— Кто этот бойкий юноша, Угара?
— Молодой барон Хваро, госпожа, — почему-то понизив голос, ответила женщина.
"Ого! — мысленно присвистнула путешественница между мирами. — Самый знатный землевладелец уезда да ещё и красавчик на меня внимание обратил".
Нельзя сказать, что подобная новость сильно обрадовала или огорчила, но на всякий случай Платина попыталась уточнить:
— Он со всеми девушками так себя ведёт, или я выгляжу настолько... легкомысленной?
— Что вы, госпожа Сабуро! — то ли искренне возмутилась, то ли хорошо сыграла служанка, горячо зашептав: — Клянусь Вечным небом, вы не давали ему никакого повода! Но господин Хваро недавно вернулся из столицы, где учился в самом Гайхего! А нравы в Тонго, говорят, уж очень вольные: не то, что у нас в глуши.
Женщина многозначительно поджала губы.
— Вот и ведёт себя здесь как там, — понимающе усмехнулась Ия и, не обратив внимание на согласный кивок собеседницы, подумала: "За пару дней сделалась приёмной дочерью местного головы и познакомилась с самым крутым парнем на районе. Не знаю, что там дальше будет, но новая жизнь начинается многообещающе".
Глава II
Век живи, век учись, а помрёшь всё равно дура дурой.
Жизнь людей в этом бренном мире —
Пыль житейская, круговорот.
Всё, что в небе, и всё, что в мире,
В прошлой жизни исток берёт;
Обретя исток в прошлой жизни,
В смерти жизнь не найдёт конца,
Но с луною сравнятся разве
Человеческие сердца?
Цао Сюэцинь
Сон в красном тереме
Начальник уезда Букасо-но-Хайдаро проживал на тихой, мощёной камнем улочке, по обеим сторонам которой тянулись невысокие, глухие заборы усадеб ещё нескольких богатых и уважаемых горожан.
Для их удобства имелось даже уличное освещение из бумажных фонариков, висевших возле наглухо запертых ворот, по сторонам которых стояли каменные изваяния сидящих на задних лапах фантастических тварюшек, изображавших львов, чьи оскаленные пасти должны отгонять всяческие несчастья от дома и его обитателей.
Платина, достаточно близко знакомая с "царём зверей", не находила в статуях никакого сходства с этими большими, гривастыми кошками. Но местные ваятели видели их именно так. Во всяком случае, монашка уверяла свою молодую спутницу, что это львы и есть.
Вчера, когда они наконец добрались до Букасо, стоял жуткий, по местным меркам, холод и, наверное, поэтому им попадалось так мало людей. Сегодня заметно потеплело, и, ещё приближаясь к перекрёстку, Ия услышала негромкий гомон.
— Позвольте пройти вперёд, госпожа Сабуро, — неожиданно попросила служанка, торопливо пояснив: — На Заячьей улице всегда много народа, и мне будет трудно вам дорогу показывать.
— Проходи, — покладисто согласилась девушка. — Только не убеги ненароком.
— Как можно, госпожа? — делано смутилась собеседница. — Старшая госпожа приказала мне заботиться о вас.
Скоро Платина убедилась, что спутница знает, о чём говорит. Не то чтобы люди теснились, словно в метро в час пик или даже в субботний вечер на Арбате, но по сравнению со вчерашним днём, казалось, будто улица буквально запружена народом. Но, скорее всего, дело в том, что за последние пару месяцев Ия просто отвыкла от подобного многолюдства.
Горожане, в основном прилично одетые простолюдины, среди которых нет-нет да и мелькали яркие, шёлковые халаты дворян, либо чинно прохаживались, либо теснились у дверей всё ещё открытых лавок.
Девушка с любопытством оглядывалась по сторонам, одновременно стараясь не упустить из вида свою проводницу.
Та целеустремлённо двигалась вперёд, отвечая на поклоны изредка попадающихся женщин, судя по внешнему виду, не принадлежавших к благородному сословию.
Ширина улицы вряд ли достигала десяти метров. Тянувшиеся сплошной линией одноэтажные дома и домики по большей части имели весьма затрапезный вид. Хотя среди них попалось несколько новых и даже одно двухэтажное здание с торговой точкой внизу.
Заметив впереди разрыв в непрерывном ряду строений, никак не походивший на примыкавшую сбоку улицу, Ия вытянула шею, стараясь получше его рассмотреть, и споткнулась, угодив ногой в выбоину среди криво уложенной мостовой.
Стопу обожгло холодом от наполнявшей колдобину каши из снега и воды, а от падения не в меру любопытную девицу спас шагавший позади юный слуга, успевший схватить её за локоть.
— Спасибо, — машинально поблагодарила Платина и, выпрямившись, с облегчением поняла, что нога, к счастью, особо не пострадала. Во всяком случае, она может идти дальше, не испытывая никаких неудобств.
— Вы бы побереглись, госпожа, — потупив взор, пробормотал явно сильно смущённый парнишка. — Здесь ям много.
— Что случилось, госпожа? — видимо, услышав их разговор, остановилась служанка.
— В яму ступила, — поморщилась Ия, выругавшись про себя. — "Чуть ногу не подвернула. Раззявила хлебало".
— Ноги не промочили, госпожа? — продолжила расспрашивать Угара.
— Немножко, — буркнула девушка.
— Надо носки поменять! — встрепенулась собеседница.
— Ну не здесь же?! — возмутилась Платина. — Люди кругом.
— Конечно, конечно, госпожа, — поклонилась служанка, придерживая свой узелок. — Пойдёмте быстрее.
Теперь Ия уже меньше таращилась по сторонам, а больше старалась глядеть себе под ноги, опасаясь попасть в очередную колдобину.
А разрыв в линии домов оказался огороженной низеньким заборчиком площадкой с несколькими квадратными столиками, вкопанными в землю прямо под открытым небом, и спрятанным в глубине дворика низеньким строением, где под навесом кипели котлы, распространяя вокруг дразнящие запахи варёного риса, мяса, соевого соуса, чеснока, уксуса и ещё каких-то пряных приправ.
Сначала девушке показалось, что городские дома совершенно не похожи на те, что ей приходилось видеть в вымерших деревнях. Но присмотревшись, она обратила внимание на то, что большая часть построек и там, и здесь приподнята над землёй на каменных или деревянных столбиках.
В правой туфле неприятно хлюпало, пальцы замерзали всё сильнее, поэтому Платина очень обрадовалась, когда проводница свернула на соседнюю улочку и, пройдя два десятка шагов, остановилась у упиравшегося в закрытую дверь трапа из толстых, грубо отёсанных плах.
Смахнув с них снег, служанка проговорила не терпящим возражения тоном:
— Садитесь, госпожа.
Потом повернулась к спутнику.
— Поставь корзину.
Когда паренёк исполнил её распоряжение, Угара сняла плетёную крышку и быстро нашла чистые носки с высокими "голенищами" из числа подаренных супругой начальника уезда.
Ие не хотелось, чтобы её разувала чужая тётка, поэтому она хотела снять обувь сама, но служанка подавила сей порыв на корню, заявив:
— Сидите, госпожа. Я сама всё сделаю. За этим меня и послала с вами старшая госпожа.
Присев на корточки, служанка обнажила ей обе ноги, протёрла оставшимся сухим старым носком внутренность сырой туфли и помогла обуться.
— Спасибо, Угара, — поблагодарила девушка, поднимаясь.
— Это мой долг, госпожа Сабуро, — с самым серьёзным видом поклонилась женщина.
Пока они возились с переобуванием, мимо прошло человек пять, но никто не обратил на них никакого внимания.
На этой улице лавок оказалось гораздо меньше, да и те уже не работали. Видимо, поэтому служанка вновь заняла место правее и чуть впереди Платины.
Минут через десять Ия с сопровождающими подошла к широким воротам, возле которых в железной корзине жарко пылали дрова, согревая двух протягивавших к огню руки мужчин в чёрных штанах и такого же цвета куртках, перепоясанных белыми кушаками. Рядом поблёскивали широкими наконечниками приставленные к сложенному из камней столбу длинные копья.
На перекрывавшей ворота массивной балке, защищённой от непогоды припорошенной снегом черепицей, выделялась белая, подсвеченная снизу пламенем костра надпись "Канцелярия управления уезда Букасо-но-Хайдаро".
"Так вот где трудится мой приёмный папаша, — хмыкнула про себя девушка. — А что? По крайней мере, близко от дома".
Шагах в двадцати из-за поворота вывернулись шестеро носильщиков, тащивших за длинные рукоятки низенькое кресло с восседавшим в нём пожилым мужчиной, чья аккуратно расчёсанная полуседая борода важно ниспадала на объёмное чрево, прикрытое оранжево-белым шёлком.
Поначалу Платина подумала, что это какой-то чиновник или дворянин. Но, заметив узкие поля круглой шёлковой шляпы, поняла, что впереди несут одного из тех богатеев, кто платит дополнительный налог за право носить одежду из той же ткани, которой пользуются благородные господа.
Он что-то тихо говорил, а шагавший рядом мужчина в стёганом жилете поверх коричневого кафтана, почтительно согнувшись, кивал головой в такой же, только не шёлковой шапочке.
Позади носилок шли два здоровяка с короткими дубинками в руках.
— Кто этот господин? — вполголоса поинтересовалась Ия у служанки.
Присмотревшись, Угара также тихо ответила:
— Почтенный Киниоши. Только он не дворянин, а купец, госпожа.
— Сзади как-то плохо видно. — объяснила девушка свою оплошность, вспомнив, что "господами" здесь называют только и исключительно представителей благородного сословия. При общении с простолюдином, не зависимо от того, сколько у него денег, применяют либо уважительные: "почтенный", "мастер" и т. д., либо зовут по имени, а чаще всего просто окликают "эй, ты".
Собеседница искоса глянула на Платину, но тут же опустила взгляд.
А Ие показалось, что она уже где-то слышала имя этого богача. Покопавшись в памяти, не без труда вспомнила, что, по словам монашки, именно по заказу Киниоши работорговец Вутаи вёл в Букасо невольниц — вышивальщиц по шёлку.
То есть сей пузан не брезгует торговлей людьми. Сабуро вроде бы говорила, что в Благословенной империи данное занятие не считается особо престижным. Возможно, именно поэтому за носилками данного богача идут мордовороты с дубинками, а не вооружённые мечами, благородные воины.
От размышлений девушку отвлёк постепенно нарастающий шум. Оказалось, что служанка ведёт её как раз в ту сторону, куда носильщики тащили толстого купца.
А на другой стороне улицы, чуть позади Платины и её сопровождающих, откуда-то появились два оживлённо беседовавших молодых дворянина.
С каждым шагом звуки становились всё явственнее. Она ясно различала металлический звон, глухие удары барабанов, тонкий писк флейт и глухой баритон более солидных труб.
Вот только всё это никак не складывалась в сколько-нибудь внятную мелодию и больше всего походило на какую-то безумную какофонию.
Посмотрев на свою спутницу, Ия не заметила на лице у той и тени беспокойства. Очевидно, эти странные звуки совсем не привлекали её внимание. Весьма заинтригованная подобным обстоятельством, девушка спросила:
— Что это за шум, Угара?
Встрепенувшись, женщина прислушалась и небрежно пожала плечами.
— В заведении ветра и луны музыканты инструменты настраивают. Певички скоро петь и танцевать начнут, а под дурную музыку хорошо не спляшешь.
Несмотря на то, что путешественница между мирами никогда не слышала от Амадо Сабуро столь поэтического названия, она сразу догадалась, о каком именно заведении идёт речь.
Вот только неужели доверенная служанка высоконравственной и благородной госпожи Азумо Сабуро, супруги самого начальника уезда, поведёт его приёмную дочь мимо местного борделя? Что, иного пути до дома Эоро Андо нет? Хотя, если там поют и танцуют, то интересно было бы глянуть на здешний шоу-бизнес.
Однако Платина слишком плохо думала о своей провожатой. Носильщики, тащившие впереди грузную тушу почтенного Киниоши, вдруг резко завернули за угол.
Два молодых дворянина, что шли позади по другой стороне улицы, прибавили шаг и смеясь поравнялись с Ией, но приставать или даже привлекать внимание к себе не стали. То ли узнали служанку из дома начальника уезда, то ли испугались её неприступно-сурового вида и торопливо проследовали за богатеем.
— Пораньше надо было выходить, — озабоченно пробормотала Угара и жалобно попросила:
— Вы бы накинули плащ на голову, госпожа. Вдруг, не приведи Вечное небо, на пьяных нарвёмся. Тогда придётся их именем господина пугать. А мне старшая госпожа приказала незаметно довести вас до дома госпожи Андо.
Девушка спорить не стала и прикрылась.
Но пересекая отходившую перпендикулярно улицу, с жадным любопытством рассматривала несколько ярко освещённых домов в один и два этажа, расположенных метрах в сто — сто пятьдесят от перекрёстка. Судя по всему, веселье ещё толком не началось. Работники увеселительных заведений развешивали фонарики и гирлянды бумажных цветов, сметали сор со ступеней, ведущих к гостеприимно распахнутым дверям, за которыми музыканты всё ещё продолжали настраивать инструменты.
Верхние этажи тамошних "высоток" обрамляли крытые веранды, где в свете масляных фонариков мелькали человеческие фигурки, то ли протирая столы, то ли расставляя посуду. Хотя непонятно, кто в такою погоду захочет пить на свежем воздухе?
Желающие интересно провести вечер группами и поодиночке уже расхаживали по булыжной мостовой, наполняя улицу нетерпеливым гомоном. Судя по одежде, большинство из них не принадлежало к благородному сословию, но яркие шелка дворян всё же иногда мелькали в толпе. Однако пёстро и крикливо одетых женщин Платина не заметила. Очевидно, их рабочее время ещё не наступило.
По мере удаления от весёлой улицы прохожих становилось всё меньше. Многие из них бросали на девушку заинтересованные взгляды, но приставать не решился никто.
Когда мимо проследовала очередная компания из трёх подвыпивших молоденьких простолюдинов, нагло пялившихся на Платину и громко загоготавших у неё за спиной, Ия не выдержала и поинтересовалась:
— Долго ещё идти, Угара?
— Скоро уже, госпожа, — заверила служанка.
Ещё один поворот, и девушка почувствовала, как под ногами исчезли даже фрагменты мостовой. Негромко чавкая, туфли начали месить холодную грязь пополам со снегом. По ту сторону улицы вновь потянулись каменные заборы с облезлыми воротами, возле которых также восседали каменные уродцы.
Их хозяева не вешали у своих усадеб фонарики, но света заходящего солнца хватало, чтобы рассмотреть зловещие, узкие проулки, где уже притаилась тьма, голые ветви невысоких деревьев с остатками снега и черепичные крыши домов, своими размерами ненамного превосходящие самые богатые жилища в вымерших деревнях, куда Платина ходила за едой и одеждой.
— Вот и пришли, госпожа Сабуро, — с облегчением выдохнула служанка, направляясь к воротам по внешнему виду ничем не отличавшимся от тех, мимо которых они уже проходили.
Ей пришлось с минуту колотить кулаком по потемневшим от времени доскам, прежде чем с той стороны глухой голос произнёс что-то вроде: "Кто там?"
— Нас прислала госпожа Азумо Сабуро, — негромко произнесла Угара.
