Послесловие

Все, кроме одного. Где-то там, в окружённой суровыми и неспокойными морскими стражами-волнами, стране из островов, от берегов которых день каждый, будь благословенен, берёт незримое начало свой яркий лик небесного светила, в стране не многими пускай богатой, но всё же уникальными красотами порою, что греют душу лучше и теплей нежель апрельская прохладная погода... в стране, где там не далеко, но и не близко от белогривых пенных горных рек, полей, вершин заснеженных священных гордых гор, источников, дарующих блаженную истому разуму, душе, иль телу, и уж совсем вблизи лужаек отмечающих ханами, созревшей вишни цвета, несущего всего в году неделю лишь раз алеющий дозор, с озорным слившись с ветром, что кружит лепестки в неповторимом танце, стоял, стоит но более стоять не будет, избранник бывший Света, что суть меняет мира сам и миру дозволяет суть свою менять. Стоит, в печали видит лик, прекраснее которого на этом свете, в его нескромной красоте, зеркальное имеет лишь только отраженье той, что радостно сейчас неслась на светлых крыльях солнечного блика, пренебрегая шага недостойною землёю.

— Хару... Маса... ки... — В покорном удивленьи раздался во дворе неслышим людям ветра вой.

И горечь мёда, янтарных светлый локон перелив, стелящихся по ветру прошенным виденьем, вовсе не тень среди алеющих листков бросала — она сама была ей, Тенью... в ином, несправедливом мире.

— Амакава-семпай, Кузаки-семпай! Хейя! — Разрушив тишину, во предвкушении бросаясь на спину мальцу знакомому, темноволосому да Светом удалому, кричит о недостойное других виденье.

.........

— Хару-чан! — Улыбнулась Ринко Кузаки.

— Нет, ну ты только послушай, Кузаки-семпай! Мой брат Тайзо полностью проигнорировал свою кавайную младшую сестру и пошёл в школу раньше меня, один, лишь бы со мной вместе не идти! — Пожаловалась Хару.

Хару? Кто... откуда я её знаю? Как же больно это ощущение узнавания... словно кто-то вдавливает в голову раскалённую спицу, и от этой боли не закрыться!

— И когда я его обнимаю со спины вот так, как сейчас тебя, Амакава-семпай, то он ужасно злится! Ну это же надо! — Продолжила сокрушаться девушка в форме старшей школы Такамии с регламентированным бантом на шее, чей цвет выдаёт её принадлежность к первому году обучения, то есть, новенькая, только поступившая... полностью игнорируя наличие этого самого Тайзо, её брата, рядом с собравшейся компанией.

Юто, сила стала уходить утроенным темпом! У тебя есть минута!

Собраться. Непонятно откуда взявшиеся эмоции в сторону. Большое поисковое, среднее диагностическое...

Выполнено.

Тайзо... Масаки? (А у этой девочки такая же фамилия, как и у Безликого из "моей" временной реальности? Хм)... нет, здешний Тайзо Масаки аватаром Тьмы не является. Даже носителем тёмного осколка не был... среди присутствующих, только скрывшаяся в кроне ближайшего дерева... ха-ха, слегка помолодевшая, или скорее сказать, ещё не полностью выросшая Химари имеет все предпосылки стать такой же, как Тамамо с моего мира. Ох-хо-хо, а ведь даже Си-тян тут, правда в совсем уж лоли-форме и с незнакомой аурой, отчего я её ранее и не узнал. Скрывает ауру, но так примитивно, что... не важно.

— И правда... наша школьная форма отлично смотрится на тебе, Хару-чан! — Поддержал девочку шестнадцатилетний юнец с едва просыпающейся аурой делающего свои первые шаги мага.

Видимо, "я" тут действительно... просто один из местных, выходец из рода с богатой историей. Чего только не увидишь в соседних мирах. Ох... даже Ю Шимомуро тут. Во плоти. Так непривычно видеть и ощущать своей магией её вживую... Грусть. Светлая, лёгкая грусть — вот и всё, что я чувствую по поводу нашей встречи. Этого стоило ожидать — хоть они и похожи, но все здесь собравшиеся — не те, кого я люблю, а... другие. Вздох непроизвольно срывается с меня сам собой. Ох, не могу больше...

Да что это со мной?! Соберись, Юто! Хватит вертеться, пытаясь не встречаться с ней взглядом. Ты, то есть я, пришёл сюда именно за этим — за ответом. Всё равно она меня не видит и не должна увидеть. Эта совсем молодая девчонка со светло-коричневым живописным беспорядком на голове почему-то терзает моё сердце так, как этого не делает никто из здешних живых призраков моего собственного прошлого в мире, откуда я родом, давно превратившихся во что-то иное, повзрослев или... или уйдя за грань.

— Ю...то? — Неуверенно спросила в мою сторону Хару, поправляя причёску и убирая выбившийся из-за ветра, мешающий локон волос с лица за ухо.

Не буду спрашивать "как?", спрошу лишь "зачем?" Зачем ты смотришь в мою сторону, прекрасное видение по имени Хару Масаки, кем бы ты ни была? Я лишь ветер, лишь путешественник, не принадлежащий этому миру... Я не имею права протянуть свою руку чуть дальше и коснуться твоей щеки, несмотря на то, что мне хочется этого сейчас больше всего на свете...

Юто! Точка невозврата — пять секунд!

Отцвела сакура. Светло-розовый лист, упавший мне прямо на протянутую ладонь, заставил замереть с изумлением и молодую девушку, и меня. Я глядел, и глядел...

Слишком долго глядел!

К вишневым цветам незаметно

Я прилепился душой.

Облетели... Осталась одна

Печаль неизбежной разлуки.

Время вышло! Возвращаю!

Сжимаю листок вишни рукой, исчезающей в светлой вспышке — тот лишь опадает, проходя сквозь пальцы.

Я вспомнил всё. И нашёл свой ответ. Лучше бы ли было, если бы я не искал его? Нет... нет, не лучше. И спасибо тебе, Хару, зайка. Я возвращаюсь домой. Спасибо и позволь впредь идти только вперёд, не оглядываясь.

...

(C) Димитров Р.И., 26.08.14-16.03.15