Spice and Wolf 3

— И с чего тебе интересоваться такими вещами? Чтобы было о чем поговорить с местными, когда отправишься на север?

— Примерно так. Вот, и я подумал, просто заявиться к ним внезапно будет не лучшей идеей. Ты не знаешь случайно кого-то, кто мог бы меня им представить?

Марк вновь задумчиво склонил голову набок, впрочем, ненадолго. Затем, держа в одной руке несколько мешочков с гвоздями, он повернул голову и кого-то позвал.

Из-за груды мешков пшеницы в глубине палатки вышел мальчик. Оказывается, с некоторых пор Марк имел уже статус, позволяющий брать подмастерьев, а Лоуренс и не знал.

— Есть один человек. Ведь лучше, если он тоже будет из Ровена, согласен? — произнес Марк, одновременно передавая мешочек с гвоздями мальчику. Никогда еще желание Лоуренса как можно быстрее найти Йойтсу и вернуться к своим обычным торговым делам не было столь сильным, как сейчас, когда он глядел на действия Марка и его подмастерья.

Однако если Хоро почувствует эту его мысль, он окажется в очень затруднительном положении. И кроме того, ему не хотелось слишком быстро расставаться с Хоро.

Даже сам Лоуренс не мог примирить эти два противоречивых желания. Если бы для него и Хоро время текло одинаково быстро, даже один-два года без торговли были бы для него пустяком.

Но жизнь Лоуренса так скоротечна.

— Что такое?

— А? А, ничего, — ответил Лоуренс. — Конечно, кто-нибудь из Гильдии был бы лучше всего. Ты не мог бы попросить его меня представить?

— Конечно, это совсем нетрудно. Я помогу тебе задаром.

Последнее слово Марк подчеркнул; Лоуренс не сдержал смешка.

— Тебе надо все сделать побыстрее? — поинтересовался Марк.

— Да, насколько возможно.

— Тогда я отправлю мальца прогуляться. Есть один старикан, бродячий торговец Ги Бартоз, он сейчас должен быть в иностранном отделении. Он смелый парень, всегда ведет дела с людьми, с которыми ты захотел бы знаться в последнюю очередь. Насколько я помню, он часто вел дела с одним язычником, который живет здесь, в Кумерсоне, и который был когда-то летописцем. А раз в году, в течение недели перед праздником и недели после праздника этот парень, похоже, отдыхает. Так что если ты заглянешь в иностранное отделение около полудня, там его и найдешь, пьяного до беспамятства.

Даже в одной и той же гильдии люди были совсем разные: одни, как Лоуренс, были бродячими торговцами; другие, подобно Амати, торговали все время в одних и тех же краях, и их дороги почти не пересекались. Именно поэтому Лоуренс не знал ни в лицо, ни по имени многих торговцев из своей гильдии.

— Ги Бартоз, — повторил Лоуренс, словно так это имя лучше впечатается ему в память. — Понял, спасибо огромное, — добавил он, обернувшись к Марку.

— Ха-ха, как я могу принять благодарность за такой пустяк? Забудем. Ты остаешься в городе до конца праздника, да? Может, заглянешь как-нибудь ко мне до своего отъезда? Посидим за кружечкой.

— О да, я обязательно найду время заглянуть к тебе и послушать, как ты хвастаешься своими успехами. Считай это расплатой за твою любезность.

Безмолвно рассмеявшись, Марк передал подмастерью последний мешочек с гвоздями и затем вздохнул.

— Ты знаешь, даже после того как я стал городским торговцем, у меня осталось множество забот и проблем. Я частенько думал о том, не бросить ли это все и не стать ли снова бродячим торговцем.

Лоуренс — по сю пору бродячий торговец, лелеющий мечту о собственной лавке и работающий без устали, чтобы эту мечту осуществить, — мог ответить на эти слова лишь неопределенным кивком. Марк, несомненно, заметил состояние Лоуренса; смущенно улыбнувшись, он добавил:

— Ладно, забудь, что я сейчас сказал. Давай просто пожелаем друг другу всех благ. У торговцев всегда множество забот и проблем, не правда ли?

— Точно. Всех благ.

Лоуренс пожал Марку руку и, заметив приближение очередного покупателя, отъехал от палатки.

Повозка медленно продвигалась вперед. Прежде чем нырнуть в толпу, Лоуренс обернулся и кинул взгляд на палатку Марка.

Глядя, как Марк, уже забывший о существовании Лоуренса, обсуждает что-то с новым покупателем, Лоуренс ощутил укол зависти.

И все же, уже став городским торговцем, Марк, похоже, испытывал желание вернуться к бродячей жизни.

Давным-давно, когда некий король собрался идти войной на богатого и процветающего соседа, дабы поправить дела в собственной обнищавшей стране, придворный поэт сказал ему: "Человек всегда видит худшие стороны своей собственной страны и лучшие стороны стран-соседей".

Вспомнив эти слова, Лоуренс погрузился в размышления о себе самом.

Он все время думал о том, как найти родной город Хоро, или о том, что неудача в Рубинхейгене отдалила осуществление его мечты. Но если подумать хорошенько, становилось ясно, что сейчас он обладает величайшей драгоценностью — таким спутником, как Хоро.

Не встреть он Хоро, он, скорее всего, по-прежнему ездил бы взад-вперед одним и тем же путем, терпя пытку одиночеством.

До своей встречи с Хоро он, бывало, думал полушутя о том, что будет, если его лошадь в один прекрасный день превратится в человека и заговорит с ним. Вспомнив об этом, Лоуренс подумал, что, возможно, его мечта уже сбылась.

Очень возможно, настанут дни, когда он снова будет заниматься торговлей в одиночестве. Когда это время придет, он наверняка будет вспоминать все, что происходит с ним сейчас, с ностальгией.

С этой мыслью Лоуренс крепче взялся за поводья.

Потрачу остаток утра на то, чтобы поприветствовать всех в иностранном отделении Гильдии, а потом куплю на обед для Хоро что-нибудь особенно вкусное, подумал Лоуренс.

* * *

Поскольку церквей в Кумерсоне не было, полдень отмечался ударом колокола на колокольне самого высокого здания в городе — дома аристократа. Естественно, колокол был щедро разукрашен гравировками, а колокольню, притягивающую к себе взгляды со всего города, строили и ухаживали за ней искуснейшие из зодчих.

Говорили, что эту колокольню возвело тщеславие аристократов; сооружение обошлось им более чем в три сотни румионов. Собственно, именно потому что они были способны на такое, они и были истинными аристократами, и потому народ не питал к ним зависти.

Возможно, богатые торговцы, хранившие в своих сокровищницах горы золотых монет, вызывали зависть и неприязнь народа именно потому, что не совершали столь расточительных поступков. Даже самые злобные и необузданные из рыцарей могли стать объектом поклонения людей, если щедро тратили деньги.

Такие мысли плавали у Лоуренса в голове, когда он открывал дверь своей комнаты на постоялом дворе. В следующее мгновение в нос ему шибануло резким запахом спиртного. Лоуренс нахмурился.

"Вот, значит, как от меня пахло..."

Он пожалел было, что не прополоскал рот, прежде чем уйти, но тут же сообразил, что ужасный запах, скорее всего, был вызван не им, а спящей на кровати волчицей.

Когда Лоуренс вошел в комнату, Хоро не выказала ни малейшего намерения выбраться из постели. Но, услышав ее привычный беззаботный храп, Лоуренс решил, что самая тяжелая стадия похмелья уже позади.

Перегар в комнате был настолько густым и невыносимым, что Лоуренс в первую очередь отворил окно, а уж затем подошел к кровати. Он обнаружил, что стоящий при кровати кувшин, в котором он принес воду, сейчас был пуст, ведро — хвала небесам — тоже. Лицо, появившееся из-под одеяла, вернуло себе нормальный цвет. Пожалуй, он правильно поступил, купив пшеничный хлеб (что он делал очень редко), а не булку с медом, подумал Лоуренс.

Когда Хоро проснется, первое, что она скажет, — что она голодна; в этом сомневаться не приходилось.

Лоуренс поднес суму с хлебом к самому носу Хоро, и нос тотчас шевельнулся. В отличие от ржаного и овсяного хлеба, жесткого и горького, мягкий пшеничный хлеб источал невероятно чарующий аромат.

Хоро продолжала втягивать в себя запах хлеба; сейчас при виде ее любой бы усомнился в том, что она все еще спит. Наконец, издав звук "Уааааааа...", она вновь спрятала лицо под одеяло.

Кинув взгляд в сторону ног Хоро, Лоуренс увидел, что кончик хвоста, торчащий из-под одеяла, мелко дрожит.

Вероятно, сейчас Хоро как следует, с наслаждением зевала.

Лоуренс подождал еще несколько секунд, и точно: голова Хоро с чуть слезящимися глазами вновь показалась из-под одеяла.

— Ммм... мне показалось, здесь только что пахло чем-то вкусным... — пробормотала она.

— Тебе уже лучше?

Хоро потерла глаза, вновь зевнула и буркнула себе под нос:

— ...Есть.

Лоуренс не сдержал смешка.

Хоро, однако, уселась с совершенно бесстрастным видом и вновь зевнула. Затем она несколько раз втянула носом воздух и беззастенчиво уставилась на суму, что держал Лоуренс.

— Я знал, что ты это скажешь, поэтому вышел наружу и купил пшеничного хлеба.

Едва Лоуренс протянул суму, благородная волчица превратилась в игривого котенка.

— А ты не хочешь кусочек?

Вообще-то, когда Хоро ухватила суму и впилась зубами в снежно-белую мякоть, по ее виду едва ли кто-то сказал бы, что это существо способно расщедриться и поделиться содержимым сумы с кем бы то ни было.

И глаза ее, вопреки только что сказанному, были глазами пса, охраняющего добычу.

Видимо, задать этот вопрос, прежде чем прикончить все содержимое сумы, — это было все, на что хватило ее щедрости.

— Мм, нет, я только что попробовал, — ответил Лоуренс.

Она явно расслабилась и с новыми силами впилась в хлеб.

— Смотри не подавись.

Лоуренс припомнил, как когда-то, вскоре после их знакомства, они укрылись от дождя в церкви; тогда Хоро едва не подавилась картофелиной. Хоро обиженно уставилась на Лоуренса; тот лишь улыбнулся в ответ, после чего подошел к столу и уселся на стул.

На столе лежало несколько запечатанных воском писем. Когда Лоуренс зашел в иностранное отделение Гильдии, чтобы поздороваться со всеми, он получил несколько писем из разных городов.

Бродячие торговцы путешествуют круглый год, но, поскольку они всякий раз посещают одни и те же города в одно и то же время, у них на удивление много возможностей обмениваться письмами.

Иногда в письме предлагались хорошие деньги, если бродячий торговец поможет купить определенный товар, проезжая определенный город; иногда сообщали о вздорожании того или иного товара и интересовались ценой на другой товар. В общем, письма были самые разные.

— А ведь если подумать... — пробормотал Лоуренс, погрузившись в размышления. Обычно он наведывался в Кумерсон летом. Довольно необычно было получить эти письма сейчас, когда город готовится встречать зиму. Одно небольшое происшествие — и они полгода, а то и больше, пролежали бы в какой-нибудь шкатулке в иностранном отделении гильдии. На письмах значилось, что их следует отправить на юг, если Лоуренс не заберет их через две недели после того, как их доставят в Кумерсон. А ведь посылка писем требовала денег.

Лоуренсу было совершенно ясно, что письма эти были крайне срочные.

Все отправители писем были городскими торговцами, живущими к северу от Проании.

Лоуренс принялся осторожно соскребать воск своим ножиком. Внезапно он ощутил на себе чей-то взгляд. Обернувшись, он обнаружил, что Хоро с интересом искоса посматривает на него.

— Это письма, — объяснил он.

— Мм, — коротко кивнула Хоро и, не выпуская из руки куска хлеба, подошла и уселась на край стола.

Поскольку эти письма были не из тех, чье содержание нельзя было видеть посторонним, Лоуренс вскрыл обертку первого письма и извлек оттуда лист.

"Достопочтенный господин Лоуренс..."

Письмо не начиналось словами "Именем Господа нашего" — типично для северян. Пропустив приветственную часть, Лоуренс перешел к главной теме письма.

Он быстро пробежал глазами написанные корявым почерком, явно в спешке, строки, и мгновенно понял суть послания.

Да, письмо и впрямь содержало сведения огромной важности для торговца.

Прочтя второе письмо и убедившись, что в нем написано то же, что и в первом, Лоуренс вздохнул, а затем на его лице появилась улыбка.

— Что там говорят? — поинтересовалась Хоро.

— Угадай.

Получив вопрос в ответ на вопрос, Хоро посмотрела на Лоуренса чуть раздраженно, затем ее взгляд задумчиво описал круг.

— Ну, по крайней мере они не похожи на любовные послания.

Если любовные послания писать таким ужасным почерком, даже любовь столетней выдержки остынет, подумал Лоуренс.

С улыбкой протянув письма Хоро, Лоуренс произнес:

— Полезные сведения всегда приходят, когда уже не нужны.

— Мм.

— Они послали все эти письма из любезности, и мне нужно хотя бы просто выказать им свою благодарность. Но, думаешь, я должен плакать или смеяться, увидев все это?

То ли Хоро насытилась, то ли уже прикончила весь хлеб — но, облизывая пальцы одной руки, другой она взяла письма и пробежала их глазами.

Затем она с недовольным видом протянула их обратно Лоуренсу.

— Я не умею читать слова, — пробурчала она.

— Э? Правда?

Лоуренс был удивлен. Хоро сузила глаза.

— Если ты сказал это специально, то все, что я могу сказать, — твое лицедейство становится все лучше и лучше.

— Нет. Прости, я на самом деле не знал.

Хоро пристально смотрела на Лоуренса, пытаясь понять, правду ли он говорит. Наконец она отвернулась и, вздохнув, произнесла:

— Просто слишком много слов, которые нужно запоминать. А еще много совершенно непонятных словосочетаний. Люди часто говорят, что при письме достаточно следовать тем же правилам, что при разговоре, только это неправда.

Судя по всему, когда-то Хоро пыталась выучиться читать и писать.

— Ты имеешь в виду метки согласных звуков? — уточнил Лоуренс.

— Не знаю, как их назвать. Короче говоря, очень сложные правила. Если уж в чем-то люди вроде тебя и превосходят нас, волков, то как раз в умении пользоваться такими непостижимыми вещами.

"Другие волки тоже не умеют писать?" — хотел было спросить Лоуренс, но вовремя проглотил слова и лишь кивнул.

— Конечно, запоминать слова совсем нелегко. Мне тоже было очень трудно, а всякий раз, когда я ошибался, учитель бил меня по голове. Я, помню, даже тревожился тогда, что там вмятина останется.

Хоро кинула на Лоуренса подозрительный взгляд. На лице ее было написано, что если он просто врет из вежливости, гнев ее будет неминуем.

— Ты наверняка видишь, что я не лгу.

После этих слов взгляд Хоро стал нормальным.

— Ну так что там написано? — снова спросила она.

— О. Там написано, что северную военную экспедицию в этом году отменили, и поэтому мне нужно быть осторожнее, если я решу покупать оружие и доспехи.

С этими словами Лоуренс отпихнул от себя письма. Хоро в первое мгновение была ошеломлена, затем на лице ее появилась натянутая улыбка.

— Если бы ты получил эти письма раньше, с тобой наверняка не случилось бы всего, что случилось, — заметила она.

— Вот именно... но, с другой стороны, эти двое по собственной воле потратили деньги, чтобы передать мне эти сведения. То, что я это знаю, само по себе приобретение. В будущем я смогу им довериться.