Кукловод. Капер.

— Я знаю, что ты не господь бог. Но лучше бы тебе постараться.

— Разрешите поинтересоваться, сколько там раненых?

— Я этого не знаю. Это имеет значение?

— Коль скоро они не умерли по дороге сюда, возможно и нет. Но там могут быть тяжелораненые, и им потребуется особый уход и я попросту не смогу со всеми управиться. К тому же, помимо лечения, мне необходимо будет готовить лекарства

— Хорошо. Мы поступим так. Ты отправишься в порт, не один, а с грумом. Осмотришься на месте, и с ним же передашь весточку, нужны ли тебе помощники. Ступай.

Вообще-то подобный подход несколько удивил Патрика. Не в правилах госпожи Джонсон делать подарки. А в данном конкретном случае она лишалась солидной суммы. Впрочем, особо задумываться над этим вопросом он не собирался. Лошадь скорее всего уже под седлом. Так что, нужно как можно быстрее посетить свою хижину, собрать побольше перевязочных материалов. Благо их запас у него изрядный, как и отваров для промывания ран, с заживляющими настойками. Во всяком случае, на ближайшее время должно хватить, а там будет видно.

К нужному складу, расположившемуся неподалеку от одного из причалов, он прибыл уже к вечеру. У него оставалось только пара часов светлого времени суток. Но он надеялся, что ему все же достанет времени, для того чтобы хотя бы осмотреть всех и определиться с порядком лечения. Все же оперировать при свечах, буде в том возникнет необходимость, он не был готов. Хотя... Конечно если придется, то тусклое освещение его не остановит.

— Приветствую вас, коллега,— едва только Патрик соскочил на землю, как его тут же окликнул худощавый мужчина лет сорока.

Как и подобает людям его профессии он был одет в черное, с белым отложным воротником и кружевными манжетами. Через левое плечо висит довольно объемная, и вовсе не пустая сумка. В руке изящная трость, черного дерева. Впрочем, по поводу этой трости не следовало обманываться. В ней скрывался отличный клинок толедской стали. Расхаживать по Барбадосу безоружным, дело небезопасное. Все же рабов на острове в несколько раз больше чем свободных.

— Здравствуйте доктор Кук. Не произошло ли какой путаницы? Все верно? Раненых с королевского фрегата должен лечить я?

На острове было два доктора. Вот только в отличии от того же Картера, способствовавшего осуждению Патрика, эти двое даже не помышляли о том, чтобы строить козни против доктора невольника. Более того, они не гнушались советоваться с ним и перенимать его опыт, обращаясь к нему исключительно уважительно. Так сказать, корпоративная солидарность в действии.

Причина подобного отношения была проста. Он не был для них конкурентом. Наоборот, его появление сняло с их плеч изрядную долю нагрузки. Теперь все малообеспеченные жители острова, и некоторая часть среднего класса обслуживалась Патриком. Так что, он имел солидный заработок исключительно только благодаря большому количеству пациентов. Словом, что говорится, горел на работе.

Конечно больному все равно кто его лечит. Но это не относилось к большинству жителей Барбадоса, и зажиточных в особенности. Далеко не каждый позволит приблизиться к себе рабу, пусть он белый, является бакалавром медицины, и пользуется репутацией хорошего врача. Для рабовладельцев все это не имеет значения. А рабами на острове владели многие. У тех же хозяев кабаков, не было свободной прислуги. В лучшем случае, контрактные рабы, которые теоретически могли получить свободу, выплатив свой долг. И на острове даже проживали такие единицы. Но именно, что единицы.

— О-о, не сомневайтесь коллега. Эта работа ваша. Губернатор не мог оставить без помощи моряков его величества, коль скоро их хирург оказался сам в числе раненых. Его и еще двух господ офицеров доставили к доктору Калхауну. Матросов же предоставили в ваше распоряжение. Я слышал, губернатор пообещал госпоже Джонсон некие преференции, если вы отлично справитесь со своими обязанностями.

— Его милость так в этом заинтересован?

— Все дело в капитане фрегата. Это некий виконт Омальский, батюшка коего будучи пэром покровительствует нашему губернатору. Виконт же, души не чает в своих подчиненных, хотя и слывет строгим малым.

Хм. Ну интерес губернатора понятен. А вот с интересом госпожи Джонсон не все ясно. Конечно получение неких преференций от губернатора это неплохо. Но Патрик явственно уловил в ее приказе то, что она лично заинтересована в выздоровлении раненых. Как и то, что ему лучше бы вывернуться наизнанку, но выполнить ее приказ, и поднять всех своих пациентов до единого.

— В бытность свою во флоте, я слышал о нем,— с задумчивым видом произнес Патрик.— Капитан фрегата "Стремительный". На службе он готов содрать с матроса три шкуры. Но щедр в наградах, и проявляет искреннюю заботу о подчиненных. А главное, никогда и никому не даст своих парней в обиду, невзирая на чины и звания. Он считает, что над командой своего фрегата властен только он.

— Знакомы лично?— Вздернув бровь, полюбопытствовал доктор Кук.

— Бог миловал. Он ненавидит ирландцев настолько сильно, что мне это не сулило бы ничего хорошего.

— Да, да, я помню вашу дуэль с покойным Джонсоном. Правда сойдись вы с виконтом, то проиграли бы в любом случае.

— Это уж точно. Но позвольте полюбопытствовать, что тут делаете вы, коль скоро обихаживать раненых должен я?

— Ну, дорогой коллега. Для других вы может и бесправный раб. Для меня же в первую очередь человек преуспевший на ниве медицины больше нежели я. Да, да, я не боюсь этого признавать. А коли так, глупо отказываться от возможности приобрести полезный опыт. Иными словами, я здесь в качестве вашего добровольно ассистента.

— Даже так.

— Именно так.

— Ну что же, приятно видеть умного человека, и уж тем более общаться с ним.

— Даже если он англичанин?— С нескрываемым весельем, поинтересовался доктор Кук.

— Даже в этом случае,— приложив руку к груди и изобразив поклон, подтвердил Патрик, после чего сделал приглашающий жест в сторону входной двери.

Раненых оказалось двенадцать человек, и устроены они были надо сказать довольно удобно. Под каждым был сколочен отдельный лежак, представляющий собой деревянную раму с натянутой на нее парусиной. Имелся и довольно просторный стол, не иначе как позаботились о рабочем месте для доктора. А еще, здесь присутствовали двое матросов, похоже помощники корабельного хирурга, которые в силу своих умений ухаживали за своими товарищами.

Н-да. Господин виконт и впрямь проявляет неподдельную заботу о своих подчиненных. Сомнительно, чтобы "Стремительный" бросил якорь в Карлайлской бухте не более трех часов назад. Но капитан не только успел определиться с размещением своих раненых, но еще и сумел обеспечить им более или менее пристойные условия.

Что же, данное обстоятельство не может не радовать. Мало того, что у него есть два помощника хирурга, так еще и добровольный ассистент в виде доктора Кука. Так что, грума можно отпускать. Разве только забрать переметные сумки, с прихваченными медикаментами. И похоже, что завтра же нужно будет отправляться в лес, за новым сбором. И уж тут бы лучше озаботиться помощниками. Никаких сомнений, сегодня он израсходует все свои запасы промывающих отваров, и изрядную долю антисептических настоек. Уж больно серьезно выглядели раненые. А настойки раньше чем за две недели никак не приготовить.

Конечно он мог бы рассчитывать на помощь своего коллеги из съемочной группы. Но благодаря упертому характеру Перегудова, это было маловероятным. Против помощи на начальном этапе он не возражал, но вот дальше, господину доктору придется изворачиваться самостоятельно. Впрочем, так оно и лучше. Если уж Шейранов хочет оказать полезную услугу местной медицине, то следует использовать местные же резервы и возможности, а не уповать на подарки из более развитого слоя.

— Доктор Кук, позвольте вас попросить,— обернувшись спиной к помощникам корабельного хирурга, тихо обратился к коллеге Патрик.

— Да, доктор Кларк,— столь же тихо, ответил тот.

— Не могли бы вы играть первую скрипку.

— Вам напомнить, с какой я тут целью?

— Я помню. Просто, при столь ярой нетерпимости виконта к ирландцам, да еще и при том, что я раб... Сомневаюсь, чтобы команда не разделяла его взглядов.

— Боитесь осложнений.

— Ну, мне еще больше навредить, уже вряд ли получится. А вот этим бедолагам, приходится несладко,— кивнув в сторону раненых, попеременно оглашавших склад страдальческими стонами, ответил Патрик.— Не хотелось бы сталкиваться с ослиным упрямством в связи с моим положением. А мне придется требовать кое-чего непривычного, даже для вас.

— Но я не смогу тут присутствовать всегда.

— Это так. Однако завтра в их глазах я буду выглядеть вашим помощником, а когда этим малым полегчает, то неприязнь и недоверие притупятся.

— Ладно. Тогда подсказывайте, что я должен делать,— скосив взгляд на уже искоса поглядывавших на них помощников, произнес доктор.

— Сначала пусть несут вон того, второго слева. Потом снимаем с него повязки, моем руки с мылом, протираем крепким ромом, обрабатываем им же инструменты и приступаем к работе. А пока мы будем оперировать, пусть эти молодчики, раздобудут большой чан и вскипятят воду.

— План действий понял. Но... Ранение в живот. Стоит ли отвлекаться на него?

— У него времени меньше всех. А возможность спасти его, как я думаю, у нас имеется. И еще. Нам понадобятся свечи. Много свечей. Пара больших зеркал, и еще четверо помощников. Работы изрядно, так что засветло нам не управиться. Если конечно вы готовы.

— Не готов. Но чувствую, что будет очень интересно. Любезнейший, несите-ка на стол вон того страдальца,— указав на раненого, распорядился доктор Кук, обращаясь к одному из помощников корабельного хирурга.

— Господин доктор, стоит ли? Он уж доходит,— усомнился тот.

— Ты слышал, что я сказал?— Встретившись взглядом с Патриком, строгим тоном приказал Кук.— А потом раздобудьте большой чан, самый большой какой только получится, и вскипятите воду. Да смотрите, чтобы он был чистым. Ясно?

— Ясно, господин доктор.

— Вот и выполняйте. Да, и вызовите сюда кого-нибудь. Я не знаю, боцмана что ли. Нам понадобятся еще помощники.

— Слушаюсь, господин доктор,— укладывая раненого на стол, ответил все тот же матрос...

— О-о, виконт. Как я рада видеть вас у себя дома. Наконец-то вы нашли для этого время. Ваше времяпрепровождение на нашем острове столь насыщено, что я уже и не чаяла вас увидеть в числе своих гостей.

Анна говорила с легким налетом обиды, безразличия, грусти и кокетства. Да, да, никакой путаницы. Наблюдая за ней и слушая ее бархатистый обволакивающий голос, можно было безошибочно услышать всю эту разностороннюю гамму. Как ей это удавалось, решительно непонятно. Но факт остается фактом.

— Дорогая Анна, вы даже представить себе не можете, как я стремился к вам. И только желание ни в коей мере не скомпрометировать вас, останавливало меня от поспешных и необдуманных действий,— опустившись на колено, и приложившись губами к ее ручке, страстно произнес виконт.

— И именно поэтому вы предпочли вчера навестить эту бесстыдницу Джейн Атчесон,— вырвав свою руку, и резко отвернувшись, довольно желчно произнесла Анна.

— Ну что же. Коль скоро об этом знаете даже вы, в следствии траура ведущая затворнический образ жизни, то об этом знают и все остальные. Что нам только на руку,— поднимаясь с колена, ответил виконт.

— Вы пришли ко мне из ее объятий, и находите это удачным обстоятельством,— резко обернувшись, подобно змее прошипела Анна.

— А вы разве нет?

— Вы издеваетесь?

— Что вы, миссис Анна. Я просто стараюсь вам объяснить, что коль скоро все судачат о любовной связи между мной и миссис Джейн, то истинная причина моего посещения вашей усадьбы для всех останется тайной. Всем известно как я забочусь о своей команде, и явиться к вам с визитом, дабы лично отблагодарить за заботу о моих мальчиках, выглядит вполне естественно.

— То есть, вы устроили всю эту игру только ради того, чтобы обезопасить мою честь?

— Разумеется,— пожав плечами, произнес он как о чем-то само-собой разумеющемся.— Едва только я узнал, что у вас на плантации имеется раб доктор, как попросил губернатора, под самым благовидным предлогом вызвать именно его. Анна, я устал от этой никчемной игры,— Заключив женщину в объятия, виконт прижал ее к себе и впился в полные губы жарким поцелуем.

Последняя здравая мысль захваченной пылкой страстью Анны, была о том, что она весьма удачно решила не принимать виконта на террасе. Ее усадебные рабы были отлично вышколены и нигде, ни при каких обстоятельствах не станут судачить о произошедшем. Как впрочем, сдерживали свои языки и о более ранних свиданиях молодой госпожи и ее пылкого тайного воздыхателя. А вот если бы виконт дал волю своим чувствам снаружи дома, этому могли оказаться совершенно нежелательные свидетели.

— Боже, Джек, ты меня доводишь до исступления.

— Генри был не так хорош?— С плохо скрываемой ревностью, поинтересовался виконт, вкладывая в губы Анны ягоду винограда.

— Возможно он и был хорош, но я этого так и не смогла почувствовать.

— Как так? Ведь ты родила от него дочь.

— Ну, зачать ребенка и любить женщину, это совершенно не одно и то же. Да и я его не любила, а только выполняла супружеский долг. Наш брак был по расчету. С тобой же, я потеряла голову.

— Я тоже схожу по тебе сума, дорогая. Анна, я не желаю, чтобы между нами были хоть какие-то препятствия. Выходи за меня замуж.

— И как же ваш батюшка посмотрит на ваш выбор, виконт Омальский?

— Я сумею его убедить.

— Полно. Я рада уже тому, что ты у меня есть.

— Но я хочу обладать тобой всецело, без оглядки.

— Это сейчас. А что будет потом? Мне еще около года носить траур, и за это время может случиться многое. А потом, твой батюшка может подобрать для тебя другую, более выгодную партию. И ты, как прямой наследник, не сможешь отказаться. Долг крови, от которого никуда не деться.

— Но...

— Тс-с. Тихо, любимый. Не надо давать опрометчивых клятв и обещаний. Я не желаю разочаровываться в том, кого полюбила всем сердцем. Самое большое обещание которое я готова от тебя услышать это то, что ты сделаешь все возможное, но не станешь помышлять о невозможном. Я же буду твоей всегда. Пусть и любовницей. Если я буду знать, что сердце твое со мной, с меня этого будет довольно.

— Анна...

— Если ты меня любишь, то обещай именно то, о чем я просила и не больше,— приложив палец к его губам, потребовала она.

— Я обещаю, что сделаю все возможное и... Х-хорошо. Только возможное, чтобы мы были вместе.

— Вот и замечательно.

Абсолютно нагая Анна соскользнула с широкой постели и подойдя к столику взяла в руки графин из чистейшего хрусталя, с желтой жидкостью внутри. Наполнив стакан, она сделала большой глоток, и с удовольствием вздохнув, осветилась улыбкой.

— Лимонад?— Предложила она.

— Вина,— тряхнув головой, возразил виконт.

— Напрасно. Вино пьянит, лимонад же освежает,— тем не менее наполняя бокал рубиновым вином, ответила Анна.