Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Когда мы покинули лагерь и уже отошли метров на сто, нас догнало еще несколько человек. Кое-кто нес на руках спящих детей. Оказывается четверых малышей-сирот спрятали остающиеся, непонятно с какой целью. Им же детей не прокормить!
Хотя, о чем это я...очень даже с понятной.
Вслед нам, кстати, из за стены летели проклятия и пожелания подохнуть поскорее.
Честно говоря, многие из нас тоже чувствовали себя не в своей тарелке. Нам было неприятно оставлять соседей в лагере, многие из которых люди в возрасте глубоко за 45, но в тоже время мы сознавали, что нам всю ораву бездельников не прокормить.
Жестоко? Нет. Просто жизненная необходимость, выбор мы или они.
Почему бездельники? А сами посудите, люди сидят на попах ровно уже сколько времени и ничего, абсолютно ничего предпринять не желают. Просто сидят и ждут, когда добрый Карлсон прилетит на голубом вертолете и бесплатно их вернет домой, в родные олимовские условия.
Все, на что хватает энергии этих людей, это перемывать косточки всем соседям и жаловаться друг на друга. Ну и конечно, порции ежедневного супа они расхватывали в первых рядах.
Наша группа быстро удалилась от лагеря и двинулась по хорошо видным дневным следам в сторону поворота на ручеек. Больше никто из-за стены за нами не увязался.
Через час мы добрались до поворота на ручеек и остановились. Народ стоял молча и смотрел на нас с Сирануш, а мы думали, как протащить всех сквозь кусты, не рубя в кустах просеку.
Не хотелось открывать наше местоположение оставшимся в лагере. А то, что они, ну может не все, но некоторые, не сегодня, так завтра точно пойдут нас искать, так это гарантированно будет!
В итоге в кусты ныряли по одному и на карачках продвигались вперед. Миха пошел первым, чтобы успеть предупредить Сергея и Веру. Хуже всего пришлось Сирануш. Видимо у женщины болели колени, потому что она с трудом смогла сесть на корточки, а уж двигаться вперед в таком положении вообще не могла.
Но ее сын нашел выход из положения. Парень сел на землю, велел матери ухватиться сзади за его плечи, и двинулся вперед, упираясь в землю коленями и ладонями.
Смотрелось со стороны довольно смешно, словно одна горилла волочет другую, но сын достаточно резво буксировал маму по лазу сквозь колючие кусты.
Следом пустили детишек с подростками, потом остальных взрослых, а замыкали мы со спортсменом и его женой.
Я еще и распинала ногами старую листву около лаза, а сам лаз как смогла, закрыла наклоненными ветками, получив себе на память несколько болючих колючек в пальцы. Хорошо что иголки швейные у меня есть, будет чем их выковыривать.
Честно говоря, я не совсем понимала, как мы будем выживать, но вода у нас уже была, а с остальным тоже что-то придумаем.
Мы народ такой, дай нам лимон и на выходе мы получим вкусный лимонный ликер! А что делать? Если жизнь тебя пинает по почкам, повернись к ней лицом и дай ей хорошего пинка по печени!
Глава 3
Когда я выбралась из кустов, передо мной предстала умилительная картина: Вера и Сергей священнодействовали у родничка, раздавая народу буквально по полстаканчика воды в пластиковых прозрачных стаканчиках..
Пластиковые стаканы в упаковке держали в руках те самые ребята, которые взяли на себя лидерство в первые дни, оборудовали очаг в лагере, помогли отстроить заградительный вал и потом как-то тихо исчезли с глаз долой.
Мы с Верой все гадали, чего это такие активные мужики не лезут больше командовать, а по углам прячутся? А они то, оказывается, уже на третий день после начала нашей эпопеи из лагеря смылись, тихо так, по английски...
Ушли, не попрощавшись, не сказав никому ни слова, прихватив своих женщин, детей и собак, свои вещи, а также немного бомжпакетов из общего запаса.
Кстати, совершенно справедливо забрали, потому что останься они в лагере, им все равно еда бы полагалась. Вот они и унесли положенный им паек с собой.
Экипировка походная у них была, палатки, туристические наборы, аптечки. да и кроме туристического набора, они сохранили при себе вещи из своей квартиры, которые постепенно тоже унесли подальше от общего лагеря.
Интересно что осталось у них это все в собственности по одной простой причине— их квартира до переноса была угловая с левой стороны здания, это если перед фасадом встать и на здание посмотреть.
И попала вся эта квартира с мебелью, со всеми вещами и жильцами в глухой кустарник, колючий и непроходимый, повыше человеческого роста.
Вот в суете первых дней про их квартиру никто не вспомнил, в окружающем пространстве видно ее не было, а они сами весьма благоразумно и предусмотрительно напоминать не стали.
Оглядевшись и немного покрутившись среди народа, туристы сообразили, что ситуация в лагере сползает в крупные неприятности. Еды и воды крайне мало, разумные доводы не работают, за ограду никто выйти не хочет, тех же, кто хочет выйти и разведать, не выпускают силой, а внутри лагеря просто не выжить.
Ребята посоветовались со своими соседями по лестничной клетке и близкими друзьями по совместительству и решили сваливать, пока время.
В отличие от нас, они смогли уйти тихо, просто отодвинув шкаф, заменявший стену. Никто в суете, скандалах и постоянном депресняке не обратил внимание на исчезновение восьми взрослых человек с малыми детишками.
А если кто и заметил, то решил, что оставшимся хватит еды и воды подольше и не стал кричать— 'Держите их, они уходят'
Первое время ребята боялись отходить далеко от лагеря, но походив по ближним окрестностям, поняли, что рядом с вонючим, галдящим 'гнездом' попаданцев не только нет хищников, но и вообще никого. Так что им тут не поймать никакой дичи.
Неважно, съедобные тут животные с гастрономической точки зрения или несьедобные. У лагеря их нет. И никого нет. Пусто. Ни птиц, ни животных, только насекомые.
А насекомых ребятам кушать как-то не хотелось, хотя они тут были очень впечатляющих размеров, и их было много.
Особенно были хороши летающие жуки с двумя хвостами и с такими жвалами, что с непривычки людей оторопь брала.
Туристы стали обходить лагерь, взяв его за исходную точку и нарезая круги по спирали. Это сработало и в итоге ребята нашли неплохое место для жилья.
Почти на окраине нашего леса, метрах в двухстах от последних деревьев, дети, обладавшие лучшим зрением, чем родители, заметили странные круглые холмы.
Когда команда из двух разведчиков вышла к этим холмам, и осмотрелась, ребята сообразили, что им наконец-то выпал шанс устроиться более-менее нормально!
Потому что перед ними были вовсе не холмы, а целый поселок из круглых домов, похожих на юрты, но построенных из камней и глины. Поселок, судя по трещинам на стенах и дырам в потолках многих домиков, был заброшен очень давно.
Решив, что что-то подобное таким домикам они видели по телевизору в фильмах о Африке, и что эти дома можно попытаться привести в порядок, ребята осмотрели там все, и внутри и снаружи.
Осколки разноцветной керамики, глиняные лежанки у стены, отсутствие намека на очаг в домах, круглые стены без окон и другие странности не убавили у переселенцев желания превратить это место в дом, пусть даже временный.
Наоборот, наличие деревни вселило в людей надежду, что они не одни на этой непонятной планете, и что может быть даже аборигены похожи на землян.
Меня лично такая мысль очень грела.
Тем более, что недалеко от домиков был спуск в глубокий овраг к ручью, несущему чистую, холодную воду.
В общем, в данный момент наши туристы выглядели намного лучше нас, проторчавших в общем лагере почти на две недели больше, чем они сами. Во всяком случае, людьми, умиравшими от жажды или от голода они точно не были.
А о нашей эпопее они узнали очень просто.
Не желая совсем потерять связь с остальными землянами, пусть даже такую вот, одностороннюю, раз или два в сутки кто-то из туристов, вдвоем или втроем, подходили к лагерю, послушать, что там происходит.
Ребята надеялись, что хоть кто то из живущих в лагере захочет выйти на воздух, ну хотя бы для поиска воды, если не в поисках съестного. И вот так они случайно наткнулись на наш выход в 'свет'.
Само собой, с их стороны пустить такие события на самотек было глупо, и мужчины просто пошли за нами, пройдя весь наш кривой путь до родничка в корнях дерева.
А когда я, Миха и спортсмен ушли обратно к лагерю, туристы разделились, двое остались присматривать за Верой и Сергеем, а двое отправились за нами, при этом умудрившись ни разу не показаться нам на глаза.
Есть все же разница между теми, кто часто в походы ходит, и теми, кто в городе всю жизнь провел. Мы ходим и шумим как слоны в лавке, а туристов вообще не слышно было!
Они решили сходить, посмотреть что будет, и вмешаться, если понадобится. Естественно, что туристы все видели и все слышали.
Не такая уж качественная получилась у нас ограда, если через нее можно видеть и слышать все, что в лагере происходит. А также практически свободно выйти и зайти.
Так что нам на тот момент очень повезло, что зверья в окрестном лесу практически не осталось, разогнали мы их шумом-гамом и вонизмом.
Туристы предложили нашей группе не оставаться в лесу у родничка, а пойти с ними, и занять домики, которых в разрушенном поселке было достаточно.
-У нас там есть источник воды, а еду мы добываем, в основном это местные фрукты и корни. Мы вам все покажем, расскажем, когда на место придем. Если сейчас двинуться в путь, к утру будем на месте.— предложил старший 'турист' — кстати, я Феликс, это мой сын Рон, его друзья Ионатан и Павел.
Молодые ребята, стоявшие рядом с Феликсом, поочередно кивнули.
Но беженцы двигаться с места отказались. Причин было много: все устали, обпились водой, и вдобавок уже была ночь.
Решено было пересидеть оставшиеся четыре часа ночного времени и уже на рассвете выдвигаться в сторону нового поселка.
То, что там была вода и даже еда, пусть это и были только фрукты и корни, меня лично обрадовало безмерно. Я все лелеяла надежду умыться или даже выкупаться, пусть в холодной воде, главное чтобы ее хватало!
Да и Вера повеселела, успокоившись за судьбу своих собачек.
Наконец все напились и напоили кошку и кроликов, томящихся в клетках.
Народ расселся, где кто смог, и люди отдыхали, чувствуя, что появился хоть какой то просвет в этой новой, ужасной жизни.
Дети спали, меньшие на руках у взрослых, а остальные вповалку. Подростки, уставшие от дневных событий, инстинктивно жались друг к другу и ко взрослым.
А у меня тупо крутилась в голове мысль-что же будет с теми, кто остался в лагере? Неужели они и правда начнут жрать друг друга? Не поступили ли мы по свински, забрав оставшихся животных?
С другой стороны, надолго ли хватит такой ораве народа трех декоративных кроликов и одной кошки, пусть даже беременной?
Забегая вперед, скажу что мои страхи оказались совершенно напрасны. Никто так и не перешел черту и каннибализм остался только страхом.
Но обо всем надо рассказывать по порядку!
У нас была еще одна проблема. Из всех детей и подростков, попавших в этот чертов новый мир, родители были в основном у самых маленьких. И почти во всех случаях это были мамы.
Нет, дело не в том, что это были мамы-одиночки или вообще дети-сироты. Нет. Нормальные семьи, мама, папа, детишки. Бабушки-дедушки. Но...
Нас тогда перенесло где-то около шести вечера, поэтому многие жильцы дома еще не успели вернуться с работы.
А дети и подростки в нашем доме в массе своей относились категории 'дети с ключами на шее'.
В нашей стране так принято называть детишек, чьи родители и даже деды с бабками работают допоздна, и дети вынуждены находиться почти постоянно одни.
Родители и рады бы проводить больше времени со своими кровинками, но ситуация в стране такая, что люди нашего круга должны работать по одиннадцать-двенадцать часов в день, чтобы как то свести концы с концами и не утонуть в долгах.
Их дети выходят на улицу играть с товарищами с ключом от квартиры на ленточке, повешенным на шею. Чтобы не потерять.
Ну и обязательно с мобильным телефоном в кармане, чтобы мама и папа могли, пусть хотя бы так, дистанционно, но контролировать свое чадо
Но слава богу, и не все дети нашего этажа попали сюда.
Были и совершенно пустые квартиры, потому что жильцы гуляли, или работали. В общем, к своему счастью, они отсутствовали на момент переноса.
С другой стороны, у многих были гости. У нас начиналась пора праздников, как государственных, так и традиционных, вот народ и отмечал. В гостях то приятнее, чем дома!
А мы вот с Верой домой вернуться поспешили и влипли. Но теперь уже чего пальцы заламывать и горе горевать, надо устраиваться, и получше.
Как только стало светать, 'туристы' разбудили народ, причем у них уже были заготовлены бутыли с водой.
Значит, пока беженцы спали, ребята занимались тем, что набирали для нас воду.
А мы как то не подумали об этом. Да и неудивительно — вчера мы были так взбудоражены своим поступком, скандалом и уходом из лагеря, что сил уже на все остальное ни у кого не осталось. Напились вволю, залили голод и повалились спать.
Пока народ собирал себя с земли, пил и немного умывался, пока матери кормили младенцев, а остальных детей уговаривали потерпеть до поселка, все наконец собрались.
Сирануш, наша вдохновительница и гроза окрестностей, выглядела как то странно, очень уставшей, что ли... Губы синие, под глазами черные круги, щеки ввалились. Заболела?
Однако с помощью сыновей она кое как встала, умылась и попила воды. На этом наш завтрак закончился и туристы повели нас в свой поселок.
Слава богу, обратно через кустарник не пришлось лезть, так что обошли мы полянку и с другой стороны увидели вполне натоптаную тропинку, по которой и пошли скорым шагом.
До поселка шли почти три часа по земному времени. Младшие дети капризничали, плакали, взрослым приходилось их утешать, неся на руках, гладить и уговаривать потерпеть ну еще немного, ну еще чуточку!
Детей, оставшихся без родителей, почти сразу же разобрали семьи, чьи дети дружили с нечаянными сиротами или жили по соседству.
Так что без присмотра никто из сирот не остался, но все же, сами понимаете, детишкам не хватало мамы и папы.
Всем взрослым в этом походе пришлось тяжело, если честно. Если внутри за оградой было скученно и страшно, то тут в лесу было еще страшнее!
Ладно бы уходя, мы решили только свою судьбу. Но мы же забрали все семьи с детишками. Хотя, с другой стороны, а что их ждало там, в старом лагере? Теснота, вонь, жажда, голод, да передравшиеся, потерявшие человеческий облик соседи? Да ну, это не жизнь!
А может я не права и народ в старом лагере еще образумится и сообразит, что за оградой долго не просидишь, а спасать никто никого уже гарантированно не будет? Не знаю, не знаю.
У Веры надежда на это есть, не на спасение, а на образумление народа, а вот у меня совсем ни грамма от надежды не осталось.
Не верю я своим бывшим соседям. Не повезло с домом, собрались в нем почти сплошь отходы человеческого общества.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |