Навязанная ученица.

У Аниты создалось ничем не подтвержденное ощущение, что вокруг девушки существовало нечто другое, магическое, что обволокло тело Теры и руководило его действиями.

* * *

Ничего не понимаю. Вообще ничего не понимаю.

Как это не было никакого дракона? Почему я не видела людей, которые пытались меня остановить? Почему Алман стал единственным, кто смог привести меня в чувство и при этом не подвергся магическому нападению? Может, меня дурят? Все сговорились и решили так зло разыграть? Или я на самом деле схожу с ума?

Я сидела на небольшом диванчике в кабинете директора, подтянув к себе ноги, и уткнувшись носом в чашку с горячим чаем. Вокруг толпилось человек десять преподавателей, по большей части злых, растрёпанных и помятых из-за ночного пробуждения. Только мой Наставник, после марш броска на верхушку башни, выглядел излишне возбужденным.

— Ещё раз повторяю, не было никакого транса, — перекрикивая всех, взвизгнула наша школьная медсестра. Начинать спор по третьему кругу никто не решился.

— Но кто тогда мог наложить на неё чары такой силы, чтобы пробить её естественную защиту и при этом не оставить ни малейших следов?

— Вы, Магистр, — хохотнул ректор. — С нами со всеми вместе взятыми. Больше никто в здании нашей школы не обладает подобными возможностями.

— Кроме самой Теры, — хмыкнул Магистр Толен. — Проникнуть незамеченным через защиту самой школы, как физически, так и магически тем более, невозможно.

— Прекрати эти намеки, — зло огрызнулся Алман, выполняющий всё это время роль моего адвоката. — Я в состоянии отличить её шалости, от того, что сейчас происходило.

— А что сейчас происходило? — гаденько хмыкнул престарелый Перкет. Жаль, что я его в прошлый раз на год не заморозила.

— Для начала, отправьте девочку спать, — выйдя в середину комнаты, сдвинула брови Нишатай. — Третий час ночи. Всё равно больше чем уже сделали, мы сделать не сможем. А завтра на свежую голову, посмотрим и подумаем.

— А если она опять впадет в этот транс, и кто-нибудь из учениц пострадает? — возмутилась смотрительница нашего этажа.

— Так отправьте её в медицинский корпус, под присмотр наших доблестных медиков.

— А? — подняла руку медсестра.

— А Магистр Алман, составит вам физическую поддержку, — перебила её учительница. — Он всё равно уже проснулся. В отличие от нас, — и зевнув, направилась к выходу из кабинета. — Всем спокойного утра, господа.

Медицинский корпус, он же факультет знахарей и травниц, он же лазарет, представлял собой небольшое двухэтажное здание с пристроенной к нему гигантской теплицей. Окна из моей десятиместной палаты как раз выходили на территорию этого вечно зеленого сада. Странное зрелище, при условии, что в самой комнате, до моего прихода, печь не топили, и я невольно поежилась от холода, а на территории теплицы постоянно поддерживается летняя температура.

— Так быстрее прогреется, — улыбнулась пожилая знахарка, открывая окно.

Оттуда сразу запахло землей и сыростью. Брр.

— Меня очень беспокоит её температура, — напомнил мой Наставник.

— Небольшая простуда, — заверила женщина. — Не мудрено, столько пройти по каменному полу босиком, да ещё на улице стоять, но не волнуйтесь, сейчас я дам микстурку, и к утру будет как новенькая.

— Надеюсь, — кивнул учитель, с сомнением изучая моё лицо. — Ты точно в порядке?

Что тут можно ответить? Зябко, уныло, настроение такое, что хочется сжаться калачиком, где-нибудь в темном месте, и тихо повыть. Может, тогда разберусь, что за каша вертится в голове?

Это желание осуществилось на удивление быстро. Меня оставили одну. Дежурная знахарка ушла в комнату отдыха, а Алман, решил пристроиться на лавочке в приемном зале, как раз за дверью моей палаты. После жаропонижающей микстуры, во рту остался неприятный горько-сладкий привкус полыни с медом, а в голову лезли неприятные мысли и образы. Я-то засыпала, то просыпалась. Комната, от усталости, стала ходить ходуном, а запахи из теплицы вызывали головную боль.

Не знаю, сколько прошло времени, когда я сдалась. Встала, шатаясь, дошла до злосчастного окна и радостно его захлопнула. Почему-то мне казалось, что, если в комнате не будет этого удушающего запаха, мне сразу станет легче, но чуда не произошло.

Только тут, я начала понимать, что со мной что-то не то.

Дышать стало тяжело, буквально не хватало свежего воздуха. С каждым вздохом воздух становился всё горячее, пока всё внутри не начало гореть, словно я только что прожевала жгучий перец, периодически даже слезы выступали. И в то же самое время, меня знобило от промозглого холода помещения, которое давно должно было нагреться.

Попытка уснуть, свернувшись калачиком под одеялом, тоже не увенчалась успехом. Уже через несколько минут села, подтянув к себе ноги. Холод внешний стал понемногу отступать, но боль в горле только усилилась. Точно простудилась. Может у меня ангина? Тогда почему и желудку жарко? А сердце вообще колотится как ненормальное.

Уже поднявшись на ноги, я обратила внимание, что на тумбочке рядом с кроватью стоит чашка с водой. Схватив её в руки, я, без промедления, влила в себя холодную, как думала, воду.

Судя по ощущениям, я проглотила расплавленный свинец. Обожгло всё — и рот, и горло, и пищевод, даже желудок загорелся. Первые несколько секунд я застыла, не в силах ни вздохнуть, ни выдохнуть, ни, даже, двинуться с места. Боль прошла так же внезапно, как появилась. Забыв про одеяло, я, на негнущихся ногах, направилась к выходу, но уже через пару шагов сорвалась на бег. Что вообще со мной происходит?

Спавший на составленных стульях мужчина вздрогнул от удара двери об стену, и чуть не свалился на пол:

— Тера? Зачем ты встала? — удивился моему появлению сонный Наставник.

— Алман, мне плохо. Жарко. Очень жарко. Внутри всё горит, — увидев на столе стакан воды, я направилась к нему.

— Ты так сильно пить захотела? — растерялся Магистр.

— Мне плохо! — закричала я, швыряя на пол сосуд с закипевшей водой. — Что происходит?

Так значит, в прошлый раз я выпила кипяток? Тогда как могу говорить? Может, у меня болевой шок?

— Тера, успокойся, — обхватив за плечи, Наставник развернул меня лицом к себе. — Всё хорошо. Сейчас...

Он замолк на полуслове, а его расширяющиеся глаза и открывающийся в немом вопросе рот, заставили меня задрожать от страха.

— Всё так плохо? — прошептала я.

— Ты вся красная и огненная. Сандра! — не сводя с меня глаз, закричал Магистр. — Скорее сюда!

Он аккуратно дотронулся губами до моего лба, потом усадил на стул и сжал руки:

— Не сопротивляйся. Я постараюсь помочь.

Его умоляющий тон, только наводил ещё больше страха от непонимания происходящего. Магическое воздействие я почти не почувствовала, хоть и старалась не противостоять его действиям. В итоге, только руки чуть-чуть замерзли, а в остальном, внутренний жар никуда не делся. А вот Алман зажмурился и зашипел как от боли. Его руки задрожали, ещё крепче сжимая мои.

Из соседней комнаты доносилась тихая возня, и невнятное бормотание дежурной знахарки. Выйдя к нам, она устало зевнула и так и замерла в дверях.

— Деточка, ты вся красная. Что случилось?

— У неё сильный жар, руки огненные, губы сухие и вода, вода в её руке закипела!

— Ну-ка отойди от неё, пока сам не поджарился! — грозно скомандовала женщина, проворно посеменив в процедурный кабинет. Алман покивал, словно что-то пообещав то ли мне, то ли самому себе, и побежал за женщиной.

— Что с ней? — крикнул он на бегу.

— Быть того не может, — бормотала себе под нос выходящая обратно знахарка, помешивая что-то дурно пахнущее в высоком непрозрачном стакане.

— Чего? — спросили мы хором с Наставником.

— Она такая взрослая, — покачала головой женщина, протягивая мне напиток. — Выпей это, скорее.

— Не буду, — скривилась я. — Гадость.

— Что за глупости? Пей, пока горячка не началась.

— Не хочу. Оно воняет.

— Этот порошок вообще ничем не пахнет, — возразила женщина, демонстративно понюхав чашку, и непроизвольно скривилась. — Не так и противно. Нос зажми и выпей залпом.

— Нет.

— Тера, прекрати спорить и пей, — Алман выхватил стакан у Сандры, всучил его мне в руки и подтолкнул к губам практически самолично влив мне в рот горькое содержимое.

— Бе, — скривилась я. Вкуса никакого не было, по цвету и консистенции нечто сродни кефиру, а главное, по горящему горлу растеклась приятная прохлада. Но для проформы-то надо повозмущаться.

— Что с ней, госпожа? — повторил свой вопрос Магистр.

— Повышенная температура, — потрогала мой лоб знахарка. — Аура изменила цвет на однородно красный. Зрачки расширены. Уровень поверхностной магии зашкаливает, поэтому вода и вскипела. Да, всё указывает на то, что ты переходишь во вторую фазу. Поздний цветочек, да?

— Какой цветочек? — пискнула я.

— Госпожа, очень вас прошу, объяснить яснее, — зашипел Алман, начав терять терпение.

— Всё говорит о том, что в ней пробуждается сила, — словно не веря собственным словам, развела руками женщина. — Она огневик. У неё началась вторая фаза становления, которую другие дети минуют ещё до десяти лет.

— Огневик?! Она?!

Приплыли.

* * *

Огневик — это одна из разновидности мага стихийника. То есть маг, которому лучше всего удается управлять стихией огня. Эту скудную, и явно ненаучную информацию я услышала утром от пришедших проведать меня друзей. Те очень удивились, что моим ночным похождениям в итоге, был поставлен такой странный диагноз и нарассказывали страшных историй о своих дальних родственниках, знакомых или, что скорее случаев из соседних городов, когда совсем ещё маленькие огневики сжигали собственные дома, а то и целые деревни, потому что не могли справиться со своей силой.

Данная информация не внушала доверия. Новых горизонтов собственных возможностей я, конечно, не испугалась. После нескольких доз чудесной микстуры вода в моих руках уже не кипела, а больше никаких изменений в собственном организме и силе, если честно, я не почувствовала вообще. Разве что на улице мне теперь стало не холодно. Знахарка чуть не пинками загнала меня обратно в палату, когда увидела, что я гуляю по улице без верхней одежды, а ловлю на язык редкие снежинки. Только как отреагирует Союз магов, изначально настороженный к факту моего существования, если такие незначительные изменения в моей ауре вызвали в медицинском корпусе столько охов и ахов.

Наговориться с друзьями вдоволь не получилось. Моих нерадивых рассказчиков вскоре выгнали и на их место сбежались почти все старшие Магистры Академии. Народу в помещении лазарета столпилось столько, что я даже сидя на кровати, подтянула к себе ноги, чтоб ненароком не затоптали. Магистры спорили, брызгали слюной и размахивали руками.

— Огневик! Вы понимаете? Огневик! С её то силой!

— Неуправляемый маг, с дурным характером это катастрофа.

— Магистр прав. Учитывая, каким сильным универсалом она является, страшно подумать, какой разрушительной силой она будет обладать, став огневиком.

— Господа, — перебил всех ректор. — Вы забываете, что даже стихийник, до своего становления может проявлять обширные способности во всех направлениях магии, но после пробуждения истинной силы, все эти способности сходят на нет. То есть, перетекают непосредственно в стихийную маги. Так что, ваши опасения, на настоящий момент преждевременны.

— И всё-таки слишком она сильная, — покачал головой его заместитель.

— А зависть — дурное чувство, — буркнула я себе под нос. В пылу споров меня услышали, только пара оттеснённых к моей кровати младших магистров. Почти не скрывая улыбки, один из них погрозил мне кулаком и так же жестом попросил сидеть молча.

Ага, непременно. Тут моя судьба решается, а я буду сидеть и помалкивать.

— Я ручаюсь за свою ученицу и обеспечу безопасности академии до завершения её становления и прохождения полного курса обучения, — повысив голос заявил Алман.

А вот это уже интересно, мы с магами вытянули шеи, чтобы получше разглядеть, что ему сейчас за это устроят.

— А силенок-то у тебя хватит? — ядовито осведомился Перкет.

— Сил у меня предостаточно, чтобы дать отпор любому зарвавшемуся магу, — зашипел мой наставник. Его оппонент только гордо вскинул нос.

— Перкету лучше действительно не нарываться, — прошептал один из стоящих рядом со мной магистров своему коллеге. — Алман, хоть и молод, но закаленный боевой маг. А Магистр всего лишь старый теоретик.

— Алман, ты несомненно очень сильный и одаренный маг. Мы всё прекрасно помним твои заслуги, но не сильно ли высокую планку ты решил взять? — осадил моего временного опекуна ректор.

— Нет.

О! Ответы стали односложными. Значит, злится. Я-то уж хорошо знаю, как у моего наставника проявляется приближение точки кипения. Сама неоднократно доводила.

— Она же тебе даже не родственница, — попыталась сгладить назревающий конфликт Нишатай. — А если смотреть на проблему, а не личные привязанности, то даже родители отправляют своих детей в специализированный интернат на время становления. Вы же знаете столько печальных случаем происходило с стихийниками, особенно огневиками.

— Между маленьким ребёнком и тринадцатилетнем подростком большая разница, госпожа магистр, — положив руку на плечо Алману, вступился за меня пожилой, но ещё не знакомый мне магистр. Никак не могу вспомнить, где я его видела. А на экзамене. Сидел с краю и посмеивался.

— Вот именно, ребёнок пусть и не разумен, но управляем. А что творится в голове у этой девчонки под действием гормонов мы знать не можем, — снова высказался Перкет. Злопамятный гад.

— Я вообще не понимаю, что мы обсуждаем? — повысил голос заместитель ректора. — Есть устав школы, в котором четко говориться, что в случаях проявления учеником действий, угрожающих прочим учащимся (эпидемиологического, магического или социального характера), Академия в праве отказать ему в обучении, как путем представления временного академического отпуска, так и фактическим исключением. Госпожа Абадан неоднократно нарушала правила школы и даже на настоящий момент находится здесь исключительно под ответственность Магистра Алмана до первого дисциплинарного взыскания.

— И что с того? — зашипел мой опекун.

— Думаю, что во избежание исключения госпожи Абадан, следует прибегнуть единственно правильному варианту: предоставлению академического отпуска до решения госпожой возникшей угрозы.

— А так как о Тере некому позаботиться в должной мере, следует направить её в интернат при Улонском монастыре, — радостно перебила его Нишатай.

Это что ещё за халера?

Не знаю собирался ли возражать мой Наставник. Мне разозлило уже то, что он не приказал магистерше заткнуться, а стоял с опущенной головой целых десять секунд, после которых я решила лично взяться за свою защиту.

— Какой ещё интернат? — вскочила я на ноги, прям на кровати. — Не собираюсь я ехать ни в какой интернат.

— Тера, не вмешивайся, — отмахнулся директор. — Вы знакомы с данным заведением?