— Ты ожидаешь неприятностей?
Филипп покачал головой и тяжело вздохнул.
— Не знаю, Ланс, тревожно что-то.
Они послушали мессу, и Филипп опять куда-то отошел.
Жрец прекратил напевать и, вытянув перед собой руки, застыл перед гробом. Зал зата-ил дыхание.
Пламя факела вспыхнуло с новой силой, опалило жаром, загудело и золотистым стол-бом вытянулось под своды Тронного Зала. Затем огненный столб отделился от чаши и за-вис в воздухе. Недолго повисев, он сжался и принял форму идеального шара. В тишине слышалось лишь ровное завывание огня и басовитый речитатив жреца.
Пылающий шар стал медленно меняться, пока не принял форму вытянутого прямо-угольника, тут же подкорректированную магом в сутане в удлиненную трапецию с четко очерченными краями, но аморфной структурой. Еще через несколько минут, трапеция пе-рестала бликовать сполохами огня и превратилась в нечто, напоминающее подвешенную над землей золотую пластину. Ланс сообразил, что это крышка гроба. Золотой покров ве-личественно проплыл по воздуху и мягко опустился на гроб, навсегда укрыв от них дет-ский профиль покойного брата. В тот же миг ударил головной колокол храмового ком-плекса Дворца. Все опустились на колени, а жрец, обессилено уронив руки, отошел на не-сколько шагов и торжественно заговорил:
— Разум, знания, сомнения и заблуждения, чувство, ум, счастье и несчастье, насилие, удовлетворение, уравновешенность, аскетизм, милосердие, слава и позор — вот качества материальной жизни, сопутствующие ей, и вместе с ней уходящие в небытие. И только душа — невидима, непостижима и неизменна. Душу нельзя разбить, растворить, сжечь или иссушить. Она существует всегда и везде — неизменная, недвижимая, вечно та же. Тот, кто родился, обязательно умрет, и обязательно родится вновь и, зная это, не следует скорбеть о теле.
И никто никогда не сравнится с тем, кто целиком познал смертную жизнь и прошел вечный путь погибели. И не существует для удовлетворенного смертью страданий мирско-го существования, и остается он один на один со своей нетленной природой, со своей ду-шой, со своим Я. И достоин он зависти и поклонения, а не жалости и скорби. Покойся же с миром, принц Лоун, и обрети бессмертие во веки веков.
Произнеся это, жрец исчез.
"Вот пришла и наша очередь" — подумал Ланс и обернулся. И оторопел. Стоящий чуть позади Виктор, скривившись от боли, сжимал окровавленное предплечье, а Винсент и Фредерик уже накладывали ему повязку.
— Кто-то метнул нож, — хриплым голосом пояснил Фредерик.
Никто вокруг, похоже, ничего не заметил, и Ланс вызвал Древо Сил. Привычно пода-вил приступ головной боли и потянул ветвь-штрих колдовского видения. Это было все равно, что вырастить несколько новых глаз, плюс множество новых способностей давае-мых магу Древом. Ланс осмотрелся.
Зал лежал, как на ладони, и это новое восприятие позволяло видеть не только запол-няющие его физические тела, но и неощутимую до этого нематериальную сферу. Ланс ви-дел множество людей, и всех сразу и каждого в отдельности, видел их энергетические со-ставляющие, эмоции, направление и окраску мыслей, предметы приложения чувств. Обна-ружился и жрец, который вовсе не исчез, а только вышел за пределы видимого человече-ским глазом спектра и сейчас устало шёл к выходу.
В проходе возникла сияющая фигура, в которой Ланс узнал Леонарда. Близнец всмат-ривался куда-то в угол, одновременно поторапливая жестом приостановившегося от удив-ления жреца. Почувствовав присутствие на этом уровне еще кого-то, Леонард обернулся и посмотрел на Ланса. И что-то изменилось в окружающей его золотистой ауре.
— Я вижу его, — услышал Ланс голос близнеца. — Попробую взять. Не мешай.
Ланс сосредоточился, но никакой недоброжелательности к Семье не почувствовал. Вокруг господствовали скорбь и тревога. Вспыхнул еще один яркий штрих, и он узнал Эмилию. Потом еще один... и еще. Он мысленно оттолкнул Древо.
За исключением нескольких человек никто ничего так и не заметил, и на небольшую суматоху в королевском секторе особого внимания не обратили.
Братья как-то незаметно сгруппировались вокруг Виктора, отгородив его от посторон-них взглядов. Брат успел накинуть другой плащ, полностью скрывающий раненую руку. Ланс вопросительно посмотрел на него.
— Порядок, — улыбнулся тот. — Понесу правой рукой. Заметно что-нибудь?
Двоюродный брат держался молодцом и Ланс отрицательно помотал головой.
— Ну, тогда вперед, — бодро прошептал Виктор.
Комната, в которой они должны были собраться, находилась в одном из самых глухих мест Дворца. Когда-то, очень давно, Дворец не являлся собственно Дворцом, а был всего лишь одним из многочисленных замков страны. Со временем, разрастаясь, превращаясь в центр государства, он последовательно достраивался. Где-то старые постройки полностью разрушили и на их месте возвели новые башни, где-то просто наращивали древние стены. Медленно и незаметно жизнь из старых залов перетекала в более новые. А во Дворце поя-вилось много нежилых помещений, забытых коридоров и тайных коридоров, которые со временем стали его частью, его особенностью и неиссякаемым источником мифов и ле-генд. И, наверное, не было ни одного монарха, не посвятившего свои детские годы герои-ческим и невероятным подвигам в этих лабиринтах. И как следствие этих походов, много-численные описания и рассказы, изрядно, впрочем, сдобренные фантазиями юных стран-ников, служили дополнительным поводом для новых похождений будущих правителей.
С факелом в руке Ланс проходил запыленные коридоры, заваленные старой рухлядью анфилады комнат... и вновь окунулся в мир детства, еще памятный и недалекий, но уже такой недоступный.
Впрочем, всё это мгновенно вылетело у него из головы, едва он распахнул дверь. Это была небольшая , грязная комнатенка, неравномерно освещаемая разномастными факела-ми, вставленными в ржавые кольца в стенах, и несколькими подсвечниками, установлен-ными на разных концах задвинутого в угол стола.
Диана и Эм сидели в середине комнаты, подальше от стен и темных углов, на мягких стульях, принесенных, по-видимому, специально для них. Еще один стул был занят герцо-гом, остальные либо стояли, либо сидели на корточках — кто где. Лица у всех были угрю-мые.
На полу, прямо напротив двери, на окровавленном черном плаще, в невероятной позе лежал человек. Сомневаться в том, кто это не приходилось.
Ланс медленно подошел к лежащему, и остановился.
— Как же так? — расстроено спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Ему никто не ответил. Стоящий рядом Виктор носком сапога небрежно перевернул труп.
— Ты знаешь его? — спросил он.
Ланс осмотрел убитого. Это был черноволосый темноглазый человек, приблизительно двадцати пяти лет. Рисунок бровей и губ, а также общий тип лица выдавали выходца с востока. Под черной кожаной курткой угадывались широкие мускулистые плечи и грудь, но кисти, выглядывающие из рукавов, были небольшими и изящными. Невелик был и раз-мер обуви. Остекленевшие глаза смотрели в потолок. Левую часть груди, от подмышки, через сердце и до ключицы, пересекал широкий, зияющий разрез. Весь этот бок был залит кровью, уже спёкшейся и потемневшей.
— Впервые вижу, — ответил Ланс и повернулся к Леонарду.
— Что случилось, Леон?
Тот досадливо скривился.
— Я подождал, пока вы покинете Тронный Зал, и вслед за вами двинется толпа. Потом осторожно подкрался к нему и слегка оглушил. Никто ничего не заметил. Мои люди отта-щили его вместе с несколькими придушенными в давке, связали, заткнули пасть и бросили в комнату прислуги — все на моих глазах. Дальнейшее известно со слов стражников. Этот мерзавец сумел освободить руки и подманить двух оставшихся с ним в комнате людей. Один из них сейчас в лазарете, второй мертв. За дверью оставалось еще четверо охранни-ков с соответствующими указаниями как раз на такой случай и, думаю, они сделали бы все правильно, но как раз в ту минуту дьявол послал барона Гора... Барон может гордиться таким ударом, — невесело заключил Леонард.
Ланс почувствовал приступ бешенства.
— Эта скотина-барон должен заплатить за всё.
Леонард равнодушно пожал плечами:
— Возможно, но я с ним уже поговорил. Барон едва стоял на ногах и к тому времени уже ничего не соображал.
— Все равно, — кровожадно сказал Ланс. — Нечего бродить, где попало. И что за манера — напиваться на похоронах своего господина!
— С последним я согласен, — вмешался герцог, — но барон наш гость. Успокойся, Лансе-лот, ты несправедлив.
— Ну-ну, — Ланс нехорошо усмехнулся и ткнул пальцем в сторону трупа. — При нем бы-ли какие-то вещи?
— Ничего, кроме ножа, что он метнул, — ответил Леонард. — Это профессионал.
— Да и не пронес бы он во Дворец нечего крупнее ножа. Все это чепуха! — воскликнул Эдвин.
Герцог тяжело поднялся со стула и прошел по комнате.
— Кажется, мы вновь сворачиваем на кривую дорожку.
— Мы? — переспросил Эдвин.
— Нет, я! — вспылил Фредерик.
— Тогда тебе лучше вернуться в строй, — невозмутимо предложил Эдвин.
— А зачем? — осведомился Фредерик. — Ведь ты сам тратишь всё свободное время на то, чтоб этот строй развалить.
— Ты не думаешь, что говоришь, Фред. — грубо ответил самый старший брат.
— Не думаю?
В голосе Фредерика зазвучали истерические нотки.
— И прекрати разговаривать с отцом в таком тоне!
Эдвин повернулся к герцогу.
— Я чем-либо вас оскорбил, дядя?
— Нет, нет, все в порядке, — поспешно ответил старик. — Успокойся, Фредерик.
— Да? А то мне не тяжело и извиниться.
— Тогда, лучше сделай это, — подозрительно ровным голосом предложил Фредерик.
— Или... — Эдвин поднял бровь.
— Ты мне страшно не нравишься, Эд. Почему б нам не сходить куда-нибудь прогулять-ся. Думаю, что с секундантами проблем не будет.
Они сверлили друг друга взглядами, пока остальные с интересом наблюдали. В гнету-щей тишине Эмилия вдруг продекламировала:
— Что до битвы, объявляю при всех,
...и исполнено будет:
Пусть до костей прошибу я, и кости
врагу изломаю.
Пусть за моим сопротивником все
попечители выйдут,
Чтоб из смерти унесть, укрощенного
силой моею¹.
Все изумленно уставились на нее. Первым не выдержал и усмехнулся Филипп.
— Все-таки, — сказала Эмилия, — ты, Эд, иногда бываешь на редкость невыносимым.
Ланс задумчиво проговорил:
— Тебе, Эм, не следовало вмешиваться. Подерись они сейчас, и убей один другого, все равно кто кого, стало бы меньше на одну неизвестную величину. Это упростило бы ситуа-цию.
— А если б они погибли оба, то было бы еще лучше, — поддержал герцог, — но, ты, Ланс, забыл про нашу последнюю договоренность. Я всем напоминаю — мы в одной лодке.
Герцог снова сел, но было заметно, что он напряжен.
— Смерть Лоуна, это тяжелый удар для всех, но, не сочтите за цинизм, в ней,... то есть в ее последствиях, я вижу один... э... позитивный аспект.
Ему удалось заинтересовать собравшихся.
— Сейчас перед нами появилась цель — найти убийцу. Я отдаю себе отчет в том, что он может быть среди нас, и все же предлагаю всю нашу ненависть направить на этого челове-ка. Найти его и убить, независимо от того, кем он окажется.
— Это хороший повод для объединения, — тут же признал Леонард.
— Но только в том случае, если все покинут эту комнату живыми и здоровыми. Так, для разнообразия, — поправил Филипп.
— Тебе-то ничего не грозит, — насмешливо сказала Эм. — Ты был удивительно сдержан за поминальной трапезой. Да и кто не был?
— Хорошо, — громко сказал Эдвин. — Только меня никто не убедит в том, что мы будем открыто делиться друг с другом добытыми сведениями. И поэтому сразу заявляю, что со-бираюсь действовать в одиночку, что, конечно же, не помешает мне что-либо выведывать у любого из вас.
— Мы все будем так делать, — согласился герцог. — Никаких обещаний, обязательств. У нас одна цель.
— Вот и ладно! — воскликнула, вскакивая со стула Диана, — я пошла! Леон, ты со мной?
Близнец кивнул и направился к двери, засобирались и остальные.
— Уходим вместе или поодиночке? — насмешливо спросил Филипп.
— Как угодно, лишь бы на своих двоих, — беря факел, в тон ему ответил Ланс.
Все потянулись к двери, рядом с Лансом оказался Эдвин.
— Ты обдумал, о чем мы говорили? — спросил он, придерживая Ланса.
— Да, и со многом согласен, но есть некоторые проблемы. Одну из них ты только что очень удачно сформулировал. Как насчет доверия между нами?
Эдвин внимательно посмотрел на него.
— Думай, что хочешь, но ты один из немногих наших кому я верю. Я знаю, что ты не ударишь в спину и мне этого достаточно.
Ланс даже растерялся от такого признания, но вскоре недоверие снова взяло верх.
— Извини, Эд, но, похоже, ты меня используешь самым бесцеремонным образом.
— Верно, — согласился брат. — Мы все используем друг друга, но сказал бы ты эти слова кому-нибудь другому?
Лансу было очень признаваться себе в том, что брат совершенно прав. Эдвин насмеш-ливо смотрел на него, словно читая мысли. Потом несильно ткнул кулаком.
— Ладно, ладно, успокойся. Поступай, как считаешь нужным, но знай, что всегда мо-жешь рассчитывать на старшего брата.
— Я могу все это передать Винсенту?
Эдвин не обиделся, только помотал головой и коротко хохотнул. Они вышли в жилую часть Дворца.
— Давай, и заодно передай, чтоб был осторожней.
Ланс насторожился.
— В чем дело?
— Ни в чем. Просто с сегодняшнего дня лучше не давать повода для подозрений. Ста-рик неплохо придумал — натравить Семью на кого-то одного. Вот увидишь, потом окажет-ся, что мы ошиблись и все начнется по второму кругу. И так далее.
— А-а, — протянул Ланс.
Он и сам так думал.
Он медленно отпил из бокала.
— Ну, как тебе все происходящее?
Сейчас, пожалуй, впервые за прошедшие после похорон Лоуна две недели, он чувст-вовал себя в безопасности.
— Все происходящее? — по своему обыкновению переспросил Винсент. — Будет лучше, если каждый расскажет все, что происходило значительного с ним за это время. От этого и будем отталкиваться.
— Согласен, я и начну.
Он подробно описал свои похождения.
— Ты явно не скучал, — заметил Винсент. — Я не могу похвастаться подобным проворст-вом.
— И все же.
Ланс взял кувшин и осторожно перелил часть содержимого в бокалы.
— Изволь. Прежде всего, я знал о твоем посещении генерала и лавки Латиниуса. Меж-ду прочим, ты осматривал труп?
— Труп? — удивился Ланс — Я думал он сгорел. Там осталось, на что смотреть?
— Осталось. Я послал своего человека, и он исследовал останки.
— Проклятье! — выругался Ланс. — Я так понял, что он сгорел полностью.
— Что значит "полностью"? — пожал плечами брат. — Старику здорово досталось, но кое-какие мелочи наводили на размышления. Тебе ведь известно, что Латиниуса пытали, и значит, на теле должны были остаться характерные следы. Мой человек имел особые ин-струкции на этот счет. Кое-что он даже зарисовал, и вполне определенно можно сказать, что его гость знал толк в подобных шалостях.
