— Это ваши слуги, капитан. Горничные следят за порядком, остальные выполняют ваши желания. Властелин Мордора может пригласить вас обедать вместе с ним, это на тридцать восьмом уровне, вы там уже были. В остальное время можете через слуг заказывать все что угодно с кухни Барад-дура. Гудраг — ваш телохранитель. В Барад-дуре безопасно, но бывают дела, которые капитану Мордора делать лично не по чину, ну вы меня понимаете? Находиться он будет здесь, в прихожей, выходя из башни, берите его с собой. Наши телохранители обучены по высшему классу, когда в нем нет необходимости, вы его даже не заметите.

— Трудно не заметить такого, — с некоторой завистью ответил Серега. Ростом под два метра, орк имел огромную грудную клетку и шоколадно-черную кожу, под которой бугрились мышцы, делавшие честь любому культуристу. Волосы и ногти были аккуратно пострижены, и даже клыки не слишком выдавались из челюсти. Несмотря на низкий покатый лоб, орк производил вполне благоприятное впечатление, и не распространял зловония, исходившего от более мелких особей.

— Гудрон-батыр, — Серега вспомнил училищную шутку о неграх, и засмеялся, — можно я буду его так называть? По-нашему, это сильный, бесстрашный воин.

— Спасибо, господин, — прогудел орк, еще ниже склоняя голову.

Дворецкий знаком отослал прислугу. Орк каким-то смазанным неуловимым движением переместился в угол, на диван. Галарион подхватил Попова под локоть и повел смотреть комнаты. "Номер люкс", как назвал его про себя Серега, включал в себя все необходимое. Они осмотрели приемную, рабочий кабинет, каминную, выполнявшую также функции библиотеки, столовую и спальню. Вид огромной кровати заставил вновь испеченного капитана Мордора зевнуть так, что он едва не вывихнул челюсть. Галарион улыбнулся:

— Господин капитан устал, и я даже не осмеливаюсь предложить вам чисто мужские развлечения.

Серега насторожился:

— Это еще какие?

— Любые, — развел руками Галадрион, — у нас есть и юные девушки, и опытные женщины. Любой расы, и с любым цветом кожи. Прекрасно обученные, и не только любовным утехам, капитан. Хотите, доставим похотливую самку, которая думает только о мужском естестве, а хотите — юное воздушное создание, с которым так хорошо встречать рассвет. Для разнообразия, можете попробовать мужской любви.

— Не, — даже загородился рукой Серега, — вы еще орочьей любви предложите. Обойдусь пока.

— Орки тоже разные бывают, капитан, я думаю, вы это уже заметили. Должен вам также сказать, что одна из обязанностей капитанов Мордора — заботится об улучшении расового состава населения и армии.

— Это чего, — перебил Галариона Серега, — я тут как бык-производитель работать буду?

— Я прошу прощения у капитана, — склонился Галарион, — но это указание самого Властелина Барад-дура. Страна и армия отчаянно нуждаются в умном и здоровом молодом поколении. Мы не можем делать ставку только на орков, которые конечно плодятся с огромной скоростью, но призывной материал получается очень некачественный, вы же видели.

— А Гудрон, нет, в смысле Гудрун, или как его там? — запутался в орочьих именах Серега.

— Гудраг, — улыбнулся Галарион, — но можете звать его и Гудроном, ему понравилось ваше прозвище. Так вот он — как раз результат той самой направленной работы по созданию нового поколения, о которой я вам говорил. А теперь и он сам служит великой цели по мере сил.

— Сил-то у него в избытке, — почесал череп Серега, — ладно, это все лирика, а помыться где можно, да и, как бы это сказал старшина Макухин, отправить естественные надобности?

— Прошу, — дворецкий распахнул полированную дверь, и Попову открылся вполне приличный санузел с огромной мраморной ванной.

— Хо, — обрадовался Серега, — кстати, а откуда вы воду берете? Пустыня же кругом?

— Горгорот не столь безжизненен, как кажется на первый взгляд, капитан, и если знать, где искать, воды в нем достаточно. Но Барад-дур снабжается глубокими скважинами, из которых вода идет сама под давлением пластов земли.

— Артезианские, что ли? — вспомнил вдруг географию Попов.

— Можете называть и так, суть от этого не меняется. В подвалах стоят насосы и котлы для подогрева. Использованная вода и нечистоты по трубам отводятся в одну из расщелин Горгорота, достаточно далеко от крепости. Прикажете приготовить ванну?

— Да. И погорячее. И ужин. Плотный, — Серега начал входить в роль хозяина.

— Я все передам слугам, — поклонился Галарион, — а далее командуйте ими смело. В каждой комнате есть колокольчик, Гудрага можете просто позвать, у него очень острый слух.

— Спасибо, — уже в нетерпении проговорил Серега, косясь на клозет.

— С легким паром, приятного аппетита и доброй ночи, — окончательно раскланялся дворецкий и исчез за дверью.

* * *

Ванна совершенно разморила Серегу. Это вам не баня в училище, где на роту два десятка душевых рожков с едва теплой водой и час времени. Сотня голых парней, толкаясь и скользя, врывается в помывочную, пытаясь застолбить рожок сразу на несколько человек. Ходит по рукам упертый с чьей-то тумбочки кусок туалетного мыла, так как банное мыло хозяйственные братья Филькины тарят в каптерке, и просто так, на раззор толпе, не выдают. Мелькают белые, намыленные, и уже красные, растертые тела, порхает незлобный матерок в адрес тыловой службы вообще, и котельной в частности. Всерьез ругать не получается, все-таки баня — это здорово, даже такая холодная. Надрывается дежурный по бане:

— Рота, осталось двадцать минут!

В помывочную вплывает розовое, дебелое тело Макухина, мышцы десантника уже подернуты жирком хорошей жизни. Филькины суетятся, освобождая старшине лучший рожок. Макухин не торопясь, с наслаждением моется, оглядывая суетящуюся толпу с высоты своего десантного роста на предмет непорядка. Замеченный непорядок выправляется немедленно и жестко, как правило, словами, но иногда и хорошей саечкой провинившемуся.

Попов не на самом хорошем счету у Макухина. Периодически на теле курсантов появляются фурункулы, отчего, врачи сами не знают, но старшина считает, что от недостаточного соблюдения правил личной гигиены. Серега уже лежал с фурункулезом в санчасти, снискав у Макухина репутацию сачка и грязнули, а потому он лично следит за Серегой и некоторыми другими бедолагами:

— Эй, Филькины, Попова как следует помойте!

Филькины рады стараться, трут так, что готовы кожу содрать со спины. Серега терпит, стиснув зубы, спорить со старшиной себе дороже обойдется, это давно все поняли.

— Рота, закончить помывку!

Филькины наконец-то бросают Серегу, и он встает под душ. Вот тут-то и порадуешься, что вода не горячая, спина и так пылает. Помывочная постепенно пустеет, остались "тормоза", остальные уже толкаются в очереди за чистым бельем. Из-за старшинской заботы Попов теперь очень чистый, но наверняка достанется или рваная майка, или портянки, уменьшившиеся в результате постоянной стирки и запредельно долгой жизни до размеров носового платка. Попов вздыхает, закрывает глаза, подставляя прохладным струям лицо, а когда открывает, неожиданно видит под рожком напротив Иринку. Именно такую, какую видел на местном пляже перед самыми выпускными экзаменами. Мокрый купальник обтягивает все подаренные природой для соблазнения мужчин выпуклости. На ногах синие сланцы, влажные волосы рассыпались по плечам.

— Ты? — изумляется Серега, — Здесь? Откуда?

Иринка смеется и показывает язык:

— Тормоз ты, Попов.

До Сереги доходит, что она в купальнике, а он-то практически голый, если не считать мочалки. От неловкости ситуации он краснеет, пытаясь как-то поестественнее расположить на теле мочалку, и тут из-за Иркиной спины появляется Олежина физиономия с выпученными глазами:

— Ну, Попов, ты даешь стране угля. Мелкого, зато ...много.

Серега уже набирает в грудь воздуха, чтобы отбрить нахала как следует, но душ вдруг превращается в водопад, заливая рот и нос.

Он вполне мог утонуть, размеры ванны это позволяли. Однако рядом бесшумно возник Гудрон, своевременно и деликатно извлекший капитана Мордора из водной стихии. Отплевываясь и кашляя, капитан благодарно похлопал орка по могучему плечу, помотал головой, стряхивая наваждение, завернулся в махровую простыню, и пошлепал в спальню, где вдруг обнаружил юное зеленоглазое и каштанововолосое создание, почтительно сидящее в уголке на банкетке.

— Это еще чего? — удивился Серега, ощущая, с одной стороны, острые запахи из-за двери столовой, а с другой стороны — сладкий аромат, исходивший от девушки.

— Массаж, господин, — короткий шелковый халатик, ладошки лодочкой на коленях, глаза — в пол, ушки порозовели — ходячий соблазн, да и только.

— Массировать кого будем? — грубовато поинтересовался Серега, вытирая концом полотенца мокрое лицо, — Меня или тебя?

— Вас, господин, — глаза по-прежнему в пол, — после ванны положен массаж.

— А сил-то хватит? — засомневался Попов с видом знатока, хотя про массаж до этого только читал в журнале "Наука и жизнь", да и то давно, еще на гражданке.

— Я буду стараться, господин, — ушки девушки уже красные, как маки.

— Ладно, — согласился Серега, — только не долго, ужин стынет.

— Как прикажет господин капитан, — девушка уже застилала банкетку белоснежной простыней и расставляла пузырьки с маслом. Непонятно откуда льющийся свет уменьшил яркость, создавая в комнате приятный полумрак.

Под нежными, но неожиданно сильными руками девушки, Попов сначала закряхтел, но постепенно расслабился, отдаваясь процессу, и снова чуть не уснул.

— Все, хорош, — Попов сел на банкетке, прикрываясь простыней. Девушка опустилась на ковер, опять потупив взор:

— Господину не понравилось? — в голосе отчаяние, как будто сейчас в подвал к Бхургушу.

— Понравилось, — сознался Серега, — но я засыпаю.

— Это расслабляющий массаж, — она развела руками, — господину капитану был нужен возбуждающий? Я виновата, я не поняла... — и снова отчаяние и заметная дрожь в руках.

Попов невольно потянулся почесать затылок, и увидел, как сжалась в комок девушка, втягивая голову в плечи. Сереге стало нехорошо:

— Тебя бьют что ли?

Шмыганье носом и едва заметный кивок в ответ.

— Часто?

— Господину не надо этого знать, — Серега едва разобрал шепот.

— И все-таки?

— Когда мною недовольны, господин. Или так, для развлечения.

— Нормальное развлечение, — удивился Попов, — а если убьют для развлечения?

— Это был бы выход, господин, — теперь большие зеленые глаза смотрели на Серегу, — вы капитан Мордора, вы можете это. Скажите, что я сделала вам больно, и вы не сдержались.

— Бред, — Серега даже помотал головой, — какой же это выход?

— Это выход отсюда, — девушка на коленях подползла к Попову, пытаясь обнять его ноги, — я сделаю все, что захотите, только позвольте мне умереть.

— Да ты что, — не на шутку испугался Серега, когда она начала целовать его ноги, — прекрати, я все равно не смогу этого сделать.

По Серегиным волосам пробежал сквознячок, и рядом, как привидение, снова возник Гудрон.

— Отцепись от капитана, девка, — тем же низким басом прогудел орк.

— Да, господин, это была непростительная дерзость, я не сдержалась, — девушка отползала, сжимаясь в комок. Гудрон как бы из воздуха извлек тонкий и очень гибкий металлический прут на рукоятке, и с почтительным поклоном протянул его Попову:

— Вот, господин. Если хотите, его можно нагреть.

— Чего? — задохнулся Серега, — чего сделать?

— Рукоятка предохранит руки от ожога, — уже не совсем уверенно произнес орк, — но можно бить и холодным, это тоже больно.

— Убери, — Попов пытался говорить твердо, но зубы все равно постукивали.

— Вы не будете ее наказывать, господин? — в голосе орка Сереге послышалось удивление.

— А что, тогда меня накажут? Опять в подвал, к Бхургушу?

— Бхургуш трус, — скривился орк, — он только и может, что мучить женщин и детей.

— Не только женщин и детей, — передернул плечами Попов.

— Мне дозволено высказать свое мнение, господин? — снова поклонился Гудрон.

— Говори, — махнул рукой Серега.

— Слуга в вашей власти. Вы можете ее бить, но только убивать не надо, так она действительно уйдет из-под руки нашего Властелина. А над ее посмертием он не властен, в отличие от моего. Хотя капитан Мордора может поступить, как хочет, — орк застыл со склоненной головой.

Попов разглядывал девушку. Теперь, когда стало понятно, что наказание, по крайней мере, откладывается, спина ее перестала дрожать, но она по-прежнему лежала на ковре, сжавшись в комок.

— Поднимись, — попросил Попов, — сядь. Как тебя зовут?

— Этель, господин, — девушка почти справилась с собой.

— Этель Лилиан Войнич. Овод, — процитировал сам себе Серега, невесть как всплывшее в памяти название, — не читал.

— Что вы сказали, господин? — не поняла Этель.

— Да так, ерунда всякая в голову лезет от голода. Гудрон-батыр, есть будешь?

— Если господин прикажет, то конечно буду. Но телохранитель не может сидеть за одним столом с капитаном Мордора. Он может только пробовать те блюда, которые ему подают. Хотя в Лугбурзе смысла в этом нет.

— Понятно. А ты, Этель?

— Как я могу, господин. Я всего лишь девушка для массажа.

— Нормально, — притворно возмутился Попов, — что ж мне в одиночку есть?

— Вы можете позвать музыкантов и танцовщиц, господин, — робко предложила Этель.

— Или чтеца, если мне позволено высказать свое мнение, господин. Мой прежний хозяин всегда так делал, — это уже Гудрон вклинился.

— Ясно, — хлопнул себя по коленкам Серега, — продолжай нести службу. Капитан Мордора тобой доволен.

— Повинуюсь, господин, — орк растворился в воздухе, и даже дверь при этом не скрипнула.

— Этель, — он обернулся к девушке, — мне понравился твой массаж, и я не буду тебя наказывать.

— Я благодарю вас за доброе отношение к несчастной Этель, господин.

— Ерунда, — отмахнулся Серега, и взялся за колокольчик.

* * *

После всех передряг, ванны и ужина Серега рухнул в постель и спал теперь уже без всяких сновидений до полудня. Открыв наконец-то глаза, Попов долго вспоминал, где находится, а вспомнив, заскрипел зубами. Вот попал. Скопище садистов и дегенератов, а он, Сережа Попов, еще совсем недавно топавший в голубых сандаликах по солнечной дорожке вместе с мамой и бабушкой, теперь капитан Мордора, один из руководителей этого сброда. Где-то в глубине души теплилась еще надежда, что его обманывают, что никуда он не перемещался из своего мира, а лишь неведомым путем доставлен врагами куда-нибудь в Неваду, где ему и промывают мозги. Однако даже замполит батальона курсантов, майор Хвостиков, никогда не рассказывал о столь мудреных и затратных кознях империалистов. Да и капитан Малина попал в плен при гораздо более простых обстоятельствах.

Размышления прервал осторожный стук в дверь.

— Войдите! — крикнул Серега, садясь на кровати.

В дверной проем просунулась голова Гудрона:

— С добрым утром, господин!

— Спасибо, Гудрон-батыр. Заходи, рассказывай, — Попов слез с кровати и начал одеваться. Гудрон прикрыл дверь, и, продолжая оставаться в полупоклоне, прогудел: