Новатор

— О, — опешил отец, — так не бывает, это противоречит физическим законам, ты ж мне про антигравитацию толкуешь, а это к фантастам. А почему вопрос-то возник?

— Да так, — смутился я, — на физике обсуждали.

Вот значит как... антигравитация. Да ещё и нарушение физических законов. Надо бы действительно помалкивать на эту тему, чем чёрт не шутит, наверняка уж за такие-то сведения любая разведка мира какие хочешь деньги даст.

Тут же ввернулась другая мысль — разводит меня Жора, разводит как лоха. Наверняка ведь к колёсикам моторчик приделал мощный... Только зачем это ему? Спонсор из меня никакой, денег на изобретения с меня не вытрясешь.

Блиин, — подумалось мне, — а ведь мы сегодня трёх человек чуть насмерть не прикончили. Вот денёк выдался насыщенный...

С этими мыслями я заснул.

Утром перед тем, как выйти из дома я деловито ощупал карманы — оба шокера лежали на месте, и мысль о них согрела мне душу. Никогда ещё я не чувствовал себя таким защищённым, отправляясь в школу.

Цацкина и его друзей я не встретил ни на крыльце, ни в коридорах. Я уже начал было переживать, что заряд в шокерах был слишком сильный и они не смогли оправиться, но к своей радости обнаружил их уже сидящими в классе на своих местах и старательно отводящими взгляд от меня и от Цветкова. В какой-то момент Цаца случайно глянул на меня и я ему весело подмигнул.

Бог мой, на его лице отчётливо отразился страх. Вот уж не думал, что он когда либо будет меня бояться. Его "коллеги" похоже вообще боялись оторвать глаза от парты.

Такая перемена в их настроении не ускользнула от всех остальных и по классу поползли слухи о том, как вчера Цаца с каким-то амбалом со всех ног удирали от меня и Жоры. Слухи обрастали новыми подробностями и преувеличениями и к концу первого урока я уже услышал версию, что я уложил одним ударом двух корешей Цацы и пацана с параллельного класса, а сам Цаца вырвался от нас и убежал, плача и прося его не трогать.

Развеивать эти домыслы мы конечно не стали, Цаца и подельники тоже отмалчивались, в результате история о вчерашней несостоявшейся потасовке разрослась до вселенских масштабов.

Давно позабытое чувство гордости проснулось во мне. Да, может быть незаслуженно, ведь победой над Цацей я был полностью обязан Георгию и его самострелам. Но мне на это было начхать и для меня это была первая перемена за 6 лет учёбы, когда я чувствовал себя хозяином класса. Нет, меня не боялись, поскольку как можно бояться человека, который за все эти годы никому не сделал ничего плохого, но меня буквально почитали, как ученика, избавившего всех от ига Цацкина, ведь тот действительно стал таким тихим, каким я даже не припоминаю его в первом классе... впрочем, надолго ли?

По взглядам, которые бросали ребята на меня и на Жору, по тому, как они затихали, когда я подходил ближе, по тому, как мне уступали дорогу, я понимал, что все говорят о нас и мы главные герои этой недели, а может даже месяца.

— Этим надо пользоваться! — Мелькнула у меня мысль на второй перемене и пока не улетучилась решимость, я отправился к Таньке Семёновой.

Я нашёл Таню в конце коридора. Активно жестикулируя, она что-то рассказывала двум подружкам и я невольно залюбовался ею — золотистые волосы, небрежные жесты, которыми она откидывала назад чёлку, весёлый, озорной и искренний смех, голубые глаза, красивое платье, обтягивающее маленькую, но такую симпатичную грудь.

Нет, не время предаваться мечтам, я сбросил наваждение и решительно подошел к ней.

— Таня, можно с тобой поговорить?

Говорить при подругах я всё-таки не решился.

Таня кивнула мне и отошла от подружек, которые стали тут же хихикать и шептаться между собой. Когда мы отошли на несколько метров, я выпалил:

— Приходи ко мне на день рождения в воскресенье.

Татьяна замялась, а я стоял и считал удары своего сердца.

— А кто-нибудь ещё из нашего класса будет? — неожиданно спросила она.

Тут уж замялся я. Честно говоря, когда я подходил, то я совершенно не собирался справлять день рождения. Татьяну я собирался пригласить в кино, а идея с днём рождения пришла ко мне совершенно спонтанно уже когда я уже отозвал её в сторонку и теперь я совершенно не знал, нужно ли пригласить ещё кого-нибудь из класса, поскольку никогда дней рождений для одноклассников не устраивал.

— Цветков будет, — решился я в конце концов.

— Хорошо, приду, — ответила Таня и я просто расцвёл.

— Замечательно, я вечером перезвоню и скажу во сколько приходить.

Обрадованный что всё так легко получилось, я чуть было не столкнулся с таким же сияющим Жорой.

— Ты-то чему так рад? — удивился я.

— Вчера показал отцу то, что мы с тобой испытывали, так он меня даже похвалил, представляешь?

— Ну вообще-то не представляю. На мой взгляд, изобретение антигравитации тянет как минимум на Нобелевскую премию, а не только на похвалу от отца.

— Тсс, — испуганно огляделся Жора. — Не говори об этом громко. Понимаешь, он вообще похвалил меня в первый раз в жизни, до этого он довольно скептически относился ко всем моим наработкам, называя их игрушками. А насчёт этого устройства отец сказал чтобы я хранил его в секрете до поры до времени и не рассказывал об этом даже маме. Люди, по его словам пока не готовы к изобретениям такого рода.

— Как не готовы? — возмутился я. — Ты представь, какие это открывает возможности для развития экологически-чистого транспорта!

— Во-во, — усмехнулся Георгий, — так я и сказал отцу. А он взял бумажку и в два счёта написал пару формул, из которых получилось, что генератор поля можно использовать как оружие. Как очень мощное оружие. Ты даже не можешь представить мощность этого оружия.

— Ну конечно, куда нам, — сказал я обиженно, но Жора, похоже, не заметил моего сарказма.

— Например, генератора поля и обычного автомобильного аккумулятора вполне хватит для того, чтобы разрушить наш город до основания. А за счёт энергии всего одной электростанции можно передвинуть нашу планету прямо в серединку Солнца.

Я открыл рот и не смог закрыть его обратно.

— Мне даже показалось, что отец и раньше знал о принципиальной возможности создания таки полей, — добавил Жора. — И, возможно даже готовился к подобному разговору со мной — уж очень он быстро всё разложил по полочкам. Тем не менее, его советы не из тех, которые можно с ходу отвергнуть и я склонен поступить так, как он мне рекомендовал.

— Ну а что конкретно-то он тебе рекомендовал? — поинтересовался я.

— Он посоветовал никому не говорить про эту разработку, пока я сам не буду в состоянии строить аппараты, в которых она будет задействована.

— Хм, звучит логично, но зачем ты мне-то это тогда говоришь?

— Так ты всё равно уже всё знаешь, не буду же я стоять и тупить, что всё что было вчера тебе приснилось.

— И потом... ты мне нравишься, мне кажется, что ты не из тех, кто может предать, — сделал он неожиданное заявление.

— Ладно, бог с ними, с изобретениями, — сказал я, — хочу пригласить тебя на день рождения в воскресенье.

— Круто, — обрадовался Георгий. — Дни рожденья я люблю.

К моему глубокому удивлению, родители обрадовались, когда я сказал, что ко мне послезавтра на день рождения придут двое одноклассников. Особенно их умилило, что придёт девочка Таня. Знал бы, что они так обрадуются, так каждый год приглашал бы полкласса — мне не сложно. Родители предложили собраться в час дня, на что от меня возражений не последовало... в час, так в час.

Воскресным утром меня отправили за тортом, наказав купить самый свежий и самый вкусный, а мама стала суетиться на кухне, готовя свои коронные блюда — салат Цезарь и запечённую курицу.

Сладким я особенно не увлекался, поэтому взял у заспанной продавщицы первый попавшийся творожный торт, решив, что такой Таньке должен понравиться.

Я радостно предвкушал встречу с ней — ведь это было то самое первое свидание, пусть дома под надзором родителей, пусть вместе с Цветковым, но всё-таки свидание. В то же время, я боялся, совершенно не представляя что говорить, не имея никакого опыта внеклассного общения с девушками.

Петь и играть на гитаре я не умею, рассказчик из меня никудышный — я всегда завидовал своему кузену — тот лишь открывал рот, вокруг все сразу замолкали и с интересом слушали о его забавных, а зачастую и опасных приключениях. Со мной же, почему-то никогда не случалось ничего интересного, и как я не силился вспомнить хотя бы одну историю со своим участием, на ум мне ничего не приходило.

Может порассказывать анекдоты?

Нет, провальный вариант. Даже очень смешные анекдоты я забывал уже через минуту — если я захочу рассказать свежие анекдоты, то мне придётся взять распечатку с интернета и просто её читать. Обычно, когда я пытался рассказывать анекдоты, то не мог вспомнить концовку, а если даже случалось чудо и я помнил его целиком, то никто не смеялся, лишь криво улыбались. Наверное у хороших рассказчиков какая-то особая аура. Взять того же моего кузена — когда он рассказывает даже самый бородатый анекдот, то все вокруг просто ухахатываются.

Основная надежда была на компьютер — покажу Танюхе новые игрушки, вдруг заинтересуется...

Без пятнадцати час пришёл Жора. Я его тут же познакомил с родителями и он им похоже глянулся. Впрочем, какая разница, они мне пока ещё никогда не пытались навязать свое мнение по поводу того с кем мне дружить, не думаю, что попытаются и на этот раз.

В пятнадцать минут второго я начал нервничать. Татьяна не шла. Я ходил по комнате из угла в угол, а Жора, видимо понимая моё состояние, даже не делал попыток завязать со мной разговор. К счастью, ещё через пару минут раздался звонок в дверь, и у меня отлегло от сердца.

Татьяна буквально впорхнула в квартиру, и в нашей убогой хрущёвке сразу стало как-то светло и уютно. Она чмокнула меня в щёку, сказала "поздравляю!" и протянула мне коробочку, перевязанную ленточкой.

— Точно! Подарок! — хлопнул Жора себя по лбу и убежал назад в комнату.

К счастью, в прихожей было темно, и Татьяна не видела, что я покраснел от невинного поцелуя в щёку. Вот ничего с собой не могу поделать, краснею от всего, что связано с Таней. Поговорка о том, что настоящий мужчина должен бледнеть при виде красивой девушки, потому что на лицо крови не остаётся, — явно не про меня. Впрочем, судя по поведению организма, у меня достаточно крови и для лица и для всего остального.

В коробке с ленточкой оказалась довольно милая настольная фоторамка. Я сказал шутя, что обязательно вставлю в эту рамку её фотку. Тут уж пришла пора краснеть Таньке — я даже не понял, чем её смутил.

Я познакомил Таню с родителями и мама начала её подробно расспрашивать про учёбу и всё такое. Тем временем, из комнаты влетел Жора, и выдохнул:

— Вот, подарок.

И отдал мне в руки маленький тонкий экранчик, сантиметров десять в диаметре.

Я повертел его в руках, тщетно пытаясь понять, что же это такое.

— Спасибо. Но что это? — не выдержал я, в конце концов.

— Это устройство скрытого наблюдения, — гордо сказал Георгий. — Вот к экрану прилеплены четыре беспроводные камеры, — показал он на четыре крошечные пуговки, которые я сразу и не заметил, — вокруг экрана 4 кнопки, какую нажимаешь, с той камеры и показывает изображение.

— Вот, смотри, — нажал он на одну из кнопок, и на экране отобразилось моё удивлённое лицо.

— Во! — обрадовался он. — Можно и как зеркало оказывается использовать. А вообще — лепишь эти камеры в любое место и наблюдаешь за периметром максимум с полукилометра, дальше уже не берёт.

— Только ты уже знаешь мою стандартную просьбу, — добавил он, — никому не показывай. В особенности тем, кто знает толк в таких вещах.

— Слушай, это же кучу денег стоит!

— Ну, формально это ничего не стоит, тоже самоделка. Хотя, тут использована пара-тройка новых идей и думаю, что корпорации выложили бы определённую часть своего бюджета, чтобы завладеть этой вещицей. Так что, если станет совсем туго — можешь загнать, — хмыкнул он, — только не говори где взял.

— Неужели ты не хочешь, чтобы все знали, что это твоя разработка? — удивился я. — И неужели тебе самому не нужны деньги?

— Отвечу по порядку. Первое — нет, не хочу, по крайней мере до поры до времени, второе — нет, не нужны, папик уже продал пару своих небольших разработок, так что деньги нам ещё долго не понадобятся.

Несмотря на мои опасения, мы довольно весело отпраздновали мой день рождения. В основном благодаря Татьяне.

Родители не стали смущать нас и оставили одних — якобы у них обнаружились сверхсрочные дела. И хорошо, классные у меня всё-таки родаки! Перед уходом, мама накрыла на стол и налила каждому по бокалу вина, наказав больше не пить. Впрочем, даже этот бокал здорово раскрепостил нас. Нет, мы, конечно, не кинулись буянить или орать песни, но общаться стало гораздо легче. Не забывайте, что всё-таки я первый раз в жизни нормально общался с девушкой своей мечты и заскорузлый язык поначалу у меня совершенно не хотел извлекать те звуки, которые от него требовались.

Ещё я немного опасался, что Танюха при ближнем рассмотрении окажется совсем не той принцессой, которую я нарисовал в своих мечтах. Нет, я не ждал от неё прокуренного голоса или того, что она начнёт петь похабные частушки сразу после того, как родители выйдут за дверь, но совершенство испортить так легко и я немного переживал.

Но Танюшка была на высоте. Мы просидели у меня дома лишь пару часов, и всё время она рассказывала истории из жизни класса и учителей, о которых я, как оказалось, не имел никакого представления, заразительно смеялась над нашими не очень-то и смешными шутками, с интересом слушала те бредни, которые я нёс. В общем, если до дня рождения у меня была простая юношеская влюблённость, то после дня рождения я просто на неё запал и не мог себе уже представить и дня проведённого без неё.

Часа через три Татьяна засобиралась домой, говоря, что ещё совершенно не начинала делать уроки на завтра и обещала помочь своей маме с готовкой. Я попробовал уговорить её посидеть ещё немного, пытался соблазнить десертом, но она была непреклонна. Уже возле двери я предложил:

— Пойдём завтра в кино сходим или в кафе?

Таня посмотрела на меня и проговорила:

— Нет, завтра не могу.

Сердце у меня упало в пятки и разбилось.

— Пойдём послезавтра, — подумав добавила она.

Моё сердце быстренько собралось воедино и запрыгнуло на место. В комнату я уже вернулся с такой широкой улыбкой, что её не смог бы стереть даже целый съеденный лимон.

Жорик наоборот осунулся и погрустнел после ухода Татьяны.

— У меня в том городе, из которого мы уехали, тоже была подружка, — сообщил он через некоторое время.

— Сочувствую, — сказал я, но заставить себя перестать улыбаться никак не мог. В результате получился эдакий монстр, пытающийся через силу подавить улыбку.

— Мы, конечно, звоним друг другу, но это безнадёжно. Без прямого контакта отношения быстро теряются.

— Факт, — сказал я, — ну придумай что-нибудь, ты ведь умный... разработай какой-нибудь там визор с передачей тактильных ощущений.