Полет ворона

Блин. Вот же старый манипулятор!

— Вы в курсе, что мистер Гарри Поттер не должен был быть выбран Кубком. Но, тем не менее, это произошло. Если бы можно было отменить этот контракт, я бы так и сделал. Но... это магия. И, к сожалению, шансы мистера Поттера намного ниже ваших. Вы — ученица последнего курса Дурмстранга, через несколько месяцев получающая звание Мастера Боевой Магии. Он — четверокурсник. Вам восемнадцать — ему четырнадцать...

Ну, положим, я в курсе этого. А что тебе надо, дедушка?

— Я заметил, что вы подружились с мистером Поттером, как и с мисс Грейнджер, и мистером Уизли, — добродушным тоном произносит Дамблдор, — и хотел бы попросить вас дополнительно позаниматься с Гарри.

Ох ты ж ё...

Ерзаю на кресле, в полной мере ощутив пословицу "Коготок увяз — всей птичке пропасть". Ворона — она и в Англии ворона...

— Альбус, у Враны впереди экзамены и ваш Турнир. У нее просто времени не хватит на подготовку твоего чемпиона, — приходит мне на помощь дядя Игорь. — А еще поиски родителей.

— Ну, они и смогут готовиться к Турниру вдвоем, — улыбается Дамблдор. Я уже вижу, как в его сознании строятся планы на меня, Гарри и дядю Игоря. — К тому же к поискам присоединюсь я, это сэкономит какое-то время и ваши силы...

Ясно. Натаскивание твоего "Золотого Мальчика" — именно такое прозвище Гарри Поттера сообщил мне Деррен Уоррингтон из Слизерина — на победу. Да и ладно. Мне главное найти "родителей".

Наше молчание Дамблдор толкует по-своему.

— Мисс Перунович, я не говорил о шансах Гарри на победу, как вам могло показаться. Я говорил о шансах выжить.

Манипулятор. Старый наглый манипулятор, но, бл..., какой умелый! Я, даже осознавая, что мною манипулируют, не могу отказать этому старикану.

— Я сделаю все, что в моих силах, — обреченно киваю.

Дядя Игорь лишь шумно вздыхает.

* * *

Первое Испытание Турнира должно состояться в четверг, двадцать четвертого ноября. С пятнадцатого числа у меня всего девять дней. И чему я могу научить Поттера за девять дней?

Особенно, если мне нужно это делать тайком от всех. Потому что для всех — мы соперники.

— В Замке есть комната. На восьмом этаже рядом с портретом идиота, пытающегося научить троллей балету, — задумчиво говорит дядя Игорь вечером шестнадцатого числа, когда я выкладываю ему все свои сомнения. — Называется Выручай-комната. Нужно три раза пройти мимо стены около портрета, представляя, что тебе нужно, и появится дверь. Комната примет такой вид, какой тебе нужно.

— А ты откуда знаешь? — изумляюсь, представив такое чудо.

— Дамблдор рассказал, — крестный пожимает плечами. — Представь себе хорошую тренировочную комнату и забирай туда своего Поттера.

— Он не мой, — хмурюсь. — Он директорский.

— Да хоть свой собственный, — фыркает дядя Игорь. — Ты меня поняла?

— Да, — киваю. — Вот туда я его и затащу.

Вечером приходит письмо от Русланы. Теплое дружеское письмо, которое очень меня ободряет. Перечитываю его два раза, ощущая, что скучаю по своей веселой подруге.

* * *

На следующий день после завтрака ко мне подходит сам Гарри Поттер.

— Дамблдор сказал, что ты будешь со мной заниматься, — смущенно говорит он.

— Буду, — со вздохом признаюсь.

— Если ты не хочешь, то не надо, — угадывает мои мысли Гарри.

— А от нас не зависит, хотим мы или нет, — улыбаюсь, глядя в растерянные глаза мальчика. — Начальство сказало "Надо!", так что пойдем. Кстати, а где твои друзья?

— Рон со мной не разговаривает, — хмурится Гарри. — Он уверен, что я обманул Кубок.

— А Гермиона? Девочка которая, — уточняю я, ибо произношу имя на славянский лад и опасаюсь, что Гарри его не поймет.

— Гермиона с Крамом общается, — еще больше смурнеет мой английский приятель. — Любезничает.

Да... Крам — он такой. Любит девушек и их внимание.

Фыркаю, озвучиваю мысль вслух. Гарри согласно кивает.

За разговорами доходим до восьмого этажа, и там я нахожу наконец-то портрет мужика с троллями в балетных пачках.

Смотрю на картину. Тролли с картины смотрят на меня. А у меня в голове одна мысль: "Б..., это эпично!"

Вы видели когда-нибудь изображение тролля? Вообще в курсе, кто это такие? Это такие трехметровые зеленые туши поперек себя шире. Такая помесь гиппопотама, слона и гиббона, вставшая на ноги. А теперь обрядите это в балетную пачку. Да, да, я и сказала — это эпично.

Тролли косятся на меня, затем возвращаются к затесавшейся между ними хрупкой человеческой фигурке, замахиваясь на нее дубинами.

Как выражаются у нас ученики младших классов — "респект и уважуха" художнику, изобразившего этого любителя тролльего балета за процессом обучения! То, что изображено на холсте, длится вечно. "Балетмейстер" уже давно мертв, и теперь обречен бесконечно исполнять свою глупость — учить троллей. Сколько веков, интересно, он так расплачивается за отсутствие мозгов при жизни?

Пока я таращусь на подобный памятник человеческой дури, Гарри терпеливо стоит рядом.

— А зачем мы здесь? — интересуется он, когда я наконец-то отрываюсь от созерцания троллей в пачках.

Да, точно.

— Погоди, — говорю и начинаю, сосредоточившись, ходить мимо стены. На ум ничего не приходит, кроме класса по практике "боевки" в Дурмстранге.

— Ух ты! — восхищенно произносит мальчик, когда я распахиваю дверь.

— Заходи.

— А что это за класс?

— Будем тут заниматься, — пожимаю плечами и запираю дверь Коллопортусом. — Надо ж хоть как-то уравнять шансы...

Гарри Поттер не умеет ничего. Он не знает основных принципов ведения боя, не знает, когда заклинание нужно отразить, а когда увернуться. Через пять минут я обреченно плюхаюсь посреди класса и уставляюсь в стенку.

— Все так плохо? — понимающе подходит ко мне Гарри.

— Отвратительно, — честно признаюсь.

Мальчик молчит, а потом вдруг со злостью произносит:

— А нас некому учить было. Волдеморт должность преподавателя ЗоТИ проклял. Первый год вел какой-то урод, в которого он вселился. Второй — Локхарт. Третий был еще более-менее... Но что мы за год изучили бы?

Ой, блин. Действительно, не повезло. И что от меня хотят за неделю?

— На первом испытании будут драконы, — вдруг признается Гарри. — Меня Хагрид водил на них смотреть. Ну, в смысле лесничий местный.

Таааак. С этого места поподробнее.

— Выкладывай, — смотрю на парнишку. — Что за драконы, что с ними надо сделать.

Гарри мнется, затем рассказывает, что подробностей он не знает. Но драконов описывает очень качественно.

— Валлийский зеленый, венгерская хвосторога, китайский огненный шар и шведский тупорылый, — перечисляю задумчиво. — Да, солянка сборная. Ладно, перейдем к тактике...

Следующие два часа я подробно рассказываю про драконов. Мне хорошо, я пару раз гостила в драконьем заповеднике в Румынии — в конце седьмого и восьмого классов. А в конце восьмого мне вообще это зачли как практику.

Ух, и натаскалась ж я тогда ведра с г..ном! Магией нельзя, драконы, видите ли, не любят...

— Откуда ты знаешь столько про них? — интересуется Гарри под конец.

— Я в драконьем заповеднике работала два лета подряд, — отвечаю и поясняю, глядя в непонимающие глаза мальчика. — У нас в школе положено летом некоторое время работать где-нибудь. Кто-то в больнице санитаром устраивается, кто-то полы моет, кто-то в земле копается. Это называется "летняя практика". А я вот с драконами возилась.

— Здорово! — восхищается Гарри. — А что ты там делала?

Морщусь.

— А что я сделаю? Мне тогда четырнадцать-пятнадцать было. Ведра с навозом таскала. Тем самым, которым у вас учительница по Травологии любит все на свете удобрять.

— У Рона брат в драконьем заповеднике работает, — вдруг говорит Гарри. — Который в Румынии.

То-то мне его фамилия показалась знакомой.

— Точно! — хлопаю себя по лбу. — Поэтому мне твой рыжий дружок показался на кого-то похожим. Чарльз Уизли, точно!

— Да, его брата зовут Чарли! — улыбается Гарри. — Мы на первом курсе ему дракона отдали.

С интересом слушаю, как три проказника нелегального дракона в Румынию переправляли. И четвертый, Чарли, им помогал.

— Хулиганы, — подытоживаю. — Кстати, я про это слышала. Я как раз седьмой класс закончила, мне было столько же, сколько и тебе сейчас. Все лето над Чарли работники драконника прикалывались, типа нормальные парни с родины жен привозят, а Чарли дракона.

Гарри хохочет.

* * *

— Завтра будут драконы, — говорит мне дядя Игорь двадцать третьего числа, в день перед Первым Испытанием.

— Знаю, — киваю.

— Откуда?! — прищуривается крестный.

— Гарри Поттер сказал, — пожимаю плечами.

— И ты молчала?! — взрывается Каркаров. — Я за эту поганку переживаю, а она молчит о таких вещах!!!

— А чего тут волноваться? — улыбаюсь. — Дядя Игорь, я его пройду. Это же драконы, а не какие-нибудь... акромантулы.

— П...ц! — вцепляется себе в волосы директор Дурмстранга. — У всех дети, как дети, а эта... А эта ворона пауков боится больше, чем драконов. Драконов, твою мать! Точнее, она драконов совершенно не боится!

— Дядя Игорь, вы сами меня в заповедник к драконам отправили после седьмого класса, — возражаю. — Так что претензии не ко мне, а к дяде Славе.

Вячеслав Каркаров — родной брат дяди Игоря, старше него на три года. Работает в том самом заповеднике.

— Я Славку прибью, — запальчиво обещает мой крестный.

— Не надо, — меланхолично замечаю, приводя в порядок завтрашнее облачение — штаны и куртку, подшитые драконьей шкурой. Вообще-то у меня был неплохой комбинезон, когда я работала в драконнике, но я из него выросла. Поэтому пришлось подшивать остатками от комбинезона обычный камуфляж. И получилось, надо сказать, неплохо. Драконья шкура вообще вещь замечательная. Она даже пули не пропускает. Если бы у отца была такая куртка...

Смаргиваю, отгоняя непрошеные мысли.

— Надо! — рявкает дядя Игорь. — Если бы не он...

— Если бы не он, я бы вообще понятия не имела, что с драконами делать! — рявкаю в ответ. — А так я знаю, как действовать! Дядя Игорь, вы что, хотели бы выпустить меня к этим огнедышащим чудовищам без подготовки? Спасибо, бл...!

Каркаров останавливается, моргает.

— Может быть, ты и права, — внезапно говорит он. — Врана... Я все никак не могу привыкнуть, что ты... что ты уже почти выросла. Точнее, уже выросла. Что тебе восемнадцать. Целых восемнадцать лет, птенец. Черт... Кажется, только вчера ты, мокрая, сидела у меня на руках и заливала слезами мою рубашку...

— Ну, это свойство всех детей — вырастать, — кладу костюм на сиденье рядом с кроватью, оборачиваюсь к дяде Игорю. — И то, что я выросла, спасибо папе и тебе.

И крепко обнимаю родного мне человека, ощущая, как его руки тепло обхватывают меня.

* * *

А полигон отгрохали на загляденье!

Стою, рассматриваю огромное сооружение, возведенное в паре километров от Хогвартса.

— Это ж великолепно! — вырывается у меня.

— Да, красиво, — кивает Флёр.

— Сколько они это строили?

— Не знаю, может, пару недель, — пожимает плечами Гарри Поттер.

Нас заводят в какую-то палатку, рассказывают, что нужно вытащить фигурку дракона из мешочка, и с драконом такого вида нам предстоит встретиться. Не просто встретиться, а отобрать золотое яйцо, спрятанное среди настоящих.

Хм. Это сложнее. Хотя...

Первой сует руку француженка и вытаскивает фигурку валлийского зеленого. Седрику Диггори достается шведский тупорылый.

Значит, у меня будет либо венгерская хвосторога, либо китайский огненный шар. Если у меня еще есть остатки удачи, то пусть это будет "китаянка".

И мне везет. На моей ладошке, полыхая иллюзорным огнем, водит головой микроскопическая дракона вида китайский огненный шар. Единственный китайский огненный шар в заповеднике, чье яйцо отобрали у контрабандистов два года назад и отдали в драконник. И именно мне выпало дежурить в ту ночь, когда проклюнулась эта красавица.

— Здравствуй, Карина! — шепотом говорю фигурке.

Драконы, хоть и не очень умны, но обладают одной очень забавной особенностью, наблюдаемую у некоторых птиц — первого, кого они видят, воспринимают, как собственного родителя, и безгранично ему доверяют. Вообще никто не ожидал, что Карина соберется вылупиться именно в ту ночь, но, оказалось, сроки ее появления на свет были определены неверно — слишком маленьким было яйцо. Собственно, именно поэтому меня и засунули дежурить в инкубатор — драконы должны были начать вылупляться через неделю. Никто бы не позволил дракону запечатлеть школьницу-практикантку. Обычно в ночь, когда драконы вылупляются, весь питомник на ушах стоит, никто не спит.

Ну, это логично. Запечатлевший определенного человека дракон никогда ему не навредит. Чарли, убирая в стойлах своих подопечных, мог лопатой по носу зверя огреть, тот лишь кряхтел. А вот чужаков они не любят...

Впрочем, тех, кто с ними с детства возится, драконы тоже хорошо воспринимают. Не так, как тех, кого запечатляют, но тоже неплохо.

Фигурка обвивает мой палец, снова выдыхает пламя.

Ну, разве не прелесть?

Первой идет опять же француженка. После ее ухода мы остаемся втроем. Я любуюсь крохотной фигуркой Карины, а хогвартсовцы нарезают круги по палатке.

— Ты разве не нервничаешь? — интересуется Поттер, у которого в руках шипастая фигурка хвостороги.

Если бы у меня был твой дракон, нервничала. А так...

— Нервничаю, — вру. — Вот, пытаюсь приглядеться, что и как...

— А, — кивает Гарри. — Тогда ладно.

Через какое-то время уходит Диггори с... черт, опять забыла название его факультета, а потом наступает моя очередь.

Выхожу на полигон. Неплохо постарались. Гнездо почти как настоящее.

Дракона смотрит на меня. Я смотрю на дракону.

Какое-то время переглядываемся, а затем она делает резкий рывок ко мне. Трибуны ахают.

— Уходи! — кричит кто-то.

Да что ви гово'ите!

Улыбаюсь, протягиваю руку к довольно прищурившейся драконе и начинаю чесать ей веки.

— Здравствуй, Карина!

Карина урчит, всем своим видом показывая, как она наслаждается моим прикосновением.

Начесавшись дракону, отпихиваю ее в сторону. Не спеша лезу сквозь нагромождение камней, поднимаюсь в драконье гнездо. Гляжу на сложенные кучкой яйца, хмыкаю.

Какой идиот вообще придумал, что тут нужны настоящие? Вполне годятся крашеные каменные болванки. Настоящие яйца стоят, во-первых, дорого, а, во-вторых, никто не будет подвергать их риску повредиться во время Турнира. Конечно, процент выбраковки есть, но не такой большой, чтобы забить целое гнездо этими яйцами.

Хватаю первую болванку... И едва не роняю.

Яйцо настоящее.

Прикладываю его к уху, прислушиваюсь к ровному биению магии. Черт, черт, черт! Это же хорошее, качественное яйцо! Оно стоит минимум тысячу галеонов! А их тут... раз, два, три... двадцать три штуки! Мать моя женщина, да тут же...