Белый появился по первому же зову и замер каменной статуей, Плющ на попытку взаимодействия реагировать отказался. Белый снова мгновенно выполнил желаемое, словно родная рука или нога, послушная первому импульсу. Строптивая же тварь опять меня проигнорировала, я стал раздражаться. В итоге этих метаний, Ужас облазил всю комнату, а меня почти колотили досада и раздражение, но вызвать более сильную эмоцию пока не получалось. Вот, черт, ладно, хрен с тобой, еще успеем. Но ложиться уже не было смысла, через час вставать, пойти, что ли, включить бойлер и часик побродить по улице?
Совсем скоро мне стало не до своей обычной жизни — пошел месяц дней рождений, праздников и прочей светской лабуды. Я же настолько от всего этого отдалился, что поначалу не понял, зачем мне все это и хотел уже отказаться, но потом передумал. Как ни крути, но от социума не убежишь, придется соответствовать, и понеслось. Купить подарки этим, потом тем, да еще не забыть поздравить, выпить за здоровье у одних, потом у других, помочь родителям с приготовлениями, так как наша большая семья состояла из трех маленьких, ну и все такое. По мелочи, в общем, но набегался настолько, что на себя времени оставалось чуть ли не вдвое меньше. Да еще старые знакомые начали приставать с расспросами: что со мной, почему так выгляжу, болел ли чем, ну и в таком духе. А что им ответить, отмалчивался, кивал, улыбался, пока прокатывало. Но вот с родителями не выгорело, мать сразу взяла быка за рога:
— Ты как себя чувствуешь?
— Нормально, — пожал плечами.
— Что-то ты бледный стал, и глаза какие-то нездоровые.
Ну да, что есть, то есть, было бы странно остаться прежним при такой жизни. Кожа прибавила белизны, став существенно светлее, виски наполовину поседели, глаза немного запали, но приобрели не нездоровый цвет, а просто стали темнее, впрочем, это были не самые существенные изменения. Не особо крепкого телосложения, тело стало приобретать жилистость, но не нормальную, человеческую, а местами, и это пугало. Я стал носить длинные рукава, застегивая рубашки под самое горло, а свитера натягивая повыше, шорты и прочее оголяющее спрятал куда подальше, что б лишний раз не мозолили глаза. Но хуже всего было то, что процесс все еще продолжался, и можно было только гадать, в кого превращусь в самом конце. Эту картину скрашивали, разве что, выросшая выносливость и крепость организма, я мог часами бродить по таким буеракам, где остальные уже давно сломали бы себе ноги, а из меня даже пот не выдавливало. Вот такие вот дела, про лето вообще не хотелось думать, тем более что жару на дух не переношу.
Так что тогда еле свел тему на нет, и так раз за разом, пока не привыкли, да и что им еще оставалось, на здоровье не жаловался, работа была, деньги тоже, а все остальное приложится. Личной жизни со всем этим, естественно, у меня пока не было, да и будет ли, еще не известно. В общем, эти пару месяцев все было вполне адекватно и по-человечески, приходилось бывать в гостях, вертеться в обществе, встречая как старых, так и новых знакомых. И хотя старался сводить подобное к минимуму, все же полностью устраниться не получалось. Что было смешно, так это то, что многие друзья меня просто не узнавали — слишком изменился, как внешне, так и внутренне. Даже сказали, что стал другим человеком, на что я лишь скупо улыбнулся и понимающе кивнул головой. Они даже не представляли, насколько были правы.
За это время случилось, наконец, то, чего так долго и упорно добивался — удалось полностью подчинить себе эту гадость на ногах. Эта тварь так долго меня мурыжила, что в один из тех неудачных дней, которые бывают у каждого человека, когда настроение ниже плинтуса, преследует хандра и жуткая раздражительность, просто сорвался и, стоя перед зеркалом, с чувством стал его материть. Параллельно ощущая, как накручиваюсь сам, а внутри растет злоба. Дошло до того, что стал прикидывать, как срезать с себя эту мерзость с помощью Ужаса, и плевать, даже если заденет меня самого. И в какой-то момент произошло совсем не понятное — плети вдруг все разом вздрогнули и свились кольцами, прижавшись к основанию. Но мне этого было мало, эта сука столько времени пудрила мне мозги, что я решил оторваться по полной и костерил ее, пока хватало сил. Под конец же оказался настолько эмоционально выжат, что уже не хотелось ничего, кроме как сесть, уперев взгляд перед собой, и ничего не делать. И уже много позже, когда все почти забылось и я смог, наконец, бросить на все это взгляд со стороны, в голове, наконец, сложились кусочки этой гребаной мозаики.
Хищники или вампиры, без разницы, оба вида этих тварей поглощали человеческие эмоции, они были своего рода кормом для них, просто первые на этом не останавливались и жрали еще себе подобных. И каждый раз, когда я приручал очередную тварь, от меня требовалось всего лишь прикормить кошмара, не более. И без разницы, какие бы это были эмоции, но они должны были быть сильными, яркими, такими, что бы их хватило. А поскольку испытывать к монстрам любовь, сочувствие или еще что-то доброе и светлое я просто не мог, значит, требовалось нечто иное — ярость, злость, страх, но в таком количестве и качестве, что бы этого было достаточно. Вот и все, просто до безобразия, и в то же время как сложно, когда не знаешь, с какой стороны подступиться. Так что к следующей ломоте в своей черепушке я уже был подготовлен, и даже присмотрел очередную жертву. А то, что без этого приручить никого не удастся, уже проверял на практике — не вышло, тотальный игнор. Насчет же того, что вызывает эту черепно-мозговую агонию, у меня уже была теория, вот только доказать или опровергнуть ее я пока никак не мог. Но сводилось все к тому, что причиной этому был моя Звезда Смерти, как я теперь ласково называл свой первый кошмар, который незваным гостем оккупировал спину даже не соизволив спросить моего на то согласия. Хотя и был уверен почти на все сто — рано или поздно эта тварь откроется мне и все ее секреты перестанут быть таковыми, и вполне возможно, что даже в самом ближайшем будущем.
А пока занимался тем, что практиковался с Плющом, стараясь добиться от него уровня отклика Белого, который выполнял все настолько четко и быстро, словно был частью моего тела. Интересным было также то, что сила плетей ни от чего не зависела, и какие бы тяжести ими не поднимал, на ноги нагрузка не шла. Но имелся и свой предел, сцепив как-то между собой два отростка, стал тянуть в стороны: видел, как они напряглись, видел, как вытянулись, но, в итоге, так ни на йоту и не сдвинулись — значит, с определенного момента они просто бессильны, стоило это запомнить.
В общем, праздники плавно перетекли в серые будни и пошли сплошной чередой работа-дом, работа-дом. Я продолжил заполнять энциклопедию, стараясь добавлять хотя бы по паре страниц в несколько дней, но выходило это все реже и реже, так как банально не хватало материала. Также приблизительно прикинул время очередной ломоты, по всему выходило, что это счастье должно было на меня свалиться где-то в начале нового года, в марте-апреле примерно, не раньше, так что до той поры можно было спать спокойно. Хреновым же было то, что с каждым разом, судя по всему, это становилось только сильнее и, думаю, настанет момент, когда придется сутки напролет дежурить рядом с очередной тварью, что бы банально не скопытиться от разрывающей мозг боли. И все бы хорошо, но вскоре жизнь решила подкинуть очередное испытание — в город пришел страх.
Глава 6
В первый раз я увидел это во время очередной прогулки — на столбе висело объявление: пропала девушка, фотография и описание прилагались, просьба видевшим ее обратиться в ближайшее отделение милиции. Особого значения я тогда этому не придал, но когда через два дня обнаружил аналогичное, но уже с другим фото, то насторожился. А потом газеты и новости стали пестреть выпусками о пропажах людей, об их поисках, просьбах помочь и проявить участие. Дальше — хуже. Появились неоднократные слухи о стаях крупных не то собак, не то волков, рыщущих по ночам улицами города, и милиция усилила патрулирование в темное время суток, а когда произошел инцидент почти в самом центре, разбудивший полгорода настоящей перестрелкой, стало понятно — надвигается нечто из ряда вон. В тот вечер один из патрулей милиции был атакован взбесившейся живностью и вынужден открыть огонь на поражение, грохотами выстрелов разбудив близлежащие улицы. Испуганные горожане тут же стали названивать в милицию, но та и так уже была в курсе. Прибывшие на место дознаватели оцепили место побоища и пару часов туда просто никого не подпускали, а потом просто отказались давать какие-либо комментарии. Но город слухами полнится, и скоро уже во всю обговаривалось происшествие с волками-оборотнями, а то кем и похуже, так как такими здоровыми эти хищники просто не бывают, и уж тем более не забираются в самый центр города.
Мой круг ночных прогулок тут же сузился до собственного района, по несколько раз пересекая дома родных в попытках хоть как-то снизить для них возможную угрозу, но все было тихо. Пока очередная ночь не преподнесла особый сюрприз — где-то за деревьями, в сквере справа, раздался громкий вскрик, но ужаса или боли, так и не смог разобрать и лишь молча метнулся на звук. Страха не было, то, чем я теперь являлся, могло без особых усилий рвать на куски метал и крошить бетонные столбы, не пошевелив даже пальцем, что уж говорить про стаю каких-то волков. Два квартала пробежал на одном дыхании, деревья и дома мелькали с сумасшедшей скоростью, а в отдалении уже вовсю раздавались довольно странные звуки.
Я едва успел затормозить и шагнуть обратно, в тень, отчасти удивленно, отчасти с интересом наблюдая открывшуюся картину. На пустынной улице, в свете слабо мерцающей лампы дорожного столба, танцевала пара: парень и девушка, чуть поодаль, на земле, застыло чье-то тело, а вокруг немыслимыми скачками передвигалось шесть крупных, неизвестных мне зверей. Твари явно не принадлежали к миру Белого, скорее, это были действительно волки, но только не из наших краев, слишком уж крупные, да и вели они себя странно, будто играя с обреченной жертвой. Но парочка в центре удивляла все больше и больше. Вот девушка метнулась вперед и вскинула руку, ближайшая тварь прыгнула к ней, щелкнула пастью и промахнулась, тут же получив от хрупкой фигурки такой удар, что хруст костей долетел даже до меня. Но тварь не обратила на этого никакого внимания, спокойно отпрыгнув назад и, встряхнувшись, опять понеслась скачками вкруговую. Потом, то же самое, повторил и парень, с тем же успехом и продолжением, казалось, зверью было абсолютно плевать на увечья, что у них там трещало и ломалось, им было попросту все равно. Из левого переулка вдруг выскочили тени и включились в потасовку, мгновенно изменив баланс сил. Твари стали падать наземь и больше не поднимались, взрезаемые самыми что ни на есть настоящими мечами, теряя лапы, разматывая кишки из вспоротых животов и получая другие не менее жуткие увечья. Я просто охреневал, наблюдая за всем этим, и с облегчением вспоминал решение повременить с помощью тем двум бедолагам. Сейчас оба спокойно разговаривали у подъехавшего фургона, бойцы с клинками уже скрылись внутри другого, а над распростертым на земле человеческим телом возился какой-то хмырь в плаще. Мне же оставалось только медленно удалиться, стараясь не привлечь к себе ненужного внимания, это была моя первая встреча с людьми Корпуса.
Потом СМИ как-то сразу перестали жевать данную тему, и о подобных инцидентах можно было прочесть лишь в интернете. Оттуда же и довелось узнать, что тоже самое творится и в других городах — пропадают люди, опять были замечены странные животные, снова стреляли и все в таком духе. Именно тогда я стал чаще бывать у родных, заходя по вечерам в гости, а после нарезая круги по темным улицам, вопреки просьбе городских властей гражданам свести свои ночные прогулки до минимума. Не знаю, что изменилось, но стрельба прекратилась, по крайней мере, уже полтора месяца все было тихо, хотя еще ходили слухи о странных тенях и периодической собачей грызне. Кстати о собаках, они все исчезли, я имею в виду бездомных, их просто не стало. Одни говорили, что собачье племя просто сбежало, другие — что это, наконец, заработали городские власти, посчитав нужным хоть что-то сделать в сложившейся ситуации, но мне больше верилось в версию о том, что их просто съели.
Как-то в очередной раз я гостил у тети, зайдя по привычке часам к девяти и вальяжно развалившись в зале на кресле. Единственный сейчас мужчина в доме вроде как должен был придавать уверенности двум женщинам, но это было не так. Я был худ и внешне совсем не казался способным оказать сопротивление. Так что сестры с тетей продолжали все так же закрывать на ночь ставни и до упора проворачивать все имеющиеся замки. По этой самой причине мне уже не раз приходилось чуть ли не с боем прорываться наружу и плестись домой, оставляя позади щелкающие и грюкающие запоры, ну не рассказывать же им, что мне ничего не грозит. И так было со многими, люди устанавливали на окна решетки, меняли двери, укрепляли заборы в частных домах. Строительный бум стал особенно заметен после нескольких кровавых убийств в частных домах: тогда милиция не нашла никого из пострадавших, лишь выломанные двери, разруха и уйма крови на полу. Газеты недели две мусолили эту тему, обсасывая со всех сторон, еще бы, в нашем тихом маленьком городке — и такое. Люди были напуганы, власти из кожи вон лезли, стараясь придать видимость деятельности, но им мало кто верил. Все старались защитить себя сами.
По вечерам теперь мало когда можно было увидеть гуляющих в одиночку или парами, все больше группами по пять-шесть человек, и то до полуночи максимум, ну разве что в центре, где всегда было много народу и мест для отдыха. А окраины после наступления темноты просто вымирали, люди опасались неизвестного, так как официальным версиям мало кто верил. И нас не обошла подобная участь, особенно после того, как младшая сестра однажды вернулась домой в довольно плачевном состоянии и сквозь слезы стала рассказывать, как буквально на ее глазах стоящую метрах в трех девушку что-то бросило наземь и за мгновение ока уволокло за угол. На крики и вопли к кафешке сбежалась куча народу, но девчонку так и не смогли найти. До меня это дошло только на следующий день, я как раз разгружал очередную фуру, пахать приходилось теперь много, но и платили хорошо, так что заигравший в кармане мобильник стал чем-то вроде перекура. Мать вкратце рассказала о случившемся и что вечером все собираются на ужин, я обещал подойти. Наш бригадир мужик вполне понимающий, выслушав причину, кивнул и разрешил уйти на пару часов раньше.
Добравшись домой, принял душ, выбрал из одежды что посвежее, с длинными рукавами и воротником под самое горло, джинсы, потом одел куртку, обулся и через десять минут уже стоял под дверью, вдавливая кнопку звонка.
— Привет, — отец посторонился, пропуская внутрь.
— Не опоздал?
— Нет, как раз садиться собираемся, — помотал он головой.
Вот и хорошо. Мои тапки были уже заняты, пришлось одевать на два размера больше. В зале уже рассаживались по местам, не было только дяди, он сейчас был в рейсе, так что, можно сказать, почти вся семья была в сборе. Ставшая свидетельницей похищения сестра сидела слегка мрачная, но было видно, что ее, походу, уже отпустило, остались лишь воспоминания.
