Уже не Безымянный

* * *

А стражники прохода и здесь полные укурки. Стоят в белом мареве дыма от косяков и по сторонам не смотрят.

— Как дела? — спросил я у одного из стражников.

— Плохо, — с грустью вздохнул тот, — у меня кончилось курево.

— Но у тебя же в руке косяк?

— Правда? — перевел взгляд на свою руку вор. — А и правда. Спасибо парень, вот держи десять кусков руды.

— Эмм... — после недолгой паузы выдал я глубокомысленно. — Спасибо!

И как их лагерь еще стоит, с такими то охранниками?

Пройдя ворота, я попал на рисовые поля, на которых трудилось несколько дюжин людей. То ли климат и почва этого мира настолько благоприятны для роста растений, то ли я просто ничего не понимаю в выращивании риса, но у них шел чуть ли не постоянный сбор урожая. Подозреваю, что здесь постарались маги воды. Нужно будет спросить, как они добились такого результата, чтобы побеги плодоносили чуть ли не каждый день, мне бы гоблинские ягоды так выращивать, как эти ребята рис.

В Старом лагере, кого-бы я не спросил, все намеренно хаяли Новый. Только выйдя в лес и повстречавшись с Кавалорном понял, что ребята просто боялись, что их сдадут стражникам за подстрекательство. Вот интересно, здесь тоже будет так же весело или попроще.

За дорогой не заметил, как уже наступил вечер, и работники начинали уходить с полей. Значит с Лордом и его 'собачками' познакомлюсь лишь на обратном пути. Что ж, лишние нервные клетки сберегу, тоже не плохо.

Пройдя мимо полей и стоящих неподалеку складов вышел на тянущуюся между двух близлежащих скал тропинку. Странный у этого острова ландшафт: сочетание скал, лесов, полей, холмов и долин в самых причудливых вариантах.

— Ты, наверное, хочешь пройти? — спросил меня стражник у второго форпоста.

— А ты против? — поинтересовался я.

— Нет. Но здесь тебе не старый лагерь с его стражниками на каждом углу. Здесь каждый сам за себя, и только мы наемники держимся все вместе. Просто предупреждаю заранее, чтобы потом не бежал к нам жаловаться, если огребешь от кого-нибудь. Меня, кстати, зовут Ярвис.

— Князь, — в который раз представился я. — То есть, согласно твоим заверениям, любого поднявшего на меня руку я могу отправлять к лекарю или прямо к Белиару?

— Только к лекарю! — улыбнулся стражник. — Убийства здесь не поощряются. Хотя, хиловат ты для таких подвигов.

Получив еще массу полезных новичку, но уже известных мне еще по игре сведений о наемниках, ворах, магах, генерале Ли и, даже Ларсе, я, наконец, покинул говорливого стражника.

— Значит, говоришь, у лагеря руды хватит, даже, чтобы купить королеву, — подумал я. — Похоже здесь еще не все в курсе, что она мертва, странно.

— В смысле мертва? — спросил меня стоящий у дамбы, преграждающей озеро, человек. — Королева мертва?

— Да... — ответил я, похоже, что мыслил я вслух. — И король крайне тем фактом опечален, аж настолько, что ему снесло крышу и он шлет за барьер всех подряд, даже чьи преступления на пожизненное здесь заключение не тянут. Меня, кстати, Князем зовут.

— Я Гомер, строитель. Слышь, парень, помоги, а? Ты ведь хочешь вступить в наш лагерь?

— Чем?

— Похоже, что у нас на озере завелся шныг. Я обнаружил следы когтей на камнях и балках плотины. Если так дальше пойдет, то она просто рухнет. Если ты поможешь мне, то я замолвлю за тебя словечко перед остальными.

— А чего наемников не попросишь?

— Да их или воров просить о чем-то, все равно, что просить о чем-то магов. Пофыркают, голову почешут и пошлют в задницу. Уже раз сто просил. Но они скорее позволят дамбе обрушиться и затопить к хренам склад с единственным нашим источником продовольствия, помимо охоты, чем лишний раз поднимут со скамьи свою задницу.

— А хоть приблизительное местоположение шныга можешь назвать? — окинув весьма крупное озеро взглядом, спросил я. — И, шныг тварь опасная, знаешь ли. Одним добрым словом ты не отделаешься.

— Могу предложить тебе лишнюю пару штанов рудокопа, а то на твои обноски без сожаления смотреть трудно.

— Хорошо.

— Шныг скорее всего находится на другой стороне озера. Туда практически никто не ходит.

Отлично, наш Гомер, хоть и не Симпсон, избавил меня от надобности переться хрен знает сколько километров по горной тропе к их шахте и последующего развода на эти же штаны тамошнего инженера-старателя. Только как шныга то убивать? Из лука? А-а, точно у меня же есть арбалет. Подожду пока шныг заснет, и продырявлю ему голову.

Сказано-сделано. Обогнув озеро по кривой и, мысленно, отметив свое место ночевки в простеньком бревенчатом бараке с соломенными лежанками, я наткнулся на этого представителя местной фауны. Помесь гиббона с крокодилом, килограмм сто с лишним веса, шныг внушал шок и трепет. Интересно, а когда я увижу мракориса, не придется ли мне штаны рудокопа менять на подгузник?

Вытащив арбалет и снарядив его болтом 'восхитительного' местного кузнечного гения, я подкрался к мирно посапывающему зверю на дистанцию полета болта и всадил оный ему в глазницу. Повезло, убил с первого выстрела. Хоть и имел как резерв уже обнаженный меч, но признаюсь честно, при выстреле душа ушла в пятки.

Сняв со зверя шкуру и вырвав ему когти, решил на всякий случай отрезать и голову, как доказательство, а то вдруг Гомер будет прикидываться Симпсоном и откажется выдавать обещанное. Кожевенным делом я на Земле тоже увлекался, может смогу сварганить себе сапоги из шныга? Это может и не крокодил, но кожа прочная и толстая. Для штанов, пожалуй, она слишком толстая, но для косухи или сапог, думаю, сгодится. Найти бы еще, чем ее обработать. Дубление кожи корой я проделывал и раньше, но нужен котел, а такую махину в рюкзак не запихнешь, слишком широк, чтобы влезть в проем.

— Уже вернулся? — удивился строитель.

— Шныг убит! Гони штаны! — улыбнулся я.

— А доказательства?

Я вытащил шкуру, когти и голову твари.

— Мало? — поехидничал я. — Оставшееся от шныга тащи сам, на той стороне озера лежит. Я бы его разделал на филе, но мне говорили, что шныги не съедобны.

— Держи штаны парень, — вручил мне обновку Гомер. — Ты даже не представляешь, как нам помог. А голову продать не хочешь?

— Бери.

— Вот двадцать кусков руды. Повешу в доме.

— Слышь, а не знаешь, где я могу купить дубильные вещества для кожи?

— Спроси Волка, думаю, за эти когти он тебе их просто подарит.

— Спасибо.

— Не за что! Бывай парень.

Вот и думай после этого, кто кому больше помог, я ему или он мне. Переоделся в обновку прямо там и побрел уже в сторону бараков.

Ночь набирала свои обороты, а я уже успел перезнакомиться с местным угнетенным пролетариатом. Крайне малое количество фермером работало здесь добровольно. Большая часть была запугана до смерти Лордом, Лэфти и его дружками. Познакомился с бывшим кузнецом Горацио и двумя налогонеплательщиками Поком и Руфусом. Последнего вообще здесь держали чуть ли не на положении раба. Даже сейчас в окрестностях бродил один из подручных Лорда.

— Если вам здесь так плохо, — вещал я с набитым ртом, вгрызаясь в окорок, — Почему не сбежите куда-нибудь? К сектантам или в Старый лагерь?

— А как мы это сделаем? — спросил меня Руфус. — Я уже пытался, так мне Лэфти так ребра пересчитал своей булавой, что пришлось, целую неделю мучиться от боли, а крестьянам тайком меня подкармливать. Да и куда мне идти? В Старом лагере та-же кабала, только вместо работы в поле, буду махать киркой в шахте, а у сектантов рискую лишиться разума.

— Весело, что же получается, даже если я вам помогу сбежать, то бежать толком некуда?

— Лучше бы ты устроил взбучку Лорду с сотоварищами, — протянул Горацио. — Да хиловат ты, не сможешь.

— И что бы эта взбучка дала? К вам бы относились лучше? — скептически спросил я. — Да на вас же первых бы они и отыгрались за унижение.

— Признаюсь, не думал с этой стороны.

— Не позорь нашу братию, а то и так про нас говорят, что кузнецы 'не куя не понимают'.

— А ты что, тоже кузнец?

— Был до того как попал сюда, друг Горацио. Только не будем говорить на эту тему, а то, узнав, как куют у вас здесь коллеги из Старого лагеря, хочется их окунуть в чан с водой.

— А чего так? — все же спросил он.

— Да со сталью работать не умеют, точнее, умеют, но посредственно. Будто всю жизнь они работали исключительно с магическим железом.

— Да так оно и есть, в принципе, — ответил кузнец. — Обычно в сталь, при плавлении, добавляют немного магической руды, чтобы потом было проще работать. Но в колонии так не делают, поэтому и оружие у них выходит дрянное. А там, откуда ты родом, по-другому?

— У нас там нет магической руды, вообще. Наши кузнецы научились работать со сталью на более глубоком уровне понимания дела.

— Это где же такая страна? — вдруг спросили все трое.

— За южными островами! — привычно соврал я. — Россией зовется.

— Чудны дела твои Иннос. — Пок возвел очи к небесам.

— А как по твоему нужно ковать меч из стали? — спросил Горацио.

— Если вкратце, то... — я вздохнул. — Сначала плавится железо, с добавлением определенного процента углерода, потом формируется слиток стали. При правильном плавлении он почти не содержит ненужных примесей. Далее, сталь нагревается в горне и куется меч, тут процесс идентичен вашему. Далее, клинок проходит несколько циклов нормализации, это когда металл нагревают и дают остыть самому. Потом, ему задают предварительную заточку и полировку. Позже, клинок нагревают снова и погружают в воду, масло или соленой раствор, зависит от оборудования, типа стали и предпочтения кузнеца. После, клинок нагревают до температуры, когда он становится невосприимчив к магниту. Насколько знаю, магниты у вас есть. Потом клинок остывает на воздухе или в печи. И только после всего этого ему можно задать финальную заточку, отполировать и присобачить к нему рукоять.

Некоторое время все трое фермеров сидели в легком оцепенении, видимо, пытаясь переварить сказанное. Судя по выражению их лиц, полностью понять смысл моей небольшой речи смог только Горацио.

— Ты дворянин?! — полуутвердительно-полувопросительно произнес кузнец.

— Нет! — в который уже раз ответил я.

— Не обижайся Князь, но я тебе не верю. — поведал мне Руфус.

— Не поверите, но, вопрос про дворянство мне задают часто. Я всегда на него отвечаю честно, — пожал я плечами. — И мне никогда не верят. Интересно, почему меня все окружающие считают дворянином. Князь, это просто мое прозвище, а не титул. Я даже не знаю, есть ли у вас в Миртане такой титул.

— Был, до восхода Робара первого на престол, — вспомнил Горацио. — А не верим мы тебе потому, что говоришь как дворянин. С расстановкой и непонятными словечками.

— Ну, уж извините. Издержки воспитания и обучения.

— О том и речь, — продолжил Пок. — Ты ведь и грамоте обучен, небось?

— Свободно говорю и пишу еще на трех языках, помимо миртанского. Только смысл в этих знаниях, если здесь они бесполезны.

Странно, но только сейчас я отчетливо понял, что уже несколько дней говорю совсем не на русском, и местные письма спокойно читаю, хотя они выглядят как какие-то закорючки, а не буквы. Видимо, остатки памяти Безымянного дают о себе знать. Жаль, что других его знаний не осталось, мог бы не мучиться бытовыми вопросами, к примеру, есть ли в этом мире картошка или какой обычный тариф в борделе.

— Так ты знаешь четыре языка? Четыре? — заикаясь, спросил Руфус. — Это где же 'не дворянина' научили четырем языкам?

— В Питере! — я с грустью вздохнул.

— Ты же говорил что из России?

— Россия это страна, а Санкт-Петербург — город.

— А что такое Питер?

— Это сокращение от Санкт-Петербург.

— Ты меня запутал. Ладно, если не хочешь, можешь не говорить.

— Слышь, 'не дворянин'? — подошел ко мне прогуливающийся неподалеку вор, видимо услышавший наш разговор. — А на лютне ты играть умеешь?

— На гитаре умею, на лютне не пробовал. А сколько на вашей лютне струн и какой строй?

— Струн шесть, а второе слово не понял. Так, что сыграешь?

— Попробую, коли не шутишь, — пожал я плечами. — Тащи.

— Точно дворянин, — уже на ходу буркнул вор направившись в сторону бара.

— Кажется завтра выходной, — просветлел лицом, Руфус.

— Это почему? — удивился я, по игре такого я не помнил.

— Так сейчас будет пьянка, — просветил меня Пок. — Ты только что подписался быть менестрелем.

— Береги печень, музыкант, — хихикнул Горацио, — а я пойду спать.

Вокруг костра собралась внушительная компания, человек в тридцать воров и к ним присоединилось еще и несколько наемников, в одном из которых я опознал Горна.

— Держи парень! — наемник протянул мне лютню и наполнил мой кубок пивом.

— Спасибо! Я Князь! — представился я.

Поручкавшись с Горном, Сайфером, Силасом, Джереми, Сеньяном, Мордрагом, Волком и еще кучей народу, которые были подозрительно рады меня видеть, я принялся настраивать инструмент. Эта лютня от гитары отличалась лишь декой в форме слезы и более коротким грифом. Позже мне объяснили, что музыку они слышат всего лишь чуть чаще, чем бывают с женщиной, а учитывая, что все женщины колонии либо у рудных баронов в наложницах, либо у сектантов, происходит это, мягко говоря, крайне редко. Похоже, что все музыканты остались в Старом лагере.

Играю я, стоит признаться, довольно посредственно, но песен знаю много, некоторые, можно переиначить на манер этого мира.

— Ну, давай, Князь! Не томи! — буркнул Горн.

Я присел на камень у костра, проверил звучание инструмента и заиграл. Сначала пару веселых про пирушки и застолья, в этом 'Тролль гнет ель' были мастаки, пипл, как говорится, хавал и просил еще. Потом спел несколько песен 'Мельницы' и 'Тэм Гринхилл'. Пел про странствия, золото, войну и женщин. Почти к полуночи к костру подтягивалось все больше и больше народу. Вернее не так, новый народ приходил, а старый, тот, что в хлам пьяный, на бровях полз домой.

Я и не заметил, как к костру подошел тот, к кому я собирался отправиться утром.

— А про воров и наемников спеть сможешь? — спросил меня вор.

— Могу, — ответил я.

Почему-то именно эта песня переводилась на миртанский практически дословно, да еще и в рифму.

Нам наплевать на то, что думают другие про нас,

На гнев богов мы просто машем рукой!

Ты нынче платишь — ну так что же,

Мы с тобою сейчас,

А завтра с нами будет кто-то другой.

Путем интриги, морем крови мы стремимся туда,

Где чье-то золото призывно блестит;

Из низких истин нам дороже

Только эта одна:

Кто больше платит — тот в войне победит!

Мы вне закона — что ж такого? —

Мы везде и нигде;

Мы словно тени на дорогах,

Мы — круги на воде;

И наш девиз предельно ясен скоро станет тебе:

'Предай их всех, останься верен себе!'

Мы постигаем хитрость света, где случайно живем;

Мы вероломны так, что даже честны:

Плати — и мы твою победу

В дар тебе принесем,

А не заплатишь — не избудешь вины!

Мы продаем свои клинки тому, кто звоном монет