— Игорь, залезай.
Голос был слабый и чуть дрожал. Настоящий Ольгин голос. Я бросился к лестнице.
Она сидела в углу, привалившись спиной к доскам ограждения. Футболка была изорвана в лохмотья, бюстгальтера под ней не было. Грудь — она стала гораздо больше, невольно отметил я — и все тело были забрызганы кровью. Лицо, под спутанными волосами тоже было в крови. Не обращая внимания на дергавшиеся вокруг трупы 'макак', я кинулся в угол и упал перед ней на колени. Ольга дернулась, приподняла руки пытаясь прикрыть соски, но, похоже, сил не было, и она безвольно опустила их.
— Ничего, ничего, — шептал я, сдирая с себя куртку. — Давай моей укрою, а потом твою куртку принесу.
Она что-то прошептала, я не расслышал и склонился к самому лицу.
— Добей измененных...
— Понял. Сейчас, — прошептал я в ответ и, вдруг, неожиданно для себя, поцеловал её в губы. Она дернулась, стараясь отодвинуться, но остановилась. Губы, сначала равнодушные, ожили и ответили. Словно силы вливались в неё через мой поцелуй.
Я обхватил её руками и прижал к себе. Через секунду её руки повторили мой маневр. Она сжала меня так крепко, что я даже не мог пошевелиться. Ну и силища у нее — мелькнула быстрая мысль. Вдруг я почувствовал, что она сдирает с меня майку, её губы словно впились в меня.
Древний инстинкт — самый сильный из всех в этом мире, сильнее самой смерти — превратил нас в двух ненасытных животных. Наверное, со стороны то, что происходило сейчас на вышке, выглядело не менее страшно, чем то, что происходило здесь десять минут назад. Казалось, битва продолжается. Мы катались в крови и грязи, среди полумертвых дергающихся тел, и никак не могли насытиться друг другом. Ольга рычала и взвизгивала. Думаю, и мое горло выдавало нечто подобное.
Сколько это длилось, я не скажу. Наверное, не долго. Потому что, когда мы распались, дергаясь в сладкой истоме, по телам тварей, все еще пробегали конвульсии. А может долго — потому что небо на востоке начало светлеть.
Через пару минут я отдышался и пришел в себя. Блин, что я творю?! Мы с ума сошли! Я с отвращением оттолкнул привалившийся ко мне труп 'макаки' и вскочил. Быстро нашел отлетевший в сторону фонарик — он так и горел — и направил на Ольгу. Она сладко потягивалась, не открывая глаз. Вокруг царила смерть — все было залито кровью тварей и лежали три тела с переломанными, неестественно вывернутыми лапами. Кроме этого, у всех троих были пробиты лысые черепа. До меня только сейчас по-настоящему дошло, что Ольга сделала это обычным ломиком, без всякого оружия. Я опять перевел фонарик на нее. Красивое оформившееся тело женщины — совсем не такое, каким оно запомнилось мне — было перемазано в крови, но не было не одной раны. Я даже головой потряс — как это? У 'макак' когти как ножи.
Почему-то сейчас, после соития, которое должны бы, по всем канонам сблизить нас, она, наоборот, показалась мне совсем незнакомой.
— Ольга, — прошептал я и коснулся голой ноги. Она открыла глаза. Я опять не узнал этот взгляд. Глаза были черными и масляно блестели как у тварей. Но это длилось только секунду. Она вдруг засмеялась и сказала:
— Ну и видок у тебя.
Я глянул вниз. Черт! Штаны у меня были спущены и висели ниже колен. Я быстро натянул их и застегнул молнию. Ольга одним движением вскочила, подобрала свои трусики и натянула. Потом подняла свои пятнистые армейские брюки, встряхнула и с сожалением сказала:
— Жалко. Все уделала. Стирать надо.
К моему удивлению, одевать она их не стала, а набросила на ограждение. Словно приветствуя наше возвращение в мир, внизу прозвучала короткая очередь.
— Суки! Пожить не дают, — выругалась Ольга, и в момент проскользнула к пулемету. Я тоже очнулся, подхватил, лежавший под ногами автомат и шагнул к ограждению. Хотел покрутить прожектор, но вдруг понял, что уже и так можно разглядеть, что происходит вокруг.
Светало стремительно. Летнее утро быстротечно и восток, только недавно начавший светлеть, уже заалел. Я выключил фонарик и присел от разорвавшего мир грохота. Ольга, словно, фурия, оскалив зубы и что-то выкрикивая, поливала очередями из пулемета дорогу и подползшие к ней кусты. Дымящиеся здоровые гильзы, тоже очередями, колотили по настилу площадки.
Похоже, пока мы занимались любовью, твари накапливали силы. По всему фронту вдоль дороги зачернела и начала шириться полоса. Через секунду от общей ленты оторвалась и запрыгала вверх черная капля. Разведчик — понял я. Тотчас же по нему ударил автомат из блиндажа одного из братьев. Однако, выросшая в сжимавшийся и разжимавшийся стручок, капля мгновенно изменила направление бега и ушла из-под огня. Ольга спрыгнула с офисного кресла, не глядя, ногой оттолкнула его, чтобы не мешало, и повернула ствол Корда. Короткая очередь и тварь внизу резко бросило в сторону и разорвало на две части. Пуля калибра двенадцать миллиметров — это почти пушечный снаряд.
Вой до этого заунывный, опять начал набирать высоту и достиг, казалось, уже невозможной тональности, однако все не заканчивался, а лез и лез вверх. Меня выворачивало наизнанку, словно кто-то рядом водил огромным куском пенопласта по стеклянной стене. К вою баньши прибавился рев и вой разномастных тварей на дороге. Не обращая внимания на очереди Корда, вырывавшие целые куски в цепи нападавших, они потекли вверх, на нашу высоту.
Что-то в этой картине было не так. Мне вдруг стало очень страшно, я понял, что там внизу не такое, как всегда. Впервые я видел, что черная полоса, выдавливающаяся из стены Леса, не отделилась от кустов, а так и продолжала расти. Твари шли и шли, словно собрались сюда со всего Леса.
— Твою ...! Сколько их там?!
Я схватил автомат и приложил прямо на ограду. Моя очередь показалась просто треском рвущейся тряпки по сравнению с грохотом Иркиного пулемета. Она продолжала методично крушить особо вырвавшиеся вперед языки живой лавы. Но, похоже, и до неё начало доходить, что сегодня даже Корд не сможет нам помочь. Эх, хотя бы еще один, подумал я, в два ствола еще можно было их попридержать. Солнце уже близко.
Ольга повернулась ко мне и скомандовала:
— Иди сюда! Садись и работай. Не увлекайся по одному месту. Ровняй по всей линии. Главное не дать развить атаку. Придержи их хотя бы десять минут. И смотри, чтобы ствол не перегреть! Менять некогда.
Последние слова она кинула мне, уже скрываясь в люке. Ошарашенный, я даже не успел спросить куда она. А потом уже и некогда было, я успевал только поворачивать железяку на турели и выбирать особо продвинувшихся уродов. В голове же каруселью крутилась засевшая мысль — где она всему этому научилась? Мысль о том, что с ней может случиться что-то плохое, даже не появилась. Я как будто уверовал в её неуязвимость.
Я надавил на гашетку, но пулемет молчал. Сука! Даже не заметил, как вылетела лента. Я бросился в угол, где стояли коробки с лентами. Схватил тяжеленный железный ящик и подтащил к пулемету. Руки тряслись, я представлял, что сейчас, пока я вставляю новую ленту, твари успеют заскочить за линию блиндажей. Одними Калашниковыми ребята их не остановят. Слишком много уродов пошло в этот раз на штурм. На мгновение я позволил себе кинуть взгляд за ограждение. Лучше бы не смотрел — все шло к тому, что я только что себе представил.
С другого края раздался взрыв гранаты. Вот черт! Если дошло уже до этого — дело совсем плохо.
И вдруг — я не поверил себе — где-то рядом затрещал еще один пулемет. Похоже, что-то скорострельнее, чем Корд. Очередь сливалась в сплошной вой. Я опять отвлекся и посмотрел вниз. Словно стальная метла шла по скачущим вверх тварям. Вот это газонокосилка! Ну, Ольга! Ну, молодец!
До меня уже дошло, откуда мог взяться еще пулемет. То, что стрельба велась справа, оттуда, где стоял обезлюдевший вертолет, подтверждало мою догадку. Значит, у спецназа в вертолете еще осталось оружие. Но откуда об этом могла знать Ольга? У меня в голове опять пронеслись картины вчерашнего вечера. Вырванная дверь и сцена возле вертушки.
Однако задумываться было некогда. Твари хоть и замедлились, но назад еще не побежали. Я заправил новую ленту в приемник и тоже припал к прицелу. Благо, солнце выдвинуло краешек из-за леса, и видимость была отличной. Если бы все шло по прошлым сценариям, сейчас твари должны были сворачиваться — они не любят день — и сваливать обратно в лес. Прятаться в ямы и пещеры. Но после вчерашнего дня, я на это уже не надеялся.
То, что я сейчас увидел, вызвало настоящий шок — такого никогда не было! Группа на самом крайнем фланге, там, где дорога отворачивала от Леса и уходила в степь, оторвалась от основной массы и помчалась за холм. Я даже сразу не поверил своим глазам — как? Они ведь всегда нападают только по фронту. Мы даже и не прикрывали никогда сторону, уходящую в степь. Там только несколько рядов колючей проволоки и все.
Блин! Я не смогу разглядеть их, с той стороны мертвая зона. Ребятам из блиндажей, тоже не видно. Я бросил пулемет и подскочил к ограждению с тыльной стороны. Перегнулся за перила, но нет — ничего не видно. Площадка, которую готовили когда-то для казармы, закрывала все. Что же делать? Скоро твари появятся в лагере. А я их даже не увижу, они пройдут под вышкой. Похоже, так они ночью и добрались до Павла. Было такое ощущение, что гадины за прошедшие сутки, резко поумнели.
Я обернулся — и прыгнул обратно к пулемету. Стоило мне отвлечься и твари ускорились. Почему-то и пулемет Ирки молчал. Нет! — я прогнал от себя плохие мысли. — Ольга уродам не по зубам. Она их голыми руками порвет.
— Павел! — ожила рация. — Ты куда опять пропал? Прикрывай, мы не удержим!
Автоматы внизу работали не переставая. Я торопливо развернул Корд и дал очередь по вырвавшимся вперед тварям. Теперь я различал уже отдельные фигуры и видел, что творил крупнокалиберный пулемет в черно-зеленых рядах. Несколько моих пуль сразу вырывали из цепи целый кусок.
Я опять смог остановить атаку с фронта, но из головы не выходили твари, прорвавшиеся с тыла. И мучал вопрос — почему замолчала Ольга?
Словно в ответ на мои мысли внизу загремел пулемет. Теперь он работал глуше, словно из ямы. Ольга находилась где-то за высотой со стороны степи. Я не удержался от радостного восклицания. Значит, Зумба тоже заметила тех тварей, что пошли в обход. Она просто настоящий ниндзя! Всегда там, где надо.
Пока я на секунду отвлекся, ситуация внизу изменилась. Сначала я засомневался в том, что вижу, но быстро понял, что все так и есть — твари уходили. И при этом все быстрей и быстрей! Они просто бежали. Я хотел пустить очередь в спины уродам, но остановил себя. Патроны у нас не бесконечны, а машины из города придут еще не скоро.
— Уходят! Суки, уходят!
Я узнал восторженный голос Фили. Я сплюнул — как бы не сглазил — нынче все возможно. За эти сутки твари сломали все стереотипы о своих действиях.
Там, где находилась Ольга, еще пару раз прозвучали короткие очереди и тоже все стихло.
Прошло еще несколько минут, и я услышал внизу скрип лестницы, а потом её голос.
— Игорек, это я.
* * *
На склонах не было видно не одной твари. Уже успели утащить и убитых. Утро начиналось тихое и красивое.
— Все, — Ольга улыбалась. — Больше не полезут.
— Откуда знаешь?
— Знаю.
Она огляделась и кивнула на 'макак':
— Выкинь этих вниз. Скоро начнут разлагаться. Вонищи будет.
Я как-то незаметно для себя, признал её право быть командиром.
Сбросив последнюю тварь, я наклонился над ограждением. Павел! Внизу, там, куда я сбросил уродов, лежало тело Павла. Вместо лица было сплошное черное месиво, узнал его только по одежде. Меня передернуло. Блин, где-то еще Лена лежит. И Палыч. Твари — суки! Откуда они взялись на нашу голову?
И все-таки я не понимал, как Паша — олицетворение серьезности и порядка в нашем лагере — мог допустить, чтобы твари подобрались к нему. Ладно, Ленка — в это я легко мог поверить — но Павел? Мы даже Пашей его никогда не называли, слишком уважали, а тут — как пацана. Что-то за этот день изменилось в мире — все вокруг ведут себя не так как надо.
Я вспомнил, что мы творили тут полчаса назад, и лицо у меня загорелось — блин, сам-то сейчас что выделывал? Действительно — мы как будто с ума сошли, я во всяком случае. Кругом твари, бой, а мы словно в спальне оказались. Что это? Ольга так на меня действует или я, и вправду, уже с головой перестал дружить. Впрочем, на посту это не новость — хотя на нашем не было, но с других в дурку, в Город увозили. Я про пару случаев точно знаю.
Я обернулся и только покачал головой — картина была неописуемая: в свете разгорающегося утра, девица в одних измазанных трусиках, протирала своими штанами пулемет спецназовцев. Это был Печенег. Я такой видел только на курсах, когда нас готовили сюда, на пост. Зрелище было еще то — полуголая измазанная красавица и черный поблескивающий пулемет. У меня даже опять начало разгораться желание, но я сразу отвернулся и опять посмотрел вниз на трупы. Все желание сразу пропало.
— Ольга, принести тебе куртку? И может ты все-таки штаны оденешь?
Она безмятежно засмеялась.
— А что? Не нравлюсь?
— Конечно, нравишься!
С жаром ответил я, и, вдруг, неожиданно даже для себя, спросил:
— Оля, а это, действительно, ты?
Она кинула на меня быстрый, оценивающий взгляд. Мне, даже показалось, что в её глазах промелькнуло беспокойство. Но, похоже, только показалось. Голос был веселым и родным.
— А, что Игорек — что-то здесь изменилось?
Она вызывающе выставила грудь вперед и потрясла. Большие белые мячики запрыгали у меня перед глазами. У меня опять пересохло во рту. Я с трудом оторвал глаза от торчащих коричневых сосков.
— Ольга, прекрати!
Она счастливо засмеялась.
— То-то же. Смотрю, сразу все вспомнил.
— Я и не забывал, но ты изменилась.
— Хуже стала?
— Нет, что ты! Ты теперь, вообще, красавица! И стала настоящей женщиной...
Она опять заулыбалась.
— Но, ты тоже вон каким мужиком стал. Тоже не сразу узнала.
Я решился и задал вопрос, который мучил меня с тех пор, как я только увидел её.
— А ты думала обо мне?
Что-то я натворил этим вопросом. Лицо девушки вдруг потеряло всю решительность, мне даже показалось, что губы на миг задрожали. Она не стала отвечать и перевела разговор на другое.
— Игорь, мы заболтались. Где твоя рация? Свяжись с людьми и узнай, как они. Потом нам надо обойти или собрать всех. Я хочу поговорить.
Я встряхнулся — действительно, нашел время для выяснения отношений. Но то, как она среагировала на мой вопрос, согрело мое сердце. Значит, не только я, она тоже страдала. Я был счастлив.
— Сейчас!
Я взял куртку, отцепил с кармана 'Мотороллу' и протянул куртку Иринке. В этот раз она отказываться не стала и накинула её на себя. Куртка в груди не сошлась, и застегивать её она не стала.
— Всем внимание, — я старался говорить четко и раздельно, так как это делал Павел. — Говорит Игорь. Я принимаю командование. Павел погиб.
Я хотел провести перекличку, но рация сразу загремела голосами ребят. Всех перебил голос Саньки.
