Спаситель Отечества (Другая Цусима)

Примечания к главе 5:

1. В действительности Е.И.Алексеев "ушел" П.П.Ухтомского только с 24 августа — но давайте сделаем скидку на несколько иную обстановку в этом мире и, соответственно, немного другие настроения в умах высших сановников Российской империи.

2. На самом деле Вирен и правда имел боевое ранение в ходе русско-японской войны. Правда, насколько автору известно, получил он его в ноябре 1904 года, да и столь тяжким, как здесь описано, оно не было. Но мы же все-таки подыгрываем русским, не так ли?! :)

3. Сразу возникающий закономерный вопрос — а, правда, сложись события так, как здесь описано, хватило бы у Эссена наглости на подобный демарш? Здесь предлагаю вспомнить, что и спустя десяток лет именно по приказу Эссена были осуществлены минные постановки на Балтике — за несколько часов до официального вступления России в Первую мировую войну. Да и проводившаяся им активная подготовка "Севастополя" к прорыву из Порт-Артура в то время, когда все прочие командиры смирились с участью их кораблей, как бы намекает... Так что, полагаю, здорового авантюризма у Николая Оттовича, в том числе и на такой ход при приведенных раскладах, теоретически могло бы оказаться в достатке.

4. Почему вдруг капитана 1-го ранга поставят командовать отрядом при наличии в крепости как минимум еще пары адмиралов в лице Лощинского и Григоровича? А потому, что есть в военной сфере такие понятия, как звание и должность. И тот либо иной военачальник, будучи даже ниже по званию, чем его коллеги, вполне может занимать более высокопоставленную должность, чем у этих самых коллег. Да и прецедент в виде командующего Владивостокским отрядом крейсеров капитана 1-го ранга Н.К.Рейценштейна в начале войны имелся.

Кроме того, приводимый в томе VIII работы Военно-исторической комиссии по описанию русско-японской войны "Русско-японская война 1904-1905 г.г." (страница 305) подлинный текст телеграммы Алексеева от 23 августа 1904 года о назначении Вирена гласит, что назначался командовать Отдельным отрядом броненосцев и крейсеров именно "кап. 1-го ранга Виренъ". Контр-адмиральское звание ему присвоили уже по итогу состоявшегося назначения на должность, 29 августа. Так что опять-таки не совсем уж фантастичны авторские умопостроения.

5. На самом деле не знаю, как В.Н.Горбатовский и В.Ф.Белый, но Р.И.Кондратенко и в нашей истории был одним из тех немногих генералов, которые действительно высказывались в поддержку попыток флота вырваться из порт-артурской ловушки.

Касательно наличия боезапаса для орудий — тоже правда. Уже не упомню, в каком именно источнике, но читал, что на начало осады в Порт-Артуре имелось около 2,5 боекомплекта на каждую 12-дюймовку и лишь 1,5 боекомплекта на каждую 152-мм пушку Канэ. На описываемое же время оставалось лишь около трети от этих запасов.

6. Сведения о предложении И.К.Григоровича и М.Ф.Лощинского соответствуют действительности.

7. К сожалению, ни в одном из известных мне источников не нашел точных данных о погодной обстановке 14 сентября 1904 года. Поэтому про туман — сугубый авторский вымысел. Хотя и небеспочвенный с точки зрения общих знаний о метеорологии в тех широтах в осеннее время.

А касательно того, как не заметить русские корабли в тумане, стоит спросить у самих японцев. Смогли же они в свое время проворонить состоявшийся именно в туман примерно трехчасовой выход из Порт-Артура 1 мая 1904 года минного транспорта "Амур", причинивший им самые тяжелые потери на море за всю войну...

8. Русские радиостанции Попова-Дюкрете, имевшиеся на 1-й Тихоокеанской эскадре и конкретно на "Севастополе" и "Полтаве", обеспечивали уверенную связь на дистанции лишь около 15-17 миль (А.Ю.Емелин, "Уроки боя в Японском море", сборник "Гангут" N 17; С.В.Сулига, "Эскадренные броненосцы типа "Полтава"). В описанной же ситуации от места боя у Дальнего до Порт-Артура было около 27-30 миль.

9. С.А.Балакин в своей книге "Триумфаторы Цусимы. Броненосцы японского флота" говорит, что "Микаса" после боя 28 июля был наскоро починен за двое суток, но не описывает, что происходило с броненосцами японского флота непосредственно в сентябре 1904 года. А вот Ю.В.Дискант в работе "Порт-Артур, 1904" сообщает, что 25 сентября 1904 года, когда на внешний рейд, спасаясь от обстрела, вышел "Ретвизан", на возможный перехват его прорыва из Порт-Артура вышел к мысу Энкаунтер-Рок 1-й дивизион броненосцев — но без "Микасы", который, по сведениям Дисканта, в это время все еще исправлял на оперативной базе в Бицзыво полученные 28 июля повреждения.

"Чиода" в реальности подорвался на мине 13 июля, "Цусима" — 22 августа 1904 года. Точные данные по срокам их ввода в строй у автора отсутствуют, поэтому, продолжая подыгрывать русским, считаем, что в середине сентября оба корабля все еще ремонтируются. То же самое касается и "Ицукусимы", по русским данным получившей некоторые повреждения от мины 21 августа.

10. Диспозиция сил Того в целом основана на реальных данных по расположению различных отрядов его кораблей в ходе морской блокады Порт-Артура.

11. Честно говоря, автор ни разу не видел, как дымят паровые суда той эпохи на разных режимах работы котлов. Но будем считать, что в данном случае возможные несообразности дымообразования помогал маскировать придуманный автором туман.

12. Информация про снайперские качества "Полтавы" и "Севастополя" соответствует действительности. Как писал старший офицер "Полтавы" С.И.Лутонин, на артиллерийских учениях в июле 1903 года "Полтава", взяв первый приз, выбила 168 баллов, за нею шел "Севастополь" — 148, затем "Ретвизан" — 90, "Пересвет" — 80, "Победа" — 75, "Петропавловск" — 50.

13. В реальности первый обстрел крепости из 11-дюймовых орудий состоялся 18 сентября 1904 года. Насчет того, когда именно были доставлены боеприпасы для них — очередной авторский домысел в порядке имеющего место в этой истории бессовестного подыгрывания русским. :)

14. В нашей истории соответствующая рокировка военачальников имела место, как мы знаем, уже после Мукдена. Но в описываемом мире, по мнению автора, высочайшее благоволение всем "успехам" Куропаткина должно было исчерпаться куда раньше...

Глава 6. "Стариковская" одиссея

С приходом отряда Эссена штаб командующего флотом Тихого океана во Владивостоке наконец получил под свое начало что-то, уже минимально похожее на эскадру. Соответственно, сами собой утихли и ходившие под шпицем разговоры о возможном отзыве в Петербург Н.И.Скрыдлова и П.А.Безобразова ввиду бесцельности пребывания во Владивостоке сразу трех практически "безлошадных" адмиралов [примечание 1].

Но помимо воодушевления Николая Илларионовича и Петра Алексеевича прибытие дополнительных сил принесло и новые проблемы. Вырвавшиеся из Порт-Артура корабли нуждались в более основательном, чем можно было обеспечить в осажденной крепости, ремонте, а также требовали дооснащения с учетом полученного боевого опыта и пополнения изрядно расстрелянного боезапаса.

В то же время ремонтные возможности Владивостокского порта были, как уже указывалось выше, весьма ограничены. Разумеется, доставка по инициативе хозяйственного Григоровича работников Балтийского завода и некоторых запасов из Порт-Артура существенно повысили скорость и качество работ. Но на все корабли, которых теперь во Владивостоке резко прибавилось в числе, и на всё задуманное к реализации на них ни людей, ни средств по-прежнему не хватало. Поэтому практически сразу по приходу отряда Эссена встал вопрос о направлении в крепость дополнительных квалифицированных рабочих и усилении технического оснащения портовых судоремонтных мастерских.

С людьми оказалось возможным помочь уже через полтора месяца, когда по железной дороге во Владивосток прибыли еще около 200 мастеровых с петербуржских судостроительных предприятий [примечание 2]. Кое-что из оборудования и материалов также смогли перевезти поездами. Но такие вещи, как, к примеру, новый запас снарядов на всю эскадру или 254-мм пушка для замены поврежденной на "Пересвете", проще всего было доставить морем — ведь единственная ветка железной дороги требовалась и армии с ее постоянно растущими потребностями.

ГМШ в этой связи пребывал в глубокой задумчивости. С одной стороны, необходимость экстренной высылки помощи морским силам в Порт-Артуре отпала — почти все, что можно, из осажденной крепости уже получилось вытащить, а ее сухопутная оборона пока держалась. И это давало лишнее время на подготовку 2-й Тихоокеанской эскадры. Но, с другой стороны, возможные грузоперевозки по морю во Владивосток теперь находились под прицелом практически всего японского флота. А боевые припасы, производственную оснастку и различные материалы требовалось доставить как можно скорее, чтобы успеть с ремонтом и переоборудованием кораблей во Владивостоке до прихода и планируемого воссоединения с ними свежих сил с Балтики.

И в данном случае помогла очередная идея Великого князя Александра Михайловича. Вместо больших караванов транспортов с мощным боевым охранением он предложил оперативно направить во Владивосток всего четыре корабля — плавучую мастерскую "Камчатка", транспорт "Анадырь" с его огромной грузоподъемностью и старые крейсера "Дмитрий Донской" и "Владимир Мономах" в качестве их эскорта. Весь расчет в данном случае делался на то, чтобы не лезть в открытую драку с японцами, а малой группой постараться как можно более скрытно дойти до места назначения.

А для маскировки истинной цели этого отряда его выход решено было совместить с давно планировавшейся отправкой на коммуникации противника вспомогательных крейсеров "Терек", "Кубань" и "Дон". Вкупе с ними, а также с нанятыми немецкими пароходами-угольщиками отряд обретал все черты именно того, на что он был больше всего похож — крейсерского соединения с группой судов обеспечения.

После всех спешных приготовлений данный отряд кораблей под общим командованием капитана "Дмитрия Донского" И.Н.Лебедева вышел из Либавы 19 октября 1904 года. Но, как в принципе и ожидалось, путь его на Дальний Восток протекал отнюдь не безоблачно.

Одним из препятствий стала английская администрация Суэцкого канала, изрядно потрепавшая нервы Лебедеву своим нежеланием должным образом обслуживать русские корабли, вплоть до отказа предоставлять уголь. Англичане пошли на попятную только после вмешательства российского дипломатического агента [примечание 3].

Но основной неприятный сюрприз поджидал "Донского", "Мономаха", "Камчатку" и "Анадырь" на подступах к Владивостоку, куда они уже почти было добрались, сумев незамеченными миновать пролив Лаперуза. Ранним утром 13 февраля 1905 года русский отряд пересек линию доселе не обнаруженного большого японского минного заграждения. Состоявшее из 715 мин, оно было выставлено Камимурой между островом Аскольд и островом Корсакова 2 ноября 1904 года в целях блокирования выхода из Владивостока остатков 1-й Тихоокеанской эскадры. Однако после прибытия к новому месту базирования корабли, приведенные Эссеном, встали на ремонт и модернизацию и в море не выходили (кроме, разве что, миноносцев и минных крейсеров). А единственный поход "Громобоя", окончившийся "свиданием" с банкой Клыкова в заливе Посьета, отправившим крейсер в док для исправления повреждений на три с лишним месяца, имел место еще до постановки заграждения, 30 сентября. Не способствовал плаваниям и начавшийся к концу осени ледостав, надежно запечатавший гавань.

Встреча с вражескими минами завершилась подрывом на одной из них "Владимира Мономаха". Экипажам кораблей Лебедева пришлось пережить несколько неприятных часов, пока из Владивостока после вызова по радио (до того отряд сохранял молчание в эфире) не пробились сквозь лед "Россия" и "Громобой" с миноносцами и не оказали вновь прибывшим помощь с тралением и проводкой в порт [примечание 4].

Пострадавший "Владимир Мономах" тоже удалось дотянуть до портовой стенки, но идти в бой старому крейсеру было уже не суждено. Его полноценный ремонт, в том числе учитывая фронт работ на иных кораблях эскадры, был сочтен нецелесообразным. В свете такого решения крейсер-"ветеран" был разоружен и после минимально необходимой заделки повреждений превращен в плавучую казарму.

Впрочем, ситуация с "Мономахом" частично оказалась из разряда "не было бы счастья, да несчастье помогло". Выразилось это в том, что обе его шестидюймовки пошли на повторное вооружение "Богатыря", который наконец-то вновь поставили в док и спешно приводили в боеспособное состояние. Все свои 152-мм пушки передал "Богатырю" и "Дмитрий Донской", также поделившийся парой снятых бортовых минных аппаратов с "Ангарой". Взамен он получил две 35-калиберных восьмидюймовки и шесть 120-мм орудий с "Мономаха". Плюс еще четыре 120-миллиметровки для него — вместо 75-мм пушек — нашлись в крепостном арсенале. Такой состав вооружения старого крейсера превращал его в весьма опасного для японской "мелочи" противника.

Но главным все-таки было то, что прибытие отряда Лебедева и особенно "Камчатки" с ее обширным станочным парком, запасами материалов и еще 80-ю вольнонаемными мастеровыми оказало существенную помощь портовым службам в ремонте и переоснащении скопившихся во Владивостоке кораблей. К месту пришелся и доставленный "Анадырем" дополнительный боекомплект для эскадры.

Хотя с последним весьма неожиданно вышел преизрядный конфуз. Начался он с сообщения, адресованного в начале марта 1905 года Иессену вернувшимся из японского плена офицером с "Рюрика". Будучи на "Адзуме", тот видел "в кают-компании и во многих других местах следы наших снарядов, пробивших борт с одной стороны и вылетевших затем в другой борт, очевидно, не разорвавшись" [примечание 5].

Озвученные данные определенно требовали проверки, да и испытать полученные эскадрой новые шестидюймовые бронебойные снаряды с "макаровскими" колпачками корабельным артиллеристам тоже хотелось. Однако организованные Иессеном с одобрения Скрыдлова в марте 1905 года опытные стрельбы с крейсера "Россия" по снятым с "Мономаха" броневым плитам, старым судовым котлам, коечным сеткам и разному железному лому принесли крайне неожиданные результаты — которые сразу строго засекретили. Да и было отчего...

Как оказалось, бронебойные снаряды после пробития брони взрывались лишь в 9-11 саженях за целью уже при ударе о землю — то есть на расстоянии, превышающем ширину большинства кораблей. Более того, до половины снарядов не взрывалось вовсе! Аналогичную картину, но уже при стрельбе по легким конструкциям, продемонстрировали и снаряженные 920 г влажного и 45 г сухого пироксилина 152-мм фугасные снаряды с такими же, как у бронебойных, донными двухкапсюльными трубками Бринка. Только они взрывались еще дальше за целью — саженях в 15-16. При этом количество осколков снарядов в обоих случаях было слишком мало, а сами они имели большие размеры.