Голубая луна (Черная луна 2)

— Понятно, — кивнула Герда. — Сколько груза я могу взять?

— Умеете собирать вьюки?

— Умею.

— Рассчитывайте на двух лошадей. Но давайте лошадей я подберу вам сам. Я знаю, какие нам нужны, и знаю, где их взять.

— Уговорили, — согласилась Герда. Было очевидно, что человек этот знает, о чем говорит.

— Оружие и снаряжение у вас, как я понимаю, свое?

— Вы правильно понимаете, — подтвердила Герда.

— Хорошо, — не стал спорить мужчина. — Загляните по известному вам адресу завтра перед закатом. Я буду уже точно знать, где и когда ...

То, что это случилось с ней снова, уже не удивляло и уж, тем более, не вгоняло Герду в уныние. По большому счету, ничего нового. Всего лишь очередной крутой поворот. Не первый в ее короткой жизни и, похоже, не последний. Тем более, что на этот раз она сама накликала беду. Очень уж ей захотелось побыть принцессой. Вот и оплошала, не продумав все ходы наперед. Титул есть, а головы, как не было, так и нет. Однако времени на слезы раскаяния у нее попросту не оставалось, и раз уж влипла в историю, приходилось сучить лапками, чтобы сбить из молока масло.

Герда позволила себе буквально пару минут слабости, но быстро взяла себя в руки и начала действовать. Пропадать она не собиралась. Сдаваться без боя, впрочем, тоже. Уцелела раньше, выживет, даст бог, и теперь. Но для того, чтобы не опоздать, в данный момент ей приходилось в буквальном смысле поспешать бегом. Время, к счастью, было подходящее: солнце едва перевалило за полдень, и до закрытия лавок, Герда успела купить практически все, что ей было нужно. Соответственно, вечером она занялась сборами, отбирая в дорогу только то, без чего не могла обойтись в предстоящем ей долгом и трудном путешествии.

Прежде всего, она отложила два комплекта несколько видоизмененного под ее нужды сверского "ночного наряда". Платья, пусть даже укороченные, Герда превратила в не слишком длинные туники с разрезами "на подоле", и везде, где можно, заменила шерсть на кожу. Однако в коже зимой холодно, поэтому нужна поддевка — и вот эти штаны и рубашка были уже сшиты из тонкой шерстяной ткани. Меховая куртка-душегрейка, меховые чулки для поддевки в сапоги и шелковое белье, перчатки, шерстяные маска для лица, длинный шарф и кожаный плащ с меховым подбоем, капюшоном, прорезями для рук и стальными застежками-цепочками на груди. Еще ей нужны были запасные сапоги, шерстяные носки и шелковые чулки, одно платье, хотя лучше два, платок на голову, и два шерстяных одеяла. Остальное: фляги, котелок, стальные шампуры и прочая мелкая лагерная утварь, несессер с гребнями, зеркалом и прочей чепухой, набор лекарств и редких зелий, и, наконец, оружие. Трудно сказать, к чему она готовилась, но практически все, включая отличное седло, кончар, кинжалы и абордажный меч, Герда держала дома на всякий случай. И теперь, когда этот случай настал, ей оставалось лишь отобрать нужное, добавив кожаные наручи, наплечники и нагрудник и небольшой стальной шлем, прикрывающий только затылок и темя, а больше при хорошем темпе боя ничего и не нужно.

Закончив с этим, Герда приступила ко второй части сборов в долгое путешествие на север. Она достала специально на такой случай сшитый из льняной ткани широкий пояс — от груди до бедер — с удобными карманами-клапанами, в которые сложила тщательно завернутые в водонепроницаемую вощеную ткань свои документы, кроме подорожной, и банковские обязательства, кроме одного на пять тысяч двойных флоринов. Карманы были распределены по всей длине пояса — два на животе, по одному по бокам и два на спине по обе стороны от позвоночника, — туда, на спину и на бока и отправились все бумаги. В передние карманы Герда положила кое-что другое. Она быстро, но тщательно перебрала доставшиеся ей по случаю имперские драгоценности и разделила их на три части. Примерно половину она собиралась оставить на хранение в банкирском доме "Объединенный капитал", где у нее уже был свой сундучок. Из части остальных украшений она вытащила камни — два десятка крупных алмазов, рубинов и изумрудов, — и, упаковав их в кожаные мешочки, спрятала вместе с двумя десятками золотых гульденов в свой матерчатый пояс. Остальные свои драгоценности, — из тех, что она собиралась взять с собой в Гардарику, — Герда упаковала в удобный кожаный несессер, который должен был заменить ей шкатулку, и поместила в переметную суму.

На следующий день Герда навестила тетушек, поставив их в известность, что уезжает, зашла в банк, чтобы уладить финансовые дела и положить драгоценности и два векселя на сорок тысяч золотом в свой оплаченный на десять лет вперед сундучок, продала лошадку и вернула хозяйке дом, не забыв, разумеется расплатиться со служанкой. Книги и кое-что из имущества и украшений оставила на хранение Белоне, и в назначенный час зашла в "Петух и море". Здесь ее ждала записка от Нурена. Он сообщал, что, если она готова, то они могут забрать ее прямо из этой гостиницы послезавтра на рассвете. Это Герду вполне устраивало, поэтому, заехав на арендованной карете в "Корабельный сбор" и оставив новгородскому шпиону, — а то, что Нурен шпион, у Герды даже вопросов не вызывало, — записку с согласием следовать его плану, она заехала в дом, в котором прожила, возможно, лучший в ее жизни период времени, забрала приготовленные вьюки, дорожный кожаный мешок и две седельных сумы и вернулась в "Петух и море". Там она, не откладывая, написала письма Шарлотте — доброе и с надеждой на будущую встречу, — и де Валену, с которым теперь окончательно распрощалась. Ни одной, ни другому она, разумеется, не сообщила ни того, почему вынуждена уехать из Ароны, ни того, куда направляет свои стопы.

Следующий день целиком принадлежал ей, и Герда провернула еще одно немаловажное дело. Она направилась в самый большой и известный в Ароне ювелирный дом Манера Арпайи и после короткого, но крайне убедительного диалога с главным приказчиком попала в кабинет самого хозяина. Там она высыпала на стол несколько обалдевшего от такой бесцеремонности старого ювелира предназначенные на продажу имперские украшения и объяснила, что желает обменять их на современные.

— Но сделку нужно совершить прямо сейчас, — твердо сказала Герда, увидев алчный блеск в глазах мастера Арпайи, — так как завтра я уже уезжаю.

Ювелир ее понял правильно и предложил ее вниманию все самое лучшее, что было у него сейчас в лавке. Конечно, скорее всего, он Герду где-то обманул, но она решила об этом даже не думать, получив, в конце концов, три парюры — изумрудную, рубиновую и бриллиантовую, — включавшие диадему, колье, серьги, большую брошь для украшения корсажа платья, браслет и кольцо каждая; два топазовых гарнитура — заколка для волос, ожерелье, перстень и серьги, — золотистого и темно-синего цветов, и один малый сапфировый гарнитур — кольцо и серьги

2.

Нурен, как и обещал, приехал в "Петух и море" на рассвете. Он был один, но привел в поводу трех хороших лошадей. Помог Герде оседлать одну из них и навьючить двух других, скептически оглядел всадницу, одетую в скромное, но не без намека на аристократизм, дорожное платье и плащ из тонкой шерсти, но от комментариев воздержался. Помог подняться в седло, сел на коня сам, и, взяв в повод вьючных лошадей, выехал за ворота гостиницы, показывая Герде дорогу. Единственный вопрос он задал, когда они уже ехали по северному предместью:

— Госпожа, вы собираетесь путешествовать в этом платье?

— Да, — спокойно ответила ему Герда. — До тех пор, пока мы не минуем густонаселенные края. Так я не выгляжу человеком, способным к быстрым маршам через горы. И кстати, мастер Нурен, отчего вы называете меня, госпожой?

— "Госпожа" звучит, на мой взгляд, в достаточной степени уважительно, — объяснил шпион, — но в то же время не выдает окружающим ваш истинный статус.

"Мой статус, — покрутила мысленно головой Герда. — Бог мой! Принцесса и герцогиня!"

"И за это, — добавила пару мгновений спустя, — дорогой "папочка" мечтает открутить мне голову! Сука!"

Больше они не разговаривали. Ехали молча, и каждый думал о своем. Между тем, выехали за городские ворота и поехали на север по Старой-Новой дороге через городские предместья, которые, впрочем, вскоре закончились, и по сторонам дороги стали появляться то рощи, то возделанные склоны холмов, то фруктовые сады. Потом дорога свернула в Раздолье — долину Порожистой и пошла вдоль реки. Вот здесь, всего в миле от поворота, в маленькой придорожной корчме их и ждали все остальные спутники.

Въехали во двор, спешились, Нурен привязал лошадей к коновязи и предложил Герде войти в дом. Там, в общем зале за столами, заставленными блюдами и кувшинами, сидели только наемники, да еще молодая женщина и парнишка лет шестнадцати — по-видимому, весь состав их небольшого отряда. При появлении Нурена и Герды люди начали вставать. Юэль Брух тоже встал, но ни взглядом, ни жестом не показал, что уже знаком с той, кого ему придется сопровождать. Промолчала и Тильда — женщина, покинувшая школу "Неофелис" через месяц после того, как туда поступила Герда. Скорее всего, это было связано с правилами наема: никогда и нигде не говорить лишнего. Впрочем, могла быть и другая причина. Поэтому, откидывая капюшон плаща, Герда сложила пальцы в известный наемникам жест "Все ли в порядке?". Незнакомые с ней наемники этому сильно удивились, но показали свое удивление одним лишь движением глаз. А вот Тильда ответила, сложив пальцы левой руки в знак "Ответ положительный".

— Вот, госпожа, — между тем повернулся к ней мастер Нурен, — это весь наш отряд. Разрешите, я вас представлю?

— Представляйте, — пожала плечами Герда.

— Итак, знакомьтесь, — повернулся Нурен к своим людям, — это виконтесса Герда ди Чента, и мы должны доставить ее в Новгород Великий в целости и сохранности. Имя ее в дороге лучше не упоминать. Обращаться к ней следует, используя слово "госпожа", а имя ей мы сейчас придумаем.

— Не ломайте себе голову, мастер Нурен, — усмехнулась Герда. — У меня уже есть имя, как раз на такой случай. Помнишь, Юэль, Аниз де Фиен? — подмигнула она наемнику. — Рада тебя видеть, старшина! И тебя, Тильда, тоже. Для всех остальных объясняю. Обузой в пути не буду. Не так давно, вот Юэль не даст соврать, я, как и вы, была наемницей.

Ее заявление вызвало общее оживление, а Нурнен только головой покачал.

— В жизни бы не поверил, — признался он.

— Я и сама себе порой не верю, — улыбнулась Герда и пошла знакомиться с теми, кого не знала, и здороваться с Юэлем и Тильдой.

В путь вышли уже через час и пошли скорым маршем. Дневная остановка — всего на час, только перекусить, да оправиться. Ржаная или овсяная лепешка, кусок творожного сыра или копченой колбасы и с десяток глотков разбавленного водой вина. В остальное время непрерывное движение, и так от рассвета и до сумерек. В день проходили 30-35 миль, могли бы и больше, но задерживали вьючные лошади, без которых тоже нельзя. Ночевали, когда где. Если получалось, то на постоялом дворе, нет — разбивали лагерь. В гостиницах, конечно, было лучше. Какая-никакая, а все-таки нормальная кухня, — то потаж сварят, то свинину на углях запекут, а на биваке одна каша с салом, да овсяные лепешки с копченым мясом. Герда не жаловалась, ей в жизни всякое приходилось есть. А уж в таком походе, тем более. Когда бежишь — и не важно, к кому или от кого, — многое выглядит совсем не так, как прежде. А она бежала, и это стоило иметь в виду.

Двигались так быстро, как могли, тем более, что местность, погода и качество дороги позволяли проходить за световой день довольно приличные расстояния. При этом все были на стороже, так как Нурен опасался засад, но первое нападение случилось лишь на пятый день пути, и не из засады. Как королевским убийцам удалось взять их след и даже опередить их на дороге, они так и не узнали, но это именно то, что с ними произошло.

Таверна, в которой остановились на ночлег, выглядела довольно опрятно, да и запахи, доносившиеся с кухни, отнюдь не раздражали обоняния. Им предложили равиоли с говядиной в овощном бульоне, жареную свинину, приличного качества пшеничный хлеб, моченые яблоки и квашеную капусту. Герда, проголодавшаяся в дороге, как волк в зимнюю бескормицу, ела все подряд, запивая все это кислым красным вином. Воды, как обычно, в таверне не оказалось, а чай здесь не заваривали, видно, из принципа. И вот, покончив с куском хорошо прожаренной свинины, Герда подвинула к себе кружку, только что наполненную по новой расторопной служанкой, и хотела было сделать глоток, когда перед ней возникла Другая Она и укоризненно покачала головой.

— А смотреть, что пьешь, кто за тебя будет? — спросила Другая Герда, и картинка сложилась.

Бегающий взгляд хозяина таверны, вороватые движения служанки и, наконец, вино. Это вино явно было из другой бочки, не из той, из которой пили прежде. И еще одно "но" — фруктовый запах. Слабый, едва уловимый на фоне сильного винного духа, но, тем не менее, вполне реальный.

"Черемика? Ох! — похолодела Герда. — Как же я?.."

Своей оплошностью она едва не погубила и себя, и людей, взявшихся ей помогать. Хорошо хоть Другая Она был на чеку и обратила ее внимание на яд в вине.

— Спасибо! — справившись с растерянностью, поблагодарила она Другую Себя.

— Дура! — покачала головой Другая Герда. — Помрешь ты, я тоже ноги протяну. Что делать будешь?

"Что делать?" — Герда задумалась.

Яд черемики начинает действовать где-то через полчаса после приема. Сбивается дыхание, наступает общая слабость, начинают путаться мысли. На этом этапе, если организм сильный, отравленного еще можно спасти, заставив опорожнить желудок, и напоив молоком. До необратимых изменений в этот мент остается не более часа. Значит, времени у нее в обрез от полутора часов до часа, хотя наемники пока выглядят здоровыми, но иди знай, когда они начали пить отравленное вино!

— Мастер Нурен, — Герда пьяно улыбалась, но, обнимая новгородского шпиона, тихо сказала ему прямо в ухо, — вино отравлено. Не пугайтесь. Ничего необратимого еще не произошло. Кабатчика я возьму сама. На вас служанки. И... дайте мне пару минут.

Она вскинула руки и замахала ими, привлекая внимание Юэля.

— Ю...эль! Юэль.

Ее пальцы стремительно сложились в жесты "Внимание", "Тревога", "Принимаю командование на себя". Боевой язык наемников скуден, но в нем есть все, что нужно для выживания.

Юэль засмеялся, незаметно транслируя команды тем, кто мог видеть его руки.

"Засада", — продолжила между тем Герда. — "Обыскать!" — И движение кистью, указывающее на двери: на кухню, на улицу и внутрь дома.

"Вперед!"

Подтолкнув Нурена, Герда сорвалась с места, в три длинных прыжка достигла стойки, взлетела вверх и, опершись левой рукой о столешницу, перепрыгнула через прилавок к обалдевшему от такого зрелища и не успевшему среагировать кабатчику. Два удара сердца, и она уже стоит перед жирным ублюдком, упирая лезвие навахи ему под кадык.

— Только пикни, — прошипела она разозленной змей, — и я тебя не убью. Я просто нашинкую твой член, зажарю с куриными яйцами и скормлю этот омлет тебе самому. Веришь?