Страж Китеж-града

Трое оставшихся степняков зашевелились, просыпаясь, но я успел успокоить только одного, самого ближнего, пнув его берцем по затылку. Двое вскочили, успев обнажить клинки и закрыться щитами. Хмыкнув, выстрелил из ГШ-18 два раза в центр щитов, проследил за падением тел, затем сделал контрольку обоим. Покрутился, нацеливая пистолет на неподвижные тела и осматриваясь. Все, живых нет, разве что тот, который берцем контужен. Нашел кусок веревки, споро связал степняка, и оставил его пока лежать. Поспрашиваю потом. Подошел к связанным пленникам.

Из-под телеги выглянула девушка. Глаза её расширились... закатились и она оплыла на землю. Ну да, вид у меня страшенный. Старик же смотрел во все глаза, постоянно дергался и что-то мычал. Снял капюшон маскхалата, сдвинул панаму на затылок и вынул кляп у пленника. Старик прочмокал губами и хрипло спросил:

— Кто вы?

— Леший, — решил пошутить я. Затем разрезал путы ему и девушке. Старик продолжал пялится на меня. Проследил за его взглядом. Абориген с ужасом смотрел на мое оружие. Его глаза так и скакали — пистолет-карабин-пистолет-карабин...

Достал фляжку с коньяком и протянул старику:

— Вот, глотни, легче станет.

Дед схватил её, сделал глоток, и глаза его еще больше полезли из орбит. Прежде чем я успел забрать фляжку, старик сделал еще глоток. Ого, а это интересно! Второй раз он как бы получил удовольствие то напитка. Даже покатал коньяк на языке. Но в этом времени ничего крепче вина нет. Присел на оглоблю, задумчиво посмотрел на аборигена, достал сигарету и закурил. Глаза его еще больше расширились, но он не отшатнулся, а наоборот подсел ближе.

— Вы кто?! — с надеждой прохрипел дед.

Хотелось ответить вопросом на вопрос, но я сдержался, шок-то не у меня. Хотя вопросов к старику будет не меньше, чем у него. Этот хроно-абориген явно знаком и с карабином и с пистолетом, а на сигарету-то как смотрит, не говоря про коньяк. Представлюсь, пожалуй, а там посмотрим. Поправив панаму, взял под козырек:

— Капитан Велесов Владимир Иванович. Военная разведка.

— Воен... ная разведка? — удивился дед. Затем спохватился, поднялся и хрипло представился сам:

— Сорок четвёртого драгунского Нижегородского Его Величества полка, поручик Матвей Власович Кубин! — И попытался щелкнуть каблуком, однако вышло плохо, за неимением обуви.

Поднялся и я, стараясь не выдать своего удивления. Прибежал взглядом по сверх-пожилому драгуну. Отметил крепкие ладони, коренастость фигуры, а главное взгляд человека много повидавшего. Надо сказать — коллега, то есть вояка.

— Тогда будем знакомы! — я улыбнулся и протянул руку. Он пожал, очень крепко пожал. Хм, а силы у деда достаточно, несмотря на возраст. Видя, что он собирается вывалить кучу вопросов, остановил:

— Матвей Власович, все вопросы позже. Первым делом надо кое-что сделать.

— Да-да, я понимаю, — закивал драгунский старлей, — добро взятое на меч счесть. Собрать...

Эк, как его накрыло-то!

— Нет, Матвей Власович, — перебил я деда, и показал на связанного степняка, — надо языка допросить — кто, где и сколько. А вы пока вон, девушке помогите, а то второй раз в обморок падает.

И оставив Кубина возиться с соратницей по плену, первым делом сходил и забрал у сосны ранец, вернулся, положил его у телеги и подошел к связанному кочевнику. Тот уже пришел в себя, и явно попытался освободиться, но только хлопотно это. Спутал ноги-руки я ему хитрым узлом, с петлей на шее. Любая попытка развязаться пресекалась удушением. Степняк, стараясь меньше шевелить конечностями, смотрел на меня с ужасом. В глазах читалась острое желание дать стрекоча. Я "мило" улыбнулся, желая спровоцировать словоохотливость пленника, но такой реакции не ожидал — монгол дернулся и сразу стал пунцовым.

Вот ети! Выхватил нож и полоснул по веревке, пресекая неожиданный суицид.

— Шеитэн! — выдохнул степняк и закашлялся.

Немного посмотрел на то как пленник ерзает, стараясь отодвинуться от меня, затем спросил:

— Таны нэр юу вэ?

Кочевник заморгал, и к испуганному выражению лица примешалось удивление. Не понял что ли? Или от шока своё имя позабыл? Странно, вроде бы правильно сказал. Монгольский язык я знал не очень хорошо, так сказать бытовой минимум. Есть в Монголии небольшой городок — Сайн-Шанд, где мы прожили шесть лет в военном городке. Там же в школу ходил и с монголами общался. Вот и изучил немного. Родители у меня были полиглоты. Отец знал английский и французский, а мама английский, немецкий и испанский. Так что задатки к знанию языков я имел. Однако за много лет монгольский подзабылся, вот и не понимает меня этот монгол. Или тот язык потомков Чингисхана за века сильно изменился? Вряд ли. А может этот ускоглазый тип дурку включил, не зря же пытался покончить с собой.

Потер пальцем клинок "Карателя" и повторил вопрос:

— Таны нэр юу вэ?

Моргает и молчит. Схватил монгола за грудки, и приложил об землю. Сильно. Затем нажал на точку за ухом и сразу зажал рот пленнику. Посмотрел ему в глаза.

— Таны нэр юу вэ? — и убрал руку, но без результата. — Вот упрямый монгол попался!

Стоп, чего это он влево глазами стрельнул? Там только труп. Кстати в хорошей кольчуге, которая ему не помогла. А может это не монгол вовсе? Поэтому не понимает? Однако среагировал на мои слова.

— Монгол, монгол, монгол, — повторил я несколько раз, наблюдая за реакцией. Затем спросил — где находятся остальные и лагерь, вновь нажимая на болевую точку. — Та хэр олон байдаг ба бусад ньхаана байна вэ?

— Тешенмий... — прохрипел степняк.

Здрасте, приехали! Это точно не монгол. Не монгольский говор, уж наслушался за шесть лет. Может татарин какой?

— Матвей Власович! — позвал я Кубина.

— Да, Владимир Иванович? — подошел дед, с интересом посмотрев на степняка.

— Вы случайно татарским языком не владеете?

— Увы, — развел руки Кубин.

— Жаль.

Тут я увидел, что он еще бос.

— Матвей, Власович, вы бы обулись. Поищите вон в хламе на телегах. Кстати, что там с девушкой?

— С Софьей Ильинишной все в порядке. Напугана сильно. Владимир Иванович, на трудитесь с этим кощим, я знаю — где толмача сыскать. У купцов.

Посмотрел на степняка. И действительно! Ударом по шее, вырубил пленника и связал его опять особо, но без петли на шее. Просто руки и ноги вместе.

Кубин вовсю колдовал у костра. На огне стоял котелок с водой, рядом грелось мясо насаженное на заточенную палку. Я хмыкнул, хоть бы саблю вон взял, а обулся-то... впрочем его дело.

— Владимир Иванович, — почти взмолился старик, — не томите. Расскажите все! Кто, откуда, а главное — КОГДА?!

Эк, как он вопрос выделил!

— Что же, теперь можно и поговорить. — Я взял небольшой тюк с какой-то рухлядью, бросил рядом с костром и присел. Покосился на девушку, сидящую у телеги и настороженно наблюдающей за мной, и сказал:

— Итак, я Велесов Владимир Иванович, из России две тысячи двенадцатого года.

— Две тысячи двенадцатого! — потрясенно повторил дед.

— А вы, я так понимаю, конец девятнадцатого — начало двадцатого?

— Тысяча девятьсот четырнадцатый год, — вздохнул Кубин.

— И сколько вы тут?

— Тридцать лет уж. Мне тридцать пять было, как мы в прошлое попали.

— Мы?

— Четверо нас было. Как сюда попали, не знаем. С гостей ехали, заплутали, на ночь в лесу остановились. Утром выехали, а навстречу семь конных, странно все одеты. Хотели убить нас, только хлопотно это. Отбились, но брат мой рану в живот получил. Через день умер.

И Кубин перекрестился.

— А дата? То есть число какое было?

— Двадцать седьмое июля было. А в чем дело?

— На следующий день война началась, Матвей Власович. На ней больше десяти миллионов погибло.

— Господи! — он застыл с закрытыми глазами. Затем потребовал:

— Говори!

Я начал рассказывать о перовой мировой все что знал. О русских войсках, о первых победах, затем о поражениях. Кубин сидел, катал желваки и смотрел на костер. Но как только начал говорить про то, что случилось позднее, то вскочил:

— Не верю! — Вскочивший Кубин, сделал три шага от костра. — Нет! Не верю! Не может такого быть!

Вернулся, сел на положенные на землю сёдла и, смотря мне в глаза, спросил:

— Как такое может быть?

Я пожал плечами.

— Все причины и предпосылки я уже упомянул. Больше добавить нечего. Одно могу сказать — как говорили не раз, страну просрали, извините за мой французский.

Кубин кашлянул.

— А французы тут причём?

— А, приговорка такая, не обращайте внимания.

— И ничего не смогли сделать? — Расстроенный старик сплюнул. — Я всегда говорил, что жандармерия — это сборище тунеядцев.

— А жандармерия тут не причём. Всю страну затянуло разом.

— Всю страну затянуло... — тихо повторил Кубин, и посмотрел мне в глаза. Морщины на его лице сдвинулись, глаза заслезились.

— Скажи что это неправда.

— Это правда, Матей Власович.

Обхватил голову руками, он застонал:

— Бедная моя Лиза... бедная моя мама... бедная моя страна. Как такое возможно? Как такое пережить?

— Это ещё не всё, Матвей Власович.

— Что? — вздрогнул Кубин. — Что ещё может быть страшнее того, что ты мне рассказал?

— Война, Матей Власович. Другая ВОЙНА.

Кубин вдруг резко встал и отошел, вернулся с дровами. Бросил рядом и стал медленно подкидывать сухие ветки в костёр. Поднял усталое морщинистое лицо.

— Не надо дальше рассказывать. Пока не надо. В Китеже, в храме Владимирской иконы Божией Матери, протоиерей Григорий, мой друг и один из четырёх офицеров, что тридцать лет назад попали сюда. Нам вместе и расскажешь. Так лучше будет.

Пристально посмотрел на Кубина — на его лице по-прежнему расстроенное выражение, никаких намеков на шутку.

— Матвей Власович, я не ослышался?

— Что? — не понял дед.

— Вы сказали, что храм находится в городе Китеж.

— А-а-а, — лицо старика посветлело, и он перекрестился. — Да, я не оговорился — град Китеж явен, как вы и я...

Выстроенные в строгом порядке вопросы смешались в кучу малу. Былину о граде Китеж слышал — сказочно-красивый город погрузился в воды озера Светлояр, чтобы не достаться на разграбление, бесчестье и смерть беспощадному врагу. Былина есть былина, то есть сказка, а в них я не верю, пока лично не увижу, или не пощупаю. По словам Кубина, город заложил еще князь Всеволод Юрьевич Большое Гнездо, а Юрий Всеволодович фактически достроил Китеж. Это не соответствовало известной мне истории. Но кто знает? За семь веков много вод утекло, и каждый последующий историк толковал события в угоду своей "мудрости". Был ли, или не был — вопроса не стояло — рядом человек, говоривший, что Китеж — быль, значит так оно и есть. Вот только Кубин произнес — стольный град Китеж. Насколько я понял город стоит в версте от Светлояра, на берегу реки Люнды. Я могу ошибаться, но насколько помню речка в тех местах мелкая, в основном с заболоченными берегами. И явно не судоходная. Все торговые пути в стороне, военной или политической роли город не имеет, так как находиться далеко от Великих Княжеств, даже от нынешнего форпоста Руси — Новогорода, то есть Нижнего Новгорода находится за сто двадцать километров. Китеж не соответствует современным для этого времени требованиям. Значит, он имеет другую ценность — духовную. Однако все же стоит взглянуть на былинный город.

— Я тоже повременю со своими вопросами, — решил я, — лишь уточните — какой сейчас год?

— Шесть тысяч шестьсот сорок шестой год от сотворения мира, — ответил Кубин, затем поправился, — одна тысяча двести тридцать седьмой от Рождества Христова.

В точку! Именно на это столетие я больше внимания обратил при изучении материалов в интернете. Тогда просто необходимо посетить Китеж и побеседовать с людьми, проживших тридцать лет в прошлом. Наверняка они знают — что произойдет следующей зимой. И выяснить — что они сделали для того чтобы предотвратить поражение русских войск.

Посмотрел на Кубина и заметил, что он почти неотрывно смотрит на мясо. Хоть и вид оно имеет не аппетитный. Успело поваляться на земле, да и обглодано...

Наверняка и девушка голодная. Тогда вопросы потом. На сытый желудок и разговор по маслу. Чем накормить? Не вопрос.

— Вот, что, Матвей Власович, бросьте эту гадость, — я показал на мясо. — Есть кое-что более съедобное.

Взял свой ранец, сдернул защитный чехол, и достал ИРП. Одного вполне хватит. Сам только кофе попью. Вскрыл упаковку рациона, вывалив все рядом с костром. Сунул галеты Кубину:

— Вот, погрызите пока. И... Софью Ильиничну позовите. — А сам с котелком и упаковкой направился к роднику, замеченному еще при осмотре стоянки. Тщательно вымыл котелок, затем набрал воды и в него и в пакет. Вода чистая на вид, но прокипятить необходимо. Вернулся к костру, повесил котелок на сук над костром, пакет поставил рядом — эта вода для умывания, а пока надо накормить голодных. Вскрыл все банки, расставляя их перед аборигенами.

— Вот это тушеная говядина, это рис с курицей, это гуляш с картофелем, вот икра овощная...

Кубин хрустел галетами и внимательно наблюдал за моей возней. Из-за его спины испуганно выглядывала девушка. Протянул вскрытую банку с плавленым сыром:

— С этим вкуснее и сытнее. Матвей Власович, не смущайтесь, ешьте. Консервы можно на огне чуть подогреть. Софья Ильинична, не пугайтесь меня, я не демон какой, — я распечатал шоколад и протянул его девушке, — вот, это вкусно и питательно. Попробуйте.

Софья, смущенно поглядывая, осторожно взяла протянутую упаковку.

— Благодарствую, боярин.

Удовлетворенно хмыкнул — боярином признали, а не хлопнулись в обморок, это уже достижение. Немного посмотрел как, осмелев, аборигены навалились на еду, занялся своим лицом. Достал салфетки и, смачивая их водой, стер тактический крем. Протер лицо начисто еще раз, затем вытерся чистой салфеткой.

Котелок уже закипел. Сдвинул его от огня, достал кружку, вскрыл пакетик кофе, высыпал порцию сахара и налил кипятка. Прихлебывая кофе, наблюдал, как аборигены, освоившись, уминали продукты из пайка.

— Этот паштет просто невозможно вкусен! — Кубин облизал пластмассовую ложку, посмотрел на нее, и спросил:

— А что это за материал?

— Пластик. Очень дешевый материал.

— Удивительно! — он вновь зачерпнул паштет. — И вкусно!

Я допил кофе, и стал прибирать то, что не пригодилось сейчас — баночку с поливитаминами, жевательную резинку, таблетки пантоцида, сухое горючее, спички, дезинфицирующие салфетки. Все сложил в кармашек ранца. Заметив взгляд Кубина, хмыкнул, поняв его желание, и сделал ему кофе. Протянул кружку старику и показал на пакетики с сахаром.

— Посластите.

— Не надо.

Я навел киселя из пакетика рациона в пластиковый стаканчик и подал Софье.

— Вот, попробуй, краса-девица.

— Благодарствую, — слегка покраснела девушка.

— Только смотри пей осторожно. Горячее.

Матвей Власович пил кофе с наслаждением, причмокивая и громко выдыхая после каждого глотка.

— Уф, велелепно-то как! Какое наслаждение! — Жмурился от удовольствия Кубин. — Боле тридцати лет не пил сей напиток. Уж и не чаял...