— Дни?! Мы ведь вместе сюда попали!
— Нет — там хитро все. По всему получается, что чем ближе стоишь к светляку, когда он начинает бросать сюда все что вокруг него, тем быстрее оказываешься возле буя. У нас тут есть ребята, которых целая толпа попалась. Когда последний из них долетел, первый уже полгода здесь околачивался. А может он и не последний был — не все из них добрались. Может на Земле остались, может утонули, может Анфиса их того... или еще чего случилось. Так что не удивляйся — так всегда бывает. Даже те, кто совсем рядом стояли, вместе не попадают никогда.
Несмотря на туман в голове, Макс напрягся — информация была очень важной.
— А ты здесь сколько уже?!
— Да я не считал... Месяца два, наверное.
Остановившись, Макс начал лихорадочно вспоминать последнее, что увидел на Земле. Как кто стоял, какое расстояние между ними было.
Жорик, тоже остановившись, удивленно спросил:
— Ты чего?! Пошли! Сам говорил, что аж умираешь, так пить хочешь, а теперь остановился!
— Я думаю. Ты тогда склонился над светляком. Совсем рядом был. Так?
— Ну вроде так.
— Я стоял за тобой и отталкивал Леру назад, подальше от светляка. Когда вспыхнуло, я еле до нее рукой доставал. Выходит, она тоже здесь окажется через пару месяцев?
— Может так. А может через полгода — не угадать с этим: быстро никогда не делается, а затягивается надолго часто. И не обязательно, что вообще появится. Хотя кто его знает... Может абсолютно всех сюда бросает, кто рядом был, но вот везет не всем.
— Анфиса?
— Не только. Хотя Эн говорит, что не всех светляк забирает. Ну? Ты так и будешь столб изображать, или пойдем?!
— Пошли.
— Макс — там, в штабе, с тобой из старших кто-нибудь говорить будет. Ты там сильно не быкуй — здесь так не принято.
— В смысле не быковать?
— Ну мало ли что там всплывет при разговоре, — уклончиво ответил Жора и перевел разговор на другую тему: — Тебя на дальний буй кинуло?
— Да. Вчера. Думал умру — нигде воду найти не смог.
— Не повезло тебе — оттуда в одиночку давно уже никто не выбирался. Далеко и трудно. Да и откуда узнать куда идти надо?
— А ты как добрался? Или на другом буе оказался? На том, который рядом?
— Нет — светляк всех, кто попался, кидает в одно место. Я тоже на дальний попал. Повезло — как раз экспедиция там была, и меня подобрали.
— Экспедиция?!
— Ну, иногда, редко, к дальним буям посылают народ. Светляк ведь когда срабатывает, не только людей хватает, а вообще всякое. Добро разное сюда попадает. Машину может забрать, дерево, или даже здания кусок. Но это редко — в основном мелочевку хватает. Тонет, конечно, многое, а что не тонет, то течением уносит. Но кое-что найти реально, если волны на рифы выбросят. А на дальнем, куда нас кинуло, еще бывает, что людей на камни швыряет. У мертвецов полезного находят много: одежда, вещицы разные, обувь.
Макс не был дураком и на основании скудных слов Снежка и Жоры перед ним начала вырисовываться призрачная картина здешнего существования. Со временем она обрастет деталями, станет цельной, но и сейчас уже многое понятно.
Это Остров Потерпевших Кораблекрушение. Люди заброшенные непонятно куда, неподготовленные, ничем не обеспеченные. Подбирают потихоньку таких как сами и живут дарами кораллового моря.
— Жор — а назад как-нибудь можно попасть?
— Если и можно, то никто не знает как. Будь такой способ, все бы уже на Землю вернулись. Хреново тут жить — сам это поймешь скоро.
— А много здесь людей?
Жора пожал плечами:
— Я не считал. Человек сто пятьдесят, наверное.
Макс попытался присвистнуть, но пересохшие губы подвели — прошипел будто змей разозленный:
— Ну ничего себе! Да к этим светлякам на километр никого нельзя подпускать! Целую толпу уже занесло из-за них!
— Да это разве толпа, — хмыкнул Жора. — К нам хорошо, если каждый сотый попадает.
— А остальные?
— Кто-то гибнет сразу, а кто-то...
Договорить Жора не успел: тропинка вывела к большой поляне. Здесь, окруженный невысоким песчаным валом с баррикадой, стоял поселок. А в нем сразу бросался в глаза... Нет — не дом. Прав был Снежок — ни с чем такое не перепутаешь и мимо точно не пройдешь. Будто половинка исполинской груши, уложенная на срезанную сторону, причем кожура фрукта состояла из миллионов матово-черных многоугольных чешуек беспорядочно топорщащихся в разные стороны.
Сооружение на вид казалось таким же старым, как встреченные до этого трубы, но, в отличие от них, не было заброшенным: широкий пятиугольный проем в боку "груши" задернут плотной занавеской из пальмовых листьев, переплетенных водорослей, травяных стеблей и ветхого тряпья. Над ним устроен навес из веток кустарников щедро обмазанных слоем какой-то черной субстанции — вроде асфальта.
Загадочная конструкция и примыкающая к ней территория были ограждены завалом из сучьев, ветвистых обломков кораллов и камней. Высота этой преграды мало где превышала полтора метра, но перебраться было проблематично — густо натыканные острые ветки тянулись гораздо выше.
В защищенном периметре под самой баррикадой тянулся ряд навесов из веток, все тех же водорослей и непонятной черной субстанции; далее шли хижины со стенами из камней и клубков морской растительности — размерами эти жилища немногим превосходили собачьи будки. Между ними кое-где виднелись ямы накрытые пальмовыми листьями, а возле единственного прохода в укреплениях поднималась одинокая вышка установленная на тройке древесных стволов. Наверное, тоже пальмовых.
Возле прохода в баррикаде, укрывшись в тенечке от навеса, на плоском, явно обработанном камне, расположился крепкий парень лет двадцати. Кроме него никого живого не замечалось.
Но это продолжалось недолго. Не успел Макс как следует все рассмотреть, как послышался лай и откуда ни возьмись его окружила свора собак. Шесть псов: две невзрачные дворняги и четыре породистых. Пикинесса, конечно, можно не брать в расчет, но вот остальные...
Детина у входа подскочил, крутанул в руке дубинку, уставился на Макса, требовательно крикнул:
— Жорик! Это кто с тобой?!
Сосед, миролюбиво подняв руки, поспешно прокричал:
— Да свои! Свои! Рыжий — все норма! Новенький это со мной!
— Что за новенький?!
— Да я его знаю! Вместе к светляку попали!
— В вдруг он шпион готов! Ручаешься за него?!
— Конечно ручаюсь! Мы ведь соседи — в одном подъезде жили!
— Предупреждать надо, когда чужого ведешь! Вот ведь ушлепок тупой!
— Да забыл я, что они на чужих так бросаются!
— А бестолковку свою на шею нацепить не забыл? — с досадой сплюнув, Рыжий резко свистнул.
Псы, только что рычавшие, лающие и брызгающие слюной, угрожающе ворча, разомкнули кольцо, нехотя убрались в кусты. У Макса от сердца отлегло — собак он никогда не боялся, но сейчас уже было решил, что порвут до полусмерти, если не хуже.
С закрытой площадки на вышке свесился еще один крепкий парень, крикнул:
— Что за шум, а драки нет?! Приготовьтесь к цирку — сейчас начнется!
Что начнется, Макс понял через секунду. Занавеска на входе в "грушу" отлетела от страшного рывка, на пороге появилась девчонка с длинными светлыми распущенными волосами. И сама она была такая же светлая — первый человек встреченный здесь, который не загорел до состояния почти полной черноты. Если не считать Макса, конечно.
Картинно подбоченившись, "светлая" визгливо прокричала:
— Толик спит! Он сказал, чтобы ни звука не было! Уймите своих псин!
— Сама уймись, — лениво ответил Рыжий и добавил: — Обалдуй новенького привел. Может сама с ним разберешься?
— Собак уйми! Последний раз говорю!
— А то что? — хохотнул он.
Чуть ли не зашипев, странная девчонка скрылась в темных глубинах штаба.
Жора ухмыльнулся:
— Так ей и надо!
— А кто это?
— Это? Да это просто Ленка. Строит из себя... Снежная Шапочка...
Макс не стал поправлять литературную ошибку Жоры. Все это ему уже смертельно надоело — уж очень пить хотелось.
Жора тем временем подошел к проходу в изгороди и, указав на Макса, пояснил:
— Вот. Привел его к старшим, как полагается.
— Ну вижу, — лениво ответил Рыжий. — И что? Слышал? Бизон храпит. Он когда бодяги насосется, до ночи может проваляться.
— А без него что — никак нельзя?! — вскинулся Жора. — Слушай — он от дальнего буя пришел, того, что за трубами. Сам пришел. Никто ему не помогал. Понял? Устал он и пить хочет.
Рыжий, обернувшись к Максу, осмотрел его с пяток до макушки, медленно покачал головой:
— А ты, выходит, не совсем сопля, раз не помер по дороге.
— Да! Он сильный! Видал какой здоровый! И еще он спортсмен! Пловец! Он на соревнованиях побеждал! — затараторил Жора.
— Пловец? — Рыжий вновь бросил такой же изучающий взгляд, но теперь в нем было на порядок больше интереса. — Лет тебе сколько, пловец?
— Восемнадцать... почти.
— Надо же... какой большой мальчик, — хмыкнул парень и вдруг, нахмурившись, внимательно уставился Максу в глаза, затем резко приказал: — Руки! Руки вытяни перед собой! И пальцы растопырь!
Тот послушался — ни на удивление, ни на уточнение сил уже не осталось: добравшись до навеса Макс вдруг в одно мгновение расклеился.
Внимательно осмотрев пальцы и ладони, Рыжий чуть спокойнее заметил:
— Вроде не дрожат. Но в глазах точки красные. Ты кого сюда притащил?! У него же трясучка!!! — неожиданно набросился на Жору.
— Так у всех трясучка! Он ведь новенький! — начал оправдываться Жора.
— Вот в клетке ему и место!
— Зачем ему в клетку?!
— А затем! По диксам сильно соскучился?!
— Так сам видишь — руки у него не дрожат. И молодой он совсем. И второй день уже здесь. Раз до сих пор нормальный, то все хорошо с ним. Трясучка ведь долго не тянет — полдня или день, и получается дикс!
— Ишь ты... умник... Профессор-академик — и откуда только всегда все знаешь? Может вместо Эна у нас теперь будешь, или в ученики к нему пойдешь?
— Да чего ты взъелся! Сам же видишь: нормальный он!
— Что я вижу — не твое дело! Я дикса в шаге от себя видел, а вот тебя в это время рядом не заметил! Развелось тупарей... — отвернувшись от Жоры, Рыжий требовательно обратился к Максу: — Башка кружится? Во рту горечь есть? В ушах стучит?
— Ну да...
— Глаза болят?
— Да — их сильно режет.
Почесав затылок, тот уточнил:
— Так когда, говоришь, ты здесь очутился?
— Вчера.
— Утром?
— Вроде нет — день уже был. Солнце высоко стояло. Но не полдень — оно еще поднималось.
— Наблюдательный, значит? — голос Рыжего был полон непонятного сарказма.
Помня советы Жоры не лезть на рожон, Макс спокойно ответил:
— Есть немного.
— Это хорошо — нам такие пригодятся. Ну теперь расскажи: как сюда добрался без помощи.
— Мне бы попить... со вчерашнего дня ничего не пил. Только морскую воду немного.
Рыжий, осклабившись, заметил:
— Вода у нас дорогая, а ты еще ничего не заработал.
Жора, не выдержав, заканючил:
— Рыжий! Ну вот что ты за человек?! Хватит тянуть! Вот тебе бы два дня пить не давать! Отработает он — никуда не денется! Вот чего пристал?! Видишь же — еле разговаривает! Или у тебя никогда во рту не пересыхало?
— Приткнись, — беззлобно рявкнул Рыжий и без энтузиазма добавил: — Ладно — шагай за мной.
Макс, уже почти ничего не соображая от непреодолимого желания выпить что угодно, покорно прошел к входу в "грушу". Здесь, остановившись под навесом, Рыжий приказал:
— Ждите здесь, я сейчас.
Дождавшись, когда парень исчезнет за занавеской, Жора заговорщицки подмигнул и тихо добавил:
— Повезло нам. Он с Ленкой поцапался и в кладовые теперь не пойдет — свежей наберет, прямо с пластин. Холодненькой. Хочешь холодненькой водички?
Макс чуть взглядом не убил Жору, но высказать ничего не успел — изнутри донесся громкий голос Рыжего:
— Эй! Пловец! Ты только не лакай большими глотками. Вредно тебе это. По чуть-чуть потребляй.
Вслед за ним голос Лены опять потребовал заткнуться.
Господи — да они, похоже, до бесконечности собрались Макса дразнить!
* * *
Макс за свою недолгую жизнь выпил уже несколько тонн разных напитков. Нет, не спиртных — этой дрянью он не баловался. Соки, компоты, минералка различная — попадалось и вкусное, и не очень. Но сегодня ему досталось нечто волшебное.
Обычная вода. Чистая, холодная, в чаше из половинки кокосового ореха. Во всем мире не найти ничего желаннее и вкуснее.
Едва удерживаясь от непреодолимого желания уничтожить все одним залпом, пил мелкими глотками. Но все хорошее рано или поздно заканчивается — вот и дно показалось. Умоляюще покосился на Рыжего, но тот уже без подсказок протягивал второй орех:
— Держи пловец. Но это все — нельзя тебе много. И так я переборщил по доброте душевной.
— Я бы тоже холодненькой хлебнул, — мечтательно произнес Жора.
— Море рядом — смотри только все не вылакай, — ухмыльнулся Рыжий. — И вообще: ты почему не на работе?! Забастовку объявил?! А?!
— Я... Так ведь я его привел! Новенького!
— И что?! Он, что ли, за тебя норму делать будет?! Или Пушкин Александр Сергеевич?!
— Да я успею!
— Надо же! Он успеет! Да ты у нас могуч!
Макс, с трудом оторвавшись от чаши, протянул ее Жоре — там оставалось еще несколько глотков:
— На.
— Да ты что! — Жора даже попятился. — Это тебе! Пей давай!
Рыжий расхохотался:
— Жорик — да он о тебе заботится! Может в жены взять хочет?! Только появился, а уже стремится создать ячейку общества! Какой шустрый парень!
— Да мы просто знакомы давно. Я же говорил. Еще на Земле.
Макс не стал настаивать — добил чашу сам. Столько выпил, а все равно хочется еще.
Рыжий, больше не обращая внимания на красноречивые взгляды, отобрал опустевшую посуду и отрезал:
— Все! О тебе же, водохлеб, забочусь! Нельзя много. Тем более холодной. Не смотри что здесь жарко — воспаление легких схватить махом можно. А больнички у нас нет. Усек?
— Да.
— Вот и хорошо, что ты такой понятливый. Что же мы с тобой дальше делать будем...
— Не понял?
Ничего не ответив, Рыжий повернулся к Жоре:
— Раз давно его знаешь, то к нему тебя и приставим. Три дня тебе даю — обучишь всему чему положено. Если на четвертый он будет дурака включать на детских понятиях, или норму не сможет делать, то отвечать придется тебе. Усек?
— Усек я — все нормально с ним будет.
— Вот и ладненько — никто тебя за язык не тянул. Этот вопрос мы решили. Теперь... — скосив взгляд на ноги Макса, Рыжий заговорил странно: — Слышь, пловец — у тебя лопари нестерпимо серьезные. Северный Полюс покорять собрался? И где твои сани и флаг?
— Что?
— Да боты у тебя, говорю, непростые.
— Нормальные ботинки.
— Слышь — и как ты себе представляешь в таких землю топтать? Здесь тебе не Гренландия.
Макс покосился на свои ноги. Ботинки, несмотря на долгое пребывание в морской воде и экстремальные нагрузки держались молодцом — лишь вымокли и пятнами соли покрывались, подсыхая. Не понимая, на что намекает Рыжий, пожал плечами:
