Донор

— Боже, — шептала я, задыхаясь от накатывавшего волнами удовольствия. Я уже сдалась ему единожды, и теперь мелкие оргазмы то и дело догоняли меня, пока он продолжал нестись вперед в бешеном темпе.

Наконец, он вогнал его до предела, и судорожно выдохнул, выгибаясь и вздрагивая всем телом. Я ощутила, как холодная жидкость разливается внутри меня, и не могла поверить в происходящее.

— Может быть, это не ты умер, а я, — пробормотала я.

— Я умер, но не до конца, — ответил он.

— О да, не до конца, — согласилась я, без сил сползая по стене.

Он поймал меня, подхватил без особого напряжения на руки и перенес на кровать.

— Это было великолепно, — произнес он, проводя пальцем по моей щеке, и отводя упавшую прядь волос.

— Кто ты? — спросила я, наконец, придя в себя и уставившись в его глаза.

— Тот, кто живет в ночи, — ответил он, и молниеносным движением склонился надо мной, целуя мою шею, сильно, страстно, и что-то теплое и густое потекло по ней на постель. Веки стали тяжелыми, и я провалилась в блаженную пустоту.

Рано утром, когда я проснулась, тихо спустилась вниз и незаметно скользнула в ванную. Там я рассматривала свое голое тело так, словно никогда его до сих пор не видела. Мне казалось, что я рухнула в самую пучину грехопадения. У меня раньше никогда никого не было, и тут я, вечная скромница, повела себя, как последняя проститутка. Набросилась на существо, которое оказалось у меня в комнате, у нас был дикий секс, и я знала, что это мне не приснилось. Я ощупывала себя, и находила отметины нашей последней ночи, что говорило о том, что все это происходило наяву. Потом я приподняла волосы с шеи и тупо уставилась на открывшиеся мне две маленькие дырочки. Вампир, все это время я заигрывала ночами с немертвым, и в последнюю — доигралась окончательно. Вот почему его так умиляли мои предположения о призраке, вот почему Виктория умерла от потери крови без кровотечения — это всего лишь означало, что они пропустили где-то на ее теле две крохотные дырочки. Я глядела в зеркало и не могла понять, что страшит меня больше: судьба Виктории, которая ждет меня впереди, или то, что ему так понравится последняя ночь, что участь Виктории настигнет меня еще нескоро. Он явно манипулировал моим разумом, потому что в своем уме такого пентхауса я бы не устроила. И это означало, что он мог повторить все, когда ему только вздумается, и защититься мне было нечем. Я не могла смотреть своему отражению в глаза, потому что вспоминала, что вытворяла, как ласкала его, и меня тошнило от меня же самой. Открыв воду, я присела на край ванной и беззвучно заплакала от бессилия.

* * *

— Паршиво выглядишь, — заметила Нина, присаживаясь рядом со мной в офисе.

— Угу, — кивнула я, не отрывая глаз от монитора.

— Да хватит тебе уже дуться. Я была зла, ляпнула первое, что пришло в голову. Я так не думаю на самом деле. — Произнесла она.

— Я не дуюсь, — сказала я, подымаясь и снимая со спинки кресла пиджак. — Идем, покурим.

— Как же, — усмехнулась Нина, — тоже мне курильщица нашлась. — Но она отлично понимала, что это лишь повод выйти и поговорить наедине.

Когда мы завернули за угол нашего здания, там оказался мужчина в возрасте с животиком. Он быстро докурил сигарету, пока мы напряженно молчали, и, наконец ушел, бросив на Нину выразительный взгляд.

— Старпер, а туда же, — прокомментировала Нина, когда он уже не мог услышать.

В кои-то веки я не стала говорить, что на меня даже старперы не заглядываются, а лишь затравленно смотрела куда-то вдаль, а губы начали предательски подрагивать.

— Что с тобой? Выкладывай. — Потребовала Нина.

— Я больше не девушка, — выдохнула я.

— Слава богу, поздравляю! — Нина протянула мне руку, но потом замерла на середине движения. — Что-то не так? Ты предохранялась?

— Мне кошмарно стыдно, — произнесла я.

— Чего? Вы занимались этим на центральной площади города? — С сарказмом произнесла она.

— Нет.

— Тогда о каком стыде ты говоришь. Тебе понравилось?

— Не то слово, — вырвалось у меня, и Нина улыбнулась.

— Тогда перестань себя пилить, бабушкина деточка. Представляю, какое у тебя воспитание, такого наверное в прошлом веке поискать.

— Нин, бабушка тут ни при чем. Просто я делала такое, чего никак не ожидала от себя.

— Боже ты мой, да тут радоваться надо. Значит, ты, наконец, повзрослела и нашла себе нормального парня.

— Нет.

— Что нет?

— Он ненормальный.

— Хм, — озадаченно произнесла Нина, — мне стоит начать завидовать?

— Едва ли, — отозвалась я.

— Да в чем дело? — терпение у Нины было далеко не железным.

— Он... это он убил Вику.

— Боже ты мой, — присвистнула Нина. — Ты знаешь и встречаешься с ним? — Потом она потрусила головой. — Подожди, что ты напридумывала такое: Вика умерла в больнице, ее никто не убивал.

— Это официальная версия, — начала я, но Нина остановила меня.

— Довольно, ты своими дурацкими фантазиями способна испортить хороший секс. Парень, видно, просто знает свое дело, а твое гипертрофированное чувство вины не может найти себе выход, вот и придумывает неизвестно что. Сходи к психотерапевту что ли, а хочешь — напьемся вместе вечером?

— Как ты думаешь, комары пьяниц меньше кусают? — вдруг спросила я.

— Ты к чему это? — поразилась Нина. — Не, в парк не пойдем к прудам, там по-любому зажрут. — Она улыбнулась и похлопала меня по плечу. Теперь мои проблемы были ей куда ближе и понятнее тех, что были раньше.

— Он так и не познакомил меня со своими родителями, — жаловалась Нинка заплетающимся языком, повиснув на моем плече.

А я так и не смогла толком напиться, потому что нервное напряжение съедало алкоголь. Исходя из выпитого мною количества, я должна была бы сейчас валяться на полу в глубокой коме, а я могла трезво или почти трезво рассуждать и спокойно держаться на ногах.

— Мне надо ему позвонить, — промямлила Нина, в десятый раз нащупывая в сумке телефон и пытаясь набрать номер Димы.

— Ты уже написала ему несколько смс-ок, — устало произнесла я, останавливая ее и пряча телефон обратно в сумку.

— И что? — уставилась она на меня.

— Он приедет через десять минут.

— Вот черт, — выругалась Нинка, — так я же совсем того. Может, по кофейку? — Она искоса взглянула на меню, пытаясь сфокусироваться.

— Я закажу, — произнесла я и сделала знак официанту. Мы уже пару часов сидели в одном из кабаков недалеко от Нинкиного дома. А до этого пили всякие шейки на улице, гуляя вдоль набережной. Я подумала о том, что бабушка, должно быть, волнуется обо мне, но не могла заставить себя позвонить домой и объясняться с ней, и еще больше не могла даже подумать о том, чтобы вернуться домой. Мне казалось, что стоит только снова оказаться в своей комнате, как воспоминания прошедшей ночи сожрут меня заживо, либо все вообще повторится вновь, а этого я никак допустить не могла, не желала.

Когда Нина уже досербывала свой прощальный кофе, в дверях появился свежий и улыбчивый Дима, и мое сердце снова болезненно сжалось. Он увидел меня и улыбнулся еще шире.

— Привет, — сказал он, — ну что, девчонки, по домам?

Нина согласно кивнула, едва не стукнув головой по столу.

— У-у, Нина, я вижу, совсем хороша, — произнес он, и я, ощутив себя неловко, попыталась оправдаться:

— Я медленно пьянею.

Дима подхватил Нину под руки, и мы втроем вышли по лестнице на улицу. Там Дима осторожно загрузил Нину на заднее сидение, а потом открыл дверь мне.

До самого Нинкиного дома мы ехали в полном молчании, потому что я просто не знала, о чем с ним говорить. А он сосредоточился на дороге и словно бы не нуждался в беседе.

— Подожди в машине, — сказал он, вытаскивая Нину наружу.

— Зачем? — удивилась я.

— Что значит зачем — я вернусь и отвезу тебя домой.

— Да не надо, не стоит. Оставайтесь с Ниной, — замахала я руками.

— Нине сегодня уже никто не нужен, — усмехнулся он. — Подожди меня, — и потащил свою подругу с заплетающимися ногами в подъезд.

Я рассматривала освежитель воздуха на веревочке, болтающийся посередине в его машине, наклейки, радио. Машина, как и дом, могла кое-что рассказать о своем владельце. И по упаковке бутылок с водой за водительским сидением, и по тряпочкам и жидкости для очистки стекла, можно было сказать, что он неплохой нормальный парень. Брат вампира, с которым я сплю. Мне снова стало зябко и неуютно.

— Вот и я, — Дима открыл дверь и радостно уселся на водительское сидение. — Ты тут совсем замерзла? Чего печку себе не включила? — Он протянул руку, чтобы дотронуться до моей руки, и я невольно отшатнулась.

— Что с тобой? — спросил он, всматриваясь в мое лицо.

— Ничего, — ответила я. — Может, я и правда, доберусь сама, а ты останешься с Ниной?

— Она спит, — пожал он плечами. — Можешь не переживать по поводу Нины. Я отвезу тебя и останусь у родителей. Они живут недалеко от твоего дома.

— Ладно, — сдалась я, но в моем голосе не прозвучала ни радость, ни спокойствие.

Так мы и проехали всю дорогу до моего дома молча. Когда машина протрусилась по нашей улице и, наконец, остановилась у калитки, Дима вынул ключ из зажигания и взглянул на меня:

— Не пригласишь на чай?

Я смотрела на него так, словно он только что попросил пригласить его в замок с привидениями. Но потом все-таки сумела взять себя в руки и кивнула.

Он ощущал, что со мной что-то не так, но не мог понять, что именно.

— Чего это вы с Ниной так нализались? — спросил он, когда мы подходили к дому.

— В знак примирения, — солгала я.

— Тогда вам лучше пореже ссориться, — усмехнулся он.

Я вставила ключ во входную дверь, но пальцы так дрожали, что он вывалился у меня из рук и жалобно звякнул по бетону. Дима наклонился, поднял его и легким движением открыл дверь.

— Что с тобой сегодня происходит? — спросил он, пропуская меня внутрь и возвращая ключ.

Я не знаю, почему именно в этот момент, но я не выдержала и заплакала, прижавшись к нему, и пряча у него на плече свое лицо.

— Тебя кто-то обидел? — спросил он.

Я кивнула, потом закачала головой. Он был единственным, кто хотел меня утешить, и единственным, кому я не могла сказать, что виной всему был его умерший брат.

— Тебе лучше возвращаться домой, — произнесла я.

— Нет, я никуда не поеду, — уверенно сказал он, открывая двери и входя вместе со мной на кухню.

— А я тут с ума схожу, не знаю уже, в какую больницу звонить, — запричитала бабушка, увидев нас. — Неужели сложно было поднять трубку и позвонить старухе?

— Ба, — я хотела было что-то возразить поначалу, но потом только произнесла: — извини.

— Извини, а я тут извелась вся. Дима, — она посмотрела на парня, — ну хоть вы бы ей сказали.

— Извините, Марья Ильинишна, — произнес он, — в следующий раз обязательно предупредим.

— Именно, — погрозила она нам пальцем, — чтоб зарубили себе на носу на будующее. — И гордо удалилась из кухни. — Рагу и налистники на плите, под покрывалом. — Донесся ее голос из комнаты.

— Хорошая у тебя бабушка, — улыбнулся Дима, проверяя плиту. — Ты не возражаешь? — Он снял покрывало и достал из миски налистник.

Я сделала приглашающий жест рукой, а сама устало подперла голову кулаком, приземлившись за стол.

— Так что у тебя стряслось, расскажешь?

Я подняла на него тяжелый взгляд.

— Ну, ладно, не хочешь — как хочешь. Но я не уйду, пока не буду уверен, что с тобой все в порядке.

— Тогда тебе придется поселиться здесь, — с сарказмом заметила я.

— Значит, поселюсь, — ничуть не смутившись, отозвался он.

— Дима, ты парень Нины, — напомнила ему я.

— Да, но это не мешает мне быть твоим другом, — серьезно сказал он.

Я судорожно вздохнула, подумав о том, что его может ждать в этом доме.

— Дим, тебе, правда, лучше уйти.

— Если ты так настаиваешь, — произнес он, проглотив последний кусок налистника, — я конечно уйду. Но пообещай мне, что если тебе понадобится помощь, ты сразу позвонишь мне.

— Хорошо, — с облегчением согласилась я.

— Не как бабуле, — дополнил он.

— Не как, — мне даже удалось выдавить из себя жалкую улыбку.

— Хорошо, тогда до встречи, — он наклонился и быстро поцеловал меня в щеку.

Я проводила его взглядом и подождала, пока на улице не хлопнет калитка. Потом сбросила обувь и потащилась к себе наверх в комнату.

Андрей был уже там, он полулежал на моей кровати, рассматривая мой детский альбом с фотографиями.

— Как прошел день? — Спросил он, и я почему-то знала, что он и так отлично знал, как он прошел.

— Паршиво, — ответила я, не скрывая.

— Зачем нужно было так напиваться, — спросил он, втягивая носом воздух.

— Для того, чтобы продезинфицировать укусы, — огрызнулась я, и его взгляд стал мрачным. — А чего ты ждал? Ты изнасиловал меня, манипулировал моим сознанием, и пил мою кровь.

— Ты очень неплохо потрудилась для изнасилования, — ответил он, и мои щеки залило неровным румянцем.

— Прекрати, — бросила я.

— Почему? Ты боишься себя самой, своей страсти?

— Это была не я.

— А кто? — Его глаза блестели в темноте.

— Твоя воля.

— Нет, там было много от тебя, даже очень много, — он оказался рядом и его пальцы скользнули в мои волосы, освобождая их и растрепывая. — Ты же хочешь выпрыгнуть из одежды каждый раз, когда видишь меня.

— Это не так, — я вырвалась из его рук. — Откуда тебе знать? Может, я выпрыгиваю из одежды при виде всякого мужчины?

— Я знаю, что я у тебя первый, — спокойно произнес он, и с этим было не поспорить.

— Ты не понимаешь, — я заломила руки и опустилась перед ним на колени, — я ненавижу себя после этой ночи.

— Ты не ненавидишь, — он мягким движением поднял меня на ноги, — ты жаждешь продолжения, но боишься себе в этом признаться. Все, что я делаю — ослабляю твой контроль, и ничего больше. Я просто отпустил тебя настоящую на волю.

— Я так ужасна? — с отвращением спросила я.

— Ты прекрасна, — прошептал он, проходя губами и языком по моей шее, и я начала таять, я снова ощущала, что плавлюсь в его руках.

— Ты убьешь меня? — спросила я ночью, когда мы валялись обессиленные на кровати после любовных игр.

— Зачем? — спросил он.

— Как Викторию, как других.

— Не было никаких других, — отрезал он. — Я редко убиваю, только в случае необходимости.

— Звучит страшно, — произнесла я. — Что, если эта необходимость наступит со мной?

— Не наступит. — Он отвернулся от меня прочь.

— Почему ты не спросил, что делал в моем доме твой брат?

— Я слышал ваш разговор.

— Ах, так, — я и не догадывалась, что у него настолько хороший слух. — И что ты думаешь по этому поводу?

— У нас всегда с ним совпадали вкусы, — улыбнулся он. — Но это ничего, у меня есть все средства для того, чтобы ты предпочла меня.

— Какие?

— Хотя бы эти, — он провел рукой по моей голой спине, и я прикрыла от удовольствия глаза. — Я уже там, куда ему вовек не добраться, — ухмыльнулся он.

— Как ты кормишься? — неожиданно спросила я.