— Пятьдесят процентов вас устроит? — прервав этот монолог, спросил толстяк.
Серый человечек, запнувшись на полуслове, радостно закивал:
— Да, конечно, сеньор Фредерик! Я знал, что вы все поймете! Мы ведь для вас стараемся! А тут такие дела. Мои ребя...
— Ну, что ж, снова прервал его собеседник, — на этом финансовые вопросы исчерпаны? Приступайте к главному...
Когда за гостем закрылась дверь, в комнате надолго воцарилась тишина.
Толстячок неторопливо набил трубку, и чиркнув длинной спичкой, привычно окутался сизым дымом. Сидевший напротив — полковник, сцепив руки на животе, задумчиво глядел в стол. Пауза затягивалась.
Было слышно, как потрескивает трубка, да на улице, ветер швыряет в окно редкие капли.
— И все же, Фредерик! — наконец, не выдержал он, — Ради двух сопляков, ты готов пойти на такой риск?
Толстяк улыбнулся. Психотип сидящего напротив русского, был ему хорошо знаком. К тому же, с этим человеком его связывала давняя дружба. Он знал: спешить не стоит, все должно идти своим чередом. Пыхнув трубкой, он скосил глаза на своего друга, и серьезно ответил:
— Если сделать все правильно, никакого риска нет. Уверен, Аристарх приказал своим парням брать эту парочку живьем. Главную работу сделаю я с Алехандро, а от нашего помощника требуется только задержать преследователей.
— Да на-кой они вам сдались? — раздраженно сказал полковник, — И у вас там за ними чуть не вся имперская служба гоняется, и нашим здесь, как приспичило.
— А вот это, дорогой мой, такая тайна, что нам с тобой лучше не знать. Заокеанский мистер, за информацию о местонахождении парня, обещал миллион кредитов. Так что, сам понимаешь!
— Ну теперь-то ему точно обломится, — пробормотал полковник, вставая из-за стола. Его обуревали противоречивые чувства. Извечное любопытство толкало дальше, увидеть, понять, разобраться. Но рассудок просто вопил: 'Не лезь! Сгинешь!'
Он прошелся по комнате. 'Нужно срочно заканчивать со всем этим. Я итак сделал слишком много'. Стены вокруг были увешаны картинами. 'Да, сейчас, когда люди умирают от голода прямо на улицах, эта красота никого не интересует'. Остановившись у одной из них, разглядывая какой-то неведомый пейзаж, он произнес, давая понять, что аудиенция окончена:
— Прости Фредерик, своих ребят не дам! Я помню должок, но операция слишком рискованная. От парней Кривошеина уйти невозможно. Я итак уже вляпался по полной. Ох, и аукнутся мне твои делишки.
— Ничего, — хитро сощурившись, проговорил толстяк, — Тебе не привыкать. Свернешь дела на какое-то время, а я через несколько дней улетаю.
* * *
Тим открыл глаза, и осмотрелся. Он по-прежнему находился в гостях у русской девочки, которая сейчас, позвякивая посудой, копошилась на кухне. Сегодня он чувствовал себя гораздо лучше. Последние недели прошли, словно в тумане. Прогулка с беженцами под ледяным дождем, и все прочие события, не прошли даром. На следующий день, после их знаменательной встречи, Тим проснулся с сильным жаром и болью в спине. Он попытался встать, но тут же свалился на пол без сознания, чем страшно напугал юную хозяйку.
И вот, сейчас, спустя столько дней он почувствовал, что болезнь отступает.
Осторожно поднявшись на локтях, Тим сел. Голова кружилась, подташнивало, но температура спала, да и спина, при дыхании больше не болела. Он опустил ноги на пол, и опираясь на стоявший рядом стул, поднялся. В глазах потемнело, но он все же устоял. Переждав пока комната перестанет вращаться, Тим сделал неуверенный шаг к двери. Его здорово качало. Опираясь о стены, он добрел в ванную, пустил тоненькую струйку воды, и как смог умылся.
За последние дни, Тим сильно сдал. Лицо выглядело незнакомо. Воспаленные веки, круги под глазами, таким он себя никогда не видел.
Выйдя в коридор, он столкнулся с перепуганной девочкой.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она взволнованно.
— Не знаю, кажется лучше. — еле ворочая непослушным языком проговорил юноша. Он глядел в широко распахнутые блестящие глаза своей новой знакомой, и видел, что эта малышка по-настоящему беспокоится о нем. — Прости, пожалуйста! Я причиняю тебе одни неудобства.
Его снова качнуло. Стоявшая рядом девочка, поспешно ухватила своего гостя за руку:
— Пойдем, тебе нужно лечь! Рано тебе еще вставать!
Тим позволил себя уложить, и устало прикрыв глаза, пробормотал:
— Я чуть-чуть полежу, только ты не плач, ладно?
Лера глядела на этого парня, а по щекам, вопреки ее стараниям, снова катились слезы.
Последние недели, ее не покидало дикое ощущение, что рядом умирает единственный на земле, по-настоящему близкий человек. Этот замечательный парень в первый же день знакомства, стал ей почти родным. Когда тем утром, он упал без чувств посреди комнаты, Лера страшно перепугалась.
Она принялась хлопотать вокруг, пытаясь привести его в сознание, но все было напрасно. Тогда Лера позвала тетю Варю, и они с превеликим трудом уложили парня на диван. Он весь горел, дыхание было прерывистое, в груди слышались странные хрипы. Соседка покачала головой, и сходив к себе, принесла большую сумку с лечебными травами. Лера знала: больницы в городе давно не работают. Их переоборудовали в военные госпитали, и сейчас туда свозили раненных со всех фронтов. Гражданских, за исключением особо важных лиц, никто лечить не собирался. Не до того сейчас. Потому, в случае болезни, приходилось рассчитывать только на себя. Глотать лечебные настойки, да молить Бога о помощи.
Тетя Варя, доставая из своей сумки бутылку с уксусом, приказала вскипятить воды, и заготовить тряпок на холодные компрессы.
— Плохо дело, — пробормотала старушка, когда им удалось кое-как влить в рот парню густой отвар, — Не нравятся мне хрипы эти. Воспаление у него. А я еще таких не выхаживала.
Услышав это, Лера заплакала. В городе с подобным диагнозом умирали ежедневно. Нужен был врач, или на худой конец, хорошие лекарства. Но и то и другое, найти сегодня, практически невозможно. И тогда Лера взмолилась:
-Тетечка Варечка, сделайте что-нибудь, пожалуйста! Вы же всех знаете! Вы же все можете! Ну, пожалуйста!Ему нельзя умирать!
— Не шуми! — задумчиво пробормотала соседка, — Парня жаль. Молодой совсем, красивый. Почти, как Митька мой. Нужно спасать.
— Он же к нам через полмира добирался. — не в силах остановить слезы повторяла девочка, — Через полмира..., а тут..., сделайте что-нибудь! Пожалуйста!
Старушка снова покачала головой, и накинув пальто сказала:
— Пойду, может уболтаю Антипыча. Поговаривают, у него знакомый есть в первой городской. Только вот, ты ему о том, что гость твой оттуда..., ни— ни! Поняла? Не любит он этих..., воевал в первую империалистическую, в плену побывал. Мучали наших там сильно, так до сих пор забыть не может.
Поздно вечером, зашел какой-то старичок. Они с соседкой осмотрели самую дорогую вещь в квартире — купленный бабушкой еще до войны радиоприемник, и о чем-то пошептавшись, потащили его к выходу.
Для того, чтобы достать лекарства, нужны были деньги. Тетя Варя сразу предупредила, что сумма это для нее слишком большая, но, если продать что-нибудь из мебели или, к примеру, этот самый приемник, можно попытаться найти сговорчивого доктора в одном из госпиталей.
Тим, к тому времени уже начал бредить. Лера не отходила от него ни на минуту. Меняла холодные компрессы, несколько раз, когда тот приходил в себя, поила пахучим отваром. Сердце ее заходилось в дикой тревоге. Парню явно становилось хуже. Его лихорадило, из груди вырывалось хриплое дыхание, от тела шел сильный жар. Она понимала, если к утру не удастся достать лекарств, ее заморский гость обречен.
Лера просидела возле больного всю ночь, а когда за окном забрезжил рассвет, в квартиру, сжимая в руках большой сверток, вошла тетя Варя.
Тима выхаживали долго. Почти две недели, они поили его принесенными соседкой порошками. Кормили с ложечки наваристым бульоном. Девочка с замиранием сердца следила за состоянием парня, и видя, как молодой организм борется за жизнь, тихо молилась.
Давно, когда ей было лет пять, бабушка объяснила, что весь мир вокруг, и Оленька, и мама с папой, и она сама, все создано Богом. — 'Создатель очень любит нас, — говорила бабушка, — Он добрый, и может выполнить любую твою просьбу'. Тут же последовали обычные вопросы: а где он? А можно я посмотрю на него? А откуда он появился? Бабушка, улыбаясь, как могла просто отвечала, а через несколько дней спросила: — Хочешь поговорить с Богом?
Малышка Лера, услышав, что ее сейчас отведут к всемогущему Создателю, восхищенно замерла, и тогда бабушка научила ее молиться.
— Для того, чтобы Он тебя услышал, ты должна быть умницей! — вещала бабушка, — И когда говоришь с ним, представь, что перед тобой стоит твой папа.
— Но как? Мой папа тоже Бог?
— Нет, милая, он обычный человек, но Бог любит тебя так же, как папа.
С тех пор, Лера жила с неким теплым ощущением в сердце. Ей казалось, что где-то там, далеко, у нее есть лучший друг. И пусть она не может Его видеть, этот Друг всегда услышит, всегда поймет. Девочка давно привыкла к странностям в своей жизни. Сколько раз, она выкарабкивалась из, казалось, совершенно безвыходных ситуаций. Чего только стоит прошедшая зима. Она была уверена, ее хранили. И сейчас, девочка искренне просила своего Друга о помощи.
Ну а спустя несколько дней, она увидела, что Тиму делается лучше. Уже не такими страшными были хрипы, не так сильно горел лоб. Он стал чаще приходить в себя, и даже начал самостоятельно есть. И снова ее услышали. Лера отлично знала, что с таким заболеванием, даже в лучших больницах города, лечение проходит несколько месяцев, а здесь за десять дней, почти все основные симптомы прошли. Самое страшное было позади. Теперь ему нужен постельный режим и хорошее питание, а как раз с провизией стало совсем туго.
Купленная на последние деньги тощая курица, и сваренный из нее ароматный бульон сделали свое дело. Тим чувствовал себя гораздо лучше. Но саму Леру качало от голода. Ее жалкого пайка, не хватало даже, чтобы хоть немного притупить спазмы в желудке, а продать что-то из оставшейся мебели, так и не удалось. С продовольствием в городе становилось все хуже. Народ относил на ближайший рынок последнее, лишь бы не умереть с голоду. Как быть дальше, она не знала. Спасти их могло только чудо.
А вечером, когда Лера, глотая голодные слюнки, принесла Тиму последний кусочек мяса и остатки бульона, ее гость заметил неладное.
Как обычно поблагодарив, он пододвинул к себе тарелку, но зачерпнув ложкой, замер. Сидевшая рядом девочка выглядела очень плохо. Исхудавшее личико, бледная кожа, ввалившиеся глаза.
— Оля, ты как себя чувствуешь? — спросил он, отложив ложку, — У тебя нездоровый вид. А-а, это все из-за меня!
— Нет, — с трудом отводя взгляд от тарелки, произнесла девочка, — Ты здесь ни при чем. Просто..., просто кроме этого, — кивнула она на стол, — у тебя..., то есть, у нас больше ничего нет.
— Постой, — начал соображать парень, — Ты варила это для меня, а сама... — лицо его вдруг исказила гневная гримаса. Он отодвинул тарелку, и медленно поднялся.
— Почему ты мне раньше не сказала? Если с тобой что-то случиться, я не смогу жить. Так, — словно приняв какое-то решение, он снова уселся на стул, и пододвинув тарелку к девочке, приказал: — Съешь!
— Нет, — запротестовала Лера, — Ты должен хорошо питаться, иначе..., иначе болезнь вернется!
Но гость ее устало улыбнулся: — Милая Ольга, я слышал о самоотверженности русских женщин. Теперь я в этом убедился лично. Только не забывай, пожалуйста, мы теперь одна команда! Если ты обессилишь, как мы сможем найти хранилище?
Тим вдруг понял, на какие жертвы, шла ради него эта девочка. И сейчас, он говорил с ней, как с маленьким ребенком. Сердце парня терзало страшное чувство вины. Эта малышка голодала, когда он ел наваристые супы. Да и откуда у нее мясо? Он знал, с продовольствием в городе очень плохо. Скорее всего, продала что-то ценное? И тут, он заметил отсутствие дорогущего даже по американским меркам радиоприемника.
— Так, понятно..., — протянул он, — значит, и бабушкин приемник продала!
Лера потупилась. Что она могла ответить. Сейчас этот парень выглядел, как их школьный учитель немецкого. Жакет — добряк и тихоня, когда было нужно, одним своим взглядом мог заткнуть любого грубияна. Вот и ее гость смотрел на нее так, словно та подралась на перемене.
— Тебе было очень плохо, — наконец, вымолвила она, — Я боялась, что ты...
Юноша смотрел на это милое создание, и понимал: снова жизнь свела его с хорошим человечком. Не уж-то он не сможет решить такую простую задачу?
— Оля, — сказала он уверенно, — Сейчас ты поешь, и мы обсудим, как выйти из сложившейся ситуации. А пока, я кое-что покажу тебе.
Он встал, и шатаясь от слабости, нашел свой рюкзак.
— Я так и не рассказал тебе о главном, — доставая свой мини-сейф, говорил юноша, — Там, в бункере хранятся гигантские запасы продовольствия. Я успел найти тот, что ближе всего к Ленинграду. Ты ешь, давай! А я буду рассказывать.
Лера дала себе слово, что не притронется к приготовленной для Тима пище, но под его уверенным взглядом, сдалась. С трудом сдерживаясь, она медленно пододвинула к себе, сводивший с ума своим запахом — бульон, и зачерпнула полную ложку.
— Вот здесь, — принялся объяснять Тим, положив на стол включенный коммуникатор, — Примерно, двадцать миль, от города, находится один из них. Отец пишет, что бункер охраняется специальным роботом. И что туда, без ключа и твоего транслятора, никто не сможет войти. Ты говорила: транслятор тебя узнал.
Лера кивнула, и хотела было достать шкатулку с обручем, но Тим остановил ее:
— Не надо, потом...! Смотри, вот это место!
Лера придвинула к себе светящееся чудо, так поразившее ее в первые часы их с Тимом знакомства.
— Так это же рядом с Сосновкой! — удивленно воскликнула она, — Вот, — указала девочка на маленькое пятнышко на берегу реки, — Здесь живет бабушкина лучшая подруга — тетя Женя. Мы каждое лето ездим к ней. Там вокруг, замечательный лес. Большая река. Я провела там, почти все свое детство.
— Интересно, — Тим еще раз, внимательнее взглянул на схематичное изображение, — Значит, эти места тебе знакомы. Отлично. Не придется долго плутать.
Он призадумался: 'Пытаться пешком преодолеть это расстояние нечего и думать. И я, и эта милая девчонка, свалимся, не пройдя и половины пути. Значит, нужно искать транспорт. А какой транспорт я могу найти здесь, в этом больном городе? Разве только угнать. Да уж, задача. Меня, скорее всего, тут же схватят, и без лишних слов расстреляют. Нет, нужно искать другой способ'.
— А что у нас с продуктами? — решил он пока отложить основной вопрос.
Лера, к тому времени уже расправилась с бульоном, и отодвинув пустую тарелку, взглянула на своего гостя:
— С этим плохо, — ответила она печально, — На том кусочке хлеба, что мне выдают по карточкам, мы долго не продержимся. Пайки сильно урезали. Боюсь, скоро и это давать перестанут.