Я несколько отвлёкся от гончих на неё, вновь взглянул на них сквозь призму подзорной трубы с огнестрела: гончие мчались прочь из кольца окружения сжимавшегося вокруг них.
Морфы при луках, как я с Ёр-Унном и учил их, первыми обстреляли с дистанции гончих, заставив рассыпаться и мчаться дальше сломя головы, куда глаза глядят. Вот тут и появились стрелки, дав гончим "прикурить" из огнестрелов, а их разгром уже довершили бомбардиры. И всё равно мы побили не всех тварей.
Мне пришлось отправить всадников во главе с Кратом под прикрытием валькирий с воздуха, преследовать их, стараясь не дать уйти ни одной собаке.
— Гончие, — ворчливо молвил Ёр-Унн.
Морфы стаскивали шакалов и тварей при них в одну кучу. Меня заинтересовали их твари:
— А это что за захры у псов?
— Шакры, а крылатые — стервы, — пояснил Яр-Гонн чуток припозднившись, также отправив своих гномов на козерогах преследовать псов без хвостов.
— Что стервы — сразу заметил, — вспомнил я ту тварь, которую мне не сразу удалось прикончить. И не будь на мне доспех, а под ними драконьей шкуры, сейчас бы не стоял тут с гномами и морфами, и не ухмылялся бы в такт им. На что мне мысленно указала Желанна.
Я посоветовал ей не напрягать ни меня, ни себя по пустякам. С меня вполне хватило и собак.
Кстати, морфы уже поглядывали на них, облизываясь с недвусмысленными намерениями. Оголодали. А что ж я хотел, Чудак, от них — на то и нелюди, а не люди, как мы. И тоже хороши.
Удур-Аг заявил: даже у равнинных морфов принято пожирать заклятого врага, в число коих входили псы.
Ну что же, а я мог сказать им на это, разве только, о чём давеча подумал при виде гончих: собакам — собачья смерть! Я не звал их сюда — сами напали на нас, тогда в горах, и здесь бы непременно, не заметь их чуть раньше валькирии.
Вернулась Киринэ. Вид предводительницы удручал.
— Чем опечалена, амазонка? — озадачила она меня.
— Засада!
— Какая ещё засада? Кто на вас напал?
— Не на нас, а на всадников Крата, — изумила меня в продолжение предводительница валькирий.
— И?
— У нас потери, Чудак.
— Большие?
— Нет, но эти твари утащили пару бродяг, захватив живьём!
"Представляю себе, что они сделают с ними", — прикинул я мысленно.
"Это вряд ли, — озадачила меня больше прежнего Желанна. — Псы насадят их на колы, превратив в чучела!"
Мне сразу вспомнился застреленный мной один из наших морфов, поскольку всё одно бы издох в нескончаемых муках из-за телесных ран, кои ему нанесли...
— Шакалы!
— Гончие — много хуже их!
Поворачивать вспять дружину я не имел права, иначе мы потеряем не только время, но и ещё кого-то из вояк. Меня разрывало на части, и я не мог сделать правильный выбор.
— Не кори себя, вожак, — заявил Удур-Аг.
Да что он понимал, нелюдь! Посмотрел бы я на него на месте тех, кого живьём у нас утащили псы!
— Надо идти, брат, — услышал я от Яр-Гонна с Ёр-Унном.
Опять это тайное братство! И куда названые братья ведут меня, а ещё заведут? Не столько уступаю им, сколько выбор мне самому и без их подсказок очевиден.
Идём дальше на восход, не ожидая больше нападок со стороны преследователей, коль псы получили от нас что хотели, утащив пару бродяг, знать и морфам досталось от них — тем, кто уцелел после подрыва заминированной, гномами Яр-Гонна, заставы.
Следовало торопиться, но оказалось: уже некуда и бессмысленно — мы натолкнулись на орды равнинных сородичей морфов при мне.
— Никак Тум-Аг? — подозвал я Удур-Ага.
— Ага, — подтвердил тот, признав сородича-вожака.
Проявил-таки инициативу, решившись сам — без нас — атаковать орды горных джигитов. И причина мне очевидна: зверства, сотворённые злобными йети над теми, кто попался им по пути к Северину.
С ними, я и двинул дружиной на заход вдоль заболоченного на многие вёрсты пути участка тундры. И нигде никакой тропки не удалось найти. Да и ладно — зайдём джигитам в тыл, тогда посмотрим на этих йети гор.
Вот только жаль, с коцаными псами дали маху, но больше я не допущу промаха — ни с ними, ни с прочими врагами.
* * *
Окраина. Великая Река.
Скрывая всякую видимость, достигавшую не более десятка саженей, туман окутывал барку, и стоя на носу, не разглядишь, что творилось на ином краю. Факелы не спасали, рассеять дымку мокрой взвеси огнём не удалось. А гребцы, меж тем меняя друг друга сотнями ночь напролёт, налегали на вёсла до тех пор, пока не зацепили отмель, сломав пару весёл. И дальше их пришлось им использовать как шесты и править в сторону с отмели.
Не хватало ещё сесть на мель в тумане. И как Кесарю не хотелось отдавать приказа бросить якорь — всё одно пришлось, едва с барки по соседству донеслись оголтелые крики и ругань в сопровождении треска ломаемых вёсел.
Соседи угодили на мель, засев основательно.
— Так и знал, — негодовал Кесарь.
Рядом с ним, раздавая приказы налево и направо мастерам, суетился командир когорты.
По его приказу за борт спустили шлюп с буксирной командой, доставившей канаты на барку, севшую на мель.
— Навались, робяты! Все разом — дружно! И-раз, и-два, и-три...
Канаты натянулись и затрещали, но выдержали, как и жилы у легионеров на месте гребцов — на вёслах их сидело порядка четырёх сотен, и старались не одни, им помогали также легионеры с барки, севшей на мель, отталкиваясь от вязкого дна реки вёслами.
Один из канатов лопнул, но неприятность с соседями миновала, команда Кесаря сняла их с мели — всё-таки обе команды на барках принадлежали к первой когорте Десятого легиона.
— Обошлось, триумфат, — доложил командир. — Прикажете встать на якорь?
Кесарь одобрительно кивнул, не проронив ни звука, снова покрутил на пальце медное кольцо, словно она жало ему. Но нет, он думал о Неждане, не забывая об Атрии и легендарном корпусе.
А тут до Северина ещё день пути.
— Человек за бортом! — неожиданно вернул его к реалиям похода по Великой реке выкрик одного из наблюдателей барки.
Каким образом легионер сумел разглядеть тело в воде, окутанное туманом, как и борта барки — непонятно. Наверное, среагировал на стук.
По бортам загремели багры.
— Осторожней, — появилась у Кесаря надежда: человек за бортом ещё живой, а не являет собой труп распухшего утопленника поднявшегося со дна.
— Ба, да то дева! — выдал мастер.
Его голос перебил хищный рык, донёсшийся из-за борта.
— Там тварь, командир!
— Давай и её сюда, — отвлёкся Кесарь от кольца.
— Ещё человек! — обнаружили легионеры очередное тело в реке.
— Поднимать на борт всех, кого удастся отловить!
Командир пытался придержать Кесаря, выяснив: тварью оказался лесной хищник.
— Барсаг, триумфат!
Но того больше зверюги интересовала девица. В груди защемило — сердце, словно подсказало ему: взгляни на неё.
— Несите её в каюту, — задержался Кесарь подле мужчины.
Легионеры у него откачивали воду из лёгких.
— Халдей! Ей-ей, — не сомневался мастер. — Не очухается — не беда!
Они стояли близ устья лесной речушки, впадавшей в Великую реку.
— А с девой что?
— То мне неведомо, триумфат.
Открыв дверь в каюту с грохотом о стену, Кесарь прокричал с порога:
— Она жива?
Узрев её лицо, он с удивлением молвил:
— Мираж!
Она бормотала подстать ему, уставившись безвольно на человека в дверном проёме раскачивающейся кельи.
Если глаза врали, то уши не могли.
— Ты-ы-ы... — простонала донна.
Кесарь признал голос кузины.
— Желанна?!
— Ил-ла-Рих... — выдохнула она, закатив глаза.
— Нет, не умирай! — желал понять Кесарь, что случилось с ней, и на заставе у дорна Балдрика. — Слышишь! Ты должна жить! Во имя всего святого! Желанна, очнись!
За спиной Кесаря раздался рык, и топот тех, кто упустил барсага.
— Держи скотину!..
Легионеры опоздали, барсаг чуть раньше прыгнул на обернувшегося Кесаря, встав на защиту беглянки.
Глава 25
Окраина. Великая Река.
— Река, дядюшка, — озадаченно молвил прелат.
Фарб негодовал:
— Ищите челны!
Стражи довольно быстро выполнили приказ цензора, отыскав рыбацкую хижину поселенца на берегу, но он уже спустил чёлн на воду — подстраховался, двинув на островок, где обычно укрывался от разбойников. Сейчас же его побеспокоили слуги Ордена — один, размахивая бляхой, матерился, на чём свет стоит, заставляя рыбака причалить к берегу, и взять стражей на борт челна, обещая в случае неповиновения объявить вне закона, как халдея, и с камнем на шее отправить на корм рыбам.
Для острастки прелат дал отмашку стражам гварда, по челну ударили два болта: один угодил чуть выше ватерлинии, пройдя сквозь оба борта, иной — значительно ниже. В чёлн просочилась вода, и рыбаку пришлось уступить силе слуг Ордена. Ох, зря. Упустив беглецов, они были вне себя от ярости, а тут ещё вольный поселенец вздумал идти им наперекор — поплатился жизнью.
Прелат лично покончил с ним, столкнув за борт, и лишь когда отплыли, понял: чёлн пробит — вода прибывала с неимоверной скоростью. Стражи предприняли попытку заделать течь, но у них ничего не получалось. Да и народу набилось в чёлн слишком много — и чёлн, не ладья — тут всего два весла.
— След править к берегу, дядюшка, — осознал прелат: неровен час, потонут.
В тумане преследователи не заметили, что вместо притока обычной речушки угодили в воды Великой реки, налетели на риф, оказавшийся бортом военной барки.
Сверху опустились багры, ими застучали легионеры, цепляя, как они думали: халдеев. Но когда подняли на борт, то поняли: перед ними предстали слуги Ордена. Тогда как те, признали в них вояк Гвардии. И кто попал — ещё большой вопрос.
— Попался, разбойник! — не удержался цензор, узрел Олафа. — Вот я тебя, халдея!
— Нет, дядюшка!
Прелату не удалось удержать Фарба. Цензор наскочил на сомкнутые перед ним пилумы — ими занялся мастер, в виду отсутствия командира кинувшегося в трюм за барсагом.
Зацепив когтями вскользь Кесаря, и опрокинув на спину, хищник встал подле самки человека в боевую стойку.
— Триумфат! — закричал командир.
— Да живой я... живой, — вскочил Кесарь без посторонней помощи, и уставился на зверюгу, преградившую ему собой кузину, признав в ней цепную тварь, но без ошейника, зато с браслетом на лапе, идентичным тому, какой красовался на запястье донны.
— Не стрелять! — опасался Кесарь: легионеры могут зацепить, не столько хищника Желанны болтом из арбалета, сколько её саму. — Я сам... Сам разберусь!
Да вновь крики о новых людях у них на борту.
— Разберись там, командир!
— Слушаюсь и повинуюсь, триумфат! — подчинился тот, затворяя дверь в каюту за собой. — Все назад! — выгнал он из трюма легионеров, выбравшись следом на палубу. — Что тут у нас, а кто попался? Ух ты, служки Ордена! Никак разбой на реке учинили?
— То произвол! — взыграло уязвлённое самолюбие у цензора. — Сей разбойник — наш!
Фарб указал на Олафа.
— Неужели? — молвил саркастично командир когорты. — Тогда почему он у нас? И сами, а?
— Я не обязан тебе отвечать! Да и вообще: кто ты такой?
— Командир 1-й когорты 10-го легиона Гвардии!
— А я — цензор Ордена Восточной диктатории!
— То добре — признание смягчает степень наказания, но не участь! И будет незавидна, коль и далече станешь упираться! А неровен час, выпадешь с камнем на шее за борт в реку и... заодно передашь привет рыбёшкам!
Легионеры дружно загоготали.
— Вы не посмеете! — взялся гвард за оружие.
Не тут-то было — легионеры в то же мгновение обезоружили слуг Ордена, наставив на них пилумы.
— Вам не сойдёт это с рук! — не унимался цензор, желая встретиться с легатом легиона.
— А как насчёт встречи с Кесарем? — озадачил командир настолько Фарба, что, если бы сказал проще и короче — удавись — ничего бы ровным счётом не изменилось.
Слугам Ордена впору было самим прыгать за борт с барки, да где там — к борту не подойти — их окружили плотным кольцом легионеры, наставив копья — двинешься, и напорешься на них.
— Желанна... — предпринял Кесарь попытку приблизиться к кузине, но барсаг не подпустил его к ней — грозился загрызть.
Девица в первую очередь откликнулась на хищный рык.
— Фыр...
Зверь ответил ей, фыркнув. И снова зарычал на Кесаря.
— Уйми его, кузина, — уловила она голос кузена.
— Спокойно, Фыр, здесь все свои, — говорила Желанна на пределе сил.
Кесарь проверил реакцию барсага — хищник недовольно оскалился, не делая преждевременно резких движений, пока в каюту не влетел мастер, и... был опрокинут им на пол, как давеча триумфат.
Барсаг вонзил клыки в забрало легионера.
— Фыр, нет! — привстала Желанна с лежака. — Назад!
Кесарь придержал её, не позволяя рухнуть.
— Срочное донесение, триумфат, — запричитал мастер. — Я от командира!
— Ну что там у вас ещё?
— Мы поймали служек Ордена, триумфат!
— Что?!
— Кого?! — подхватила Желанна.
— Один представился цензором, иные при нём — прелатом, гвардом и...
— Это они... — заняло дыхание у кузины, — ...гнались за мной!
— Ах, они... разбойники! — побагровел Кесарь.
— Не выйдет, триумфат, при них орденские бляхи!
— Украли — у служек Ордена, а их — убили! Халдеи они!
— Прикажешь камень на шею и...
— Погодь, я сам разберусь с ними!
— Как прикажешь, триумфат, — поспешил мастер прочь из каюты, получив вдогонку от барсага злобный рык.
— Ты как, кузина? Пособишь мне разобраться с цензором?
— Почту за честь, кузен! — Чувство мести заставило её вскочить с ложа. — Фыр, за мн-Ой...
Кесарь помог кузине взойти на палубу.
— Я прикрою вас, дядюшка, — шепнул прелат на ухо цензору.
— Поздно отступать, — отважился принять бой Фарб.
При выходе на палубу, Желанна успела пояснить Кесарю ситуацию со слугами Ордена.
— Они схватили меня, а я бежала из околотка...
— Дальше можешь не продолжать, кузина, — процедил гневно Кесарь. — Диктатор заплатит мне за всё сполна! И в первую очередь его слуги!
Он бросил им обвинение, на которое ни мог не ответить цензор, приняв вызов на бой.
— Поединок чести — так тому и быть!
Но поступил хитро, переадресовав вызов кузине. Та имела право выставить защитника. Её выбор пал поначалу на барсага.
— А меня, ты не берёшь в расчёт, девка? — напомнил Олаф про себя.
— Придержи язык, халдей! — огрызнулся Фарб.
— А вот енто ужо оскорбление! Я — вольный поселенец! Дозволь, триумфат, мне поквитаться с ним?
Прелат прикрыл цензора. Зато гвард не торопился погибать за него.
— Смотри, разбойник, не подведи, — предупредил Кесарь: ему не сносить головы, если проиграет бой.
— Мне бы топор, твоя милость, — подтвердил лишний раз Олаф: триумфат не ошибся на счёт него.
— Найдётся.
— И желательно двуручный — мне с ним будет сподручнее.
Получив желаемое оружие для битвы с прелатом, Олаф с одного удара покончил с "вышибалой", припомнив ему, как тот один раз обошёлся некрасиво с ним, с пьяным — проломил голову.
