— Не помешаю?
О! Вот еще одно существо, отношения с которым у меня не заладилось с момента знакомства.
Кайта!
Принесла же ее нелегкая... Сейчас снова будет тереть мне серое вещество на тему, что все мои беды от незанятости рук и слишком большого, давящего изнутри на череп, мозга.
— Уже ухожу. — Я спокойно прошел мимо, стараясь не коснуться ее. Будь моя воля — предпочел бы спуститься по пожарной лестнице, закрепленной снаружи, обойдя бывшего ангела по кривой.
Мелькнуло детское желание запереть ее на крыше, но...
"Нет, я не пукну!" — Гордый вопль крокодила из "Гэга", как всегда согрел мою душу, хоть на мгновение.
За десятилетие, компьютеры из громоздких ящиков, превратились в изящные ноутбуки. Ноутбуки морфировались в планшеты и смартфоны. А вот дальше — предел кремния оказался исчерпан, а биотехнологии, о которых так много писалось и зуделось, дальше блю-рэй дисков, успешно пожираемых плесенью, так и не пошли. Не успели. Многое что не успело появиться. Альтернативные источники энергии. Бесконечные аккумуляторы и полеты в космос.
Я топал по ступенькам вниз, неторопливо и сожалея о том, что больше не курю. Иногда так и подмывало ограбить Бена на его дорогущие сигары, прихватить бутылку коньяка, самого вонючего да устроить себе перекур. От безысходности. И от усталости и злости. На самого себя.
Где-то вверху щелкнул лифт и, хлопнув дверьми, покатился вниз. Интересно, кто в нем едет? Кайта решила перехватить меня внизу? Или жильцы верхнего этажа собрались в магазин?
Из принципа, убавил "обороты" и поплелся вниз со скоростью зомби, который идет, потому что просто идет.
Если от меня что-то надо... Пусть подождут. Или пускай поднимаются навстречу.
Двадцать пять этажей вниз. Подвал.
Ни живой души. Ни даже ангелицы, пусть ей небо греет крылья.
В подвалах-гаражах Траннуика все еще стояли авто. Некоторые — разобранные. Некоторые, заботливо поставленные длительное хранение, по всем правилам. А были и просто такие, на которые беспечные хозяева накинули парусиновые, пластиковые, брезентовые тенты, подвязали веревочками снизу и посчитали свою миссию по консервации, выполненной.
В "небоскребе" я облюбовал одну такую, "тентованную" машинку, вскрыл ее и теперь, время от времени, аккуратно отгибал брезент, приоткрывал дверцу и нырял внутрь, на широкое переднее сиденье-диван, в пыльное нутро. Старый "Форд", непонятно каким ветром занесенный в подземный гараж, притуленный в самый дальний угол, сейчас был мне более чем нужен.
Положив руки на растрескавшуюся кожаную оплетку руля, теперь уже совсем непонятно какого цвета, поставив ноги на педали, я закрываю глаза и начинаю мечтать.
Совсем не долго — минут десять, пятнадцать. Потом я выбираюсь обратно и смотрю на мир уже не через прицел любимого "Когтя", а очень даже оптимистично. Только, с каждым прожитым в городе днем, этого оптимизма хватает на все меньшее время.
— Кайта! Остановитесь! — Голос Милтона наполнил гараж раздражением, горечью и усталостью. — Ваша теория — бред. И проверять ее — еще больший бред! То, что вы видели — лишь то, что вы видели! Никто не даст ни малейшего шанса, что виденное вами, верно. А единственная ошибка — верная гибель, для того, кто на этот риск подпишется.
Что именно отвечала Кайта, я не слышал: она не старалась взять ученого на голос. Но ее ответы злили Милтона все сильнее и сильнее. Его голос набирал силу, гремел, обличая и увещевая.
А потом, как-то вдруг, увял, словно мужчина понял простую истину: спорить с женщиной не имеет смысла. Это лишь трата нервных клеток и драгоценных секунд и минут. Хуже, чем спор с женщиной, только гениальная фраза "ну, я же говорил!"
Голоса утихли.
Пришла моя пора покидать столь уютное убежище, заполненное пылью и моими мечтами.
Тщательно выдохнув, "рыбкой" выскользнул в приоткрытую дверь.
Огляделся по сторонам и, не заметив лишних глаз, неторопливо прошел к лестнице, ведущей вверх, в вестибюль, а оттуда — на улицу.
Весна набирала обороты. Снег с улиц благополучно оказался за городом, вывезенный за пару дней и глобальных проблем с грязью или предательским ледком, так замечательно бросающимся под ноги по утрам и вечерам, даже и не предвиделось. С крыши небоскреба еще виднелись белые и грязно-серые сугробы невдалеке, но мало, очень мало.
Овраг, который был дорогой, оказался и на самом деле — дорогой. Асфальтированной и ухоженной. Был еще огрызок асфальта, который тянулся до того уродства, что недавно называлось хайвэем, трассой государственного значения и прочими высокопарными терминами, но от её покрытия остались рожки да ножки, а корни деревьев довершили разрушение дорожного полотна, выставив наружу молодые побеги, взбугрившие отсыпку и развалившие асфальт.
Там меня и поймал Бен, когда я понял, что "волонтерство" — это такой способ заявить о себе, держаться постоянно перед глазами, демонстрировать собственную уникальность.
Морпех отчего-то посчитал, что я решил сбежать!
Ага. С одним "Когтем" и полупустым рюкзаком, разбежался, ждите, когда попа треснет!
Захоти я сбежать — попросил бы Мэтра Лео и разжился всем необходимым, за пару дней.
Были у шеф-повара передо мной должки. Пара рецептов, и "старинная технология" приготовления борща, добавили Мэтру значимости, а мне — отдельный счет, на который капали проценты. Лео догадывался, что полученные им рецепты это еще далеко не все, так что ни малейшего повода в нечестности не давал, щедро делясь прибылью. Так что, деньги на побег у меня уже были. А знакомства Лео — верный козырь прикупить все самого высшего качества!
С оружием, конечно, зарез... Но мой "Калашников" в сейфе, вместе с раздобытыми всеми правдами и не правдами, патронами. А тот, у кого есть "АК" в лесу не пропадет... Всегда найдется тот, кто пойдет на ужин. Хотя это и несусветная глупость, признаю. Лучше будет разжиться охотничьим комплектом. Дешево и сердито. А автомат оставить на "всякий случай". Для встречи с двуногой тварью, лицом к лицу...
Жалко, "дуры" я лишился... Не у одного меня руки тряслись при виде такой красавицы. А после того, как выстреливший увидел куда ушел двигатель, после попадания — ПТРС исчезло в спецхране, в подвале, охраняемом десятком очень плечистых парней, под предводительством Её превосходительства, госпожи лейтенанта Милдред Крест, обладательницы самой некрасивой женской морды лица, но самой потрясающей фигуры, что я видел за все годы своей жизни.
За "морду лица", она, кстати, не обиделась. А вот по поводу фигуры предупредила сразу.
Можно подумать, я строил планы или питал иллюзии. Ага. С моей толщиной...
Так что, нет, убежать из города я и не пытался... В тот раз, по крайней мере...
Дождусь тепла, продам еще пару рецептов и вот тогда — свалю!
Ноги, предатели мои ежедневные, вновь вынесли меня к зданию, в подвале которого окончил свои дни вампир с длинными, острыми ушами и красными глазами. Там же прекратили свое существование и пара младших, и очередной новообращенный.
Зайти бы, с Милтоном поговорить...
Развернулся спиной к зданию из красного кирпича и пошагал в сторону гостиницы. А что? Там у меня номер, за который платит город. Пока еще платит. Перестанет платить — найду, где жить, "за свои". Прижмут — соберусь и уйду. У кого ничего нет, тому и собираться не долго.
А привязать меня хоть чем-то, господин Талль опоздал. Все бы ему, "акуле империализма и морскому котику капитализма", на деньги мерять...
— Олег! Олег! — Отважная фигура в белом халате, не убоявшаяся выскочить в прохладу весеннего дня, в халате, поверх тоненькой, голубой рубашки, пританцовывала толи от холода, толи от нетерпения. — Пошли скорей! Там такое у нас... Там — прорыв, понимаешь?! А эти...
Парень шмыгнул носом, словно приготовился расплакаться.
— А эти — кто? — Я из принципа стоял на месте, загадав сам для себя, вспомнит Михаэль, что я — "волонтер" или нет? Если вспомнит — пора и честь знать, подзадержался я тут, штаны протираючи. Ну, а на нет...
— Мы портал открыли! — Выпалил Михаэль и я похолодел от ужаса, припоминая все "ужастики" моего времени. — А Милтон... А Кайта...
От обиды, парнишка дернул воротник рубашки с такой силой, что пуговица ушла в точку, взикнув у моего уха.
— Вот!
— Не дают, собаки? — Понятливо кивнул головой, я. — И правильно не дают. Поди, еще и "порку" устроили, открывшему, да такую, что до сих пор сидеть не может?
— Ага. На три дня отстранили. Только она, дома занимается...
— Убью! — Рыкнул я, хватая Михаэля за руку, — веди к ней, живо!
— Она меня убьет! — МНС замотал головой и попытался вырвать руку из моей. — Я же слово давал!
— Она убьет тебя сразу. А я — позову Франца! — Пригрозил я, вовремя вспомнив, что хрупкий юноша до желудочных колик боится Младших. — И, он тебя, будет медленно есть. Снизу, вверх. Начнет с пяток, выдирая сухожилия, чтобы ты не смог убежать. Потом голени, тщательно разгрызая твои косточки, добывая из них сладкий костный мозг, прямо на твоих глазах...
— И-и-и-ик-к! — Михаэль схватился за шею, вылиняв до цвета своего халата.
— Мне продолжить? — Я мило улыбнулся. — Давай я объясню, что с тобой произойдет, когда его зубы управятся с твоими коленями...
— Ч-ч-что произойдет? — Парень сжал мою руку так, что синяк будет — мама, не горюй!
— Он наестся, Михаэль. Просто — насытится и ляжет спать, переваривая твое мясо. А ты будешь лежать, и ждать своего часа, как праздничный обед. Как рождественская индейка, которую начинают фаршировать раньше, чем прибьют и разделают...
Распростившись с содержимым своего желудка, МНС, с топорщащимися во все стороны волосами, белый и потный, с круглыми глазами в которых читался вселенский ужас, взял с места, с резвостью орловского рысака.
Даже не попытавшись заикнуться о теплой одежде.
Он тащил меня за собой, как дворовый пес тащит обрывки цепи, тонко звенящие по камням мостовой, поющие победную песнь на ровном асфальте, дразнящие своим звуком чуткое собачье ухо.
— Кэтрин, это к тебе! — Михаэль с трудом дождался, когда откроется дверь, которую он пинал, совсем не стесняясь. — Он сам тебя убьет! Ага-ага...
Миг и его фигура катится кубарем по лестнице, пересчитывая ребрами ступени.
— ...! — Честно вырвалась у меня констатация факта, когда белое тело замерло на лестничной площадке ниже. — Скорую вызывай... Роза майская... Стоит и лыбится...
От избытка чувств я перешел на родную речь, совершенно забыв, что когда-то, в прошлой жизни, обещал себе не материться.
К моей радости, если стоящее в двери заплаканное чудо с хвостиками и не поняло, что именно я сказал, то скорую вызвать догадалось. Видимо, помогли интонации.
Бену, обычно, тоже помогали интонации. Особенно в первое время, когда мой английский был так далек от совершенства...
... На удачу Михаэля, "скорая" прибыла через пару минут — водитель "кобылы" честно признался, что они ехали за нами целых три перекрестка, все ожидая, когда мы упадем, разобьемся или просто — собьем хоть кого-нибудь, с ног.
Вот и дождались.
А Михаэль, пусть всех богов земных и небесных благодарит, что в Траннуике две службы до сих пор раскатывают на миниатюрных электромобильчиках, снабженных радиопередатчиками. Есть, конечно, и серьезные авто, но аппетиты у них тоже серьезные, так что — "экономика должна быть экономной"!
Устроив спящего сладким сном лаборанта на заднем сидении и захлопнув дверцу, едва успел цопнуть за руку девчонку с хвостиками, попытавшуюся сбежать от такого страшного, меня.
— Я закричу! — Предупредила девушка, хлопая зелеными глазами, покрасневшими от слез.
— А, давай, кто громче? — Улыбнулся я. — Заодно и проверим, у кого фантазия богаче?
— Помо... — Девушка начала коронную фразу, призванную обратить внимание проходящих мимо, на совершаемый противоправные действия.
— Ах, теперь — "помогите?!" — Я старательно делал максимально серьезное лицо, надеясь не сорваться и не захохотать, срывая все представление. — Теперь — помогите! Ты еще скажи: "пьяна была, не помню!" Кто кричал, что я — лучше всех?! Кто царапал мне спину ко... ногтями и требовал еще?! А?! Нет уж, давай здесь, при всех, все обсудим!
Я отпустил девичью ладошку и ее владелица, от неожиданности, сделала шаг назад, вступила на тонкую корочку льда, взмахнула верхними конечностями и мне пришлось ее ловить — иначе пришлось б вызывать скорую во второй раз, а за это Милтон меня по головушке не погладит. Отношения у нас не плохие, но вот двух спецов, отправленных на больничную койку в течении одного часа он мне точно не простит. Даже при всем своем хорошем отношении.
По весу, Кэтрин оказалась чуть тяжелее кошки. Максимально — хорошо откормленный кролик. Очень симпатичный, кролик. Только в состоянии паники. Может быть, ожидала, что Милтон пришлет киллера по ее душу?
— Меня зовут Олег, и Михаэль привел меня поговорить по поводу твоего портала. — Понизив голос, старательно проговаривая каждое слово, произнес я, не торопясь вернуть девушку на грешную землю. — Поговорим?
Девушка кивнула головой и залилась слезами, испугав меня до зеленых звезд.
Нет, точно опасалась киллера!
— ...Миры делятся на "цельные" и "дробные". — Кэтрин пила обжигающий чай из огромной кружки, объемом в поллитра, если не больше. — "Цельные" — нам не интересны — они четные и замкнуты сами на себя. А вот "дробные"... Дробные это песня!
Маленькая кухонька, оклеенная нежно-желтыми обоями в синие и фиолетовые цветы, на добрый час стала лекционным залом, в котором худенькая заучка рассказывала мне смысл своего открытия.
Простого, как все гениальное.
Дробные миры, по теории Кэтрин, имели одно из нестабильных измерений. Чаще всего — временной, совершенно бесполезный для нас, ибо время может не только бежать, плестись или пятиться, но и шагать вбок, вверх или даже вниз. Стоило мне заикнуться о машине времени, как зеленые глаза наполнились смехом и шаловливыми искорками.
— Ага. Только время движется в своем измерении. И только для него и тех, кто в нем находится. Так что, вернетесь вы в тот же самый момент, когда и начали движение. Постаревшим...
— Но... Ты сказала, что время может пятиться! — Не выдержал я, ловя ее на слове.
— Для стороннего наблюдателя — да. Для непосредственного участника движения — нет. — Кэтрин сунула нос в кружку и сделала глоток. — Я уже пихала мышей в измерении со встречным движением времени. Все они сдохли от старости. Оставь время в покое, Олег. Нас интересует пространство. В N-мерности один шаг может равняться N-километрам. Или не равняться ничему. N-километровые дробные миры — и есть самое интересное место! Сделав шаг здесь, можно выйти на Альфе Центавра, Бете Стрельца... Надо лишь найти эти миры. А я нашла лишь...
Девушка смахнула слезу.
— Либо ты все сильно упростила... — Я грыз сухарик, запивая его кипятком, лишь подкрашенным заваркой. — Либо ты сама не понимаешь, что творишь!
— Не понимаю. — Быстро согласилась девушка. — Кайта пару раз рассказывала о порталах, но открыть их сама, в своем нынешнем виде, не смогла. А я — смогла! И энергии ушло — совсем чуть-чуть. Только на открытие. Ну и на закрытие — в два раза больше.