Гитлер задумался, энергично барабаня пальцами по столу, он некоторое время молчал, а затем вновь повернулся к начальнику штаба ОКХ:
— Гальдер, вы согласны с аргументами, приведенными фон Манштейном?
Гальдер скривился так, как будто только что съел зеленый лимон.
Пройдоха Манштейн и тут умудрился его обскакать, высказав практически те же соображения, которые он сам собирался привести фюреру, когда тот немного успокоится. Теперь уже ничего не поделаешь: нужные слова сказаны и ради блага общего дела, придется поддержать точку зрения оппонента.
— Да, мой фюрер. Единственной целью русского наступления на центральном направлении ОКХ считает именно желание вражеского командования оттянуть наши силы с решающего, южного направления, и тем самым сорвать наши операции в этом районе, призванные решить исход кампании и всей войны в целом.
Непосредственно на южном направлении, русские уже ничем не смогут помешать нашим планам. После прорыва к Волге группы армий фон Манштейна, их связь с Кавказом почти утрачена. Сообщение возможно только кружным путем — через центральную Азию и Каспийское море. Учитывая состояние путей сообщения в данном регионе, это почти равносильно кругосветному путешествию. Именно поэтому русские сражались за Сталинград до последней возможности, израсходовав все свои резервы до последнего человека. А, поскольку Сталинград все-таки был взят и волжский путь перерезан, то не будет преувеличением сказать, что битва за Кавказ была выиграна нами еще в июле, а нынешние бои на этом направлении — не более чем агония отсеченной и блокированной группировки.
Не имея возможности повлиять на ситуацию на Кавказе путем непосредственной переброски туда необходимых резервов и средств, советское командование предприняло наступление в московском секторе фронта, желая таким путем оттянуть наши силы с Кавказа и таким образом затянуть там сопротивление. Возможно, они рассчитывают на подход значительных подкреплений от англичан. По крайней мере, доклады группы армий "Южная Украина" свидетельствуют о появлении американских и британских самолетов...
Фельдмаршал Лист поспешил пояснить:
— Это верно, мой фюрер, воздействие вражеской авиации в последнее время резко усилилось. Наши войска, впервые с начала кампании, стали нести ощутимые потери от ударов с воздуха, а среди используемых противником самолетов преобладают машины иностранного производства: истребители "Спитфаэр", "Аэрокобра" и "Киттихок", бомбардировщики "Митчелл" и "Хэмбден". Правда, все самолеты несут советские опознавательные знаки, а все плененные до сих пор пилоты были русскими, хотя зачастую и одетыми в американскую или английскую летную форму.
Успокоившийся было Гитлер, вновь проявил беспокойство:
— И как вы это можете пояснить?
Вместо Листа ответил Шелленберг, всё еще "временно исполняющий" обязанности начальника армейской разведки:
— В этом нет ничего странного. Через Персидский залив и Иран проходит основной путь ленд-лизовских поставок. Наша агентура свидетельствует о неуклонном росте объемов грузопотоков на этом направлении. Поскольку теперь, после захвата Сталинграда, дальнейшая переброска полученной Советским Союзом техники затруднена, то всё полученное вооружение используют на месте. В тоже время поставки вооружения советского производства с Урала в Закавказье также весьма затруднены. Именно этими двумя обстоятельствами и поясняется, наблюдаемое нашими войсками, преобладание иностранных образцов вооружения в частях Красной армии в данном регионе.
Что же до возможности вмешательства британских войск в ход боев в Закавказье, то такая возможность, безусловно, существует. Но... разведывательное управление считает, что реальные возможности англичан не стоит переоценивать. В Иране и Ираке располагаются войска 10-й армии войск содружества, точнее — 3-й британский и 21-й индийский корпуса. Всего две британские и три индийские пехотные дивизии, а также индийская танковая дивизия и моторизованная бригада. Учитывая общее количество войск содружества, внутриполитическую обстановку и состояние инфраструктуры в регионе, Уэйвел вряд ли сможет направить в район Баку серьезные силы. Максимум — экспедиционный корпус из пары-тройки дивизий и бригад, по образцу того, что высаживался в Греции полтора года назад. Кроме того, англичане наверняка постараются установить контроль над северной частью Ирана, которая сейчас занята советскими войсками. Собственно, они уже сейчас этим занимаются — наша агентура и служба радиоперехвата фиксируют наличие британских подразделений в советской зоне оккупации. Уверен, что концентрация британских войск будет в дальнейшем только возрастать — англичане крайне заинтересованы в нефтяных полях Персидского залива и постараются удержать наши войска как можно дальше оттуда.
— О нефтяных полях Персии речь пока не идет, но меня беспокоит то, что англичане могут хотя бы временно занять Баку. Можно не сомневаться, что тогда нам уже точно ничего там не достанется.
— Это возможно. Но, скорее всего, там всё будет уничтожено и без помощи англичан — русские наверняка сделают выводы из провалов в Майкопе и Грозном, где нашим передовым частям и десантникам удалось захватить нефтепромыслы в относительно исправном состоянии, и проведут разрушение нефтедобывающей, транспортной и перерабатывающей инфраструктуры заранее. По данным разведки, подтвержденным аэрофотосъемкой, в Баку уже ведутся активные работы по демонтажу оборудования.
Тут Гальдер счел нужным вклиниться, чтобы вернуть разговор в нужное русло:
— Эти действия русских еще раз наглядно демонстрируют, что они не надеются удержать свой главный нефтеносный регион. И было бы недальновидно предоставить им такой шанс из-за временных неудач на второстепенном направлении.
Гитлер недовольно поморщился, но промолчал: оставлять Москву, пусть даже и временно, не хотелось, но в чем-то генералы правы — промедление на Кавказе сейчас недопустимо. Фельдмаршалы и генералы терпеливо ждали его решения, с беспокойством глядя как "фюрер германской нации" недовольно кусает губы и нервно тарабанит пальцами по столу. Наконец главнокомандующий германской армии очнулся от своих раздумий:
— Фельдмаршал Лист! Форсируйте подготовку к наступлению танковой армии Рейнгарда к берегам Каспия и "железным воротам". Задействуйте корпус Швеппенбурга. Наши танки должны успеть к нефтяным полям Апшерона раньше англичан!
Фон Бок! Я даю вам право на частичный отвод ваших войск, при условии, что вы сделаете всё возможное для остановки вражеского наступления и удержания Москвы. Очищать большевистскую столицу я пока запрещаю! Вы должны продержаться до тех пор, пока мы не достигнем окончательного успеха на юге. Лишь после этого можно будет говорить о возможном спрямлении линии фронта.
Большинство присутствующих с облегчением перевели дух: хоть и с оговорками, но фюрер поддержал утвержденные ранее планы.
* * *
Если в винницких лесах, где размещалась ставка Гитлера, природа щедро дарила прекрасную летнюю погоду, вполне под стать настроению тамошних обитателей, то в поволжских степях погода не вызывала ничего кроме уныния, что, по-видимому, также являлось отражением царящих там настроений. Конец августа и начало сентября в центральном Поволжье — время жарких, засушливых суховеев. Сильные постоянные ветры гонят по бесконечным степям облака пыли, а, стоящее все еще высоко солнце, немилосердно палит высохшую землю, делая ее твердой как кирпич.
Но это наверху, а в подземном бункере под Куйбышевом царили прохлада и тишина. Мертвая тишина, как в склепе. А всё потому, что никто из присутствующих на совещании не горел желанием высказаться по поводу озвученных предложений. Члены ГКО — самый узкий круг власть придержащих в Советском Союзе — словно воды в рот набрали. Что ж, не в первый раз.
Сталин, так и не дождавшись ответа, заговорил сам:
— Итак, Генштаб считает, что в сложившихся обстоятельствах удержать Кавказ — невозможно. Наши британские союзники — последнее слово Сталин выговорил с подчеркнутым сарказмом — заявили нам, что всё, на что мы можем рассчитывать, это две индийские дивизии, одна из которых танковая, и мотопехотная бригада для обороны Баку, а также несколько эскадрилий истребителей и средних бомбардировщиков, для поддержки с воздуха.
Этого мало. Противник бросил на Кавказ три армии, включая одну танковую, — свыше сорока дивизий, больше тысячи танков и столько же самолетов. Закавказский фронт товарища Тюленева не может отразить такие силы. Немцы наступают по всем направлениям, а, значит, нам следует считаться с возможностью полной потери Кавказа в ближайшее врэмя.
Наше наступление на Москву, предпринятое, чтобы отвлечь немецкие силы с юга, развивается успешно, но слишком мэдленно. По мнению Генштаба, на этом направлении наши войска не успеют достигнуть решающего успеха прежде, чем судьба Кавказа решиться окончательно.
Кавказ это не только хлеб и марганец, не только лэнд-лиз из Ирана. Кавказ — это нефть, горючее, а без них воевать нэльзя. Наши запасы ограничены и будут исчерпаны уже этой зимой. Поэтому нам уже тэпэр нужно решить, как нам быть дальше — тут Сталин сделал многозначительную паузу, после чего продолжил — и может ли Советский Союз воевать дальше?
Последняя фраза взбудоражила собравшихся не на шутку. Зал, где еще недавно царила могильная тишина, заполнился гулом и шепотом голосов, шелестом бумаги и скрипом передвигаемых стульев. Предположение о возможности прекращения войны прозвучало из уст вождя впервые — до этого Сталин неизменно демонстрировал непреклонное желание сражаться во чтобы то ни стало, даже в период тяжелейших поражений. Если уж сейчас даже Верховный дал слабину... Или это провокация, желание выявить не желающих продолжать войну? Тут надо хорошенько всё обдумать, иначе недолго разделить судьбу предшественников, отклонившихся от генерального курса партии — времена-то сейчас тяжелые, всякое может случиться...
Сталин не вмешивался в начавшееся тихое обсуждение, демонстративно отойдя в дальний угол зала, к висящей на стене карте европейской части СССР. Пусть обсуждают что хотят — для себя он уже всё решил. Но кто бы знал, как нелегко далось ему это решение! Год назад, осенью 41-го, о мире думали многие, но он решил сражаться. Победить немцев не удалось, но вождь не считал, что поступил тогда неправильно. В конце концов, зимнее контрнаступление и тяжелые летние бои под Сталинградом, Калинином и Андреаполем показали немцам, что Советский Союз еще далеко не сломлен и с ним нужно считаться при любом раскладе. А сейчас войска Калининского и Восточного фронтов всего в шаге от захвата Москвы! Теперь это уже мало что решает в военном смысле, но какой козырь на грядущих переговорах!
Вождь задумчиво окинул взглядом висящую перед ним карту. — Всё же гитлеровцам так и не удалось захватить всю страну, находящуюся западнее Волги, как они это намеревались сделать изначально. Всё, что им удалось, это достичь Волги в одном единственном месте — у Сталинграда. Правда для победы им хватит и этого. Подписывая приказ "Ни шагу назад" он, Сталин, не кривил душой и не сгущал краски — СССР исчерпал свои ресурсы. Дальнейшее продолжение войны будет просто агонией. Даже если удастся удержать страну и армию от бунта и развала и продержаться до перехода союзничков в наступление (которое когда еще будет!), то среди победителей Союзу всё равно уже не быть — англо-американцы не упустят случая добить обессиленную страну советов. К чему им делиться плодами победы, если можно избавиться от всех врагов сразу? А в том, что Англия и США — враги СССР сомневаться не приходилось. И то, что сейчас они объединились против еще более опасного врага, ничего не значит. Стоит Германии отойти в тень и всё вернется на круги своя.
Так что, заключение мира сейчас — единственный путь сохранить страну и советскую власть. Пускай для этого и придется пожертвовать многим — землями, людьми, ресурсами, приобретенными с таким трудом стратегическими позициями, но другого пути сейчас нет. Генеральный штаб однозначно дал понять: после понесенных потерь и отсечения прямых коммуникаций, ведущих на юг, армия не сможет удержать Кавказ, а без кавказской нефти не сможет организовать новое зимнее контрнаступление. Впрочем, даже если бы и смогла, вряд ли оно оказалось бы успешней прошлого — немцы наверняка учли полученные уроки, да и силы теперь слишком не равны. А значит остаются только переговоры. И начинать нужно уже сейчас, пока армия еще сражается, а у страны есть силы на сопротивление — возможно, удастся выторговать более мягкие условия, ведь германцам эти полтора года войны тоже дались нелегко — последние бои под Москвой тому подтверждением...
А впрочем, еще неизвестно как всё сложится. Тогда, в 1918-м году Брестский мир тоже казался величайшим бедствием, грозящим самому существованию молодого советского государства. Хотя почему казался? Он и был таковым. Но он не просуществовал и года, а страна советов жива до сих пор. Возможно, и новый мир с Германией продлится недолго и закончится очередным торжеством советской дипломатии? Как знать... — Тут мысли Сталина слегка изменили свое направление, переметнувшись на "союзников". Вождю пришла в голову еще одна аналогия с далеким 18-м годом. — Тогда немцы, посчитав свои цели на востоке достигнутыми, бросили все свои силы на запад, едва не захватив Париж и не сбросив англичан в море. Но, то было в 18-м, теперь же Париж и вся Франция давно уже принадлежат немцам... Посмотрим, как "союзники" будут выбивать их оттуда. Раз уж они не торопились помочь нам, когда Красная армия, истекая кровью, пыталась остановить нашествие гитлеровских полчищ, то пускай теперь воюют в Европе сами, не рассчитывая на отвлечение немецких войск на восток!
Как там говорил этот американский сенатор? Трумэн, кажется. "Если мы увидим, что войну выигрывает Германия, нам следует помогать России, если будет выигрывать Россия, нам следует помогать Германии. И пусть они как можно больше убивают друг друга, хотя мне не хочется ни при каких условиях видеть Гитлера в победителях"[99]. Видеть Гитлера победителем, конечно же, не хочется, но и США с Великобританией не многим лучше. Что ж, теперь настал черед СССР постоять в стороне. Сталин злорадно усмехнулся — вот мы и понаблюдаем, кто выйдет победителем и выйдет ли вообще. Вот тогда и посмотрим, как долго продержится новый "Брестский мир". — Придя к такому утешительному выводу, вождь выбил давно погасшую трубку и повернулся к столу с сидящими за ним членами политбюро — пора переходить от слов к делу.
Кстати, заодно надо подумать и о грядущих кадровых перестановках. Как бы то ни было, страна оказалась в весьма незавидном положении, и случилось это по вине вполне конкретных людей, ответственных за сложившуюся ситуацию...
* * *
В отличие от вождя мирового пролетариата, Ганс проблем с поиском виноватых не испытывал — всё и так было ясно как божий день. А ведь как всё замечательно складывалось и на тебе — испортили настроение, сволочи!
После окончания сталинградских боев, стоивших роте Ганса на удивление дешево (всего одна поврежденная самоходка, отправленная на завод в долгосрочный ремонт, и пятеро убитых и раненых, в том числе двое из экипажа подбитого "Мардера"), "Тотенкопф" вывели в резерв и дали целых две недели на отдых и приведение себя в порядок. За это время Ганса, и всех остальных ветеранов зимних боев, наградили медалям "За зимнюю кампанию", уже успевшими получить среди солдат меткое прозвище "мороженное мясо" за багрово-красный цвет ленточки и обстоятельства, при которых эти медали зарабатывались. Также в роту прибыло долгожданное пополнение — 4 новенькие самоходки и 22 человека личного состава, среди которых был и тезка Нойнера — Ганс Бринкманн, переваривший таки последствия воспаления собственного аппендикса и готовый, наконец, приступить к выполнению обязанностей взводного. Поэтому, когда 11-го августа Ганса вызвали в штаб противотанкового дивизиона, его рота была укомплектована людьми и техникой на 100%. Впрочем, это не было каким-то исключением, солидные пополнения людьми и техникой получили и все остальные части дивизии. Так что, не смотря на два месяца непрерывных боев, к середине августа "Тотенкопф" была довольно таки неплохо укомплектована, хотя и недотягивала до того уровня, что был достигнут перед началом операции "Блау".
