— Ты что-то знаешь об этих пропажах? — незнакомка промолчала. Если Рин ещё сохраняла спокойствие, то Наруто уже нет.
— Только не говори, что ты тоже охотишься за Ящиком, — при упоминании оного, заключённая вздрогнула, но всё ещё молчала. — Эй! Я с тобой разговариваю!
— На вашем месте, я бы не спала слишком крепко сегодня. Забрать могут кого угодно, и вас в том числе, а мне бы этого не хотелось, — сказав это, девушка вбежала в главный тюремный корпус.
— Вот ведь зараза, — буркнул джинчурики. — Хотя, она заставила меня хоть немного собраться с мыслями, а то что-то я совсем расклеился.
— Может быть, вызовем подкрепление уже сейчас? В твоём состоянии, Ящик будет не так легко найти, как мы думали. Едва ли нам удастся отыскать его, не раскрыв истинную причину нашего здесь пребывания. При таком раскладе, нет никакого смысла в секретности данной миссии.
— Ну, не могу же я бросать начатое дело всякий раз, как начну хандрить, — Наруто попытался скрыть за улыбкой собственное беспокойство, но Учиху подобные уловки уже давно не могли обмануть.
— Ты не хандришь, дело в Ящике. Он на тебя плохо влияет, вдруг это опасно для тебя? — Узумаки усмехнулся, видя, что Рин за него волнуется. Он опустил ладонь на голову девушки и слегка потрепал её тёмные волосы.
— Не переживай. В конце концов, что со мной может случиться? — брюнетка обиженно надула губы и вырвалась из-под руки Бога Крови.
— Я уже не ребёнок.
— Уж прости, постоянно об этом забываю... После отбоя, я, пожалуй, проберусь в кабинет Муи, вдруг, найду там что-то.
— Хорошо. Сказать Хидану, чтобы он тоже готовился?
— Нет, я с этим делом сам разберусь. Если вломимся к Муи все вместе, в карцер тоже можем отправиться вместе. При таком раскладе, уж лучше я один попаду в одиночную камеру, а вы продолжите искать Ящик.
Вечером того же дня.
Для Наруто, незаметно выскользнуть из тюремной камеры было совсем не сложно, даже не используя чакру. Нужно было лишь подоткнуть подушку под одеяло так, чтобы казалось, что в его постели кто-то спит, вскрыть замок, ну а дальше просто передвигаться в тени, подбираясь к кабинету Муи. Настоящей проблемой для Узумаки была неизвестность. Кто знает, у себя ли начальник тюрьмы, или он уже спит? Впрочем, это не играло большой роли, самый худший вариант таков: Муи всё ещё у себя, Бог Крови столкнётся с ним и отправится в карцер, так ничего и не узнав.
Удача всё же улыбнулась парню, кабинет Муи оказался не заперт, и в нём никого не было. Наруто окинул небольшую комнату торопливым взглядом, решая, с чего начать поиски. Времени у него не так уж много, пока стража не заметит его пропажу и не решит заглянуть сюда. По обстановке в кабинете, кстати говоря, можно было сразу понять, каким человеком являлся Муи. Из мебели, тут был лишь рабочий стол, кресло и большой шкаф, уставленный книгами и свитками в каком-то определённом порядке. Ни единой соринки, вещи, которая лежала не на своём месте, и ничего связанного с развлечениями. Перфекционист и явный трудоголик. Хотя, в подобной обстановке чувствовалась пустота, уныние. Нормальный человек не стал бы окружать себя скучными книгами, на такой-то работе, где большую часть свободного времени проводишь в тюрьме.
Поняв, что на проверку шкафа он убьёт слишком много времени, джинчурики принялся рыться в ящиках стола. Опять же, ничего интересного, сплошные отчёты по работе, понятно, почему ни один из ящиков не заперт. Никому это барахло не нужно. Однако, вытащив все бумаги из нижнего ящика, Наруто нашёл кое-что интригующее: на дне ящика находилось небольшое отверстие, куда можно было просунуть палец. Сделав это и потянув палец вверх, Бог Крови открыл второе дно ящика. Узумаки ожидал, даже надеялся найти там хоть что-то связанное с Ящиком Пандоры, но его ждало разочарование. В потайном отделе лежала лишь старая фотография и записка, или же страница из дневника. На фотографии изображен Муи и мальчишка, чем-то на него похожий. Они оба улыбались, и здесь начальник тюрьмы казался совершенно другим человеком, жизнерадостным. На обратной стороне фотографии была надпись: "Прости меня. Когда-нибудь, я всё исправлю".
Наруто принялся читать записку, слыша, как к кабинету уже бегут охранники:
"Провал... Какое же ужасное мы потерпели фиаско. Муку... Мой родной сын погиб, его забрал Ящик Экстремального Блаженства, и что он дал взамен? Ничего. А старейшины Скрытой Травы ведут себя так, словно это нормально, и у меня нет причин возмущаться. "Необходимая жертва" говорили они, "Твоя жена бы это одобрила" говорили они... Будь она всё ещё жива, наверное, она бы убила меня за то, что я позволил нашему сыну погибнуть. И это было бы заслуженно. Моя жена, моя дорогая жена умерла, рожая Муку, а я не смог уберечь его. И её жертва была напрасна... Но теперь, я знаю, что мне нужно делать. Я найду способ открыть Ящик и попрошу исполнить моё желание. Я попрошу его вернуть Муку. До интересов Скрытой Травы мне больше нет дела, эта прогнившая деревня отныне мертва для меня. Пожалуйста, Муку, дождись меня..."
Едва Узумаки дочитал последние слова, в кабинет ворвались пятеро охранников и сам Муи. Ответственный за тюрьму побледнел, увидев Бога Крови, с запиской и фотографией в руках. Он жестом отдал приказ, и охранники бросились на джинчурики. Тот не стал оказывать особого сопротивления, помня, что сейчас ему нужно притворяться обычным человеком, к тому же, под действием Тенроу. Активное сопротивление бы выдало его. Как только Наруто скрутили, начальник тюрьмы подошёл к нему, сверля парня взглядом.
— Зачем ты пришёл сюда? Что ты пытался найти?
— Просто хотел узнать, что за человек управляет этой тюрьмой, — Наруто ухмыльнулся, кривясь от того, что ему заломили запястья. — Признаю, ты меня удивил. Большинство людей во всякие потайные ящики и сейфы прячут свои секреты. Ты же спрятал свои чувства. Забавно, не находишь?
— ...Уведите его с глаз моих долой. В одиночную камеру на три дня, — Наруто не пришлось силком тащить из кабинета, что для тюремщиков было крайне непривычно. Уходя, джинчурики с насмешкой сказал:
— Славный у тебя сын. Он наверняка пошёл в мать, — ох и сильно же Кровавый Бог задел Муи за живое.
— Стоп, — рявкнул начальник тюрьмы новую команду. Охранники замерли и повернули Наруто лицом к мужчине. Вся злость, что в нём была, мгновенно исчезла, когда он увидел безумную улыбку Узумаки. Муи попросту понял, что любые угрозы на этом странном парне, что свалился ему на голову, не сработают. Тяжело вздохнув, брюнет вновь достал записную книжку и нашёл в ней страницы с выдуманным личным делом джинчурики. — Ты, похоже, из числа людей, которым не нужны причины или чужие приказы, чтобы совершать те или иные поступки. Здесь сказано, что ты массовый убийца... По сути, шиноби приходится убивать кого-то в течение всей жизни, и это делает любого из нас массовым убийцей. Но, раз ты попал в эту тюрьму, твои действия не шли на благо твоей деревни. Скажи мне, ты убивал невинных ради Конохи? Что, для такого как ты, значит родная деревня?
На ум Узумаки не пришло никакого ответа, он просто молча стоял, озадаченный подобными расспросами. Муи дал джинчурики секунд тридцать, а поняв, что тому нечего сказать, позволил стражникам, наконец, увести джинчурики в одиночную камеру.
Наруто заперли в чрезвычайно маленькой комнатке, без кровати и какого-либо постельного белья. Единственным источником света служило крошечное окно, под самым потолком, куда сейчас проникал лунный свет. "Как же сильно всё усложняет работа под прикрытием. Мне что, придётся все три дня здесь отсидеть? Хотя, я доверяю Рин и Хидану... Ну, Рин уж точно. Она сможет за себя постоять, и, если повезёт, о Ящике что-нибудь узнает. Хм, такое чувство, что я о чём-то забыл... О, твою мать! Хидан и его толстая проблема!".
В Аду
На время отсутствия короля, его подменяли Итачи и фюрер, разделив между собой обязанности. К примеру, на сегодня, у Адольфа главной задачей было устроить обход в мотеле для старых жителей Преисподней, где он сам провёл большую часть своего загробного заключения. Ему нужно было проверить тысячи комнат и их жильцов, и в случае каких-либо неурядиц, доложить Наруто, когда он вернётся.
В какой-то момент, очередь дошла до комнаты, куда вела дверь с инициалами "И. С", оснащенная небольшой задвижной на уровне глаз, через которую тонкой струйкой сочился дымок. Гитлер поёжился, зная, что его за ней ждёт, и, чтобы как можно скорее со всем этим покончить, решительно отодвинул задвижку и заглянул внутрь.
Вся комната была заполнена густым дымом, а от застоявшегося запаха табака, бьющего в ноздри, резало глаза. С трудом, фюрер разглядел силуэт мужчины, сидевшего на стуле, спиной к нему.
— Забавно, не думаешь? — с издёвкой обратился к жильцу комнаты Гитлер. — За все твои прегрешения, можно было наказать тебя куда более серьёзным образом. Хотя, превратить твоё пристрастие к курению в пытку, это тоже весьма оригинально, — немец подождал немного, но ответа не дождался. Он уже решил закрыть задвижку, когда мужчина вдруг сипло заговорил:
— Я смотрю, ты нос задрал? Стал шестёркой нового правителя нашей клоаки, и сразу на волю вышел. Зазнался ты... Правильно, товарищ Адольф? Кха-кха... Правильно, бля...
— Ну ты...
— Тихо. Не говори мне ничего, Адольф. Я всё хорошо помню. Помню, как сейчас, двадцать второе июня... Внимание, говорит Москва... В четыре часа утра, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну. А ты помнишь, Адольф? СС помнишь? А концлагеря помнишь? А, Адольф?
— Лучше ты мне скажи, помнишь ты, или нет! — как бы он ни пытался, фюрер не смог сохранить самообладание. — Помнишь, кто жену Ленина отравил? А расстрелы кто устраивал, помнишь?! Кто одного из своих сыновей на немецкого генерала не обменял?! А, товарищ Иосиф Виссарионович Сталин, он же Джугашвили, он же Коба, он же ещё хуева туча псевдонимов?! А, бля?!! Германия напала без предупреждения? Разве? У тебя были основания предполагать, что это случиться, но ты заигрался в эту свою игру в шантаж и обман, в которую привык играть с большевиками и не заметил, что я с тобой уже не играю! Я за то время, что провёл здесь, хоть немного исправился! Я понял, что во многом был не прав! А ты что же?
— Не зови меня по имени, — после этой фразы, Гитлер понял, что любой спор с его давним врагом бессмысленен, и он зря тратит своё время. Жаль только, что это его не остановило.
— Знаешь, в чём между нами разница? Сейчас, я по статусу выше тебя, и при желании, я могу узнать про всю ту херню, что ты творил ещё до нашего знакомства! Ты помнишь, что ты сказал своему старшему сыну, когда он сам себе в сердце пытался выстрелить, но промазал, и пуля прошла навылет? "Волчонок, да ты ещё стрелять не умеешь"! Нет, ну что ж ты за мудак такой?! Ладно, народ свой терзать, ладно, целую страну, нацию, но сыну, семье своей, мог бы дать хоть немного любви!
— О, ну давай, расскажи мне про любовь в семье, человек, трахавший племянницу.
— Fick dich!!! — [Да пошёл ты!!!]. Немец, наконец, закрыл задвижку, но стоило ему отойти от двери на несколько шагов, и вновь раздался голос:
— Незаменимых людей нет, Адольф. И когда тебя, для этого нового божка, кто-то заменит, я посмеюсь, но ничего тебе не скажу. В конце концов... — в комнате послышалась какая-то возня, после чего хорошо знакомый Гитлеру голос с акцентом выдал нечто неожиданное: — Там-там-та-та-та-дам-та-та-та-дам-там-там!
— Что?.. Что ты... Что ты несёшь? Ты там спятил или в чём дело?
— НАШ СОВЕТСКИЙ СОЮЗ ПОКАРАЕТ ВЕСЬ МИР, КАК ОГРОМНЫЙ МЕДВЕЕЕДЬ! НА ВОСТОООК! ВЕЗДЕ БУДУТ ПЕТЬ: СТОЛИЦА, ВОДКА, СОВЕТСКИЙ МЕДВЕДЬ НАШ!!!!
— ...Krank Bastard! — [Больной ублюдок!]. Не в силах больше сдерживаться, Гитлер выхватил один из своих пистолетов, распахнул дверь камеры и шагнул внутрь, прицеливаясь. Сильно же он удивился, когда не смог разглядеть в дыму Вождя. Тот притаился в слепой зоне и, воспользовавшись возможностью, напал на Гитлера со спины. Сталин разбил об Адольфа стул, и тот, опешив, упал на колени.
— Армию твою уделал, и тебя уделаю! За родину!!! — остатками разломавшегося стула, Иосиф собрался проломить Гитлеру череп, а тот, кое-как, направил на него ствол. Ещё немного, и как минимум одному из них точно настанет конец.
— Какого хрена вы творите?! — между Гитлером и Сталиным возник Наруто, выбил у фюрера пистолет из рук, а Вождя отшвырнул в один из углов комнаты. Пока оба пребывали в замешательстве, Узумаки схватил немца за шиворот и выволок его в коридор, заперев за собой дверь. — Что я тебе говорил по поводу Сталина?! Оставь ты его уже в покое!
— Н-но я же..! Но ведь он!.. — Узумаки жестом попросил фюрера закрыть рот и раздраженно потёр виски.
— Вы меня с ума сведёте... Ладно, забудь. У меня для тебя есть небольшое задание. Где наша Кончита?
— Мангака тот? Там же где и всегда, с неграми. В последнее время у меня такое чувство, что ему "это" начинает нравиться.
— В общем, он тебе понадобиться. Вот, что ты должен сделать...
В камере Хидана
Матсураши лежал себе на постели, никого не трогал и плевал в потолок, и резко вскочил, увидев, как через щели между каменными плитами в потолке просачиваются капли густой алой жидкости. Кровь, падая на пол, сама собиралась в рисунок, а именно, метку Бога Крови. В центре рисунка, из пламени возник фюрер, за шиворот державший какого-то узкоглазого мужчину в изорванных лохмотьях. У узкоглазого всё лицо было в слезах, соплях, и ещё каких сомнительных выделениях человеческого тела.
— Ёбанный в рот, что это за тварь?!
— Это Кончита, — Гитлер озлобленно посмотрел на хнычущего азиата и отвесил ему подзатыльник. — Кончита, поздоровайся с Хиданом!
— Меня зовут Кисимото! — проорал сквозь слёзы мангака.
— Заткнись! Хидан, сними плащ и отдай его этому ... дегенерату!
— Это ещё с какого перепугу?
— Слушай, просто делай, что я говорю! Я тут, вообще-то, пытаюсь спасти твою задницу от проблем, которые ты сам на себя навлёк, — нехотя, бессмертный скинул с себя плащ, оставшись в одной сетчатой футболке и мешковатых штанах. Гитлер заставил Кисимото надеть этот плащ и направив на него дуло пистолета, приказал Масаси лечь в постель Хидана и накрыться одеялом с головой. — Кончита, ты сегодня ночуешь здесь. И только попробуй вылезти из-под одеяла, начать звать на помощь или ещё что-то выкинуть, ведь если ты это сделаешь, я узнаю. И я найду тебя. И я убью тебя.
— А мне-то где спать?! — об этом Адольф и не думал, и ему, в общем-то, было всё равно.
— Не знаю. Переночуй у кого-нибудь что ли. Главное в этой камере задерживайся, насколько я знаю, сюда скоро наведаются незваные гости, — с этими словами, фюрер вернулся в Преисподнюю. Матернувшись, Матсураши взломал замок и на цыпочках побрёл по тюремному коридору. Он решил переночевать в камере своего нового друга, пожилого Джашинопоклонника.
Кисимото, впервые за долгое время не чувствуя в заднем проходе посторонних предметов, сам не заметил, как уснул. Однако, вскоре его сон грубо прервали, кто-то выдернул его из-под одеяла, надел на голову мангаки мешок и за руки и ноги поволок куда-то. Масаси кричал, пытался вырваться, но всё без толку. В какой-то момент, похитившие его люди остановились и резко бросили Кисимото на пол. Освободив руки, он стащил со своего лица мешок и ужаснулся: его принесли в женскую душевую две мужеподобные, перекаченные женщины, заблокировавшие ему пути к отступлению, а в центре душевой, в необъятном халате стояла очень округлая дама.
