В приключенческих романах герой после очередной схватки с негодяями влюбляет в себя дюжину красоток, а у меня ноги заплетаются и дрожат. И хочу я даже не чаю, а кефирчика, как у Офейма подают... Горячий чай мне с моим зубом противопоказан. Но спасли меня его "всадники", ничего не скажешь! Так что для меня этот знак хорошим оказался, что бы "Наполеончик" ни думал...
Спать хотелось немилосердно, но я должен был выяснить еще кое-что у Паолы, пока она отмякла слегка. Завтра уже не получится, точно говорю.
Вытребовав у Реймса обезболивающего и прозрачно намекнув, чтобы он шел утешаться со своей бодигардкой, я подсел к Паоле, чопорно ковыряющей вилочкой рыбный салатик. Из всевозможных ингредиентов она выбирала только кусочки груши и раковые хвостики, в просторечье именуемые шейками. Кусочками осьминога, креветками, авокадо и прочей рыбной требухой брезговала.
— Паола, а ты помнишь момент, когда в себя приходила, в диетическом кафе?
— Смутно, — оторвавшись от еды, ответила фэйри, — хочешь сказать, что я что-то тебе обещала? Забудь!
У меня нижняя челюсть бы от черепушки отвалилась, не придерживай я ее рукой.
— А ты помнишь, как тебя Офейм лечил? — следующий вопрос, наводящий, конкретизирующий... На "отлично" за ответ пусть не надеется.
— Что-то в рот вливали, гадость какую-то, и еще, в венах будто кровь вскипела.
— Тебя абсорбентом с магической составляющей опоили, Семен потом полкабака разнес! — хихикнул я. — И еще мы теперь с тобой родственники: Офейм над нами обряд кровного родства провел, чтобы мой смарагд из тебя проклятие вытянул!
Не говоря худого слова, фэйри протянула мне руку. И отнюдь не для рукопожатия. Если можно было бы описать жест фэйри словами, то он звучал бы "Пайку! Пайку давай!".
— ???
— Теперь, значит, смарагд и меня может защитить? Давай его сюда! У тебя еще есть, я знаю!
Прекрасно! А я хотел вопросы фэйри позадавать как брат — сестре, по-родственному. А она сразу смарагд требует... Ну что ж, и в эти игры я тоже могу поиграть...
— Посмотрим на твое поведение! — до чего же я эту фразу ненавижу!
Разделявшая, кажется, мои чувства Паола сморщилась и вернулась к салату. От вина она, как я понял, отказалась, и все из-за Семена. Кто-то пьет, а другой из-за этого кого-то рожу воротит. Равновесие в природе такое... Эх-эх-эхх!
— Скажи мне, Паола, как сестра брату, — начал я второй заход, — кто на нас у Офейма покушался?
— Я знаю? — ответила полудемоница с набитым ртом, — Мне они не представились!
— А догадки? — теряя терпение, продолжил я.
— Догадок много, и одна из них конкретно такая: охотились на тебя! Так что думай!
Похоже, я надоел фэйри, вон как нахмурилась, но отпустить ее поспать или проведать Семена не мог: на языке вертелся вопрос, который я ни за что не позволил бы себе задать ни одной женщине, будь чуток поумнее. Или посвежее. А тут, как кто-то за язык тянул:
— Паола, у меня куча вопросов, но ответь хотя бы на один: вот чего ты с алкоголиком связалась, Семен же не слишком красив, и не молод. Вон, полысеет скоро!
Задав вопрос, я стал напряженно ждать, ответит фэйри с набитым ртом или проглотит, а потом уже ответит. Девушка усиленно жевала. Проглотила. Засунула в рот еще одну порцию салата и ответила с набитым ртом, ответила неожиданно спокойно, видать, о том же самом размышляла:
— У Семена, вообще-то, много достоинств. И человек не бедный, парой магазинов владеет... но это не главное.
— А что главное?
— Семена я вижу насквозь, — медленно проговорила Паола,— И еще на пол-аршина землю под ним...
— И что, этого достаточно, чтобы завести с ним роман?
— Он меня любит...
— Паола, я не слепой, конечно, он тебя любит. Но ведь тебя могли полюбить и другие люди, нелюди, полунелюди и полулюди. Трезвые, работящие и небедные... Себя я не имею в виду, сестричка! Почему Семен?
— Его я могу простить.
— Что-о-о?
— Что слышал. С другими это не получалось. И не спрашивай, что я тогда делала. Все, разговор закончен... Умеешь ты настроение испортить, братец...
Я, понятное дело, отвалил потихоньку, мне жить хочется, а в голове почему-то нарисовалась картина, как Паола складывает головы своих "непрощенных" поклонников в мешок. А мешок в воду.
* * *
Только я со вкусом устроился в своей каюте, как дверь распахнулась и в каюту ввалилась Паола, морщась от боли:
— Беда, Петя! Семен вексель Конкруда пропил!
Да закончится ли когда-нибудь этот бесконечный день?
— Пропил или проиграл? — это вопрос принципиальный! Если пропил, то выкупить вещь у кабатчика довольно легко. Чуть дороже будет, чем если бы просто за водку заплатили. Но если проиграл...
— Не помнит он! — Ясненько... Будем исходить из худшего.
— А тубус? Вексель в тубусе был!
— Тубус на месте! Его я сразу проверила, а внутрь не заглянула, дур-р-ра стар-рая! — зарычала Паола.
— Чего он его с собой взял? Передал бы Лехе, тот — Тимохину, и все дела!.. — в ответ на мои слова Паола только рукой мазнула досадливо. — Что предлагаешь? Носиться по городу и искать вексель? Семен же сам говорил, что бумажка не стоит ничего... Поле Беренсона не зря же там! Векселем и воспользоваться-то не сможет никто... — мне не хотелось никуда идти, не хотелось жутко, просто "ломало" всего! Я спать хочу!
— Ну, тогда я сама пойду, одна! — Паола, круто развернувшись, задела больной рукой дверную ручку, и зашипев сквозь зубы, остановилась.
Все женщины прирожденные шантажистки. Но фэйри явно держат лидерство в этом чисто женском искусстве. Формально она права: легче сейчас отбить проигранный или заложенный за стакан вексель у собутыльников Семена, чем потом прослеживать целую цепочку перекупщиков.
— Сеня их узнает? — я торопливо пристегивал к поясу патронташ, засовывал в карман гранаты и наткнулся как раз на кисет с "черными всадниками". Взять или не взять? А возьму, на удачу!
— Узнает, куда денется! — фэйри медленно, осторожно, но решительно сняла "шину", сделанную из косынки, бросила ее на мой диванчик, и вышла из каюты. Я за ней.
Семен уже ждал нас. С поднятой вверх правой рукой, в которой была зажата сетка с капельницей, сделанной из простой водочной бутылки. Для Реймса это характерная шутка, а вкус к таким вещам привил ему...
Сам Семен выглядел получше, чем еще час назад, хотя и был бледен как смерть. Постарел только еще лет на пятнадцать... Он был отмыт, хотя грязь полностью из-под ногтей не исчезла. Одежду ему презентовал Реймс, она была слегка узковата в плечах и длинновата. Сеня подвернул штанины, рукава были закатаны, из локтевого сгиба левой руки торчала игла внутривенного введения. Прокапывают его, а уж запах перегара, смешанный с запахом целительной магии такой, что нос зажать хочется... Откуда последний запах? Ага, амулетик на шее специальный. Орден Чебурашки первой степени. Па-а-алезная штука, хоть и недешевая.
Прекрасно: сейчас мы в ночь поедем куда-нибудь в притон, а из нас троих боеспособен только я один, уставший и сонный, потому что у Сени капельница, а у Паолы ключица сломана. Плюс ей, что сняла повязку: вряд ли кто решит с ней связываться, если не знает, что она "поломана", а как без повязки это понять? Ребята опытные все равно поймут, беречься она будет неосознанно, но вечер сейчас, ночь почти, на это и надежда.
— Поехали, что ли? — на помощь Реймса в таких делах рассчитывать не приходится. Даже если бы он предложил мне помощь в виде своих охранников, я бы отказался. Не годится втягивать его в дела наши скорбные...
* * *
Когда мы выезжали с пристани, темнота уже сгустилась и полностью покрыла Гуляй-поле. Фары машин зловеще скользили по зарешеченным окнам и заборам с колючкой. Ночью в Гуляй-поле по улицам мало кто шарится, а в здания можно свободно входить, но вот выходить... Никто и гроша не даст за жизнь тех, кто выходит в ночь, потому что это или жертвы ночных разборок, или палачи этих самых жертв. Ночь — дело темное: вышел палачом, а стал жертвой. И наоборот... Быстрая езда по ночному городу слегка взбодрила меня, но найти место, где "культурно отдыхал" Семен было непросто. Подручный Тимохина никак не мог вспомнить, где он пил, путался, мучился от провалов в памяти, закрывал лицо, тер его, бормотал что-то в несвойственной для него плаксивой тональности, и видно было, что ему очень плохо. Так плохо, что он сейчас укажет на первую попавшуюся дверь и застынет истуканом в салоне "полевика", к рамке ветрового стекла которого привесили капельницу.
— Может, туда пойдем, откуда ты его вытащила?
— Я его на дороге встретила. Бежал куда-то, глаза вытращены, попыталась остановить, а он орет, что ему "надо!" и дальше прет, как танк!
— Как же ты его остановила? — удивился я. — И ключицу тебе кто сломал?
— Кто-кто, конь в кожаном пальто!— огрызнулась вполне по-человечески Паола и скомандовала, — вон там где-то я его заловила, так что тормози!
Сеня остался бы сидеть в машине, он был без сил, да и без оружия, но без него мне оставалось бы с горя наезжать на первую попавшуюся подозрительную компанию. Или просто повеситься — мучений меньше, а результат один. Учитывая, кстати, что все компании в Гуляй-Поле подозрительны, выбрать подходящую было бы затруднительно. Так что мы с Паолой выгрузили нетвердо стоящего на ногах Семена из "полевика", сунули ему в руку капельницу, я попытался подхватить незадачливого "агента" под локоть, но эту позицию прочно заняла Паола. Что ж, ее право. Сам я толкнул ближайшую рассохшуюся деревянную дверь какого-то кабака. Поражает меня Семен: как он такие шалманы умудряется находить? Нет, чтобы в дорогое заведение пойти, культурно посидеть... Нож, что ли, в рукав засунуть?
Это "заведение" тоже пыталось блюсти марку. Была даже грубо сколоченная сцена, покрытая вытершимся до дыр лоснившимся сукном, на котором устало извивалась какая-то голая тетка, с припудренными синяками на ляжках, но зато в дамской "дворянской" шляпке, с которой спускалась вуалька, закрывающая лицо. И пусть никто не говорит, что она танцует без одежды! Кабак был полон, сидящие в сизом табачном дыму компании не обращали на сцену никакого внимания, за всеми столами шла игра. С кем мог пить Семен? С компахой озерников, светловолосых и курносых, с компахой чернобородых друэгаров, которых в Гуляй-Поле почему-то особенно много, или с компанией наемников, эдаких "охотников за головами", смешанной по расовому составу? И норлинги тут, и харазцы, и пришлые... С ними, понятное дело. Семен смотрел прямо на них и силился что-то вымолвить. Он бы и пальцем показал, но Паола перехватила, молодец.
— Мы на улицу!— прошептала мне полудемоница, и я, ни секунды не колеблясь, направился к этим ребяткам, вяло бросавшим кости. Ставки, вроде, тоже были небольшими.
— Вы позволите присоединиться к вам, господа? — надеюсь, я правильно начал разговор. Или представиться надо сначала? А что если...
— Ты кто, баклан? — немедленно отозвался один из пришлых, с "хохлацким" гладким, широким и хитрым лицом, но главным здесь, на мой взгляд, был щетинистый товарищ постарше, худой, среднего уже возраста, курящий вонючую цыгарку "по-каторжному", зажимая ее большим и указательным пальцами. Щурился он нехорошо, и это укрепило меня в мысли, что я по адресу.
— Я не баклан, а учитель, могу научить хорошим манерам, — ответил я чистую правду, нащупывая в кармане гранату. Прям без гранаты приличному полуэльфу зайти никуда нельзя! Что за город!
— Стул найди да выпей с нами! — прокаркал главарь прокуренным голосом, почуяв, что сейчас я что-то нехорошее сделаю. Что ж, правильно почуял... Взяв стакашек, он профессионально сделал три "булька" и толкнул его ко мне по столу. Озадаченный "хохол" только скривился, но бросив быстрый взгляд на зал, расплылся в довольной улыбке. Свободных стульев не было. Те, на которых не сидели посетители, были завалены амуницией и оружием. В таких случаях надо действовать с детской непосредственностью. И быстро. Это как шайки в бане. Вариант был перекинуть чей-то СКС, скатку и пару потертых "сидоров" с ближайшего "свободного" стула на соседний, поверх еще чьих-то шмоток, в мгновение ока приставить свой стул к столу компании пришлых и сесть со словами "У вас стул лишний, так я заберу".
Вариант, что озерники, чей стул, возмутятся, пятьдесят на пятьдесят. То есть либо возмутятся, либо проглотят. Хороший процент и вариант хороший, но стандартный, так что я только улыбнулся, засунул руку в карман и достал мешочек, переданный Бонсом.
— Сначала коня напою, — сказал я, бросая в стакан с водкой "черного всадника", — вексель отдайте, и зачтется вам.
— Какой такой вексель? — вот "хохол" живчик какой, не уймется никак.
— Вексель из тубуса, — вежливо и внятно объяснил я.
— Какого трубуса? — снова попытался уйти в непонятки "хохол", но прочитал что-то в глазах старшего и смолк. Выдал себя "хохол", и всю свою компаху сдал с потрохами!
— С кем ты работаешь? — вопрос главаря был вполне вежливым, так что я вежливо и ответил:
— С Ашмаи!
— Ашмаи надо помогать! — с сочувственным видом заключил главарь, и я поразился, как ловко он "съехал" с темы. И себя не уронил, и даже статус "помощника" и "благодетеля" заработал.
Я стоял и ждал, в полной уверенности, что сейчас мне все дадут. Ага! Догонят и еще раз дадут!
"Хохол" понял, что выбросил единицы, побурел и решил взять реванш:
— Ашмаи ведь не будет мелочиться? Три тысячи золотом — разве для него это проблема?
— Для него не проблема. И для меня не проблема. Для тебя — да, проблема...
Сказать, что мне легко давался разговор с новыми друзьями, было бы в корне неверно. Слишком легко. Подвох какой-нибудь будет, не иначе.
Выяснить отношения мы не успели: к нам почему-то торопливо подгребли вышибалы — двое громил-полуорков, вооруженных дубинками. На поясах у них болтались огромные заказные револьверы, а зеленоватая кожа была покрыта сложными татуировками.
— На улицу выметайтесь, нечего тут беспорядки хулиганить!
— Ладно, ладно! — улыбнулся я охраннику и протянул руку главарю пришлых. Точнее, попытался, потому что один из охранников преградил мне дорогу.
— Тебя чтоб больше я здесь не видел, полукровка! — прорычал он, тыкнув мне в грудь толстым указательным пальцем.
Никогда не понимал, что им надо, ну вот что им всем от меня надо?
— Зачэм гониш? — ответил я, переходя на тон оскорбленной невинности с южным акцентом и уворачиваясь от пальца громилы, как от шпаги, — здэс тэпло и жэншин красывый! Я заказ дэлат буду! — Не знаю, с чего бы это у меня южный акцент прорезался, может, потому что "оскорбленную невинность" с ним легче изобразить?
— Оставьте его! — подыграл мне пожилой, — это наш гость!
Когда вышибалы, недовольно рыча, отошли, главарь продолжил, в доверительной манере:
— Халдеев не дождешься, так что пей, а конь твой напился уже! Утоп уж, захлебнулся!
Остальные бандиты поддержали немудрящую шутку своего главаря гыканьем и смешками. Тянуть резину на переговорах — самая действенная тактика. Тот, кто торопится, тот и проигрывает. Надо как-то сломать им линию, потому что нет ни сил, ни возможности "пересидеть" этих ловцов удачи.
