Партия — и завершалась за явным преимуществом основного игрока.
* * *
В "Париж" снова влетел грузовик фермера, подняв пыль столбом на просёлочной дороге, и не сбавляя скорости, проследовал на подворье Коляна.
Тот пребывал в прострации и не помнил, как, а откуда появились "маски-шоу"? Когда он точно знал: не заказывал бродячих артистов.
— Что за цирк? Вы кто такие, и откуда?
Люди в масках предупредили хозяина фермы: это они будут задавать ему вопросы и качать права.
На улицу из дома люди в масках и при оружии никого не выпускали, держа всех вместе в качестве заложников.
— Да что происходит? Кто-нибудь мне объяснит? И куда подевался... Додик... — не выдержала Мила.
— Будет тебе убиваться из-за неё, милая... — пытался унять её отец семейства. — Она не пропадёт в отличие от нас...
Они слышали выстрелы, и даже видели, как в дом у входной двери рухнул хозяйский сынишка. У Ильи в кастрюле на голове зияла дыра. Да обошлось — он остался живым, но при этом лишившись дара речи.
— Выпустите нас — сей же час! — вскочила Любаша, заколотив руками и ногами по двери.
— Ой, а моя где дочка!? Наташка-А-А... — взвыла соседка.
Исчезли исключительно две девочки примерно одного возраста и неспроста. Наконец-то обитателям фермерского дома вняли, к ним вошли два человека. Вид одного оставлял желать лучшего результата, а иного — тоже не без того, но всё-таки более или менее имел пристойный прикид.
Первый представился майором, второй — полковником, и оба сотрудниками ФСБ.
— К гадалке, любимая, не ходить! А всё из-за твоего папашки! Говорил я ему — председятелу этакому — нанять на работу колхозников, а он всё втихаря под это дело подписал гастарбайтеров! Всё — терь сума и тюрьма обеспечена нам! Да харчи за казённый счёт!
— Цыц ты! А ну заткнись!
— Ещё подеритесь... — присовокупил Михаил. — Речь не о вас пойдёт, а о ваших гостях! У нас к ним дело есть на пару слов.
И проходить никуда не пришлось, а дальше местного участка милиции, где всем заправлял участковый. Только тут Мешков вспомнил: где тот покинут им, и с кем.
— Там боевик...
В дом Рашида быстро слетали бойцы капитана и притащили всех троих. Михаил и уточнил для них, кто является джигитом по жизни, а кто им с оружием в руках.
Боевик при виде убитых зверским образом подельников согласился сотрудничать с силовиками без тени сомнения, лишь бы они не применяли к нему пытки. Даже напомнил о международной конвенции принятой по отношению к военнопленным.
— Ты — преступник! И судить тебя будут не по международным законам, а нашей страны! — пригрозил Михаил.
— Нэт, не отдавай им моя... — испугался он толпы народа в доме у фермера.
У них на Востоке так и поступали с преступниками — забивали палками и камнями. Пришлось осадить. Толку от него сейчас, только одна путаница с неразберихой. А время дорого, как никогда.
К тому же капитан уточнил: отсюда кто-то улетел на вертолёте. Фермер ещё подивился: даже у его тестя не было подобной винтокрылой машины, а сами они только со слов селян записные олигархи. На деле же скорее олигофрены.
Универсал ушёл от них, и им могла оказаться только дочь Сергачёвых.
— Что вы можете мне сказать на её счёт, а по поводу? — взялся Мешков за них.
— В чём вы нас обвиняете, а нашу дочь? Когда она нам — неродная... — выдала Мила на-гора и сама пожалела о том.
— Что?! — взвился морской волк.
И Анфиса с ним:
— Почему сразу не сказали, что она нам... Роднее и не надо! А верните — сейчас же!
— Не получится, бабуля... — вступил в разговор Шилов.
— Почему? Где Дарья? Что с ней? — подала голос Алевтина.
И только сухопутный отставник привлёк к себе внимание одного из двух посетителей.
— Надо поговорить, полковник...
— Не ходи с ними... — схватила мужа за руку старуха.
— Да отвяжись ты, баба! — предстоял отставнику мужской разговор с глазу на глаз с Шиловым.
Даже Мешкову не было дозволено принять в нём непосредственное участие. Переговорщики уединились точно какие-то заговорщики. Оставалось догадываться, о чём меж ними пойдёт речь, но одно очевидно: про девчонку. А точнее универсала, коим и являлась.
— Ну и... — дал возможность Борис отставнику начать самому всё, что он затеял выложить ему. А наболело на душе старика.
— Я — человек Чуйкина... — заявил он сходу без раскачки. — Слыхал о таком — Василии?
— Погоди-погоди... — осекся Шилов. — Знакомая фамилия! Где-то я уже слышал её? Но где?
— А про проект "У"? — вновь озадачил отставник.
— У-у-у... — затянул полковник. — Дальше...
— Буква обозначает того, кого ищите...
— Выходит, что ты был, так сказать "опекуном" — тайным агентом под прикрытием... — дошло до Шилова.
— Не я, а универсал! И звать её — Дарья...
Всё сходилось — слова Михаила и Марфы. Что лишний раз и подтвердил старик.
— Тебе стоит поднять архив, но сделать это лучше в тайне от...
— Генерал замешан в этом — Суровых?!
— Если бы, то не так страшно, и опасно для жизни девчонки! А она стала мне родной — внучка! И для моих родных! Это всё Васька — подговорил меня пристроить её в семью дочери...
— Без гипноза не обошлось?
— Разумеется, а и девчонка владеет им! Во всяком случае, обучена данному навыку и...
— Чему ещё?
— У неё на этом не заканчиваются сверхспособности, кои так до конца и не удалось развить Чуркину...
— Чуйкину? — поправил полковник отставника.
— Не всё ли равно, а его псевдоним...
— И что же стало с ним — твоим непосредственным начальником?
— Ушли его, да не просто так, а кое-куда, и в не столь отдалённые места...
— Посадили?
— Почти — признали невменяемым! А знаешь: таких личностей содержат в карантине. Но ты мужик ушлый, найдёшь способ встретиться с ним. Без него тебе не одолеть тех, кто затеял всё, в чём сам же и принимал последние два года непосредственное участие, — продолжал сливать информацию "отставник".
Новость ошеломила Шилова, если не сказать больше — поразила до глубины души. Ребёнок, да ещё девчонка лет 11-12 и универсальная убийца. Да при одном упоминании данного псевдонима киллера, лишались рассудка и сна все авторитеты страны, а и те политики или сотрудники, у кого рыло было в пушку и нечисты на руку.
— Выходит, все заказные убийства проходили через отдел Животина? Не молчи, старик! Говори, отставник!
— Прямых улик у меня нет, но косвенные... Всё это слова — и только!
— Понял тебя — Животин наживался за чужой счёт, а делиться не хотел, вот генерал его и слил по тихой воде тем, кто дал больше?
Догадку полковника подтвердил майор, обозвав компаньона двойным, если не тройным агентом.
Всё сходилось — вертолёт и мог вызвать подполковник.
— Как подполковник!? — изумился Михаил.
Новость шокировала его.
— А вот так — и человек генерала!
— Ты это изначально знал, командир, и молчал!? Хотя бы предупредил...
— Хотел, но сам понимаешь: в открытом эфире на большом расстоянии — нереально! Теперь уже поздно что-то менять! Надо спешить к Животину! Как он там?
Его уже эвакуировали.
— Куда? — желал получить подробную и достоверную информацию Шилов.
Ему как полковнику ФСБ сообщили: конкурент находится в местной больнице районного значения. Пришлось поспешить.
— Я к нему, а ты, майор...
Михаил навострил уши, и был весь во внимании, ловя каждое слово полковника налету, точно изголодавшаяся собака — хлеб.
— ...Пригляди за Сергачёвыми с Рогачёвыми! Головой мне за них отвечаешь! И не вздумай обменять на... Очень надеюсь: ты понял меня?
— Маша... — вспомнилась Мешкову Мария.
— Без меня ничего не предпринимай! Я всё улажу! Слышишь! Только держи постоянно в курсе!
— И сам меня, командир...
* * *
— Илья! Ильюша! — стремилась мама докричаться до подсознания сына.
— Дай я займусь им... — ухватился отец за ручки от кастрюли и потянул на себя, стараясь снять с головы сына.
— А-а-а... — заорал он. — Больно-о-о...
Любаша с Коляном едва не подрались из-за него.
— Мне вас пристрелить, и это чучело пугалом? — снова стреножил их всех Мешков.
— На себя погляди, — парировали Сергачёвы с Рогачёвыми. — Му-у-у...
— Жик я, а не дак!
— Макдак! — подал голос Илья.
Кастрюля опустилась ему на глаза. И снять её без хирургического вмешательства слесарным инструментом вряд ли удастся.
— А чё мучиться — снять ему её с шеи вместе с головой... — озадачил Мешков.
Паренёк кинулся напролом, куда глаза глядят, и снова угодил в дверной проём, правда, на этот раз в косяк.
— И наркоза не потребовалось, — пояснил свои действия на словах Михаил, сделав то, чего не удалось осуществить его родителям — снял преспокойно кастрюлю с бессознательного тела подростка. — Вот ваша посуда, мадам, а вот и сын...
— Сукин... — не сдержался Колян.
— Это кому, а сказал?!
— Ему... — толкнул Колян Илью. — Енто чё за маскарад?
— Я — универсал! — залепил пухлый подросток.
— Ещё один — итого уже три, — ухмыльнулся озабоченно Михаил. — Докажи — делом — на что способен! А то отведу к местной ведьме, она и выведет тебя на чистую воду!
— А чё я? И не виноват! Когда это всё Дашка — и подговорила меня! Это она развела нас с Наташкой!
— Где моя дочь?
— Не беспокойтесь, я отвёз её на болото к...
— Ведьме!?
— Она целительница — знахарка! Сам убедился лишний раз! Так что не надо, мамаша! Думайте лучше о том, что вам грозит... — напомнил Михаил.
— А за что? Мы у себя дома — и пили! Точнее в гостях, но соседи! Правил правопорядка не нарушали! Если и были, какие беспорядки, то на собственной территории! И мы никого не били...
— Скажете это трупам тех, кто прирезан у вас во дворе...
— Люди или скот? — перенервничал фермер.
— Про падёж скота речи не идёт, а...
— Будет те стращать нас, гражданин начальник, — вмешался отставник. — Всё что надо, твой командир на раз уяснил! Вот и ты: охранять нас должен как свидетелей того, что произошло, а где — сам в курсе!
— А что? — стремился уточнить Мешков для себя данную информацию, и также прояснить ситуацию с исчезновением универсала. — Пойдём — выйдем, старик!..
— И не подумаю, а кидать своих родных и близких! И за внучку нам ещё ответите!
— Дарья-А-А... — заревела Мила, заливаясь горючими слезами. Больше не обзывала её как прежде.
— Мы обязательно вернём нашу дочь, милая... — прижал Даниил жену к груди, гладя по волосам, чего та не могла переносить, когда он портил ей причёску, которую обычно укладывала, тратя полдня.
— Правда, дорогуша?..
— Не из таких передряг выбирались... — напомнил отставник. — И на этот раз прорвёмся!
— Уже — и нарвались... — запричитали старухи.
— Дайте срок и все получите своих девчонок назад, а целыми и невредимыми, — пообещал Михаил. — Я буду не я!
Всё-таки майор ФСБ. Слово дал — офицера... боевого.
— 24 -
"Иных уж нет, других... долечим!"
(классика современного жанра)
До слуха человека долетели отзвуки каких-то трясущихся склянок на металлической подставке с тележки со скрипучими колёсами, помимо противных звуков в нос ударил не менее противный запах медикаментов, распространяемых всё с той же тележки, а витавшей по всему зданию. И если бы только это, а то и вон от окровавленных бинтов и гноя, что обычно скапливался под ними. Да и голоса — противно-привередливые. Всё, чего ни коснись, а подкидывало затуманенным подсознанием на корку головного мозга.
Как бы не было больно и не хотелось открывать глаза, однако пришлось сделать необходимое усилие над собой.
— Больной... — прозвучал едва ли не над ухом скрипучий женский голос подстать тележке. — Ваши лекарства!
Она намерено опустила с грохотом пластмассовый мерный стаканчик, заставляя пациента окончательно придти в себя. Сознание выдало картину некоего убогого помещения. Обшарпанный потолок с потрескавшейся эмалевой краской, что свисала кусками даже со стен. Про осветительные приборы отдельная тема разговора. Одна люминесцентная лампа моргала и никак не могла включиться в работу — возможно, она вышла из строя и это обычная практика в данном учреждении. Иной осветительный прибор вовсе не горел, а третий — тусклым светом.
Не выдержав пытки светом, пациент опустил глаза ниже, взгляд заскользил по стенам, пока не остановился на уровне медработника.
— А-а-а... — выдал с перепуга пациент при виде чего-то ужасного, что было зажато в тесную больничную одежду некогда являвшегося халатом медсестры.
— И не говори: привидится же такое глядя на ночь... — подал голос сосед по палате.
— Паразиты! — отреагировала дежурная медсестра, и, повернувшись, едва не развернула своим задом лекарство в стаканчике на тумбочке, где стадом паслись, устроив тусовку те, кем она обозвала пациентов.
— Монументальная фигура! А та ещё баба! Без весла, но если рассердить, опосля ни один хирург не заштопает на операционном столе.
— Где я-а-а?!.. — вновь простонал поступивший пациент, вопрошая не то у себя, не то у соседа.
— А хоть знаешь — кто? — озадачил соратник по "несчастью", нежели палате.
Новичок призадумался, закатив глаза на лоб, и скосил их на переносице.
— Э, мужик! Ты чего это, а? — испугал он соседа. — Не вздумай откинуться! Я жуть как жмуриков боюсь! А если что — мне лежать тут с тобой остывшим до утра! Эта тумбочка на колёсиках, держащаяся за тележку, чтобы не упасть и не потерять дополнительную точку опоры, больше не объявится! Спирту сербанёт и... до утра не добудишься!
— Где мои люди?
— Ты кто, мужик? Большой человек? — заинтересовался настороженно сосед.
Сознание подкинуло новичку кое-что, что заставило его изменить отношение к соседу. Вся последующая информация была совершенно секретна. Он предпочёл держать язык за зубами. Соседу же показалось: ему сложно вести с ним общение после операции. И оказались с его слов в реанимации.
— Где? Я в больнице?!
— Ага, районной... — подтвердил сосед.
Новость оказалась убийственной.
— Слышь, мужик, а чё тя караулит наш участковый? Натворил чего?
Общение завсегдатая районной больницы с новичком давалось тяжело.
— Ну, чего ты молчишь, и даже не мычишь, а и не стонешь? Так ведь и помереть недолго... со скуки!
— Это всегда успеется, а рано или поздно всё одно придётся... — давалось не менее тяжело каждое слово новичку, не говоря про фразы.
— Эй, Животин... — удивил сосед.
— Ты знаешь мою фамилию?!
— Она написана у тебя на лбу...
— Ты кто?! — насторожился новичок.
— Да шучу я — у тя фамилия наклеена на стаканчике с лекарством. Будешь ширяться?
— Чем?
— Таблетками, а травиться? Нас здесь просроченными медикаментами потчуют, а такой же точно стряпнёй — списанными продуктами из сельмага. Так что не вздумай притрагиваться к пайке, не выпив....
— Чего?
— Знамо дело — спирта! Иной сивухи — ни-ни! Даже если будет предлагать...
— Кто — повариха?
— Даже не нянечка, а уборщица...
