Солдаты внимательно слушали. Люка наблюдал за их лицами. Пока Тиил говорила, их взгляды были прикованы к ней, их рты были открыты, как у восхищенных детей, некоторые из них даже тихо повторяли за ней слова. Когда она закончила: — Давайте запихнем звездоломы ксили в их собственные глотки, порожденные Летой! — раздались одобрительные возгласы и даже слезы.
Тил пригласила Доло подняться к ней. Как эмиссар Коалиции, он должен был выступить с краткой речью перед солдатами, оказавшимися вдали от дома. Его приветствовали свистом и топотом ног. Люка подумал, что в своей безупречно чистой одежде комиссара он выглядит маленьким и неуместным.
Доло в общих чертах рассказал о войне. Он сказал, что "Кольцевой театр военных действий" был испытательным полигоном для будущих операций, включая возможное нападение на скопления ксили в самом Ядре, которое, как он намекнул, может оказаться ближе, чем кто-либо ожидал. — Это знаменательное время, — сказал он, — и на вас возложена важная миссия. Вы были призваны историей. Это тотальная война. Наш враг неумолим и могущественен. Но если мы дадим волю нашему видению Вселенной и самих себя и полностью примем его, те, кто помнит нас, будут петь о нас песни много лет спустя...
Люка пропустил эти слова мимо ушей. Когда войска разошлись, он нашел способ сблизиться с Тиил.
Она спросила: — Как думаете, вы увидели то товарищество, которому так завидовали?
— Они любят вас.
Она покачала головой. — Они думают, что я удачливый командир. Я уже четыре раза летала на этой Скале и до сих пор цела и невредима. Они надеются, что я поделюсь с ними частью своей удачи. И в любом случае, они должны любить меня, это входит в мои должностные обязанности. Они не позволят вышибить себе мозги из-за набитой рубашки...
— Нет, дело не только в этом. Они последуют за вами куда угодно. — Его кровь бурлила от желания стать частью ее жизни, и он безрассудно сказал:
— Как и я.
Казалось, это застало ее врасплох. — Вы сами не понимаете, что говорите.
Он наклонился ближе. — Вы знали, что между нами что-то есть, связь, более глубокая, чем слова, с того самого момента, как мы встретились...
Но тут появился Доло, и этот момент уже миновал. Комиссар поднял небольшую табличку с данными: — Начинающий, завтра у нас есть шанс повысить ваше образование. Мы будем сопровождать вербовочную группу.
— Сэр?
— Будьте готовы пораньше.
Тиил воспользовалась паузой, чтобы ускользнуть и присоединиться к своим войскам. Люка видел, как светилось ее лицо, когда она разговаривала с теми, с кем сражалась. Он безнадежно ревновал.
Доло прошептал: — Не теряйте себя в ней, начинающий. Послезавтра мы посмотрим, будете ли вы по-прежнему завидовать этим солдатам.
III
Из темноты выплыла голубая планета.
Доло сказал: — Вы знаете, что планеты здесь встречаются редко. Так близко к Ядру, при таком количестве звезд, стабильные орбиты планет — редкость. Все бесформенные обломки, из которых в других местах могли бы образоваться миры, здесь образуют огромные пояса астероидов — вот почему скалы используются такими, какие они есть; их достаточно много.
— Этот прекрасный мир, однако, был открыт колонистами Второй экспансии более двадцати тысяч лет назад. Почти неизбежно они называют его Новой Землей: названия колонизированных планет редко бывают оригинальными. Они принесли с собой очень странную систему верований и примитивные технологии, но приложили немало усилий для терраформирования этого места. Хотя оно расположено немного близко к своему солнцу...
Люка не нашелся, что ответить. Мир был похож на покрытую водой Землю, думал он, с мировым океаном, отмеченным крошечными ледяными шапками на полюсах и россыпью темно-коричневых островов. Он неожиданно почувствовал ностальгию.
Доло наблюдал за выражением его лица. — Помните, хоть вы и начинающий, вы представляете Комиссию. Мы — главный источник силы для этих людей. Оставьте свои страхи при себе.
— Я понимаю свой долг, сэр.
— Хорошо.
Яхта плавно скользнула в плотную воздушную среду планеты. Под затянутым облаками голубым небом океан превратился в серо-голубую пелену, уходящую к туманному горизонту.
Яхта зависла над крупнейшим архипелагом, представляющим собой нагромождение островов, образовавшихся из древней вулканической кальдеры, и опустилась на землю. Она приземлилась на территории большой базы военно-космического флота, выделенной ярко-темно-зеленым цветом и окруженной высоким забором. За забором простиралась каменистая местность, неизменная, если не считать извилистых дорог, разбросанных ферм и маленьких деревушек.
Люка и Доло присоединились к горстке солдат в скиммере с открытым верхом. Зависнув в паре метров над землей, скиммер пронесся над территорией базы — Люка мельком увидел пузырчатые купола, негерметичные хижины, аккуратные штабеля оборудования, — а затем проскользнул через расширяющийся вход во внешней стене и понесся над сельской местностью.
Они были вынуждены носить маски на лице. Даже после двадцати тысяч лет терраформирования этого мира в воздухе все еще не хватало кислорода; половина этого времени ушла только на то, чтобы уничтожить большую часть местной жизни. Но они могли оставить свои защитные скафандры, и Люка радовался ощущению солнечного света на своей открытой коже.
Доло сказал, перекрывая шум ветра: — То, что вы увидите, — это то, откуда родом многие из тех солдат, которым вы завидуете.
Люка ответил: — Я представлял себе родильные дома. — Похожие на тот, в котором он родился на Земле.
— Да. В таких местах выращивают детей солдат. Но вы сами видели, что в таких популяциях наблюдается "дрейф" под безжалостным давлением боевых действий. Было бы неплохо освежить генофонд за счет прививки диких животных.
— Дикие? Комиссар, что такое "вербовочная группа"?
— Сейчас увидите.
Скиммер прибыл в деревню на побережье.
Люка вышел из зависшего в воздухе аппарата. Сквозь тонкие подошвы его ботинок вулканическая порода казалась бугристой. В скале была вырублена гавань в форме полумесяца, и маленькие лодки лениво покачивались на маслянистой воде. Даже сквозь фильтры своей маски Люка ощущал сильный соленый запах морского воздуха и резкий привкус озона. Но вулканические породы были преимущественно черного цвета, так же как галька и песок, а вода выглядела устрашающе темной.
Он оглянулся на побережье. Построенные из вулканической породы дома были разбросаны вдоль дороги, которая вела к более плотному скоплению зданий. То тут, то там среди черноты мелькала зелень — трава, деревья, земная жизнь, изо всех сил пытающаяся расцвести на этой чуждой почве. Было ясно, что эти люди добывали себе пропитание за счет сельского хозяйства: выращивали зерновые культуры на преобразованной земле, ловили рыбу в засеянных морях. Вторая экспансия произошла до того, как кваксы принесли на Землю эффективную технологию репликаторов, непреднамеренное наследие, которое до сих пор кормит большую часть человечества. И вот эти люди занимались сельским хозяйством — пережиток их поведения.
Из дверного проема ближайшего дома на него смотрела девочка лет десяти, засунув палец в ноздрю, с широко раскрытыми от любопытства глазами. На ней не было маски; местным жителям при рождении имплантировали дыхательные аппараты.
Он сказал, удивляясь: — Это не мир Коалиции.
— Да, это не так, — сказал Доло. — В идеале все люди по всей Галактике должны были бы каждый момент думать об одном и том же; именно к этому мы должны в конечном счете стремиться. Но здесь, на периферии экспансии, где ресурсы ограничены, все обстоит проще. Три миллиона местных жителей были предоставлены самим себе — например, у них была своя особая форма правления, которая превратилась в своего рода монархию. Война с ксили важнее, чем очищение умов нескольких рыбаков на таком грязном шаре, как этот.
— Пока они платят налоги.
Доло ухмыльнулся ему. — Неожиданно циничное замечание от моего юного начинающего-идеалиста! Но да, именно так.
Вместе с солдатами они направились к дому. Маленькая девочка исчезла в помещении. Люка почувствовал запах готовящейся пищи, запах выпечки, похожий на хлеб, и более резкий привкус, который, возможно, принадлежал какому-то отбеливателю. Простые домашние запахи. Верхнюю часть дверного проема украшали цветы в виде яркой полосы, а с самой двери свисали два маленьких колокольчика, слишком маленьких, чтобы служить сигналом для жильцов, — культурный символ, который Люка не смог расшифровать. Солдаты в своей ярко-зеленой форме выглядели поразительно неуместно, все формы и цвета были неправильными, как будто их вырезали из какой-то другой реальности и поместили в эту залитую солнцем сцену.
Здесь есть целый мир, подумал Люка, общество, которое на протяжении двадцати тысяч лет шло своим путем, со всеми вытекающими отсюда тонкостями и индивидуальностью. Я ничего об этом не знаю, даже никогда не слышал о нем до того, как попал сюда, в Ядро. И Галактика, которой я, как комиссар, буду управлять, должна быть полна таких мест, таких миров, осколков человечества, разбросанных по звездам.
На пороге появилась женщина — мать маленькой девочки? — с волевым лицом, лет сорока, с руками, грязными от работы в поле или саду. По первому впечатлению Люка решил, что она смирилась. Ее взгляд равнодушно скользнул по комиссарам, и она повернулась к старшему солдату.
Она заговорила на языке, которого он не узнал. Искусственный голос переводчика был тихим и жестяным.
Люка сказал: — Должно быть, они принесли свой язык с собой. Эта женщина говорит на языке, существовавшем до искоренения. — Он был взволнован. — Возможно, этот язык аборигенов можно восстановить. Население этого островного мира разбросано по всему миру, оно изолировано. Их языки, должно быть, разошлись. Сравнивая диалекты разных групп...
— Конечно, это было бы возможно, — сказал Доло, и в его голосе прозвучало легкое раздражение. — Но зачем вам это понадобилось?
Женщина прижала руку к панели данных солдата, поставила простую подпись и назвала имя. Маленькая девочка вернулась к двери. Это был худенький ребенок с открытым, симпатичным личиком; Люка подумал, что она выглядела озадаченной, а не испуганной. Мать наклонилась и протянула девочке небольшой саквояж. Она положила руку девочке на спину, как будто хотела подтолкнуть ее к солдатам.
Люка понял, что происходит, на мгновение раньше самой девочки. — Мы здесь для того, чтобы забрать ее, не так ли?
Доло поднял палец, призывая его к молчанию.
Девочка посмотрела на высокие фигуры в доспехах. Ее лицо исказилось от страха. Она бросила саквояж и, повернувшись, уткнулась лицом в живот матери, крича и что-то бормоча. Мать тоже плакала, но пыталась оторвать ребенка от своих ног.
— Она всего лишь ребенок, — сказал Люка. — Она не хочет расставаться со своей матерью.
Доло пожал плечами. — Ребенок она или нет, но обязана знать свой долг.
Поначалу солдаты казались терпеливыми. Они стояли на солнце, бесстрастно наблюдая, как мать мягко уговаривает ребенка. Но через пару минут старший из них шагнул вперед и положил руку в перчатке на плечо девочки. Девочка, извиваясь, отстранилась. Солдат, похоже, неправильно оценил настроение матери, потому что она что-то сердито сказала ему, втащила ребенка в дом и захлопнула дверь. Солдаты переглянулись, устало пожали плечами и потрогали оружие на поясах.
Доло дернул Люку за рукав. — Нам не нужно видеть, как разрешится эта маленькая неприятность. Проходите. Позвольте мне показать вам, что произойдет с этим ребенком.
Командир отряда согласился, что Доло может взять скиммер, если ему пришлют замену. Итак, Люка забрался обратно в скиммер вместе с Доло, оставив позади портовую деревню. Вскоре они снова оказались за стеной базы флота, отрезанные от сложного, беспорядочного местного мира моря, скал и света. Люка почувствовал огромное облегчение, как будто вернулся домой.
Доло направил скиммер к группе зданий, сгрудившихся у стены. Эти блочные хижины были расположены вокруг прямоугольника расчищенной территории и отгорожены от остальной части флотской базы. Оказавшись внутри этого комплекса внутри самой базы, Доло и Люка вышли из скиммера и зашагали по тщательно подметенной земле.
Повсюду Люка видел детей. Они были разного возраста — от десяти или около того до шестнадцати лет. Одна группа маршировала в строю, другая стояла в шеренгах, третья проходила какую-то физическую подготовку, преодолевая примитивную полосу препятствий, четвертая стояла на неровной площадке, наблюдая за чем-то в центре. Люка представил, что это место, должно быть, достаточно большое, чтобы вместить тысячу детей, а может, и больше.
— Что это за место?
— Назовите это школой, — сказал Доло. — Смотрите в оба, слушайте и учитесь. И помните...
— Знаю. Я — Комиссия. Я не должен показывать, что чувствую.
— А еще лучше, чтобы вы не чувствовали ничего неуместного с самого начала. Но не показывать этого — уже начало. Первое впечатление?
— Регулярность, — сказал Люка. — Везде прямые линии. Все спланировано, все упорядочено. Ничего спонтанного.
— А дети?
Люка ничего не сказал. Наступила тишина, нарушаемая только отрывистыми командами; казалось, никто из детей ничего не говорил.
Доло сказал: — Вы должны понимать, что с детьми, привезенными из дикой природы, труднее управляться, чем с теми, кто воспитывается в родильных домах из числа солдат, для которых война — это образ жизни; они не знают ничего другого. Этих диких детей нужно научить, что ничего другого нет. Таким образом, они проведут шесть или более лет своей жизни в местах, подобных этому. Конечно, после тринадцати лет — а в некоторых случаях и моложе — их используют в боевых действиях.
— Тринадцать?
— В этом возрасте их полезность ограничена. Тех, кто выживает, возвращают для дальнейшего обучения и воспитания остальных. Видите ли, это помогает им привыкнуть к смерти, когда они возвращаются с полей сражений в места, подобные этому, которые продолжают заполняться все большим количеством людей, людей, людей, так что смертность становится тривиальной, обычным явлением в статистике... А теперь сюда; вот куда доставят эту хорошенькую маленькую девочку с побережья, когда солдаты заберут ее у цепляющейся за нее матери.
Это было неприметное здание, перед которым рядами стояли дети. Мальчики и девочки, не старше десяти-одиннадцати лет, были одеты в простые оранжевые комбинезоны и все были босиком. Перед ними стояла женщина. В руке у нее была короткая дубинка. Дети стояли прямо, их головы были неподвижны, но Люка видел, как их взгляды устремились в сторону дубинки.
Одного ребенка позвали вперед. Это была стройная девочка, возможно, чуть моложе остальных. Женщина говорила с ней почти ласково, но Люка слышал, что она описывает какое-то мелкое преступление, связанное с тем, что она не закончила стирку вовремя. Девочка дрожала, широко раскрыв глаза, и Люка с изумлением увидел, как по ее ноге стекает струйка мочи.
Затем, без предупреждения, женщина выхватила дубинку и ударила ребенка по голове. Ребенок упал в пыль и остался лежать неподвижно. Люка хотел шагнуть вперед, но Доло предвидел эту реакцию и схватил его за руку. Женщина тут же переключила свое внимание на остальных. Она перешагнула через распростертое тело и прошлась взад и вперед по рядам, вглядываясь в их лица; казалось, она чувствовала запах их страха.
