Маг заворочался во сне, но не проснулся. Только повернул голову. На щеке красовался след от долгого лежания на подушке, лишний раз подчёркивавший человеческую природу и уязвимость. Я подлетела совсем-совсем близко, к самому его ухо, и тихо позвала:
— Йорам!
Альт Ратгор снова заворочался. Губы беззвучно зашевелились. Движения выдавали проникшее в сон беспокойство.
— Йорам! — повторила я и снова рассмеялась.
Мне в голову пришла превосходная мысль. Почему бы и нет? Раз я могла воздействовать на сны Андре, значит, сумею и сейчас.
Я устроилась над беспокойно вздымавшейся грудью альт Ратгора. Сосредоточилась, как делала это прежде. И настроилась на его сон.
Сейчас он был целиком и полностью в моей власти. Я контролировала его сновидения. Держала сознание в своих бесплотных руках. Сжимала его в кулаке. И упивалась этим моментом.
— Помнишь меня, Йорам? — ласково позвала я.
И по реакции сразу же поняла: он слышит меня. И помнит.
— Не думал, что я стану приходить к тебе в снах? — продолжала нашёптывать я. — Или всё-таки думал? Скажи, Йорам, тебя не мучили угрызения совести? Хотя бы самую малость? Хотя бы в самые глухие ночные часы?
Он ворочался, стонал, извивался, но объятия сна держали крепко, а я не собиралась выпускать его сознание. Опять рассмеявшись, я стала отправлять в сон альт Ратгора одно видение за другим.
Их было три. Сначала я предстала перед ним в образе жертвы. В грязной, изорванной одежде, лоскуты которой беззащитно трепетали на холодном ветру. С израненным телом, покрытым синяками и корками запекшейся крови. С безнадёжно спутавшимися волосами и взглядом, полным отчаяния.
Видение исчезло, чтобы сразу смениться новым. Теперь я была в красном платье откровенно вызывающего оттенка, с открытой шеей, голыми плечами и глубоким вырезом, так и притягивающим к себе мужской взгляд. Я смотрела на альт Ратгора призывным взглядом искусительницы, дразня и совращая, а губы кривились в порочной усмешке.
Ещё мгновение, и картинка вновь поменялась. Теперь я шла вверх по дороге, постепенно поднимаясь на вершину холма. Вокруг клубился туман, его клочья ласковыми щенками льнули к моим ногам. Я шагала вперёд, и длинное чёрное пальто развевалось за моей спиной. Лицо было отрешённым, голова высоко поднята, ноги в высоких сапогах твёрдо ступали по земле. Ни косметики, ни украшений, ни даже цветных тканей в облачении. Всё это было ни к чему. Потому что я несла с собой месть.
Едва это, последнее, видение отпустило альт Ратгора, как он с громким криком проснулся и вскочил на кровати. Облегчённо выдохнул, осознав, что это был всего лишь сон. Тихо выругавшись сквозь зубы, вытер пот со лба. И потянулся рукой к свече, чтобы посмотреть, который час.
И в этот момент я громко расхохоталась.
Альт Ратгор подскочил на месте и, ещё не успев полноценно прийти в себя спросонья, позволил страху отразиться в своих глазах.
— Стража! — рявкнул он.
Два охранника вбежали в комнату практически мгновенно. Но что они могли сделать против меня? И я продолжила от души смеяться.
— Где она? — крикнул альт Ратгор. — Как смогла сюда пробраться? Все будете уволены, если не хуже!
— Кто "она"? — непонимающе переспросил стражник.
Второй выразительным взглядом поддержал сослуживца.
— Та, которая проникла в мои покои! — яростно воскликнул маг. — Та, которая смеётся!
Но вот беда: стражники не слышали моего смеха. Они стояли, переминаясь с ноги на ногу и кидая друг на друга недоумённые взгляды. Я развеселилась пуще прежнего.
— Лучше отправь их восвояси, альт Ратгор, — посоветовала я, отсмеявшись. — Не то, чего доброго, примут тебя за сумасшедшего. И будешь ты до конца жизни отсиживаться в лазарете для душевнобольных.
Но маг уже и сам понял, что толку от стражей не будет. Пограничное состояние между сном и явью отпустило его, позволяя взять себя в руки. Он раздражённо приказал стражам убираться вон.
— Кстати, Йорам, а не сошёл ли ты с ума? — светским тоном поинтересовалась я. — Может быть, и правда нет никакого голоса? И всё это — плод твоего больного воображения, воспалённого хронической усталостью и подавляемыми угрызениями совести?
— Кейра, — хрипло констатировал альт Ратгор, игнорируя мои последние слова. — Это ты.
— Я, Йорам, — не стала отпираться я. — Не ожидал, что я вернусь, чтобы с тобой поболтать?
— Как такое возможно? — Он подошёл к столику — не рабочему, второму, на котором стоял графин, и плеснул в кубок какого-то жёлтого напитка. — Ты ведь умерла. Я сам...
— Что "сам"? — насмешливо спросила я. — Сам меня убил?
— Сам убедился в том, что твоя душа покинула тело. — Бокал заметно подрагивал в его руке, и альт Ратгор со злостью поставил его обратно на столик. — Так ты не умерла?
— Умерла, Йорам, — заверила я. — Конечно же, умерла. Но ради того, чтобы поговорить с тобой, не грех вернуться с того света. Ты так не считаешь?
Тиканье часов напомнило мне о стремительно уходящем времени. Не стоит задерживаться в состоянии стазиса дольше, чем это необходимо. Хотя ради такой встречи стоило умереть во второй раз.
— Ты основательно мне задолжал, альт Ратгор, — сказала я, перемещаясь ближе к окну. — И тебе придётся вернуть долг.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился он.
Хотя, конечно же, прекрасно меня понял.
— Приходи через три дня, как стемнеет, ко мне на могилу, — предложила я, прежде чем выскользнуть в окно. — Тогда и поговорим.
И, оставив дворец позади, устремилась в Телдо.
К дому, в котором располагалась наша квартира, я подлетела с криком первого петуха. И сразу же увидела Андре, как раз поставившего ногу на ступеньку.
— Привет! — окликнула я, подлетая к нему поближе.
Андре дёрнулся, как от удара. Его лицо буквально перекосило.
— Где тебя черти носили?! — Он чуть было не закричал, но вовремя вспомнил, что рискует перебудить пол улицы, и сразу понизил голос.
— У меня было важное дело, — ответила я.
— Ах, важное дело! — повторил он, тщетно пытаясь просунуть ключ в замочную скважину. Подрагивавшие руки никак не справлялись с задачей. — Тебя не было два часа! Я думал, что ты уже не вернёшься! К твоему сведению, у меня чуть волосы не поседели, притом на всех частях тела!
Я испытала острый укол совести.
— Прости. Правда, извини. — Ключ, наконец-то, провернулся в замке, и мы вошли в дом. — Я не должна была так надолго тебя оставлять, но не удержалась.
— Не удержалась она, — проворчал Андре, и я почувствовала, что он больше не сердится. Второй ключ с лёгкостью скользнул в замочную скважину, отпирая дверь квартиры. — Не понимаю, какие дела могут быть у покойницы. Кроме как лежать в гробу в белых тапочках и поддерживать благообразное выражение лица.
Он зажёг лампу и подошёл к кровати. Моё тело лежало так, как я его оставила. Можно было подумать, что девушка спит.
— Это противоядие? — спросил Андре, кивая на оставленный мною напиток.
— Да, — тихо ответила я, чувствуя, как вся недавняя эйфория и уверенность сходят на нет.
Стало страшно. Безумно страшно, что сейчас ничего не получится. План не подействует, и противоядие не выведет меня из стазиса. Страх, который я всё это время отгоняла всеми доступными способами, теперь нагнал меня и схватил своими стальными щупальцами, отыгрываясь за столь неуважительное отношение.
Судя по лицу Андре, усталому и осунувшемуся, он сейчас испытывал похожие чувства.
— Его уже можно принимать? — уточнил он.
— Да, — с трудом выговорила я. — А может быть, сначала изнасилование в извращённой форме?
Момент истины безумно хотелось оттянуть.
— В другой раз, — разочаровал меня Андре.
Он сел на кровать и, осторожно подняв мне голову, понемногу влил в рот противоядие. Ощущение складывалось такое, будто на меня он сердит, а на ту, лежащую без движения девушку — ничуть.
Мы ждали. Ничего не происходило.
— Противоядию нужно время, чтобы подействовать? — спросил Андре.
— Да, — напряжённо ответила я.
— Ты это знаешь или просто предполагаешь?
— Просто предполагаю.
Минуты тянулись, неспешно распиливая одно за другим волокна натянувшихся нервов. Ничего не менялось. Ничего не происходило. Что же будет, если противоядие так и не подействует? Стазис перейдёт во вторую стадию? А потом? Придётся опять покупать лекарства и ждать?
Когда я почти окончательно уверилась в том, что расчёты оказались не верны и противоядие не возымеет эффекта, меня потянуло вниз, а потом сознание помутнело...
— Эрта! Эрта!
Андре тряс меня за плечо, и я с трудом разлепила глаза. После чего резко вскочила. Голова сразу же закружилась, но Андре успел меня придержать. Это всё ерунда. Мелочи жизни. Главное, раз кружится голова, значит, я всё-таки жива.
— Хочешь пить? — спросил Андре, видя, как я устало откинулась на подушки, приложив пальцы к вискам.
И, не дожидаясь ответа, налил мне воды. Я немного отхлебнула, приняв кубок дрожащими руками. Вода была холодной, и это помогло разогнать всё ещё охватывавшую меня пелену сна. Всё-таки снотворное продолжало давать небольшой эффект. А потом я прижалась лицом к груди Андре и разрыдалась. Громко, бурно, по-детски, без стеснения, с крупными слезами, катящимися по щекам.
Тут бы ему и отыграться, но он, ясное дело, так не поступил.
— Больше никогда так не делай, — прошептал он, прижимая меня к себе.
До изнасилования в извращённой форме дело не дошло. Невозможно изнасиловать женщину, которая ничего не имеет против.
Глава 27.
А я вернусь к тебе сказать —
Ты предо мной изрядно грешен,
Так искупи хотя бы малую часть.
...
И мне нисколько тебя не жаль,
В моей крови закипает сталь.
В моей душе скалят зубы страсть и порок,
А боль танцует стаей пестрых сорок.
Канцлер Ги, "Тень на стене"
Я впервые оказалась в королевском дворце после своего тюремного заключения. И теперь внимательно осматривалась из-под скрывающей лицо вуали. Здесь всё было как всегда — и одновременно неуловимым образом иначе. То же убранство, те же декорации. По большей части те же слуги; небольшая текучка в среде лакеев, камердинеров и горничных не в счёт, это обычное дело для дворца. Но атмосфера изменилась. И изменения в среде придворных оказались очень значительными. Теперь их можно было с лёгкостью разделить на две основные группы: люди альт Ратгора и люди, далёкие от политики, чьи амбиции лежат в совершенно иных сферах. Такие, как маркиза Эльванте. Впрочем, последней на приёме не оказалось. Вроде бы как она осталась дома по причине расшалившихся нервов. Правда, краем уха я уловила разговор о том, что лечить нервы маркизе помогал некий барон.
Поскольку я опасалась, что приёмный зал может охраняться при помощи развеивающих заклинания чар, изменять внешность магическим способом мы не стали. Вместо этого воспользовались услугами сотрудничавших с подпольщиками специалистов. Парики, у Андре — накладная борода, у меня — основательный макияж и вуаль, каковые весьма удачно успели войти в моду. И приглашение на имя Артура Делла, позволявшее ему привести с собой одну спутницу. Всё складывалось вполне удачно.
В ушах у меня висели две крупные круглые серёжки. Одна из них, та, что на мочке правого уха, совершенно обычная. А вот вторая, левая, являлась замаскированным связничком. Причём не обычным, а позволявшим держать связь одновременно с несколькими людьми. Другой такой связничок был спрятан в густой шевелюре парика Андре, а ещё несколько — у подстраховывавших нас подпольщиков, расположившихся сейчас поблизости от дворца. Кто непосредственно за оградой, кто во дворе, а один человек даже нашёл способ проникнуть внутрь здания и смешаться с многочисленными слугами.
Связнички новой модели успешно разработал Игнасио, проявив при этом немалый талант изобретателя. А помогла ему в этом Мелани. Девушка не обладала магическими способностями, но, как оказалось, всегда любила точные науки. Даже в монастыре она нередко прокручивала в голове различные формулы, что стало чуть ли не единственной ниточкой, связывавшей её с прежней жизнью. Поскольку за такое увлечение мать-настоятельница по головке бы не погладила, записывать вычисления было рискованно, и потому девушка научилась производить чрезвычайно сложные подсчёты в уме. И теперь её способности очень пригодились в работе Игнасио.
И вот теперь мы имели возможность опробовать результат в деле. Правда, некоторые из нас подошли к этой задаче чересчур творчески...
— Первый! Первый! Я четвёртый! Доложите, как обстановка! — зазвучал у меня в ухе знакомый голос.
— Что за чёрт? — не замедлил вмешаться другой голос. — Это я четвёртый! Ты не четвёртый!
— Да? — бодро откликнулся первый голос. — Значит, я перепутал. Я не четвёртый, я первый! Тогда докладываю: обстановка нормальная. Всё спокойно!
— Это не ты первый, это я первый! — сердито прошипел ещё один. — Это у меня обстановка нормальная!
— А у меня? — спросил первый голос, заваривший всю эту кашу.
— А у тебя сейчас запахнет жареным! — пригрозил другой. — Вито, помолчи, твой номер шестнадцатый!
— У нас строжайший запрет: не использовать в разговоре имён! — возмутился Вито. — Рональд, как тебе не стыдно?!
— Четвёртый! Четвёртый! — зашептал Рональд через несколько секунд. — Ты меня слышишь?
— Чётвёртый здесь! — последовал ответ. — Слышу нормально!
— Возникло важное дело. У тебя самая удобная позиция. Стукни Вито по шее и скажи, что это от меня!
В ухе стали раздаваться какие-то невнятные звуки.
— Эй, там, прекратите немедленно! — процедила сквозь зубы я, отходя к окну. — Вито, перестань всех путать!
— Есть перестать путать!
На некоторое время жужжание в ухе прекратилось. Но не надолго. Мы с Андре успели пригубить вино и немного присмотреться к гостям, когда в связничке снова послышался голос Вито, на этот раз звучавший серьёзно и даже взволнованно:
— Первый! Полная готовность! Смотри внимательно! Сейчас пройдёт мимо тебя.
— Кто? — насторожился первый.
— Блондинка, высокая, в голубом платье, — принялся перечислять приметы Вито.
— Так, вижу её, — конспиративно зашептал первый. — И что?
— Какого размера у неё грудь — четвёртого или пятого?
Дальше мой связничок покраснел, потому что в него выматерились несколько человек одновременно. Нас с Андре удержало исключительно присутствие на приёме знатных гостей.
— Я уже начинаю жалеть о том, что придумала эту идею, — пожаловалась своему спутнику я. — Что с ними делать? Уволить? Так они у нас вроде и не работе...
— Ничего, привыкнут к новой игрушке и успокоятся, — абсолютно спокойно заметил Андре.
— Мне бы твою уверенность, — проворчала я.
— Даже не сомневайся. — Он подбадривающе дотронулся до моего локтя. — У меня есть опыт руководства такими ребятами.
— Четвёртый! Четвёртый! — неугомонно вещал между тем связничок. — Слушай анекдот! Бежит тушканчик по степи...
— Вито! — резко оборвала я, буквально-таки высунувшись для этой цели в окно. Андре даже придержал меня сзади, испугавшись, что я вылечу наружу. — Немедленно прекрати использовать служебное имущество не по назначению! Услышу ещё одно слово не по существу — превращу в ящерицу и оторву хвост.
