...Двухвостка раздосадованно фыркнула, а Нецис покачал головой и хлопнул по краю панциря — в воротах Нусунджиа, едва освещённых первыми лучами рассвета, уже толпилось стадо куманов, и тучная старуха в седле хищной птицы смотрела сверху вниз на стражников и кричала — не то на них, не то в пустоту. Тёмные лица воинов оставались невозмутимыми.
— Всех моих куманов уже перекусали! — услышал Речник пронзительный вопль. — Ты смотри на них, смотри, не отворачивай рыло! Только и знаешь, что жрать и напиваться! На что вас тут поставили, если вы змей отогнать не можете?!
— Иди, иди, — благодушно сказал немолодой стражник, жестом приказывая отряду отойти с дороги — куманы, разбушевавшиеся от воплей, уже начали метаться, и тычки тупыми концами копий их не сдерживали, только раззадоривали. — Иди, пока хвосты не прищемило.
Ледяная рука Нециса сомкнулась на плече Речника, и он вздрогнул — он и не заметил, как приподнимается и настороженно смотрит на женщину и ящеров. Старуха испустила несвязный вопль, потрясая руками, и пинком направила птицу вперёд. Куманы промчались мимо Двухвостки, рявкая друг на друга. Флона тихо зарычала и ткнулась мордой в створку ворот.
— Хорошее утречко, — пробормотал стражник, утирая лоб. — И таких ещё полсотни, храни меня Всеогнистый. Хаэй! Чужеземец, придержи своё чудище. Из каких ты краёв, и по каким делам?
...Пятое стадо куманов с нестройным рёвом протопало мимо. Лучи солнца уже пробивались сквозь бойницы — по ту сторону стены, как видно, была галерея. Фрисс с каменным лицом достал из кошеля два медных зилана и показал их стражнику. Тот, помедлив, кивнул. Над слишком узкими воротами лязгнул гонг — тем, кто выходил из города, следовало остеречься.
— Если хочешь продавать тут зелья, прежде зайди в Китаамоши, — сказал стражник, ткнув пальцем в Нециса. — Без разрешения не торгуй. Нам тут, в городе, нужны хорошие люди, а не дым и грохот. Да?
— Хорошо, — кивнул Некромант, недовольно покосившись на Фрисса и незаметно толкая его в бок. — Одной хватит, Гвиса. Едем!
... — Поотгрызает она им хвосты, как пить дать, — поморщился Речник, отоворачиваясь от загона. Куманы катались клубком в пыли, медленный, как течение в болоте, сторож вытаскивал из загона гнездо с яйцами, Двухвостка молча смотрела на ящеров, и хвосты её размеренно хлестали по панцирю.
— Мррф, — фыркнул Алсаг, прижимаясь боком к ноге Фрисса.
— Будет тебе питьё, — кивнул тот. — Но разбавленное — и в меру. Ксарна, ты по лавкам не пойдёшь?
— Ну не в полдень же! — укоризненно взглянул на Речника Некромант. — Не все так любят солнце, как ты, Гвиса.
Этот постоялый двор в пяти шагах от храмовой стены — прямо в тени красной гранёной башни с многоярусной крышей — строился, должно быть, не для путников, тут кто-то жил — и жил небедно. Стены из жёлтого камня подолгу хранили прохладу, маленькие окна занавесили, но замуровать не решились, на перекладинах под чересчур высоким потолком пристроились отии. На прохладном полу, прямо на истоптанных циновках, валялась ярко-рыжая Фагита и задумчиво переглядывалась то с Алсагом, то со здоровенной гиеной, прочным ремнём привязанной к стене. Хозяин гиены сидел невдалеке, с ремешками наготове — миска зверя уже почти опустела, и пасть ему следовало завязать. Алсаг шевелил ушами, но не поднимал морды от чаши — Фрисс, как и обещал, налил ему разбавленной мутной браги. Это пойло здесь называли "угми", оно же плескалось и в чашке перед самим Речником.
— Куфиша, — вздохнул Фрисс, заглянув в плошку с солью. Нецис кивнул.
— В Китаамоши продают всякие зелья, — протянул йонгел, пристально разглядывающий яркую одежду Некроманта. — Всё у них есть.
— Досадно, — отозвался Нецис, помешивая длинной ложкой в горшке. — Гвиса, подставляй чашку. Жёлтый айш!
— И правда, жёлтый, — хмыкнул Речник, заглядывая в дымящийся горшок. — Жаль, несолёный. Чего там намешали?
— Яйцо кумана, щепоть макаты, — пожал плечами Нецис, выливая в миску густое горячее месиво с клёцками. Алсаг поднял голову, понюхал и снова уткнулся в чашу.
Из окна несло дымом. Горело что-то на улице, за ближними домами, а может, за храмом, и жители, учуяв вонь, мрачнели.
— Уачедзи, — вполголоса сказал один из них, переглядываясь с Фриссом. — Вчера за стеной прошли. Сегодня — по городу. Откуда дым?
— С юга, — нахмурился второй. — Снова они. Зачем мы, спрашивается, кормим стражу?!
Стражник с гиеной хлебал "жёлтый айш" и на голос только поморщился.
— Их не поймать, — покачал головой первый йонгел. — Может, они и не ходят по земле. Кто их видел?!
Фрисс посмотрел на Некроманта. Тот придвинулся ближе.
— Зато огонь все видели, — отозвался второй житель. — И увидят ещё. Только и слышно, что "уачедзи". Пятый день огонь ходит вокруг Нусунджиа. Нет, ну на что нам стража?!
Владелец гиены хмуро переглянулся со своим зверем. Фрисс огляделся — какой-то шум послышался у стены. Но ничего странного не случилось — только четверо путников спустились в общий зал и устроились на циновках. Кожа их была посветлее, чем у местных, по высоким скулам Фрисс угадал в одном из них Ти-Нау и слегка насторожился — но пришелец его не заметил.
— Угощайтесь, — служитель поставил перед ними горшок айша. Ти-Нау кивнул и принюхался.
— Дымом тянет, — угрюмо сказал он. — Будто не уходили никуда. Огонь ходит по селениям. Само небо дышит огнём...
— В такую жару одной искры довольно, — пожал плечами Речник. — Что валить на небо?! Разве тут каждое лето не горит всё подряд?!
Все взгляды обратились на него. Йонгел, осуждающий стражника, поднялся с места и сел рядом с Фриссом. Приезжий Ти-Нау едва заметно поморщился.
— Ты откуда, воин? — спросил йонгел, ощупывая чужака пристальным взглядом.
— Из Эхекатлана, — спокойно ответил Речник. — И там всё горит, если плохо следить за огнём.
— Тут не то, воин, — покачал головой житель. — Совсем не то. Тут ходят уачедзи. Давно нет дождей, вот они и пришли. Злые твари! Им по нраву, когда всё горит. Люди уходят из дома утром, возвращаются к полудню — а там только угли. Соседнее селение сгорело так. И тут, в городе, горят дома. А хуже всего, когда уачедзи гонят огонь по степи. Ты видел дым на севере? Там был большой посёлок...
— Что за звери эти уачедзи? — помрачнел Фрисс, и Нецис нахмурился тоже, предостерегающе глядя на него. — Что им за радость от сгоревших домов? Они — воры, заметающие следы?
Стражник тяжело вздохнул и повернулся к нему.
— Горело тут многое. Но не пропадало ничего. А зачем им всё жечь... Злые твари, что тут скажешь. Из того посёлка двое остались в огне. Пламя так поднялось, что и близко не подойти было.
Он поднял широкий рукав, показывая перебинтованную руку.
— Были мы там. Эти уачедзи — не люди, никто из жителей...
— Они повсюду сейчас, — глухо сказал Ти-Нау. Взгляд его то и дело обращался к прикрытому окну. Яркие лучи пробивались сквозь плетёную завесу, падали наискосок на лицо пришельца, но он не спешил отодвинуться в тень.
— Никто их не видел, — вздохнул стражник. — И Всадники Изумруда искали их, но никого не изловили. Они знают, как пройти незаметно.
— Видели их, — нахмурился Ти-Нау. — Сотни раз видели. Только они и бегают всюду в полдень. Жёлтые кошки, сегоны, вот кто это.
— Что? — стражник резко развернулся к нему, и его гиена вскинула голову. — Путник, вот тебе точно в полдень выходить нельзя. Где тебе такое примерещилось?
— Око Згена! — один из спутников Ти-Нау, хел в неприметной дорожной одежде, поднялся на ноги. — А ты вспомни, воин Нусунджиа. Жёлтые кошки вечно снуют по степи, приходят к домам, когда людей нет. Никто не смотрит на них. Я знаю, я видел, как сегон поджёг дом. Я кидал в него камни, но он вцепился мне в лицо, — хел тронул неглубокие, но частые царапины на щеке. — Когда я опомнился, всё уже горело. А жёлтая тварь исчезла.
Фрисс огляделся — их уже окружили плотным кольцом, и взгляды жителей были направлены на пришельцев. Речник слышал недоверчивый шёпот и сердитое шипение.
— Ты сам это видел? — спросил один из йонгелов.
— Каждый из нас такое видел, — ответил хел. — Сегоны сожгли много посёлков. Мы ушли сюда, где пустынных кошек пугают люди и куманы, но и здесь они успевают всё поджечь.
— Сегоны и в город-то не заходят, — пожал плечами Фрисс. — Они пугливые, шума не любят, людей к себе не подпускают. Да и откуда кошке взять огонь?! За очагами бы вам следить и костры поменьше жечь...
На него покосились без особой приязни. Стражник покачал головой.
— Странник дело говорит, — заметил он. — Хотя... я видел вчера сегона, прямо на улице. Он исчез, когда я подошёл. Они всегда исчезают... и не оставляют следов...
С каждым словом воин становился мрачнее. Ти-Нау кивнул.
— Сегоны ведут сюда пустыню, — сказал хел, глядя на солнечные полоски на своей руке. — Они не уймутся, пока всё не станет пеплом и песком. Тогда они заберут себе все земли.
— Мрря?! — Алсаг смотрел на людей, и глаза его понемногу расширялись. В последнее время кот слишком часто слышал странные вещи...
— Чего ни придумают, — пожал плечами Фрисс и посмотрел на остывающий айш. Тихий писк из сумки заставил его вздрогнуть. Он медленно нащупал дозиметр и повернулся лицом к стене, прикрывая прибор своим телом.
Экран дозиметра светился. Стрелка под ним замерла, и указывала она в точности на одного из странников — на Ти-Нау, который стоял у окна, откинув завесу, и смотрел на залитую солнцем улицу. Снова раздался тихий писк.
— Огонь! — крикнул Ти-Нау, резко отворачиваясь от окна. — На башне храма сегон — и крыша горит!
— Что?! — стражник вскочил, подбирая с циновки лук и колчан. — Хаэ-эй!
— Сюда, все сюда! — первые из жителей, выскочившие на улицу, уже кричали оставшимся и призывали Всеогнистого. Фрисс услышал крики ярости и досады. Из-под лестницы — из кухонной двери — вылетел, озираясь, ещё один йонгел и выбежал на улицу, раскручивая над головой пращу. Фрисс еле успел шарахнуться к стене, чтобы жители не растоптали его. Алсага вынесло на крыльцо, Речник слышал его недовольное рычание. Он вскочил, растерянно озираясь.
В зале не было никого — только он и Ти-Нау. Путник стоял у дальней стены, среди корзин для посуды и длинных бочек с брагой, и пальцы на его поднятой руке горели белым огнём. В кухне что-то громыхнуло, в дверь повалил дым. Ти-Нау прижал ладонь к бочке, и из-под его пальцев взметнулось золотое пламя.
— Хаэй! — крикнул Речник, выхватывая мечи из ножен. — Ты что творишь?!
Ти-Нау вздрогнул и обернулся, и Фрисс увидел дрожащее золото в его глазницах. В полутьме дымного зала они горели ярко, ярче масляных светильников.
Речник придавил ослабшее пламя грязной циновкой — оно вмиг потухло, оставив чёрную подпалину на бочке. Что-то шевельнулось сбоку от него, он развернулся — и ему показалось, что вся его кожа вспыхивает и осыпается пеплом. На полу, от стены до стены, бушевало пламя. Бочки взорвались, жижа зашипела на полу — слишком слабой оказалась брага, чтобы вспыхнуть, как земляное масло, и затопленный огонь погас, а угми паром взметнулась в потолок. Речник закричал так громко, как только мог, и бросился вперёд, навстречу ревущему пламени. Мечи раскалились докрасна, зашипели, наткнувшись на преграду — и Фрисс почти ткнулся лицом в лицо поджигателя. Ти-Нау, нанизанный на мечи, смотрел на него пылающими жёлтыми глазами и молча разевал рот. Дрожащие руки вцепились в плечи Речника, и броня задымилась.
— А-ай! — Фрисс рванул мечи на себя. Дымящаяся кровь забрызгала его доспехи. Ти-Нау скорчился на полу, его тело на глазах обугливалось и исходило дымом. Речник ударил ещё раз, отделив голову от плеч. Вместо крови из раны вырвался пар.
Речник закричал снова, потоптался на горящей циновке и, прикрыв глаза, влетел в задымлённую кухню. Пламя ударило ему в лицо, тень шевельнулась в багровом мраке.
— Тирикка! — выдохнул Фрисс, закрываясь рукой, и ударил наугад. Меч вспыхнул, рассекая преграду.
— Берегись! — крикнули сзади, и Речник едва успел шарахнуться к стене. Огромный бурдюк с водой влетел в дверь и разорвался, затопив на мгновение всю кухню. Дым стал гуще. Фрисса схватили за плечо и рывком выволокли наружу.
— Мрряу! — завопил Алсаг, влетая в дверь. В зале уже суетились жители, вытаскивая на крыльцо обгоревшие циновки. Завесы с окон посрывали, дверь была открыта. Служители, во весь голос поминая тёмных богов, копались в обломках. Кто-то нашёл целую бочку и теперь обнимал её. Жители, не обращая внимания на чад, толпились в зале и галдели наперебой. Фрисс поморщился и сжал ладонями виски — в голове стоял звон.
— Где?! — послышалось с крыльца, следом заорала хана-хуу, и в дверь ввалились четверо в тёмной броне. Тот, кто вытирал Речнику лицо мокрой тряпкой, махнул рукой на странную тёмную груду на полу, потом — на открытую кухню.
— Храни меня Кеос! — стражники склонились над телом. Оно прогорело уже, кровь выкипела, остались кости и груда угля. Из кухни, опасливо перешёптываясь, выбрались йонгелы, они тащили что-то на циновке. Фрисс посмотрел туда, увидел вторую кучу углей и отвернулся.
— Они от солнечного змея, — прошептал он. — У них золото в глазницах. В полдень... да, в полдень, когда солнце высоко... у них желтеют глаза. Смотрите за ними... их много...
— Не шевелись, — стражник вытер Фриссу руки — тот почуял слабый запах зелёного масла и вспышку боли, тут же отступившей. — Ты их убил. Прошёл сквозь огонь и ударил насмерть. Они знали, как нас выманить... Уачедзи!
Он хотел сплюнуть, но сдержался. Алсаг ткнулся носом в грудь Речника.
— Где Ксарна? — вздрогнул и оглянулся Фрисс. — Он был со мной, маг в красной мантии...
— Ксарна? — стражник нахмурился. — Хаэ-эй! Кто ви...
— Вот это разгром, — вздохнули на лестнице, и в зал спустился Нецис. Его красная мантия почернела от пепла, на руках запеклась кровь. За собой он тащил, крепко держа за обе руки, неподвижное тело в дорожной одежде. Йонгелы шарахнулись от него, и он подошёл к грудам углей и выпустил пленника. Тот мешком повалился на пол. Стражники окружили его, направив на него копья. Нецис отряхнул руки и склонился над Речником.
— Гвиса! Я замешкался наверху, не успел к тебе, — быстро прошептал он. — Прости. Что с глазами? Есть ещё ожоги?
— Живой! — стражники подняли связанного хела и потащили к дверям. Он равнодушно смотрел перед собой. Золотой свет в его глазницах погас, глаза ничего не выражали.
— Заприте его в камне, — вполголоса посоветовал Нецис. Стражники уважительно кивнули.
— Ещё один мертвец наверху, лежит посреди коридора, — сказал Некромант, просовывая руку под пластины брони Речника и ощупывая плечо. — Тц-ц-ц... Гвиса, перебирайся в седло. Тут слишком дымно. Приляжешь во дворе, под навесом. Хорошо же тебя подпалили...
— Уважаемый Ксарна? — стражник склонил голову, приложив руку к груди. — Твой друг дыма наглотался, бредит. Что-то о солнце и змеях... Дай ему каких-нибудь зелий, как бы беды не вышло.
— Посмотрим, — кивнул Некромант, придерживая Фрисса за плечо. Речник сидел в седле и покачивался, ему казалось, что стены плывут. В горле першило.
