— Это просто расточительство — бросаться силой, как это делаешь ты, — недовольно морщилась химера, наблюдая за моими действиями. — Твоих способностей хватило бы на то, чтобы раскатать по стенке иных архимагистров. На ректора замахиваться не советую, но лично знаю парочку деканов, которым звезды отпустили куда меньше твоего. А на деле — это тебя раскатает средней одаренности сопливый первокурсник.
Неприятного вида ком сине-зеленого цвета, расползающийся по поверхности кривоватого щита, плода долгой упорной работы, наконец-то поддался попыткам его захватить и рассеять. Я утер лоб рукавом — тоже насквозь мокрым, так что результата от этого действия оказалось мало — и буркнул:
— Разумеется. Он с детства плетет контуры, а я — нет.
— Дело не в контурах, а в том, как ты используешь силу. По сути, для любого мага существует два вида доступной энергии. Его собственная — и окружающего поля. Ты создаешь свои контуры за счет внутренних ресурсов, а они далеко не безграничны. А правильный способ — при помощи внутренней силы заставить поле вступить в резонанс. Первокурсник возьмет тебя измором.
Да уж, новости — лучше не бывает. Все то, чему ты с превеликим трудом учился не один месяц, оказывается неверным в самой сути! Вот попробуйте как-нибудь, интереса ради, научиться делать что-то неправильно, а затем — исправить ошибку.
Как ни старался я вызвать этот ящеролюдов "резонанс", результатом оказывались кривые перепутанные нити непонятного свойства, оплетающие ауру по внешнему слою, — "неправильные" все до последней.
— Не будешшь беречь силу, — шипела Илиро, — свалишшься на середине лабиринта!
Я лишь вяло огрызался в ответ. Тут бы не свалиться на середине тренировки! А самое скверное — химера была права. Каждая обезвреженная ловушка выматывала, как хорошая такая драка, и единственным, что еще держало меня на ногах, была магия. Приемом, похожим на тот, что позволял заменить пищу, я раз за разом заставлял тело сбрасывать усталость, и это не прошло безнаказанно. Мысли как будто затуманились, а чувства, наоборот, обострились до предела. Я видел мельчайшие веточки магического узора — необычно четкие и яркие, слышал малейший шорох, безошибочно выделяя из натужного гула здешней магии.
— Думал, что получил источник неиссякаемой силы? — усмехнулась химера. — Запомни, главарь, ничего не дается даром. Даже магам. Особенно им. Ты заставляешь свой организм прожить несколько дней за один — и усталость получаешь за то же время. И запомни — только что ты вычеркнул эти дни из срока своей жизни.
— Отчего умирают маги? — задал я вопрос, давно не дававший покоя.
Илиро расхохоталась так громко, что контрольные контуры плетенок в дальнем конце зала настороженно замигали, пытаясь определить, подходит ли источник тревоги под условия активации.
— Про тебя могу сказать без всяких звездочетов! Однажды тебе попросту проломят твою неугомонную башку! — заявила чешуйчатая, смахивая выступившие слезы. — Ну а если тебя интересует причина, до которой ты явно не доживешь... Ты ведь знаешь уже, чем маг отличается от обычного человека? Способностью ощущать магические поля и осознанно с ними взаимодействовать. И однажды, лет в двести или больше, он ее теряет. Начинает стареть и умирает. Просто до банальности.
И впрямь — до банальности. То, что кажется таким чудесным и удивительным со стороны, изнутри оказывается совсем иным, скучным и обыденным. Все в этом мире зависит от точки зрения. И магия — совсем не исключение. Точка зрения... А ведь усталость дает мне сейчас возможность взглянуть на все иначе.
Вместо того чтобы из последних сил собирать плывущее, рассеивающееся внимание, я отпустил поводья, позволяя странному миру ярких цветов и звуков захватить сознание целиком. И в какой-то момент этого "погружения" я вдруг ощутил... Понятия не имею, что именно. Но в ауре что-то сдвинулось, уплотнилось, образуя призрачное подобие узора, напротив которого, в точности повторяя форму, начал сгущаться второй — но уже не мой, а состоящий целиком из внешней магии.
— Хвостатые звезды! Получилось? — уточнил я с некоторым сомнением. — Я совсем не чувствую этот контур.
— Да, получилось, — кивнула Илиро. — Естественно, не чувствуешь. Это ведь энергия поля, а не твоя собственная. Научишься быстро брать сформированный контур под контроль — вот тебе и будут основы боевой магии. Кстати, есть даже стиль боя, основанный на предугадывании и быстром перехвате... Но я, кажется, увлеклась. Жаль, очень жаль, что ты из чужой школы.
Если кто-нибудь когда-нибудь спросит меня, как выглядел лабиринт между третьим и вторым рубежами крепости, я не скажу ничего. И вовсе не потому, что внезапно пробудившаяся сознательность новоиспеченного даларита помешает открытию тайн мятежной ветви. В памяти мешались хаотическим клубком обрывки всего, что свалилось на меня за сегодня. Более-менее запомнился паскуднейший лабиринт с коридорами разных цветов, которые следовало менять на перекрестках, — бродить по нему пришлось долго и мучительно. Делу помог сплетенный из разноцветных ниточек план пройденных отрезков, который я с умным видом "ощупывал" под внимательным взглядом магистра Илиро.
Наконец последняя ловушка за вторым рубежом осталась позади. Мы с химерой выбрались в просторный зал с цепочкой колонн и арок, затянутых уже знакомым мне сложным щитом. Точнее, он казался таковым раньше, а теперь я понимал, что ничем, кроме вычурности, от тех же куполов архимагистра Дайне конструкция не отличается. Вот третий рубеж — это сложно. Хоть я и не видел пока четвертого...
Проход открылся печатью, и мы оказались в знакомом коридоре, где когда-то, совсем недавно, а по ощущениям — неизмеримо давно, "собачки" намеревались попробовать на зуб колючего чужака. Я чуть было не направился привычным путем к ближайшему подходящему выходу, когда до меня дошло: магистру Илиро знать о моем близком знакомстве с катакомбами совсем не обязательно. Скорее даже наоборот. Лихорадочно просчитывая в уме, куда приведет каждое из направлений, если проходить их в качестве незнакомого лабиринта, я думал, в какую сторону свернуть. Не хватало еще завалиться в гости к Бойцовому Псу и его приятелям с боевого факультета!
— Пойдем налево, — предложил я, смутно прикидывая, что ближайший выход в этом направлении лежит где-то в середине бывшей вотчины Пятнистого Кота.
Нашел я его уже без Кирии и теперь горячо надеялся, что мы не попадем в какой-нибудь замурованный намертво подвал.
Во внешнем круге лабиринта оказалось до непривычности тихо. Ловушек здесь не было ни одной, но теперь помимо светильников наше приближение пробуждало к жизни множество тонких ветвистых плетенок, соединяющихся длинными отростками в единую мерцающую сеть.
— Сигналки, — объяснила химера. — На внешних рубежах всегда шатается толпа всякого народа, помимо посвященных. Слуги, гости, ученики. Ставить здесь серьезную защиту — угробить их разом при первой же тревоге.
Так, без всяких препятствий мы добрались до выхода — едва заметной паутинки поперек бокового хода. Света впереди не предвиделось, я сплел фонарь из нескольких тонких колец, ощущающихся в магическом поле слабее одного толстого, и мы ступили в низкий темный коридор с искрошившейся кирпичной кладкой по стенам. Он был суше и просторнее, чем известный мне выход к логову Угря, и сохранился лучше последнего. Спустя два десятка шагов пол начал с заметным уклоном уходить наверх, одновременно с тем заворачивая вправо.
Скоро мы уже стояли перед оплетенной магией плитой. Проследив за контрольными плетенками, я быстро отыскал нужный рычаг. Каменная махина сдвинулась с места, бесшумно отъезжая вбок. Резкий запах вина ударил в ноздри, и в темноту коридора, едва разгоняемую слабым магическим фонарем, вползло пятно оранжевого дрожащего света.
Тусклый рыжий огонек заметался по сторонам, растревоженный сквозняком, потянувшим из подземелья. Пробуждающийся дар захолодил кожу — я был готов дать отпор любому противнику, поджидающему за дверью, но уже мгновение спустя вздохнул с облегчением. На меня в упор уставились перепуганные черные глаза с невозможной длины и густоты ресницами. "Враг" оказался всего лишь девчонкой, аппетитной темноволосой пышкой в цветастом платье и переднике. Даже в сомнительном свете двух фонарей, магического и обычного масляного, было заметно, как бледнело на глазах хорошенькое личико. Но явление всклокоченного парня в драной мантии, внезапно возникшего посреди подвала, было меньшим из потрясений, которое девчонке предстояло испытать.
Магистр Илиро сделала шаг вперед, мягко вытекая из-за моей спины в освещенный круг. Подозреваю, чешуйчатая просто наслаждалась каждым моментом этого действия.
Визг, уже готовый вырваться из горла девушки, перешел в какое-то невнятное шипение.
— Ящщщ.... Ящщщ... — только и выдохнула бедолага, становясь лицом точь-в-точь под цвет передника.
Руки, до сих пор трясшиеся крупной дрожью, бессильно разжались. Из правой вывалился кувшин, из левой — фонарь.
— Ящик? Яшма? — участливо подсказала химера, ногой сбивая пламя, занимающееся по краю большой винно-масляной лужи.
По правде, я до сих пор полагал, что в обморок горазды хлопаться лишь избалованные неженки с левого берега, но оказалось, девчонки из Стрелки способны на это ничуть не хуже. Дивные черные глаза беспомощно закатились — я едва успел подставить руки, чтобы не дать обмякшему телу приземлиться в осколки кувшина.
Осторожно уложив девчонку в угол между винных бочек, я скинул с плеча сверток трофейной одежды и принялся разматывать веревочный пояс.
— О, да ты у нас шустрый парень, главарь! — не преминула съязвить химера.
— Заткнись и надевай, — оборвал я ее, протягивая мантию. — И капюшон накинуть не забудь.
Илиро приняла вещь с таким видом, словно это была по меньшей мере живая змея.
— У тебя просто талант, — поморщилась она, — втягивать других в незаконные дела. Сначала тот парнишка тактильщик. Потом девчонка Астеш. Теперь вот пытаешься обрядить меня в ринскую мантию...
— Еще скажи, что это твой самый серьезный проступок, — фыркнул я.
Химера не ответила — она занималась тем, что пыталась расправить ткань по жестким чешуям на плечах и спине. Получалось это плохо, одежда цеплялась за края, а на плечах, внатяжку, и вовсе выглядела так, словно кто-то тщательно оборачивал в тряпку большую разлапистую шишку. Но, Небесная Мать свидетель, лучше так, чем тащиться наверх в компании совершенно голой нелюди.
— Похоже на подвал какого-то кабака, — поделился я соображениями, натягивая шелковые штаны покойного мастера.
За помещением с бочками последовало еще одно, забитое всевозможной снедью. Что за пакость — эта магическая перестройка! Ни висящие по балкам связки колбас, ни аромат соседствующих с ними копченых окороков, ни округлые бока сыров не затронули внутри ни малейшей живой струнки. Я оставался равнодушен ко всему этому великолепию. Гадство, так и вовсе на питание магической энергией можно перейти и не заметить!
У самой лестницы я погасил фонарь — ящеролюды его разберут, что за кабак и в каком состоянии подпития находятся сейчас его посетители. Судя по аккуратному и свежему виду служанки, помять ее еще никто не успел, а значит все только начинается. Странно. Тихо. Несколько человек вели беседу — до меня доносились лишь приглушенные отзвуки голосов — и все. Ни пьяного гомона, ни залихватской музыки, любимой местными гуляками, ни громкой ругани — верного предвестника близкой драки. То ли я ошибся, и это вовсе не кабак, то ли... Падучие звезды, не затаиться никак и не рассмотреть! Только подниматься и выходить — что я и сделал.
Лестница вывела прямиком в заднюю часть большого зала (большого по меркам кабака, разумеется). По левую руку начиналась стойка, позади был коридор, судя по запаху, он вел на кухню, справа находилась глухая стена, а спереди...
Спереди прямо в лицо недвусмысленно уставились четыре арбалета с добротными стальными дугами.
Трехвостые кометы!
Я обреченно скосил глаза направо, чтобы окончательно удостовериться в масштабах собственного невезения. Так и есть. То, что мелькнуло смутным силуэтом при беглом осмотре, оказалось примостившейся в углу стойки деревянной фигурой. Похоже, звезды решили спросить с меня за удачно пройденный лабиринт! Лупоглазый бугристый уродец, тщательно выкрашенный желтой краской, не напоминал ни одно известное животное, но я знал: неведомый умелец, вырезавший это создание, имел в виду жабу, мифическое существо-талисман родом из-за столь же мифических Дальних Врат. А кабак, без сомнений, был "Золотой жабой". Нейтральным местом на границе нескольких вотчин, где крупные главари предпочитали решать свои дела. И, похоже, я умудрился вклиниться третьим лишним на одну из таких встреч.
Символ заведения с усмешкой щерился беззубым ртом на болвана, возомнившего себя везучим. А еще толкуют, будто жабы приносят удачу!
Допустим, щит от арбалетчиков у меня получится состряпать... Да и атакующий контур против обычного человека — задача не из самых хитрых. А что потом? Потом драпать во все лопатки, пока не явились боевики, таиться по подземельям, как крыса по темным закоулкам...
Тьфу! Нацеплялся фразочек от ящеролюдова "учителя"! И хорошо, если их одних. Ладно, с этим разберемся потом. Первым делом — серьезные парни с арбалетами, кого бы они тут ни охраняли.
"Повоевать еще успеем, — решил я, как можно усерднее демонстрируя открытые ладони поднятых рук. — А для начала попробуем договориться... Знать бы только еще с кем!"
Зал в "Жабе" был двухэтажным, верхняя его часть нависала над нижней длинным балконом — именно там находились самые почетные места, предпочитаемые главарями. В первую очередь потому, что с балкона легко проглядывалось и простреливалось все остальное помещение. Второй причиной была дверь на плоскую удобную крышу, подходящую вплотную к соседней.
На втором этаже расположились и нынешние гости.
— Чего там у вас? — послышался голос с легким оттенком южного выговора.
Вот же гадство! Глупо надеяться, что шальные звезды занесли в "Золотую жабу" какого-нибудь наемника или купца. Только один человек с таким говором мог сидеть в этом кабаке, и встречаться с ним мне не хотелось совершенно.
Ответом на худшие подозрения из-за перил свесились три физиономии. Две имели в придачу к себе арбалеты, но глядеть стоило не на них, а на третью, нездешне смуглую, пересеченную двумя параллельными шрамами от виска до подбородка. Длинные, выстриженные косой нисходящей линией волосы и широкая, на весь лоб, ярко-алая повязка частично скрывали это уродство и полностью — другое: куцые обрубки на месте обоих ушей.
Рассказывали, что южанин Тарг, не имевший еще ни имени, которое будет держать в страхе половину Стрелки, ни самого повода к его возникновению, появился у нас лет пятнадцать назад, дезертировав из четтарской армии прямо накануне сражения, в котором, к слову сказать, эта армия и перестала существовать. Спокойствия в южные княжества это, правда, не принесло, несостоявшееся победоносное шествие Четтара выродилось в кровавую резню. Бывшие победители, уже успевшие заявить о своих правах при помощи насилия и грабежа, спешили унести ноги, а местные, в раз припомнив былые обиды, вылавливали их поодиночке. Наиболее отчаянные сбивались в банды, ударившись в откровенный разбой... В общем, удачно улизнувшему из кровавой каши молодому дезертиру пришла в голову здравая мысль отсидеться на севере до тех пор, пока одна его смуглая физиономия не перестанет вызывать у окружающих нездоровую жажду свернуть шею ее обладателю. Но тут везение и оставило Тарга. Южанин связался с девчонкой, приближаться к которой не стоило под прицелом арбалета — потому, что одному из тогдашних главарей она приходилась родной сестрой. Не знающая отказа ни в одном из капризов, она сочла смуглолицего красавчика чем-то вроде личной собственности. Роль игрушки при взбалмошной девице Тарга нимало не прельщала. Но послать к ящеролюдам любимую сестру крупного главаря оказалось не так-то просто. Неверного любовника притащили к оскорбленной девице, перемотанного веревками наподобие колбасы. Сестра главаря мстила по-женски, жестоко и крайне неразумно. Она хорошенько поработала над тем, чтобы лишить обидчика привлекательности, но искромсанную рожу можно пережить. Он остался на ногах, способным держать оружие, и это было началом совсем другого Тарга, подмявшего под себя добрую треть Стрелки, включая банду, возглавляемую братом обидчицы. Главаря он, разумеется, убил, сестру его не тронул и пальцем. Просто пообещал сделать точным своим подобием любого, кто положит на нее глаз. Год спустя девица покончила с собой, отчаявшись в нищете и одиночестве.
