— А "Толстого" под рестораном "Пекин" ты вёл?
— Да. Я.
— Владимир Ронд под чьей крышей был?
— Меня под этим именем регистрировали во внешней разведке, когда принимали. Потом по двум легендам вели для заброски на запад и по трём тут, внутри страны.
— Скоблев знал, что ты к Давыдову отошёл?
— Нет. Давыдов лично с председателем Комитета договаривался, а тот — с моим руководством. Я по документам на четыре года убыл за рубеж. На внедрение.
— Сам председатель тебя выводил?
— Не знаю. Этого не знаю. Я у Давыдова не спрашивал, он лишь сказал мне, чтобы я забыл вообще, кто я был в прошлом. Нет, говорит, тебя. Выброси всё.
— Гаер от рождения или от Давыдова?
— От Давыдова, я — Полунин Станислав Семёнович.
— Добро. Отдыхай. Если кушать хочешь, вон на столе.
— Не,— Костя замотал головой.— Куда мне лечь?
— Вот ложись,— Сашка откинул одеяло со своих нар.— Не храпишь?
— Нет,— Гаер стянул унты.— Сил нет храпеть,— и повалился на нары.
Демид тоже стал готовить себе лежак. Сашка вышел из дома. Дом был срублен внутри пещеры, в месте, где было большое расширение в глубине. От входа в пещеру к дому вёл тоннель длинной двести метров, в котором имелось множество ловушек и сигнальных устройств, оповещавших в случае появления кого-то, находящихся в доме. Из расширения вело семь тоннелей вглубь пещеры. Три были тупиковыми, а по четырём можно было покинуть логово, выйдя на другой стороне горы. Дым из печи уходил вверх, где, остывая, просачивался по многочисленным щелям. Найти такое место было тяжело. Сашка проследовал центральным ходом и вышел наружу. Падал мелкий снежок, где-то в вышине еле-еле просматривалось солнце светлым пятном. Сашка бросил прихваченную шкуру на снег и сел, достал папиросы, прикурил, затянулся, надел перчатки и расслабился. "Вот такие вот дела. Рассыпается наша страна, тает, как снежная баба весной. И поделать ничего нельзя. И сил нет. И возможность влиять нам теперь перекроют. Эти ребята сейчас займут нишу, в которой мы сидели. С ними же драться нет смысла. Они пока не понимают, что делают своё будущее, нам же сейчас предложить им нечего, да и мы им не нужны. Это такая же подпольная "лавка", как и наша, но с возможностью действовать официально. Идут параллельным курсом. Нет. Не параллельным, след в след. И после событий на железной дороге, если они умны, уйдут далеко вперёд. В их локомотив нам не подсесть, скинут. Они нас, безусловно, хотели ликвидировать, и не потому, что мы добывали и имели от державы. Они тоже имели, но на другом. На оружии. Но конкурентами мы не были. Совсем. И пути наши не пересекались, даже наоборот, я их обходил всячески. Нигде не зацепил. Чего они так окрысились? Мы в разных весовых категориях, у нас — вес пера, у них — супертяж. Вот сиди и думай, ломай голову от этих "почему". Они стали действовать внутри страны не случайно, раньше не лезли во внутрисоюзные "разборки". Что они хотят? Нет, не так. Кто и почему захотел ими заткнуть дыры? Где? Ведь вспашка ими поля деятельности КГБ внутри страны — лишь ширма. А данных этих тебе никто не даст. И купить их нельзя. Такое не продаётся. Вне страны — понятно, куда будет уклон, и там наше присутствие им не одолеть. Диктатура не любит, когда у неё тянут из-под носа. Во внешних вопросах они нам не конкуренты, там мы их обставим вмиг. Выталкивая нас отсюда, они бьют сами себя по своим рукам за рубежом. Зачем? А ведь знают, что мы имеем за кордоном много больше, чем здесь. Может, хотят нашу сеть прикарманить внешнюю, внутри-то они сами, слава богу, "мастаки",— размышления прервал Игнат, он подсел рядом.
— Выспался?— спросил Сашка.
— Да, Саш. Уже перекусил. Вижу — все вылезли,— он взял из пачки папиросу.
— Мик последним пришёл. Он с давыдовским скитался. На том была сигналка. Два раза, говорит, обкладывали. Еле ушли.
— Кто он?
— Внешник. Был у Скоблева задействован, "толстяка" охранял, того, что у "Пекина" я убил.
— Вон откуда он такой прыткий и смышлёный. Саш, а его, часом, не эти нам подкинули?
— Может,— Сашка сжал губы.— Будем проверять.
— Сам или поручишь?
— Пока не знаю. Ещё не решил. Дел много. Что, хочешь взять его?
— Дашь — возьму. Другому поручишь или сам будешь проверять — мне работа и так найдётся.
— Что ты собирался делать?
— В Стокгольм мне надо. Сохнет там информация по двум концернам.
— Оборотная?
— Да. Так думаю — очень большая.
— Во всех нейтральных есть, что подцепить, на то они и вне игры. Есть там у тебя где лечь?
— Да. Обзавёлся. Не хоромы, но приличное хозяйство. И тихое.— Предлагаешь этого к себе поселить?
— Решай сам. Давыдов его тянул для чего-то, наверное.
— Не случайно, видать. Игнат. Времени ещё много. Я буду помнить твоё предложение на случай. Что Давыдов скажет?
— Хорошо,— Игнат встал.— Пойду ужин варить, бульон уж готов.
— Там в ведре картошка. На суп хватит. Почисть.
— Где умыкнул?
— В посёлке надыбал. Заходил в один. Штук двадцать клубней, но крупные, с кулак.
— Эх, картошечка моя, любонька,— Игнат хлопнул в ладоши и исчез в зеве пещеры.
"Итак,— стал думать Сашка, оставшись один,— на чём я остановился? На бесконечных "почему"? И на том, что нам придётся убираться до поры, пока не будет ясности. Хоровод этот вычислять нет возможности. По всем каналам очень скудная информация. Что они там удумали? Вероятнее всего, начали свою игру, без правил. Нынешний Генеральный секретарь их явно не устраивает, но на его поддержку временно оперлись. И на следующего (тому выбора нет) они упрутся. Кто им в игре не нужен? Прежде всего Комитет Госбезопасности с его почти восьмидесяти процентной направленностью на политсыск. Они его умоют. Не сейчас, скорее всего при следующем Генеральном секретаре, если он будет. Разгонят они не весь КГБ. Часть. Министерство внутренних дел? Эти их устраивают, но после соответствующей чистки. Политбюро и ЦК? Партия в таком раскладе вне игры. Ангелы эти им не нужны. Вот такая картина и выходит. Скорбная. Фу! Гнилью несёт, однако. Только без эмоций. Да, вонь есть. И что теперь? Респираторов выдавать не будут. Для создания схемы такой им необходимо время. Учитывая предстоящие катаклизмы, они будут лавировать в бурном течении. Смыкаться временно с кем-то им тоже не избежать. Пойти на чистый переворот они не смогут, их это не устроит. И в любой попытке возьмут сторону или нейтральную, или тех, кто против него. И сами могут несколько таких попыток организовать через своих бывших коллег. Те, безусловно, сядут в депутатские кресла. Значит, выжидая, они будут собирать силы, нет, не силы, кадры, отвечающие их намеченным планам. Для этого будут вербовать, за деньги, конечно. Если партии вдруг разрешат, организуют несколько штук, на подставных людей. Сейчас же у них организационное начало, базовое строительство, структурная основа есть, весьма хорошая, информация тоже есть. И, первым делом, они решили прибрать к рукам кое-что в Комитете. Там, где у них есть доступ. В КГБ тоже не лыком шиты, их в одночасье не огреешь. Что они уцепили? А они отвоевали, видать, внутреннюю разведку и контрразведку и мотивировали это тем, что, коль в Комитете провалы, то он не способен дать гарантий безопасности по военным секретным программам. Таких программ, если мне не изменяет память, сорок восемь, из них шесть — крупных. Мы попали к ним, как потенциальные противники. Ибо по линии оперативной службы Комитета нас не вели, и по особому нас не было, и контрразведка нами не занималась. По нам создавались из сотрудников всех подразделений Комитета этакие капустники, сборные, с прямым подчинением председателю, но безрезультатно. Наше нераскрытое дело, выходит, легло при передаче дел им сверху остальных. Кто-то его так подложил, это точнее. Интересно, как они его, изучив, восприняли? Правильно восприняли. Сразу, не мешкая, обложили Давыдова. Он ведь был куратором под эгидой Андропова без малого пятнадцать лет. Покойный Алексей Иванович не в счёт. И ни Кириллов, ни Скоблев к ним не попадают, ибо оба не имеют необходимой информации. Вот и выходит, что Скоблева я вывел вовремя, весьма к сроку, и у них из-под носа. Давыдов их и привёл к нам. Точнее, должен был привести через армейскую оперативную разведку при Генштабе. Это не ГРУ, но тоже не лыком шиты. У армейских не получилось нас взять потому, что не всё ладно у них пока по части опыта, им такими вопросами заниматься не приходилось, но при их мобильности быстро наверстают. Ещё Давыдов приволок с собой этого Гаера. Зачем? Легенда у него, конечно, хорошая, хоть он явно и не Гаер. Никак он им быть не может. Такой уровень подготовки ни Комитету, ни тем более МВД, не по зубам. Даже в ГРУ, откуда, как он говорит, пришёл к Скоблеву в усиление, так стрелять не учат. Школы такой там нет. Да и внешнику умение такое не надо. Там главное — мозги. То бишь аналитическая моментальность реакции на информацию там нужна. А вот её-то как раз у него и нет. Так кто он, этот Гаер? Куда его вписать? Может, завести особый список? А если он чужак? И такое может быть. Причём, в немалой степени вероятно. Есть версия и на его принадлежность к "спеце". Её, "спецу", по линии Генштаба в 1978 году стали готовить. Из хороших формировали группы, такие, как нас на железке атаковала. Плохих выводили в десантуру, а хороших под видом "плохих" прятали, и прятали через ГРУ, во "внешке". Если он их человек, они сейчас в дамках. Но об этом могут знать один-два человека, и скорее всего, из аналитического отдела Разведуправления самого ГРУ. Туда, если он их человек, уходила его информация обо всём. Тогда то, что его атаковали свои, он знал, стреляя из нашего оружия и попадая, видел, что убивает. Потому, что броники их защитные наша пуля пробивает под любым углом и пробивает, кстати, насквозь. Мог быть и другой вариант. "Хозяева" не сказали ему, что будут атаковать, и он был не в курсе, а может, был в курсе, но имел жёсткий приказ стрелять. Это тонкая материя, внедрить своего человека туда, где ранее Комитет облажался".
— Саш, где солнце?— До приседал и подпрыгивал.
— Это не горы, До, где снизу метёт, а наверху светит. Тут метёт, бывает, месяц и два безостановочно.
— Ай-ай, как плохо,— До черпнул снег в ладонь.— Мягкий он здесь, пушистый.
— Нравится?
— Очень. Только дышать как-то не так. Много кислорода. Можно даже слизывать с губ,— он медленно потянул воздух в себя.
— Иди, присядь рядом.
— Хочешь говорить?— До подошёл и присел на корточки напротив.
— Стрелял ты хорошо. Молодец. Ходишь тоже прилично. Есть проблема одна. Давай, говори, что ты мыслишь. Этот, не наш, что прыгал, кто?
— Стрелять начал чуть позже наших, ну совсем на мгновение. Успел сделать семь выстрелов. Два — попал, одно — ранение, четыре — в молоко. Бежал вслед. Запас по быстроте есть. Реакция тренированная. Я таких не видел. Не из нашей он среды. Не доводилось встречать. Ну разве что Берг Юттер, но тот — стрелок от рождения, он с кольтом вместе родился.
— Это кто?
— Агентство по Национальной безопасности США, их сотрудник. Мы нос к носу сошлись в пограничье Лаоса и Таиланда, в устье Муна, я там караван сопровождал. Рун шёл в дозоре, дал нам предупреждение, что чужие по курсу, наши рассредоточились, а мы с Туи его встретили. Он лидировал, его люди — сзади. Нас увидели, остановились. Туи ему на английском говорит, что, мол, за люди? Ты ж знаешь этот регион: обычно не болтают, свой, не свой — сразу палят без разбора, тем более носовые каравана. Его наш цвет кожи сбил с толку. Видимо, белых он не ждал увидеть, да ещё с чистым английским. В руках у этого Берга — скорострельный "узи", мы — с "токаревыми". "USA,— отвечает,— профессор-ботаник". Туи ему и говорит: "С такой рожей да с "узи" только ЦРУ да АНБ тут ходят, свали с дороги".
— Так и сказал?
— Да. И "токарев" свой в кобуру засовывает. Берг проводника подозвал, тайца, у него стал выспрашивать, кто мы такие, а тот отвечает, что не надо связываться, что эти белые люди — смерть. Одним словом, они нам дорогу уступили. С этим Бергом ещё двое были. Но не люди — гориллы какие-то. Гора мышц, подбородки до пупка. Они топали к "генералу" Киму. У них там свои наркодела. Дней через шесть, когда мы обратно шли, человек от Кима нас встретил на переправе, сказал, что Ким в гости просит. Ну мы и завернули на огонёк. Пришли, Туи Киму сразу сказал, что за приглашение — спасибо, говори, что хотел, и до свидания — спешим. Американцы — рядом. Спеси в этих ублюдках сверх меры, смотрят, скалятся, похохатывают. Берг тоже развалился, пиво из баночки сосёт, морда наглая. Киму с нами задираться не резон. Мы его армию могли распустить и его в расход пустить запросто. Ким к столу приглашает. Туи ему, чтобы времени зря не терять, говорит: "Гости мне твои не нравятся, сам с ними сиди, с этими "вонючками". Одна из горилл встаёт, вытягивает тесак в полметра длиной и на Туи бросается, тут же падает у ног Туи, как мешок с рисом. Люди Кима, видя такое дело, разошлись по сторонам в сельву. Спрятались. Берг за свой "узи", а Ким его за руку, с криком: "Нет, нет". Вот и началась потеха. Два на два. Стали играть в войну. Они первые стали палить. Мы с Туи шарахнулись за хижину, я второй горилле (он из автоматической винтовки стрелял) пулю в лоб положил, а Туи Берга взял на мушку, тому Ким стрелять не дал, повис на руках. Закон знаешь тамошний. Хозяин за всё в ответе. Туи Киму сразу сказал, кассу неси сюда, тот мигом притащил деньги. Туи подзывает помощника Кима и объявляет, что теперь тот "генерал" этих мест, что деньги его, как наследство от Кима. Берг говорит, что ему всё равно, у кого покупать, пусть, мол, он "генерал". Но новоиспечённый "генерал", ему, Бергу, говорит: "Товара у меня нет, а деньги и так мои. Обратно хочешь иметь их, воюй". Люди Кима разделились. Большинство за помощника встало. Мы с Туи отошли в сторонку. Берг с Кимом переговорил, видно, договорились, но воевать-то надо. Вот так я и увидел, как он стреляет. Две трети всех людей он убил, но и ему засадили пять штук, не смертельных, правда, однако сознание он потерял,— До смолк.
— Кима-то сделали?
— Да. Этого — да. Сразу. Тот американец, которого Туи вырубил, очнулся, смотрит по сторонам, понять ничего не может. Новый "генерал" половину суммы отсчитал, нам приносит, но Туи не взял, взял американцев вместо долларов. Бугай тот Берга на себе тащил до нашей временной стоянки. Берг там оклемался и у Туи свои деньги стал требовать. Туи ему и говорит: "Янки, я твои зелёные бумажки не брал. Они мне до одного места. Кто взял — того ищи. Но не советую". Берг в угрозы полез, армию США обещал привести всем составом, но Туи ему сказал: "Она тут уже была, и еле ноги унесла из этих мест. Наверное, больше не сунется".
