— Что вы, госпожа Сабуро, — потупилась служанка. — я не смею сидеть в присутствии благородной госпожи.
— Тогда я пойду по саду пройдусь, — сказала Ия, поднимаясь. — А ты пока отдохнёшь.
— Спасибо за заботу, добрая госпожа.
В очередной раз подивившись местным порядкам, девушка накинула зелёный шёлковый плащ и вышла из домика.
Очень неторопливо прогуливаясь по выложенной камнями дорожке, она внимательно оглядывалась вокруг, находя всё больше следов запустения. Более-менее пристойно выглядели только хозяйский дом и гостевой павильон. Все прочие постройки казались старыми, скособоченными, явно заброшенными, а у некоторых даже крыша провалилась.
Выйдя на веранду, наставница заметила прохаживавшуюся ученицу и, обувшись, направилась к ней.
Платина последовала навстречу старушке.
— Вам что-нибудь нужно, госпожа Сабуро? — суховато поинтересовалась та.
— Ничего, госпожа Андо, — поклонилась гостья. — Просто я устала сидеть. Ноги затекли. Сейчас немного пройдусь и начну вновь переписывать книгу мудрости Есионо Тонго.
— Вы уже запомнили что-нибудь из "Наставлений"? — спросила хозяйка дома.
— О да, госпожа Андо, — подтвердила Платина и, прикрыв глаза, попыталась максимально точно процитировать особенно поразившее её высказывание: "Женщина должна пройти через чувство позора и проглатывать обиды даже тогда, когда другие люди говорят про неё недоброе или делают ей плохое. Пускай она всё время пребывает в трепете и страхе. Вот таким образом она должна воспитывать в себе чувство ничтожности и смирения перед другими". (Подлинный древнекитайский текст)
— Хотя вы немного перепутали слова, у вас очень хорошая память, госпожа Сабуро, — поощрительно улыбнулась собеседница и добавила, сурово сведя брови к переносице: — Надеюсь, вы понимаете, что речь здесь идёт о людям благородных, а не о простолюдинах или рабах?
— Разумеется, госпожа Андо, — заверила Ия. — Книга же написана для благородных женщин, а значит, в ней имеются ввиду только дворяне.
— Правильно, — важно кивнула наставница, направляясь к уборной.
"Нет, мне очень повезло, — думала девушка, торопливо шагая к павильону. — Если бы не монашка, то, не зная местного языка и обычаев, я бы точно опять в рабство попала. Аж мурашки по коже. Как там в книжках про попаданцев? Рояль в кустах! Ох, спасибо тому, кто его там поставил!"
Вдруг её ноздрей коснулся знакомый, пряный аромат. Принюхавшись, она обернулась в сторону кухонного навеса, от которого, кажется, пахнуло корицей? Нет, показалось.
Едва Платина вошла в павильон, служанка бодро вскочила с табурета.
— Продолжим, Угара? — предложила Ия.
— Как прикажете, госпожа, — смиренно поклонилась женщина, взяв со столика книгу с торчавшей вместо закладки синей шёлковой ленточкой.
Когда язык у служанки вновь начал заплетаться, девушка отложила кисточку в сторону. Она тоже очень устала и с удовольствием предложила чтице отдохнуть.
— Слушаюсь, госпожа, — с довольным видом поклонилась служанка и предложила, аккуратно закрывая книгу: — Быть может, принести чаю?
— Неси, — кивнула подопечная. — И себе чашку захвати.
— Не смею, госпожа, — смиренно потупилась собеседница.
— Считай, что я тебе приказала, — усмехнулась девушка. — А если не хочешь сидеть, то пей стоя. У тебя же, наверное, всё в горле пересохло.
— Немножко, госпожа, — несмело улыбнулась Угара.
— Ну так неси чай, сейчас попьём, — предложила Платина.
— Да, госпожа, — поклонилась собеседница. — Я сейчас.
Однако отсутствовала служанка довольно долго, а когда пришла, принялась многословно извиняться за задержку, сетуя на отсутствие на кухне горячей воды.
Исполняя приказ, она поставила на поднос две чашки: одну из белого фарфора, расписанного причудливыми цветами, а вторую из обычной, коричневой керамики.
Наполнив их кипятком из маленького чайника с торчавшей в сторону ручкой, женщина отошла к завешанной двери, давая возможность напитку настояться.
— Скажи, Угара, ты давно служишь в доме господина Сабуро? — спросила Ия, потягиваясь и разминая затёкшие от долгого сидения мышцы.
— Всю жизнь, госпожа, — поклонилась собеседница. — Родители меня продали господину в семь лет. Сначала я на кухне помогала. Потом меня взяла к себе старая госпожа — мать господина Бано Сабуро. Она меня и научила читать и писать. А когда господин женился, я стала заботиться о его супруге.
— Почему же тебя продали? — заинтересовалась девушка.
— Мой отец был бедный лавочник, госпожа, — медленно заговорила служанка. — А Вечное небо послало ему пять дочерей. Он не мог дать всем им достойное приданое и продал меня господину Сабуро, за что я ему буду вечно благодарна.
— А у тебя семья есть? — продолжила расспрашивать Платина.
— Я принадлежу семье господина Бано Сабуро, госпожа, — чуть вскинула брови женщина.
Сообразив, что вновь "сморозила" что-то неподобающее, Ия приподняла крышечку на чашке.
— Вроде заварился, — проговорила она, глядя на распустившиеся в воде листочки. — Угощайся.
— Спасибо, госпожа, — поклонившись, собеседница осторожно взяла керамическую кружку и вновь отступила к двери.
— Ну, а муж у тебя есть? — так и не справившись с любопытством, спросила девушка. — Дети?
— Нет, госпожа, — лицо Угары посуровело, и вся она как будто подобралась, замкнулась, словно задёргивая чуть приоткрывшую её душу штору. — Мой долг — служить старшей госпоже Азумо Сабуро и её семье.
Хмыкнув, Платина сделала маленький глоток. А ничего так, вкусно. Вот только после подобного ответа задавать вопросы уже не имело смысла. Всё равно будет отвечать так, как положено по местным обычаям и понятиям, а значит, почти наверняка соврёт.
Они молча допили чай, после чего Ия вновь прогулялась вокруг прудика, давая возможность Угаре хотя бы немного отдохнуть.
До сумерек девушка переписала ещё несколько страниц, а когда в павильоне стемнело, так что строчки начали расплываться перед глазами, пришла Енджи и пригласила её на ужин.
Всё повторилась с унылым однообразием. Ученице казалось, что она выполняет все движения именно так, как показывала наставница. Однако той всё равно не нравилось, как гостья кланяется и садится.
Пришлось вновь повторять всё по нескольку раз да ещё и под недовольное ворчание хозяйки дома.
К столу подали варёную рыбу, и старушка взялась учить Платину правильно разделывать её двумя трёхзубыми вилками.
Пока она одолевала тяжкую науку этикета, Угара не только поменяла в жаровне угли, согрела постель, но и принесла воду для омовения.
Следующие три дня походили на первый, как однояйцевые близнецы. Правила этикета, отработка движений, переписывание "Наставлений".
На четвёртый к обеду подали варёную курицу, которую гостье пришлось разделывать под чутким руководством хозяйки дома с помощью всё тех же двух вилок. Неизвестно, сколько времени варилась несчастная птичка, но мясо от костей отслаивалось легко, так что в общем и целом Ия справилась с поставленной задачей, умудрившись посадить всего лишь несколько пятен на подол и рукава.
Одежду своей подопечной Угара стирала регулярно и тщательно. Вот только девушке уже и самой хотелось помыться.
Не зная местных порядков и не желая лишний раз попасть впросак, демонстрируя свою неосведомлённость в самых элементарных вещах, она кое-как вытерпела ещё неделю, но, уловив исходящий от себя запашок, не выдержала и прямо за ужином поинтересовалась у хозяйки дома: есть ли у неё баня, или для того, чтобы помыться, гостье надо отправляться в усадьбу начальника уезда?
— А я думала, вам нравится ходить в таком виде, — ни мало ни смущаясь, заявила ей наставница.
— Это почему же, госпожа Андо? — растерянно захлопала ресницами ошарашенная ученица.
— Ну, время идёт, а вы всё не говорите, что хотите помыться, — усмехнулась собеседница.
"Вот же-ж, стерва старая! — мысленно взывала от обиды и злости Платина. — Сама-то, небось, мылась, а мне предложить западло?"
Медленно втянув носом воздух, она криво усмехнулась и отчеканила, не сумев до конца скрыть рвущийся с языка яд:
— Сейчас я говорю, что очень хочу завтра помыться и впредь желаю мыться как можно чаще, но так, чтобы не затруднить вас, госпожа Андо.
— Я прикажу Енджи с утра всё приготовить, — с улыбкой пообещала хозяйка дома, поинтересовавшись: — А когда вы принесёте третью книгу "Наставлений"?
— Тоже завтра, — поднявшись со своего места, поклонилась гостья.
На фоне купальни в доме начальника уезда баня наставницы выглядела жалко и убого.
В старом, продуваемом сарае с кое-как заткнутыми всяким хламом щелями на полу из гнилых досок стояла кадушка с тёплой водой, где Ия смогла уместиться только сидя на корточках, подтянув колени к подбородку.
Разумеется, долго рассиживаться в таком положении она не стала. Побултыхалась немного, потёрла тело тряпочкой и торопливо выбралась наружу.
Служанка быстро завернула подопечную в предоставленное госпожой Андо полотенце, после чего помогла быстро одеться, решив обойтись без грудной повязки.
Несмотря на вялые протесты девушки, Угара настояла, чтобы надеть сей предмет туалета, но уже в павильоне, где было теплее, чем в бане.
Примерно через час, после того как гостья привела себя в порядок, неожиданно явилась служанка хозяйки дома с запиской, в которой сообщалось, что сегодня на обеде будет присутствовать господин Джуо Андо, дабы госпожа Сабуро могла поучиться вести себя за столом с малознакомыми людьми. Наставница предлагала ученице представить, будто она приглашена в дом к богатым и знатным родственникам.
Предлог показался настолько странным, что, прочитав послание вслух, Платина удивлённо и вопросительно уставилась на Угару. Несмотря на ясно различимые усилия сохранить невозмутимый вид, та тоже выглядела весьма озадаченной.
— К чему бы это? — спросила Ия, зная, что каждое её слово будет пересказано супруге начальника уезда. — Зачем мне встречаться с господином Андо? Сколько здесь живу, а видела его всего пару раз и то издалека. А тут вдруг обедать вместе. Что это?
— Не знаю, госпожа, — пробормотала собеседница, отводя взгляд.
— Считаешь, я должна идти? — не отставала девушка.
— Вам решать, госпожа, — глядя в пол, пожала плечами служанка. — Только старшая госпожа Азумо Сабуро велела вам слушаться госпожу Андо. Она знает, что делает.
— Тогда придётся слушаться, — делано вздохнула Платина и вдруг усмехнулась: "Старушенция хочет показать своему сынку, какая я глупая и страшная?"
— Как я выгляжу, Угара? — спросила она у застывшей возле двери женщины.
— Хорошо, госпожа Сабуро, — улыбнулась та. — Вы молоды и прекрасны.
Несмотря на подобное заверение, Ия впервые при ней достала из-под матраса свёрток, аккуратно разложив его на туалетном столике и, взяв зеркальце, принялась критически рассматривать своё отражение.
Мдя. Брови разрослись, как сорняки на клумбе, кое-где видны поры на коже. Цвет лица бледноватый, и вообще идти на званый обед, не накрасившись, как-то стрёмно. Она уже и забыла, когда в последний раз наносила макияж. Так что, уж если тренироваться в визите к богатым и знатным родственникам, то в условиях максимального приближения к реальности. А в таком жалком виде она в гости не пойдёт.
Девушка попыталась установить зеркальце на туалетном столике, но оно всё время соскальзывало.
— Угара! — обернулась Платина к застывшей у входа женщине. — Подержи пожалуйста.
— Да, госпожа, — поклонилась та, с удивлением рассматривая оправленное в пластик стекло, и не удержалась от восхищённого восклицания: — Ой, как всё чудесно видно, госпожа!
Пропустив эти слова мимо ушей, Ия раскрыла футляр маникюрного набора, где имелся ещё и маленький пинцетик, коим она, шипя и морщась, придала своим бровям более-менее чёткую форму.
Данная процедура не произвела на служанку особого впечатления, а вот на блестящие инструменты она поглядывала с откровенным любопытством.
Критически посмотрев в зеркало, девушка осталась довольна результатами своих трудом. Для писца — пьяницы сойдёт.
Теперь необходимо нанести макияж. Платина с лёгким щелчком открыла коробочку с тенями. Угара тихо охнула, но от каких-либо слов воздержалась, жадно пожирая глазами заполнявшие отделения тона.
"Сильно краситься не стоит, — практично рассудила Ия. — Не на манеж иду и не в клуб, а на обед. Немножко сухих румян и подводки будет достаточно. Ресницы подчеркнуть. Чуть-чуть туши. Губы тоже надо подкрасить, а то уж очень они бледные. Ну и достаточно. Косметику надо беречь. Она ещё понадобится".
— Какая у вас помада интересная, — не выдержав, сдавленным голосом прошептала служанка, с полуоткрытым ртом таращась на малиновый цилиндрик.
— А теперь как выгляжу? — вновь проигнорировав её слова, спросила девушка.
— Прекрасно, госпожа! — то ли совершенно искренне, то ли хорошо притворившись, вскричала собеседница и с плохо скрытой завистью прошептала: — У вас в маленькой шкатулке красок больше, чем у других женщин в больших сундуках.
— Удобно, — согласилась Платина, деловито поинтересовавшись: — Как думаешь, теперь я могу пойти в гости к богатым родственникам?
— Не гневайтесь на меня, госпожа Сабуро, — женщина отвесила церемонный поклон, приложив ладони к животу. — Вы умело обращаетесь с красками для лица и наносите их ровно столько, сколько нужно. Но вот ваша одежда совершенно не подходит для благородной девушки. Для нанесения визитов вам совершенно необходимо платье из шёлка.
— Мне не за что гневаться на тебя, Угара, — усмехнулась Ия. — Если ты это понимаешь, то и госпожа Азумо Сабуро тоже. А я надеюсь на её мудрость и жизненный опыт.
Вопреки ожиданию девушки собеседница никак не отреагировала на её слова, но посоветовала надеть другую кофту и заменить ленточку в косе.
Минут через пятнадцать после того, как они закончили все приготовления, пришла служанка хозяйки дома и пригласила гостью на обед.
Стол накрыли всё в той же комнате госпожи Эоро Андо. Только сейчас, кроме самой старушки, присутствовал её сын: рыхлый мужчина, выглядевший лет на сорок пять — пятьдесят, с круглым лицом, где выделялись большие, синеватые мешки под покрасневшими глазами и бурый, мясистый нос с крупными, неприятного вида порами.
Господин Джуо Андо облачился в шёлковый сине-зелёный халат с застиранными, но хорошо различимыми пятнами на груди и парадную, широкополую шляпу явно не первой свежести.
Но больше всего пришелицу из другого мира насторожил его буквально сочащийся неприязнью взгляд. Маленькие, карие гляделки, словно кричали во весь голос: "Ты мне не нравишься и не понравишься никогда".
"Я что, взяла у тебя взаймы и забыла отдать?" — хмыкнула Платина, отвешивая положенный поклон.
— Здравствуйте, господин Андо. Здравствуйте, госпожа Андо.
— Здравствуйте, госпожа Сабуро, — отозвался хозяин дома сиплым, надтреснутым баритоном. — Садитесь.
— Спасибо, господин Андо.
Судя по одобрительной улыбке наставницы, ученица уселась на табурет с соблюдением всех правил этикета.
