— Мастер Риддерик? — высокорождённый Иллидар возжелал лично услышать подтверждение иных прозвучавших истин.
— Да, всё так, ярл — я единственный выживший из сыновей барона Фернандо, — всё же, хитрый лис Ридд и тут умудрился оставить себе махонькую возможность для маневра... впрочем, об этом после. — А будущий король недвусмысленно дал понять, что признает мои притязания на баронскую корону и всё к ней прилагающееся — в обмен на поддержку на троне его самого.
Как впоследствии одобрительно ворчал заверявший бумаги пухленький коронный нотариус, ясности и в то же время гибкости формулировок не постеснялся бы и королевский прокурор. А тощий высокомерный эльф из клана Ясеневой Ветви, представлявший с той же целью другую сторону, вдобавок заметил — крайне редкий случай, когда интересы высоких сторон почти полностью совпадают с влечением юных сердец. В самом деле, тут стоило хорошенько покорпеть, чтобы из-за пропущенной двусмысленности или не в том месте поставленной запятой с потомков потом не летели головы...
И только сейчас ярл Иллидар вернул в ножны обретавшееся в руке изящное орудие смерти. Его напарник, при ближайшем рассмотрении и впрямь обнаруживший несомненное сходство и с вельможей, и с победно улыбающейся Меаной, да и с некой красоткой на картинах, в самом деле оказался принцем Элендилом. Он разрядил арбалет и перевесил за ременную петлю на плечо.
Но вот Ридд ни на миг не поддался этой тонкой, скользнувшей по губам знатного эльфа улыбке. Равно как не поверил, будто знаменитый ярл так просто сдался и даже смирился. И настолько не понравилось это ощущение, что он страртельно запомнил его и даже поручил встревожившейся Флоре в ближайшее же время напомнить.
— Не скажу, будто несказанно рад — но с другой стороны, не имею ничего и против, — признал эльф с лёгким оттенком досады, так и разлитой на его породистой физиономии.
Стоит тут заметить, что недовольство его имело причиной не столько завёвшую его в тупик ситуацию — всё-таки, тронуть полноправного барона это куда как чреватое последствиями деяние — сколь лёгкий шум и шорохи, давненько уже полнившие собою весь старый замок. Мало того, в двери с неизменной неслышностью снаружи просочился давешний Патрик.
Мажордом преобразился просто разительно. Вместо дрянных обветшавших лохмотьев на нём обреталась парадная ливрея. Но сам Ридд ничуть не удивился бы, узнав, что она извлечена со дна уже много лет не отпиравшегося сундука. Единственно, что хоть как-то портило вид, так это в волнении чуть перекосившаяся цепь мажордома на груди и смятенный румянец на гладко выбритых (за исключением роскошных бакенбардов) щеках.
Патрик почтил своего сюзерена чинным поклоном, а вот незваных гостей удостоил лишь куда более лёгкого намёка на него. Хоть ты и трижды разблагородный эльф, а прав тут не имеешь...
— Ваша милость, — начал мажордом с тем невозмутимым видом, словно ему ничуть не в диковинку вламываться в спальню господина, да ещё и когда тот со своей подружкой. А ведь, и в самом деле не в диковинку, — подумалось Ридду. Ведь такой доверенный слуга это уже почти то ли советник, то ли и вовсе младший член семьи.
В дальнейших велеречиях слуги, ничуть не потерявших прежней пышности и витиеватости, прозвучало то самое, что вельможи всех рангов втихомолку клянут — и в то же время без него обойтись не могут. Короче, труба зовёт, а дела не ждут...
Переглянувшиеся Ридд и Меана здорово позабавились, обнаружив в обоих взглядах разочарование и даже сожаление, что придётся таки на время оставить иные забавы.
И понеслось... впрочем, стоит и нам узнать о том по порядку?
Перво-наперво мажордом с в меру озабоченной миной напомнил, что финансовые дела обстоят так: в баронской казне легче найти подохшую с голодухи мышь, нежели хотя бы одну золотую монету. Так, горсть серебра да пара кошелей медяков... и поинтересовался — не угодно ли будет новому господину заложить что-нибудь?
— Доселе как-то удавалось извертеться, ваша милость. Да и расходов-то особых не было, — извиняющимся тоном закончил Патрик уже в коридоре, когда мужчины вышли из опочивальни, взамен пустив туда пару смешливых сельских девчат, на первое время определённых служанками к оказавшейся благородного происхождения гулящей леди.
Ярл Иллидар откровенно порывался было что-то сказать, но Ридд жёстко и бесцеремонно его опередил.
— Деньги есть, Патрик... — он на миг задумался. А когда поднял голову вновь, во взгляде его блеснул огонёк. Тот самый, завидя который стоило бы весьма побеспокоиться. Озабоченно поджать хвосты недругам и приободриться друзьям. — Помнится, у тебя было трое детей?
— Так точно, ваша милость — два сына и дочь. А нынче лишь полтора сына.
Оказалось, что старший лишился руки, пытаясь уберечь крестьян в ту пору, когда королевские отряды маркиза Беренца усмиряли охваченные волнениями земли баронства. Младший оказался чуть более искусен в бою, потому не только отбился от отряда вояк, но даже и увёл от тех подальше деревню беженцев. А дочь... Ридд припомнил симпатичную смуглянку с задорным голоском и грустно вздохнул. Солдатня изгалялась над ней до тех пор, пока Хуана не отошла.
— А ну сюда обоих, — распорядился он. — Я желаю побеседовать с ними — вон в той комнате.
Бывшие друзья детства парню понравились. Выросшие, возмужавшие и словно опалённые невидимым огнём, оба отличались какой-то несуетливой уверенностью, несмотря даже на усталый вид и обветшавшее платье.
— Диего... Энрике... — он сердечно обнял обоих, давая понять, что не на людях этим дозволено чуточку больше — но сверх того не допустил ни капли панибратства.
И судя по одобрительному взгляду их отца, не ошибся.
— Я не знал, кого судьбе будет угодно оставить в живых, потому тонкостям ремесла учил обоих.
— Энрике, я не стану возражать, если ты примешь дела у отца и дашь ему наконец отдохнуть от хлопот, — Ридд с сожалением оглядел пустой рукав парня, сейчас просто заправленный сбоку за пояс.
Оба — отец и сын — едва не задохнулись от избытка чувств. Выходит, старинная династия мажордомов Патриков не прервётся? И их милость молодой барон Фернандо изволят по-прежнему видеть хранителем дома одного из них? Право, это оказалось настолько изрядным известием, что Ридд даже опасался — не хватит ли старика на радостях удар?
— То, что я сейчас скажу, никогда и ни при каких обстоятельствах не должно выйти из этой комнаты, — Ридд обвёл всех троих испытующим взглядом. Нет, если кто и подведёт, то не эти... — Я всё-таки отплатил маркизу Беренцу — да так, что он небось и на том свете воет с досады.
Известия о кончине вельможи, разумеется, достигли и здешних мест. Но лишь Патрику хватило смелости легонечко усомниться — да как же так, ваша милость? Доподлинно ведь известно, что удар хватил...
Медленно и осторожно Ридд выбрал из вазы зелёнобокое осеннее яблоко и положил на стол. А сверху накрыл перевёрнутым, простецким оловянным кубком.
— Вы видите яблоко? Нет. Но меж тем, оно именно тут. Так и в той кончине маркиза — видно одно, зато искусно и умело сокрыто другое. Даю слово не просто дворянина, а сына своего отца — именно воплощение моих замыслов и отправило маркиза Беренца раньше времени в преисподнюю.
Ридд не успел и оглянуться, как все трое повалились на колени и молча, почтительно коснулись губами его руки.
— Но по здравом размышлении, я пощадил его потомство — не хочу уподобляться тому мерзавцу и брать на руки невинную кровь... — и судя по взглядам, отныне у Ридда не было более преданных и понятливых слуг.
Зато для Диего парень нашёл тоже весьма нелёгкую работёнку.
— Возьми пару ребят — из тех, которые не продадут. И чтоб с головой дружили, да и за оружие знали, с какой стороны браться, — в дальнейших словах Ридд подробно описал расположение почти всех своих ухоронок в баронстве Шарто, да какие там приметы и охранные заклятья наложены. Заставил повторить, а потом дожал окончательно. — Привезёшь золото, будем не просто восстанавливать баронство. Отдаю тебе деревню Корриентес, что за рекой. Если поднимешь её — твои цвета будут... чёрный и оранжевый.
А означало это, что для посвящения в дворянское сословие худощавому Диего придётся не просто извертеться, а чуть ли не вывернуться наизнанку. Да и от той деревни остался нынче лишь кое-как прозябавший хутор в три общинных землянки. Короче, если беспристрастно всмотреться, Ридд и тут организовывал уже людей, подмазывал где нужно и потихоньку запускал огромный, сложный механизм.
Дальше — больше. И лишь обед, на который Ридд то ли мудро, то ли легкомысленно пригласил остаться ярла эльфов и его сына, несколько разбавил эту череду хлопот.
Далее понеслось ещё похлеще, когда Патрик со всеми этими уже начинавшими надоедать поклонами да велеречиями уже вечером подвёл к своему барону согбенного ключника, хранителя винных погребов. Старый хрыч Перес хоть и поседел как лунь, а нос его из багрового стал сизым, всё так же чутко разбирался в своих делах.
— Ваша милость, как только вы изволили объявиться дома, так виноград вновь засиял, — тут негодник вновь поклонился, на этот раз уже Меане. Да с таким видом, что тут даже и присматриваться не было нужды — пропахший винным духом старикан ничуть не скрывал своего мнения, что виною возрождения как раз эта чуть остроухая леди. А ещё вернее, те шалости, коими парочка занималалсь в огромной и в то же время уютной опочивальне... хотя возможно, как раз и прав был этот Перес?
Мало того, по старой традиции первый виноград обязана была давить именно леди. И лишь потом из этого бочонка отбирали по виалу сусла, а специальные гонцы, облечённые особым доверием, развозили винную закваску по всем винным дворам и погребам баронства. Там уже использовались и давильные прессы, и прочие изыски механизации — но без первой толики только обычное, не обладающее волшебными свойствами вино и можно было получить...
О-о, это надо было видеть, как Меана тонко улыбнулась и заважничала! Поскольку прежний охотничий костюм пришёл в полную негодность (да и чьи-то нетерпеливые руки не очень-то церемонились с бархатом и кружевами), то эльфка нынче щеголяла в длинной домотканой юбке серой шерсти и белоснежной по здешним обычаям блузке с высоким стоячим воротничком.
А на ногах её красовались выдолбленные из цельных деревяшек полированные башмачки, и девица с удовольствием ими тарахтела. И всё же, не так проста эта эльфийская леди... легкомысленно отщипнув с грозди на обочине виноградину, Меана поймала взгляд парня и так медленно, многозначительно подарила её своим чуть припухшим от поцелуев губкам, что Ридд против воли почувствовал, как на щеках заполыхал предательский пожар.
— Ой, какая гадость! — носик эльфки этак аристократично поморщился. А сама она хоть и скривилась так, что пейзане едва не падали от хохота, но приблизившись за утешением к парню шепнула в полнейшей панике: — Послушай, Ридди... я ведь во всей этой суете так и не приняла омовение. Ну, после нас с тобой...
— Да ведь это винный сорт. Для еды мы немного выращиваем вон за тем холмом, где меньше солнца, — громко объявил Ридд ей и немедля повторившим опыт, а теперь недоумённо преглядывавшимся эльфам. Но куда более тихо и доверительно ответил своей ненаглядной. — А ведь пожалуй, именно это и хорошо, милая?
Вся процессия уже обогнула стену замка и влилась в малую калитку, крепостью и толщиной тем не менее посоперничавшей и с банковскими. И оказалась на просторном заднем дворе, где уже всё готово было для действа. По бокам замерли принарядившиеся крестьянки с огромными, полными иссиня-чёрных гроздей корзинами. Несколько музыкантов и даже пара старых солдат с пиками, помнивших ещё прежнего барона и гордо отсалютовавших сегодня его сыну. И даже осеннее солнышко расщедрилось, одарив последним, наверное, в этом году теплом эту землю и этих людей.
А по центру возвышался и притягивал все взгляды здоровенный, почерневший от времени и употребления особый чан.
— Не волнуйся, у тебя всё получится, — Ридд ласково улыбнулся и в качестве поощрения взлохматил шёлковые волосы.
Меана тихо застонала от переполнявших её смятенных чувств. А затем, в качестве напутствия вытребовав себе легчайший и почти чинный поцелуй, глубоко вздохнула набираясь решимости — и лишь сейчас обратила вопросительный взгляд на дожидавшуюся её пару крестьянок. Те живо подхватили леди под ручки и под задорные крики окружающих препроводили к приставленной к чану крепкой доске с набитыми поперечными брусками. Поднявшись по ней, эльфка посмотрела перед собой.
Зажмурилась.
И легонько вжав голову в плечи, высвободила из уютного тепла башмачка одну ногу, на пробу ступила ею... туда. Потом даже Ридд не сумел убедить её, что от избытка чувств Меана в тот момент даже легонько взвизгнула. Но сейчас эльфка лишь сглотнула и, расхрабрившись, с пылающими румянцем щеками ступила на чавкнувшую под ней массу уже обеими ногами.
Музыканты уже медленно, тягуче и невыносимо завлекающе принялись задавать ритм. Болеро, — припомнил Ридд, — это всегда делали именно под этот древний как мир танец. А возвышавшейся над жадно глядящей толпой красавице ничего больше не оставалось, как сначала робко, а затем всё смелее переступить на месте обеими ножками. Затем ещё... и ещё... и уже смелее...
С деревянным стуком перекинулся мерник. Подпрыгнул клапан, и из трубки сбоку чана в жбан потекла багрово-чёрная струйка сока. И отчего-то именно этот нарушивший ритм звук и это долгожданное зрелище словно взорвали толпу.
— Хэйя! Viva! — вопили в полнейшем восторге люди, а сполна оценившие это зрелище эльфы вторили им своим vanima!
Крестьянки принялись проворно подносить корзины с виноградом и опрокидывать прямо под забрызганные алым соком стройные ножки. По мере того, как давильная решётка опускалась в строгом соответствии со старинной технологией, эльфке пришлось сначала чуть приподнять подол, стараясь не задирать его выше края чана, затем ещё... Меана посмотрела прямо в глаза. Да так откровенно, зовуще, что замерший в торжественной позе и ладонями отбивающий ритм парень едва не сбился.
— Ты мой vanei, я твоя nissa — и это так прекрасно, — пели её глаза. А может, и едва заметно шевелившиеся губы. Хотя скорее — весь этот радостно и нетерпеливо сошедший с ума мир...
По древнему обычаю, леди замка обязана была успеть выдавить полный чан, прежде чем решётка опустится до дна. Самый первый, самый драгоценный сок, без капли которого во всех остальных погребах не забродит доброе вино. И всё же, Меана не успевала — возможно, ввиду своей всё же более стройной фигуры и меньшего веса — а возможно, и вследствие отсутствия привычки.
И тогда ярл эльфов с полунамёка понял брошенный на него Риддом особый взгляд. Тамбурин с мягко позвякивающими по кругу колокольцами перекочевал к перворождённому. Всего лишь пары жестов и властного внимания оказалось достаточно искушённым в своём деле музыкантом, чтобы вечер взвихрился неистовой и огненной эльфийской тарантеллой. И привлечённая этим маленьким чудом, своё звёздное покрывало поспешила раскрыть волшебница-ночь...
