Я хмыкнул. Надо же, она даже не знала, с кем свела её дорога. Наивное дитя.
— Ну так у него и опыт, наработанный несколькими сотен лет. Но вообще Бродяги редко оказывают глобальное влияние на окружающую реальность — всё же нити судьбы сплетены весьма плотно. Для этого нужно несколько факторов. Нужное место, нужное время... и встреча Открывающего Пути и Повелителя Перекрёстков.
— А это зачем? — настороженно спросила арэнаи. — Про Ткачей ты ничего подобного не рассказывал.
— Потому что хотя встреча обоих Ткачей и возможна, это не окажет сильного влияния ни на них, ни на ход судьбы, — пожал я плечами. — По крайней мере так считается. Приходит время, когда необходимо сменить существующий порядок на другой, обновить и оживить засохшее древо, и в дело вступает Перерезающая Нити, но вслед за ней всегда приходит Прядущая. Бродяги же другое дело — они спутают нити судьбы, и глазом не моргнут. Заставят мечтать о неведомом, искать новые дороги и новые решения, тяготясь своей судьбой, пусть даже и вполне удачной. Открывающий Пути будет тем, кто покажет, что эти мечтания о неведомом не бесплодны, и что в мире возможно всё, о чём можно помыслить, и даже больше. Но ни он, ни другие, те, кто захочет пойти за ним, не смогут свернуть со старой Дороги, вытканной Ткачами пока Повелитель Перекрёстков не поставит их перед выбором — какую из множества неизвестностей выбрать.... И напротив, не будь Открывающего Пути, никто никогда не сможет найти Перекрёсток, и не сойдёт с Дороги, вытканной Ткачами, слепо следующими за волей богов. Так что одного из двух Бродяг вполне можно пережить. А вот их встреча это всегда признак того, что мир скоро перевернётся.
— Весьма поучительная легенда. Немного запутанная правда, — наконец сказала Агнесса. Какая-то она.... слишком спокойная. Уж не переборщил ли я с травами? — Но что это означает для всех нас? И для меня конкретно?
— Лишь то, что какие-бы планы не были у сильных мира сего на данные события, к чему бы не шли дела, к войне ли, или к заключению выгодных для всех политических соглашений, всё это исказиться самым странным образом.
Под "сильными мира сего" я имел ввиду прежде всего Консулов Гарма, имеющих большие виды как на Алискан, так и на Тайрани, но не думаю, что ей это надо знать. Интересно, в чью пользу в конце концов сыграет Повелительница Перекрёстков и её на данный момент пропавший напарник? Первый Консул выступал за военную интервенцию обоих государств и полное уничтожение их правительств. Алискан, а затем и Тайрани должны были стать сырьевыми придатками Гарма, поставляя метрополии рабов и столь необходимые Гарму металлы. Вот только Велор Рейвен, и те, кто поддерживал его, были против резких жестов и выступали за постепенную культурную и экономическую интеграцию Алискана и процветающего Тайрани, с сохранением формальных границ и марионеточного правительства. Не потому что Велор был миротворцем, а потому что считал, что новая магическая война приведёт лишь к созданию новых Безымянных Пустошей, бесплодных и бесполезных. Пока перевес сил склонялся к решению Первого Консула, слишком уж неуступчив и недоверчив оказался Тайрани, слишком уж горда и упряма военная аристократия Алискана, и даже самому Второму Консулу стало казаться, что их легче покорить, силой поставив на колени, чем договориться, взяв на посулы и уговоры. Но здесь оказались Бродяги, в полном присутствии, а это означает что всё уже пошло не так, что время перемен наступило....
— О чём ты думаешь? — спросила тайранка. — Уж не о том ли, как избавить мир от такой угрозы как я?
— Я не могу это сделать, я же дал клятву, — всё еще продолжая думать о своём, произнёс я, и был удостоен весьма пристальным, и несколько недобрым взглядом. — Да и опасно это, избавлять мир от тебя. Твоя смерть вполне может послужить катализатором для опасных изменений, которые потом уже нельзя будет остановить.
— Да, вот такая я гадкая. Даже своей смертью могу испортить чужую игру, — чуть иронично сказала Агнесса.
— Не советую кстати никому рассказывать, что ты Ma'dennie Tarro. Мало ли найдётся безумцев, пытающихся это использовать.
— А ты? — серьезно спросила Эйнхери, — разве ты не захочешь это использовать, Джаред?
"Джар-р-ред". Как и все тайранцы, Агния немного смешно растягивает букву "р-р-р", отчего моё имя в её устах звучит немного по иному. Но мне даже нравится. Мне бы хотелось чаще слышать, как она называет его своим мягким, подвижным ртом.
— Я не из тех, кто седлает бурю и укрощает ветра, — покачал головой я.
И я не слукавил, почти. Нельзя заставить ветра дуть туда, куда тебе надо.... но можно заставить его работать на себя, построив ветряные мельницы.
Глава 27. Прощания и встречи.
Хаккен казался мне на удивление спокойным и расслабленным. Как ни в чём не бывало попивает чаёк на чужой кухне, тактично не обращая на беспорядок и живописные брызги крови на моей одежде. Я же такой спокойной не была. Меня всю трясло — и фигурально, и буквально. Я не считаю себя трусихой, но авантюристкой и искательницей приключений я тоже не была. Бой с некромагами, пленение, клятва Смерти, появление прекрасной и ужасающей Госпожи.... А затем эта новость о Бродягах и Ткачах. Не люблю и не понимаю карты. До пятнадцати лет я жила с родителями, а они не позволяли забивать мне голову подобной ерундой. Потом же, когда пропала моя мать и я переехала в усадьбу деда, я большую часть времени общалась с мальчишками, тогда как гадание на картах всегда было девчачьей забавой. Да мне и гадали то, до того злополучного предсказания в Истике, всего лишь один раз — предсказали, помнится, двое детей, шатена мужа и любовь "таинственного лорда". Ничего из этого, понятное дело, не сбылось, и вряд ли сбудется. А теперь.... Нет, нет — я не выдержу еще одной встречи со Смертью. Я не удержусь — уйду за ней. Как ушел Анхельм, оставив меня одну.
Анхельм, Хельмин, Хель Пустынник. Гениальный, безумный, опасный.... Как так получилось, что Хель Пустынник служит во благо Тайрани и подчиняется Грегору Нортону? Или, напротив, Нортон подчиняется ему? Скорее второе. Но тогда что ему нужно? Возможно, он так же как и Асет Орани мечтает привести мир к хаосу и разрушению. Это более чем соответствует образу легендарного некромага, создаваемому народной молвой и легендами. Но моё личное впечатление было другим — для меня Анхельм был внимательным, мудрым, не всегда рассудительным, но никогда эгоистичным. Он заботился обо мне. И он ушел вместо меня вслед за Смертью. Открывающий Пути — да, это подходило ему.
Но была ли я настоящей Повелительницей Перекрёстков? Так назвала меня Смерть — а она никогда не врёт и не ошибается. Только вот какая-то дурацкая из меня Повелительница выходит, всё что я умею — это только сомневаться и колебаться в принятии важных решений. Бежать от правды, плыть по течению, подчиняться, пусть и неохотно, чужой воле. Если я действительно одна из Бродяг — то этому миру придётся несладко случись что. "Случись что" — это если неведомые Ткачи не справятся, и всё полетит верх тормашками. А судя по последним событиям, всё к этому и идёт.
Скольжу взглядом по лицу некромага. Вот уж удивительная способность Хаккена всегда сохранять присутствие духа и не выдавать свои чувства, которые, я надеялась, у него всё же были. Он даже в магическом поединке сражался так же, как сейчас пьет чай — с вежливым, несколько отстраненным выражением усталости от всего мира на лице. Или просто усталости — с ним не поймешь.
— Ну так что? — прервал мои мысли некромаг. — Расскажешь о том, как познакомилась с Хелем Пустынником?
Я морщусь:
— Не могу, это государственная тайна. Хотя могу честно тебе признаться — я даже не подозревала, кем он был до этого дня.
— Не знала, что он был некромагом? — нотка недоверия в голосе.
— Не знала, что он тот самый Хель Пустынник, — поправляю гармца. — Не знаю, может для вас, некромагов, Хель и является идолом и образцом для подражания, но тайранским магам в детстве на его примере объясняли, какие законы магии нельзя преступать.
— Да нет, — чуть улыбается Джаред, — у нас, знаешь ли, не очень любят конкуренцию. А он хорош, очень хорош.... был.
— Ты не веришь, что он вернётся, — не спрашиваю, утверждаю я. Больно так, что кажется, что сердце сдавило тисками.
— Не верю, извини, Агния, — он греет чашку в руках, пряча глаза за растрепавшимися чёрными волосами. Почему-то именно сейчас мне кажется, что за его заботой и сочувствием кроется насмешка. — Тебе нужно подумать о себе, о своей безопасности. Ты сейчас совсем одна здесь, Агния. Ты не справишься без помощи.
— И что ты предлагаешь? Отправиться восвояси, в Истик? Помнится, Зикрахен мне это уже предлагал, — с вызовом в голосе говорю я. Я не доверяю тебе, Джаред, и никогда не доверяла. И эта клятва ничего не изменит.
— Нет, это было бы нецелесообразно. Смею тебе напомнить, что в Истике ты остаешься уязвимой для сестёр Шаноэ, которые, я более чем уверен, попытаются повлиять на тебя. И поверь мне, тебе это мало понравится. Но в Гарме ты будешь под защитой.
— А то, что на меня будут влиять гармские некромаги, мне понравится гораздо больше, да? — ядом моего голоса можно отравить сотню ядовитых змей.
— А если это буду я? — подмигивает мне некромаг, и я удивлённо распахиваю глаза. Он что, флиртует со мной? Этого только не хватало! Он не замечает моего смятения, и продолжает: — Гармцы не столь уж плохи, Агния. Да и Велор Рейвен будет более чем благосклонен к тебе.
— В отличии от другого моего гармского родственника, Первого Консула, который хочет моей смерти, — парирую я. — Знаешь, мне меньше всего хочется оказаться в центре гармских интриг, я и при дворе Истика этого счастья нахлебалась сполна, до сих пор отплеваться не могу. Не знаю, Джаред, зачем это нужно тебе, и твоему покровителю, но быть пешкой в ваших планах я не хочу.
— Ты и так пешка для Нортона, хоть и очень ценная. Разве не скрыли от тебя, кем был твой некромаг, столь искусно притворяющийся фрейлиной?
— Как догадался? — хмуро бросаю я.
— Леди Фанфорт давно внушала мне подозрения. Уж слишком цепкий у этой леди был взгляд. А окончательно я понял, когда оказался в клятвенном кругу, — самодовольно улыбнулся некромаг. Хотя было бы чем гордиться — Анхельм его несколько месяцев за нос водил. — Но мне кажется, мы совсем далеко ушли от того, о чём я хотел поговорить с тобой первоначально.
— О чём же? — бесстрастно спрашиваю я, уже зная ответ. Джаред чуть наклоняется ко мне, и я чувствую своей кожей его дыхание. Он не менталист, я знаю, но воля его сильна, и сейчас она подчиняет меня, заставляя чувствовать себя слабой, беспомощной. Уязвимой.
— Зачем же вы всё таки напали на МИЦа, и что ты делаешь здесь, в чужом доме?
— Ты так уверен, что я имею отношение к нападению на Орани? — мой голос надламывается, выдавая меня. Хаккен отстраняется, удовлетворенно улыбаясь:
— Не был уверен.... До этого момента. Ты ответила на первый вопрос, ответь и на второй, драгоценная. Для чего ты сейчас здесь? В первую очередь, после того как ты освободилась от ареста, ты помчалась сюда, рискуя выдать себя и своего некромага. Ради чего.... или кого?
Я намеревалась послать некромага, всерьез и надолго, используя сложные словесные конструкции, не подверженные никакой цензуре, когда меня прервал едва слышимый шум, почти шорох, но моего слуха арэнаи хватило, чтобы уловить и это. И он всё нарастал, предвещая приближение его источника в сторону кухни. О нет, Эйнар! Я совсем забыла про него! Он не в курсе того, что в доме чужой, и что произошло в гостиной чуть менее часа назад. Надеюсь, Эйнару хватит ума догадаться не появляться здесь, а пойти наверх, в одну из спален.
Джаред замечает мой встревоженный взгляд, и делает неправильный вывод.
— Я угадал? Вы должны были встретиться здесь с кем-то еще?
— С кем же? — спрашиваю я, пытаясь отвлечь некромага. Шум шагов становится всё громче. Эйнар, при всей своей громоздкости, всегда умел двигаться с бесшумностью пантеры. Сейчас же, то ли из-за своих ран, то ли по природной тупости и беззаботности, он топтал как медведь.— Может, ты, как и Рэймис Зарр, подозреваешь меня в наличии сотен тайных любовников?
— Даже если и так, мне нет до этого дела, — с лёгкой досадой говорит Хаккен. — Но ты мало похожа на тех девиц, что ради постельных забав готовы пренебречь своей безопасностью.
Шум становится тише — кажется мой брат наконец услышал наши голоса, но тревога не оставляет меня. Боевые маги могут чувствовать друг друга.... и сейчас я была более чем уверена, что этот остолоп продолжает красться в сторону кухни! Я давлю стон отчаяния где-то в глубине своей души — вряд ли Джаред не заметит присутствие соглядатая. А значит, надо дать понять Эйнару, что его появление более чем неуместно.
Наверное, я могла бы сделать это десятками способов — но в голову лезло только два. Первый, это дать Эйнару условный сигнал, принятый у боевых магов, что здесь опасно. Только вот кто гарантирует, что он как всегда сделает то, что от него меньше всего ожидали, и не рванёт сюда на всех порах, спасать меня? Второй способ... Да, безусловно дурной, очень женский, ведущий не к самым лучшим последствиям... Но я выбрала именно его.
— Джаред, — я редко называю некромага по имени, тем более так — хриплым, низким голосом, чуть взволнованно и смущенно, — я вполне могу забыть о безопасности.... рядом с тобой.
Беру его руку в свою, нежно сжимая вспотевшей ладошкой, стараясь не обращать внимание на круглые от удивления глаза некромага.
— Агнесса?
— Знаешь, давно хотела поцеловать тебя, — продолжаю я, не отводя влюбленного взгляда от лица некромага, — вот только то ситуация не позволяет, то нам мешают. Но сейчас, когда мы одни, позволь я сделаю это...
Я сижу на столе, чуть поддавшись вперёд, сохраняя равновесие лишь благодаря тому, что Джаред поддерживает меня — стоит ему сделать лишь шаг назад, и я упаду. Но он напротив, приближается ближе, на расстояние поцелуя, склоняясь ко мне, я обхватываю его плечи руками, медленно тянусь к нему. Наши губы почти касаются друг друга, а дыхание смешивается. И мои губы скользят дальше, одаривая его лёгким поцелуем где-то в районе скулы. Руки, столь нежно обнимавшие плечи некромага, отталкивают его, и ошеломлённый гармец послушно поддается назад, давая мне возможность спрыгнуть на пол, и с независимым видом отойти от него и от искушения. Я, в конце концов, тоже не железная.
Ну вот, убила двух зайцев сразу — предупредила брата, что его присутствие на кухне более чем неуместно, и сумела отвлечь некромага от нежеланных вопросов. Судя по сузившимся глазам Хаккена, его сейчас волнует не причина моего присутствия здесь, а....
— Вот что значит что ты имела ввиду под поцелуем?
— Именно,— невозмутимо киваю я. — Что-то не так?
— Всё так, — легко соглашается Джаред. Надо же, даже не обиделся над моей дурацкой шуткой. Даже самой обидно — неужели совсем ему не нравлюсь?
Не важно, самого главного я добилась — Эйнар наконец отправился подальше от нас с Хаккеном. Остаток разговора прошел скомкано, и столь неудобные мне вопросы больше не задавались. Когда гармец поспешил обратно в замок, я проводила его до задней двери.
