К вечеру проверили результат работы. Получились вполне себе годные к дальнейшей обработки стале-чугунные цилиндры. Теперь их надо обрабатывать на станке, шлифовать, ломать, жечь, греть, закаливать, нагревать, науглероживать и остужать — только так мы поймём качество материала. И если он нас устроит — будем строить новые паровые машины. Большей мощности, с другими котлами, с новым коленчатым валом и клапанным механизмом, с шестерёнками и тягами. Но это все не главное — самое важное то, что они будут полностью из местного сырья.
Вот так и проходила зима. Много радостей, много неудач, много работы. В конец февраля два момента нарушили спокойное существование нашего села. Один, как водится, плохой, а второй — хороший. Первый наступил на День Защитника Отечества.
Зима эта, как я уже говорил, была лютая. Морозы были частые, снега было немного. Буревой сказал, что и урожай может быть не очень, не хватит влаги земле. Мы даже хотели трактором на поле снег по лесу собрать, да и раскидать. Как раз собирали бульдозерный нож из фанеры для этого.
Но плохо было не только нам. Лес тоже страдал. Деревья звенели от холода, птиц было не видно, то ли замёрзли, то ли просто попрятались. Машка с Васькой жались к деревне и не уходили далеко. И даже кору только пару раз всего им удалось погрызть, остальное время она примороженная была.
И холода при этом не собирались уходить. Скоро март, а признаков потепления не наблюдалось. Мне, правда, как городскому жителю, да ещё и в теплом доме, на это было плевать. Ну холодно и холодно, что тут поделаешь. А вот дед ходил обеспокоенный. И не зря. Во время небольшой оттепели — температура на улице, впрочем, так и не поднялась выше нуля — в деревне раздался истошный крик:
— Волки!!!
Я даже не понял, кто кричал и почему. Мы обрабатывали в горячем цеху новые цилиндры, используя для получения нужных нам эксплуатационных свойств весь своё опыт в металлообработке. А вот дед сообразил быстро. Выскочил на улицу, в одном камуфляже, без зимней одежды, я рванул за ним. Преодолев чуть не в два прыжка лестницу — пришлось делать крыльцо отдельное на уровне земли, чтобы не заливало дождём наш горячий цех — мы оказались посреди деревни.
Мимо нас пронеслись лоси в направлении сарая. Машка забилась в глубину, Васька встал в угрожающую позу. За ними пронеслась Смеяна. Мы посмотрели в лес. По снегу перемещались серые пятна. Их было много. Казалось, везде, куда ни кинь взгляд, шевелится серый комок. Но самое страшное — по лесу бежал Обеслав. И серые комки быстро к нему приближались. Почему пацан не надел лыжи — непонятно. Он проваливался в снегу, поскальзывался на обледенелых корнях корней, вставал и бежал дальше.
Я остолбенел. Оружие было в доме, до него ещё бежать надо. Дед нашёлся быстрее, он забежал в ткацкую мастерскую, схватил охапку тонких веток, которые служили для розжига, макнул их в дёготь, поджёг и бросился с самодельным факелом к Обеславу.
Я схватил слегу, что стояла у входа, и тоже бросился за дедом. Только бы успеть, только бы дать пацану время. Обеслав опять поскользнулся, в руках он что-то держал, это мешало ему передвигаться.
— Бросая все! Бросаа-а-а-й всё! — я орал как ненормальный.
— Буревой! Сергей!! Обеслаааа-а — аав!!! — истошные крики неслись из деревни нам в спину.
Обеслав опять упал, попытался встать. К нему прыгнул небольшой серый комок. Пацан махнул зажатым в руках предметом. Арбалет! Вот что он в руках держал! Арбалет! Раздался истошный визг, серый комок, который нападал на него отскочил, прихрамывая. Пацан не смог встать, лёг и выстрелил! Ещё один визг! Стая остановилась, движение к пацану прекратилось, звери медленно перемещались полукругом вокруг Обеслава. Мы ещё подбегали к пацану, когда, чуть не снеся мне ухо, мимо что-то просвистело. Большой серый волк, сделавший пару шагов к Обеславу, упал замертво. Нас поддерживали огнём со стороны деревни.
Мы успели. Почти. Пацан выпустил ещё один болт, судорожно начал качать ручку, одновременно пытаясь выбраться из ямы, в которую попал. К нему прыгнул ближайший волк. Обеслав почти выбрался из ямы, но зверь успел схватить его за ногу. Пацан вывернулся, закричал и ударил волка штыком. Тот отскочил, поскуливая. Подбежали мы с Буревоем. Дед бросил горящие палки в направлении стаи. Вонь от дёгтя и огонь отпугнули волков, но ненадолго. Нам впритык хватило времени, чтобы схватить пацана за руки и потащить в сторону деревни. Причём краем глаза я заметил страшную картину — мелкие волку ели своего поверженного товарища...
— Прии-и-игнии-и-ите-е-сь! — протяжно донеслось от деревни.
Я схватил пацана и перекатом вместе с ним ушёл влево, к линии цехов. Дед же отбежал в другую сторону, к лосям. Он орал, останавливался, отвлекал внимание на себя. Вновь свист пролетевшей стрелы. Ещё один волк зарылся в снег. Я втащил Обеслава в ткацкую мастерскую, и запер её за собой. Дед семенил в сторону лосей. Волки увидели пропажу добычи, то есть меня и Обеслава, и обратились к Буревою. Я побежал вдоль ремесленных мастерских между сдвоенных стен, с пацаном на руках. У последней стены забрался на чердак с мелким, как смог я сам не понял, перебежал по крыше веранды для проезда трактора к дому, и спустился уже в жилом корпусе.
— Все внутри? — я тяжело дышал.
— Сыночек мой родной, как ты, что они... — Агна бросилась в Обеславу.
У пацана нога была в крови в районе берца. Но натекло вроде бы немного. Я начал лихорадочно стягивать с мелкого обувь. Рана была неглубокая, но противная, волк протянул зубами, содрал здоровый кусок кожи. И крови на самом деле было много, но вся она стекла в ботинок.
— Водой кипячённой рану промойте. Дайте выпить самогона. Тряпку перед повязкой прокипятите. Самогоном — смажьте края, — я быстро и отрывисто раздавал указания.
— Дед там остался, — холодно, отчужденно констатировала Леда.
— Где? Как? Почему? — я рванул на улицу.
Зоряна, жена моя, меня задержала. Сунула в руки арбалет, копьё скрученное, и сказала:
— Веселина на чердаке.
Я только теперь понял, кто нас прикрывал. Бросился с арбалетом наверх, копьё бросил, оно только мешает, взлетел на чердак.
Веселина сидела напротив открытого люка, облокотив на край свой снайперский арбалет. По другим люкам, вдоль всей крыши бегали остальные дети. Рядом с Веселиной стоял Влас. Мелкий деловито и спокойно тараторил:
— Большой, серый, левей кривой сосны, готовится прыгать...
Фьють! Стрела сорвалась с арбалета. Веселина деловито качала ручку, Влас продолжал бубнить:
— Мелкий, три метра левее кузницы, идёт вдоль стены, сейчас скроется...
Фьютьт! Опять вставить насадку, качать ручку, подать болт, Влас даёт направление:
— Пока не спеши, спокойно, они пока просто ходят.
— Дед палкой отбивается! — закричала Смеяна с другого конца чердака.
Я бросился к её окну, на ходу пытаясь взвести арбалет. Краем глаза увидел, как на чердак забрались Зоряна и Леда с арбалетами и сумками боеприпасов.
— За мной! — скомандовал я девушкам и побежал к Смеяне, — Где Кукша?
— На себя внимание от деда отвлекает, в последнем подъезде, — девочка показала мне направление.
Подъезд у нас — это каждый отдельный вход в наш многоквартирный дом.
Картина из люка Смеяны была следующая. Дед успел добежать до сарая с лосями, пробовал закрыть дверь. Но та не шла из-за навалившегося снега. Теперь дед и Васька, кто копытами, а кто бревном, отбивались от наседающих волков на входе в сарай. Кукша периодически открывал дверь подъезда, выскакивал, кричал, пытался привлечь внимание. Часть стаи действительно отвлекалась на него, остальные ходили возле укрытия лосей и Буревоя. Другие доедали своих поверженных собратьев, чем вогнали меня в ступор... Громкий мат Буревоя вернул меня в реальный мир. Надо дать деду время отбиться от волков и закрыть ворота сарая.
— Все, кто с арбалетами, за мной! — я побежал к торцевому люку, который выходил прямиком на стену лосинного сарая.
— Так, Веселина с Власом, займи позицию тут, отстреливай всех, кто сунется к деду. Остальные, легли вот тут, тут, тут. Надо деду дать проход домой или дать ему возможность закрыть ворота. Валите всех!
Начался наш первый бой. Дед понял нашу задумку, когда при очередной атаке худющего волка тот получил стрелу в горло и упал. Остальные звери прыснули в сторону, но тут же развернулись, начав опять атаковать деда. Даже отсюда было видно, что глаза у серых были красные от безумия, а сами животные были худые донельзя.
— Буревой, закрывай сарай!!! — я орал из люка, выставившись наполовину на улицу, — Кукша, я иду!
Полез вниз под треньканье арбалетов и редкие визги волков, в которых попали болты моих родичей. Спустился, Кукша стоял с белым лицом, прошептал сквозь зубы:
— Пропадёт дед...
— Не паникуй, рано! Где щиты, копья, арбалеты? Твои и дедовы?
Все стояло в специальной нише у входа в дом. Похватали щиты и копья, арбалеты за спину, стрелы с собой. Я скомандовал:
— Строем, вдвоём, лицом на восток, идём приставными, впритык к стене! Копья по боевому, пошли!
Мы вывалились из избы, встали быстро вплотную к стене. Тут нас не могли прикрыть стрелки с крыши. Блин! Сейчас всех загублю! Но тут просвистела стрела от ткацкой мастерской. В люке над дверью мелькнуло лицо Агны. Живём!
— Пошли! — мы медленно начали продвигаться к лосинному сараю, Агна выстрелила ещё раз, подранила очередного волчару.
Между домами и оборонительным сооружением деда волков не было. Пошли приставными, боком к деду.
— Стрелки, беглый! По всем! — эта команда вообще-то у нас была командой последнего шанса, если мы переходили на беглый, значит, враг близко и целится уже некогда.
С крыши зашелестели арбалеты. Волки падали, но вставали, некоторых даже относило от попаданий, это усиленный арбалет Веселины так работал. На площади от сарая до жилья стоял визг. Мы продвигались под прикрытием стрел. От двери, из которой мы вышли, послышалось рычание, глухой звук, визг. Агна опять попала. Мы почти добрались до сарая, тут волков уже не было, и рванули вперёд, держа щиты на правой руке.
Добежали, встали в дверном проёме, закрыв деда и лося. Вставили копья в держатели щитов и установили стену из них, водрузив арбалеты сверху. Стая уже не атаковала сарай. Волки отвлеклись и опять поедали себе подобных... Другие отходили из деревни. Но всё меньше их было на ногах. Вот один из последних прыгнул в сторону спасительного леса, но получил стрелу с чердака. Резкий звук снайперского арбалета — другой волк упал. Вот сразу три стрелы воткнулись в бок ещё одного зверя, тот захромал. Четвёртая, угодившая в шею, успокоила его навсегда. Кукша начал стрелять из своего арбалета, я присоединился. В голове крутилась мысль: "Почему же они не уходят!? Почему не убегают!? Почему жрут друг дружку!?".
Бой ещё продолжался. У Веселины кончились снайперские стрелы, она перешла на обычный арбалет. У нас с Кукшей осталось по магазину на брата. Начинало вечереть...
Но вот подранок заскулил возле крольчатника и затих. Двое подволакивающих ноги получили по стреле перед сараем от меня и стрелка с чердака, и тоже сникли. Последний щенок получил болт под дых... Над полем боя воцарилась гробовая тишина.
Все вышли из домов. В сумерках ходили по окровавленному полю, собирали болты. У людей был шок. Надо было как-то их подстегнуть, вывести из этого состояния.
— Так, Кукша, Буревой, возьмите арбалеты, пойдите к тому месту, где Обеслав отстреливался, соберите туши волков. Да аккуратнее, там живые могут быть. Зоряна, Леда, Агна! Вы тут, потрошите туши, пока они не замёрзли. Потроха сложите вот сюда, с мясом сами разберётесь, дед потом мех да кожу обработает. Веселина, Влас! На чердак, прикрывайте мам. Смеяна, проверь Обеслава, мы сейчас придём. Возьми Растимира, Предвоя, Новожею с собой. Добруш, Олесь! На чердак, пройдитесь вдоль него, во все люки заглядывайте. Может кто из серых ещё тут бродит. Я пойду проверю вдоль деревни, по периметру.
Все немного начали приходить в себя. Мои приказы внесли толику порядка в начинавшуюся суету. Сам я присел на крыльцо подъезда. Мне было страшно. Из-за какой-то стаи волков мы могли потерять Обеслава да и всю деревню. О! Ещё одних жителей забыл проверить! Я направился к лосинному сараю.
Васька облизывал Машку, тоже успокаивал. Я подошёл, положил ему руку на горб. Тот вздрогнул, но атаковать не стал, посмотрел только на меня внимательно, вроде как оценивал. Кивнул, как мне показалось, головой, и вернулся к своей беременной подруге.
Последствия нападения устраняли до глубокой ночи. Больше волков, к нашему удовольствию, не было. Дед с Кукшей вернулись, волоча на себе четыре туши, двух они прибили в процессе сбора трофеев — те поедали туши своих сородичей. Мы принялись помогать разделывать убитых противников. Волки были худые, очень худые. По совместному мнению, именно голод толкнул их на нападение на наш посёлок. Кукша рассказал, почему они не ушли. От запаха крови, по его словам, у животины рвало крышу, и жажда наживы застилала глаза. Кроме как о ней, больше они думать ни о чем не могли. Я и сам о таком слышал, по телевизору. Мол, в обычных условиях волчара боится людей, но если уже закусит удила, попробует кровь — у него шарики за ролики заезжают, и кидается животина потом на всех. Да и то, это в нашем времени, где человек уже опасный и непредсказуемый противник в лесу. А тут, учитвая общую дикость местных жителей, волки могут просто терроризировать деревни, не сильно парясь отступлениями и побегами при получении ущерба. Так дед говорил, по крайней мере.
Тридцать три волка. Именно столько пришло в нашу деревню. Причём большинство из них — щенки разного возраста. Больших, крупных особей было всего две. Самца убила Веселина, ещё на поляне, где тот пытался разорвать Обеслава. Самка полегла чуть позже, когда гналась за нами. Если честно, то кровавая бойня, в которую превратилась наша битва, вызывала только отвращение. Народ радовался спасению от стаи опасных животных, я же думал над тем, какую силу имеет голод. Если я правильно понял, и вспомнил из предыдущей жизни, то два крупных животных — это альфа-самец и альфа-самка, вожак и предводительница стаи. А остальные — это их дети, с мужьями и жёнами. Да, природа у них такая, да они бы нас разорвали, как Тузик грелку, и не поморщились. Но в итоге именно мы положили всю стаю. Вожаки подвели под монастырь детей, внуков, всю большую волчью семью. И все из-за голода, толкнувшего их на такой непривычный способ добычи пропитания, как атака человеческого жилья. Хотя изначально они на лосей кидались, как потом выяснилось. Нет бы отступить после того, как Васька с Машкой убежали — полезли в деревню. Но чуть погодя я понял, что даже если бы они на нас не напали, то все равно бы погибли. Только не от стрел — от голода. Другие животные ушли глубоко в леса от холода и бескормицы, промёрзшая, обледеневшая земля не давала грызунам пробиться к своим запасам, кора затвердела, ветки тоже, нечего есть стало в зимнем лесу. Кукша видел в чащах зимой мало следов, даже стойбище диких лосей, не наших Машки и Васьки, а других, куда-то переместилось, оставленная в подарок соль так и осталась лежать нетронутой.
