Роджер неторопливо стряхнул руки Филгуда, пытавшегося снять с груди ногу, тяжелую как бетонная плита. Он слегка повернул каблук, и тот врезался в плоть доктора с такой силой, что, казалось, сейчас проломит кости и раздавит органы. Медик уже даже не захрипел, а забулькал, лишенный воздуха. Роджер милостиво ослабил давление. На секунду. Только для того, чтобы наступить Филгуду на горло.
Может, и плевать, если он умрет, но куда ей податься, если не в коридор, навстречу этому... существу? Тупик с лифтом был именно тупиком, а спускаться куда-то еще не имело смысла. Катания вверх-вниз просто позволят быстрее найти ее и зажать в тесной кабине.
Нет, сбежать не получалось. Выходило, что единственный вариант — выйти. И это так удобно совпадало с человеколюбием. Дзюнко сделала шаг из-за угла. Но секундой ранее девушка нажала кнопку на рукояти кинжала и, убрав лезвие, зажала трубку в кулаке и просунула в рукав.
Китами шла по коридору, не скрываясь, не выказывая ни малейших признаков страха или волнения. Девушка в школьной форме и легкой курточке. Стройная грациозная японка с окрашенными светлыми волосами и синими из-за линз глазами. Дзюнко остановилась в паре шагов от счастливо хватающего ртом воздух Филгуда. Она впервые толком рассмотрела нынешнего, измененного убийствами Роджера.
Кали крови, срываясь с кончиков его пальцев, падали на пол и разбивались в широкие темные кляксы. Молодой человек стоял несколько странно. Даже убрав ногу с шей Филгуда, он казался каким-то скособоченным, искривленным, словно одно плечо было задрано выше другого, а на спине намечался горб. Смотрел Роджер исподлобья, ссутулившись. И в его взгляде не было ничего. Абсолютно ничего — ни злости, ни удовольствия, ни даже сумасшествия. Совершеннейшая, нетронутая пустота коснулась разума Китами, когда убийца посмотрел на нее.
— Ты не человек, — сказал он. — Я вижу.
— Да, — просто ответила Дзюнко. Она смотрела прямо на Роджера, не отвлекаясь на копошащегося внизу доктора.
— Ты отвечаешь за безопасность в этом месте?
Убийца продолжал произносить слова отвратительно неестественным голосом. Он не двигался, не моргал, казалось, даже не дышал. Дзюнко почему-то вспомнилось кино про живых мертвецов. Корявые, страшные и постепенно лишающиеся человеческих черт тела без души. Именно на такого зомби походил Роджер.
— Нет.
— Где физические носители и терминалы базы данных?
— Не знаю.
На какой-то миг он стал почти похожим на человека. Услышав ее ответы, Роджер моргнул, впервые за все это время, и на его мертвом лице появилось подобие озадаченности. Словно на краткую долю секунды наружу выбрался живой, настоящий Роджер. Но он сразу же исчез, поглощенный разумной пустотой.
— Тогда что ты здесь делаешь?
— Мимо проходила, — сказала Дзюнко, хотя необходимости отвечать, в общем-то, не было. — Заглянула на огонек.
На этот раз выражение лица убийцы не изменилось. Мучительно долгую секунду он стоял, подобный изготовившейся к броску змее, неподвижный и чужой. А потом бросился вперед, похожий на скользнувшую по стене тень. Китами была готова и метнулась в сторону. Окровавленный кулак мелькнул у лица, но девушке удалось увернуться. Она выпростала из рукава рукоять и щелкнула выскочившим лезвием. Дзюнко взмахнула кинжалом наискось от себя. Лезвие рассекло воздух, но не коснулось Роджера. Убийца ушел в сторону, готовый к новому удару. Он рубанул сбоку ребром ладони. Девушка отскочила назад, почувствовав, как безоружная рука противника проносится на уровне груди. Больше она ничего заметить не успела, ибо Роджер будто сместился в пространстве, не двигаясь. Микроскопическая доля секунды потребовалась ему, чтобы сократить дистанцию и впечатать кулак в живот Дзюнко.
Воздух со всхлипом покинул легкие, когда ее вбило в стену возле окна. Роджер надвинулся, вдавив кулак сильнее, и острая упругая боль прошла сквозь органы, зацепив позвоночник. Сложенная для рубящего удара другая рука пошла обратно, на этот раз с растопыренной пятерней. Холодная скользкая ладонь ударила в лицо, едва не раздавив нос. В глаза брызнуло кровью с его пальцев, но Дзюнко разглядела, как расширяются зрачки, и по-идиотски приоткрывается рот противника. А в следующий миг ее голову наполнил оглушительный тошнотворный скрип, будто кто-то поднес микрофон к царапающим грифельную доску ногтям.
Китами сразу поняла, что происходит. Чужой разум пытался проникнуть в ее мысли, проникнуть в нее саму. Холодные жесткие щупальца вражеской воли тянулись к самому сокровенному — разуму. Но Дзюнко не собиралась беспомощно и жертвенно трепыхаться. Воспользовавшись тем, что Роджер замер, отвлекшись, она вскинула руку с по-прежнему зажатым в ней кинжалом и вонзила лезвие наугад. Попала девушка удачно — прямиком в шею.
Ладонь соскользнула с лица, кулак перестал вкручивать ее селезенку в стену. И тут Китами нанесла настоящий ответный удар. Сила уже накопилась на кончиках пальцев. Оставалось лишь выпустить ее в нужном направлении. Она практически видела, как сгусток энергии в виде плотного красного шарика ткнулся Роджеру между ребер. Казалось, кончики ногтей на вытянувшейся к противнику руке тоже засветились. Убийца молча отшатнулся, покачнувшись как после сильного удара в голову, и девушка тут же прыгнула в сторону.
Кинжал вырвать обратно не удалось — оружие застряло в шее Роджера так крепко, словно его каким-то чудом воткнули в камень. В тот миг, когда Дзюнко отпрыгивала, он ухватился за рукоять и потащил лезвие наружу. Кровь полилась из раны обильным ручьем, как в плохом боевике. Темная и густая, она заливала плечо. Китами же не собиралась останавливаться на достигнутом. Она снова бросилась вперед, на врага.
Как на учебе. Как в бассейне. Чуть влево. К стене. Упереться ногой и оттолкнуться.
Роджер извлек лезвие кинжала из шеи и судорожно дернулся. Страшная кровопотеря и поражение артерии могли бы даже убить его, если бы повезло чуть меньше. Убийца поднял взгляд к противнице. В ту же секунду подошва ее туфли впилась в лицо, опрокидывая Роджера на спину. В этот момент Дзюнко пожалела, что не носит высокие каблуки.
Оттолкнувшаяся от стены и подпрыгнувшая японка пинком отшвырнула врага к противоположной стене. Убийца врезался спиной и затылком в дверь ближайшей палаты, ломая дерево и пластик. Приземлившись на ноги, Китами слегка ошалело подумала, что слишком уж похожа на героиню гонконгского кино. Только вот играть дальше не хотелось. Нога едва не вышла из сустава во время удара. Этот гад оказался крепким как кирпичный сортир. Продолжать драку она, конечно, могла, но вот рассчитывать на успех — вряд ли. Девушка здраво оценивала свои шансы. Роджер уже поднимался, а значит, следовало бежать.
Дзюнко развернулась. В другом конце коридора, далеко за лифтовым тупичком, была лестница вниз. И, хотя где-то там были вооруженные люди, преследовавшие ее несколько минут назад, Китами решила рискнуть. Она побежала к лестнице, надеясь скрыться. Однако у Роджера, похоже, были другие планы.
Когда что-то тяжелое накинулось со спины, выпиваясь в поясницу, Китами поняла, что просчиталась. Она едва успела миновать поворот к лифту, но тут Роджер, бросившийся следом с низкого старта, настиг беглянку. Он прыгнул к ней и свалил с ног. Бетонной плитой придавив сверху, убийца рванул девушку за плечо, разворачивая лицом. Кулак тут же врезался в ее скулу. Дзюнко показалось, что череп сейчас разлетится на куски. В мозгу будто взорвалась бомба, зрение померкло, висок вдавило в пол. Боль пронзила ее насквозь, но тело выдержало. Роджер пустыми глазами смотрел на девушку, не превратившуюся в кровавый фарш.
— Долго не продержишься, — сказал он и снова занес над головой кулак.
Второй удар оказался на удивление не таким страшным, как первый. Ее снова тряхнуло, голова дернулась и ударилась о пол, лицо обожгло. Но в этот раз импульс боли был притуплен повторением. Кости лица снова выдержали. Роджер занес было руку в третий раз, но помедлил. В отдалении послышались гулкие звуки перестрелки. Стреляли те, кто пришел следом за ним, но кроме них звучал и кто-то другой.
— Кто? — спросил вслух убийца, и рука его пошла вниз, вновь растопырив пятерню, легшую Дзюнко на лицо.
Он возвышался над ней, усевшись на девичью поясницу, и крепко держал за голову. Невидимые, но ощущавшиеся склизко-черными щупальца мыслей, рожденных пустотой, опутывали сознание Китами. Они, казалось, крепко стягивали узлами тело, проникали под одежду и мерзко стягивали грудь, не давая дышать. Впервые она почувствовала на себе парализующий эффект ментального взлома. Роджер проникал в нее своей волей, похожей на волю машины, не видящей препятствий. Возводить на пути барьеры Дзюнко не могла, она была слишком слаба, слишком мало тренирована, чтобы сопротивляться. Оставалось лишь трепыхаться, пытаясь высвободиться. Но неподвижный Роджер попросту отбивал любые атаки рукой и только сильнее вдавливал ее затылок в холодный пол. Его мысли тем временем насиловали ее сознание.
Нет. Она не собиралась просто так терпеть. Никогда. И, не умея защититься, Китами напала сама. Пока Роджер взламывал ее разум, девушка проникла в его. Это оказалось удивительно просто, никаких барьеров, никаких эмоций. Как будто пустота лишила убийцу простейших механизмов защиты. Роджер даже не почувствовал, как Дзюнко мысленно упала в бездонный колодец великого Ничто.
Пустота. Вездесущая бесконечная пустота. Нет чувств, нет эмоций, нет ненужных процессов генерации мысли. Только программа, только чистая доска, на которой можно написать нужное.
Обманчивая пустота. Заполняющаяся и снова очищающаяся пустота. Пустота, необходимая для функционирования.
Программа. Глубокая, жестокая. От нее кровоточит рассудок. Но она нужна. Потому что он так сказал. Все ради него, ради того, что он несет в себе.
Он вечен. Он не был рожден и не может умереть. Он не человек и не монстр. Он чужд самой ткани мироздания. Это он несет в себе ужас.
Ужас. Ужас. Он идет, за ним идут его слуги.
Sanguinem bibimus, corpus edimus.
Плоть и мысль подчинены единой воле, и воля эта несет новое владычество.
Китами почувствовала, как пустота исчезает. Пугающая неизвестность великого Ничто покинула ее, крохотную песчинку, атом в безбрежном океане тьмы, возникшем вокруг. Вместо нее пришло совсем другое, куда более страшное чувство. Она плыла в темной как ночь воде под небом, на котором не светилось ни единой звезды, а снизу, разверзнув пасть, уже подбиралось что-то реальное, лишенное пустоты, но оттого лишь более страшное. Страшное, как выстрел в затылок, как разорванный рот и отрезанный язык. Страшное, как заполняющий легкие газ и крик детей, обреченных на гибель. Страшное, как разрывающий на части дикий зверь, громко дышащий и рычащий прямо в лицо. Страшное, как рука, зажимающая рот, и нож, взрезающий кожу на горле. Страшное, как камни, летящие из толпы, как льющийся с неба напалм. Страшное, как крик беснующегося немца с трибуны, как фальшивая улыбка президента, как картины ада под сводами церкви. Страшное, как человеческая душа.
Десятки, сотни и тысячи смертей ворвались в мозг Китами, навеки отпечатываясь в памяти. Это все, чем было заполнено подсознание Роджера — страдание. Боль, гибель, жестокость и зло. В нем не было никакой системы, но каким-то образом весь этот кошмар руководил действиями убийцы. Неведомая программа превращала оглушенного Наследника в чудовище, подобное тем, что окопались в его голове. Все остальное просто стиралось, сметенное волной ужаса. Но одно всегда оставалось центром, осью, вокруг которой выстраивалось все остальное. Образ существа... существа ли? Она не верила, что нечто подобное может существовать на свете. Этот образ был одновременно спасительным маяком в океане страха и главным его источником.
Это существо. Этот человек. Октавиан Вендиго.
Одно его имя вдруг вызвало вспышку образов, веером возникших в их с Роджером едином сознании. Кровь, мертвые тела. Женщины, дети, старики. Насилие и страх. Насилие и ужас.
Да что же это?! Откуда это все берется?! Почему оно так и лезет в самую глубь души?!
Внезапно Роджер вздрогнул. Безмолвный крик Дзюнко будто уколол его раскаленной иглой. Ладонь отодвинулась от лица, и Китами немедленно повернула голову набок. Ее вырвало. Убийца сидел сверху, глядя на начавшую конвульсивно трястись жертву. Он не остановил девушку, когда та приподняла плечи и повернулась, чтобы не захлебнуться рвотными массами. Роджер разглядывал собственные пальцы, красные от крови. В его голове раздавалось эхо ее мысленного вопля. А вместе с эхом пришел отголосок того, что скрывалось за пустотой.
Ни убийца, ни Китами не слышали, как сначала зачастила, а потом стихла стрельба. Они по-прежнему были на полу, шокированные друг другом, когда по лестнице взбежал кто-то третий. Но вот Роджер хищно вскинул голову, услышав торопливые шаги. Кто-то нашел их. Кто-то, чей разум мог искать и видеть таких, как они. Кто-то сильный.
От распахнутых с грохотом дверей, ведущих на лестницу, уже бежал Учики Отоко.
Рим
Вестибюль был широк и просторен. Высокие потолки, золотая лепнина, обилие мраморно-белого цвета — признаки того, что здешние обитатели хотели видеть вокруг себя типичные родимые пятна высшего класса. Сэм никогда не понимал, чем подобнее финтифлюшки отличают помещение от прочих. Он никогда не любил претензию на высокий стиль, ампир и прочие там барокко. В плане декораций и украшений он всегда оставался дремучим аскетом.
Света явно не хватало, весь вестибюль окутывал полумрак. И только несколько ламп напротив входа освещали ступени, что вели в зрительный зал. Там, в глубине сумрака, стояла женщина. Совсем молодая, стройная, облаченная в длинный бежевый плащ, контрастирующий с черным брючным костюмом. Каскад длинных рыжих волос даже в наполовину царившей темноте походил на бушующее пламя.
— О, — Ватанабэ подался вперед и первым шагнул к рыжеволосой привратнице. — Привет, рыжик.
Анна мгновенно нахмурила соболиные брови.
— Двух секунд не можешь продержаться, чтобы не вызвать раздражение, — тут она заметила идущую следом за толстяком Канзаки. — Здравствуй. Как самочувствие?
Мегуми на миг замерла, не решившись шагнуть вперед. Она узнала женщину-трикстера, с которой пришлось столкнуться в прошлом сентябре. Место, где находился бы шрам от пули, не помоги вовремя Сэм Ватанабэ, невольно зачесалось. Вид миролюбиво стоящей напротив Анны. Заложившей руки за спину, не обманывал японку — она знала, что таинственная знакомая может, не меняясь в лице, сорваться с места и свернуть ей шею за доли секунды. Выжить в прошлый раз было настоящим чудом, а сейчас у Канзаки не имелось даже оружия...
— Не напрягайся, — губы Анны дрогнули в благожелательной улыбке. — Я вас не трону.
— Эм... — подала голос Кэтрин. — Здравствуйте. Как бы...
— Здравствуйте, — с легким удивлением Анна перевела взгляд на американку, потом взглянула на Сэма. — Обзаводишься гаремом?
