Показывая на портрет на стене, строжаю голосом:
— …И надеюсь что эта черта характера товарища Сталина — останется между нами.
* * *
Мы с Мехлисом налили ещё по стакану, пьём чай и ждём развития событий.
Наконец не прикасающаяся к чаю Жемчужина, с нескрываемой ненавистью смотря на самовар, сама — то ли спросила, то ли — подтвердила:
— Я полагаю, что такое щедрое предложение, Иосиф Виссарионович, Вы мне сделали неспроста.
Слегка наклонившись к ней, ловлю взгляд, и:
— Ясно дело, Полина Семёновна! Взрослые мужчины таким прекрасным дамам — вроде Вас, таких щедрых предложений — просто так не делают… Если конечно — это не их любимая мама. Даже от законной супруги, за это требуют… Хи, гкхм… «Взаимности»! Так что Социалистическое Отечество, товарищ посол, ждёт от Вас подвигов на дипломатическом поприще.
Растерянно-недоумённо, оглядываясь по сторонам:
— Спасибо, конечно за комплимент. Но хотя и много слышала от Вячеслава, но я ведь никогда раньше не была на дипломатической работе! Тем более — сразу на такой ответственной должности и в такой стране… Я просто не представляю себе, что мне надо будет делать.
Успокаиваю:
— А Вам ничего делать не надо будет, уважаемая Полина Семёновна! Всё за Вас будет делать нынешний Чрезвычайный и полномочный посланник СССР в США — товарищ Уманский Константин Александрович, который останется в посольстве вашим первым помощником…
Этот тот самый Уманский, чья малолетняя дочь состояла в «Четвёртом Рейхе» и была застрелена Шахтариным-младшим из-за идейных разногласий.
Указательный палец вверх и оценивающе — как цыган на лошадь в базарный день, на неё глядя:
— …А Вы лишь должны безупречно выглядеть — что несомненно у Вас очень хорошо получится, тусоваться на светско-дипломатических раутах, встречаться и разговаривать с нужными людьми — представлять лицо страны, то есть. Ну и выполнять кое-какие мои поручения.
— Это какие, же?
— Сча расскажу, дайте срок.
Не спеша допив чай и налив новый стакан, отхлебнул немного и продолжил:
— Вот например при вручении верительной грамоты президенту Рузвельту, Вы вне протокола передадите ему моё личное письмо, а на словах…
Перебив меня:
— А что в письме, Иосиф Виссарионович? Какая-то важная государственная тайна — которую не обязательно знать глупой бабе?
Морщусь:
— Фи, Полина Семёновна… Как Вам не стыдно такое подумать про меня!
Мехлис качая головой:
— Эх Полина Семёновна, Полина Семёновна… Вы бы только знали, как Вас ценит товарищ Сталин… Прямо при мне, товарищ Вышинский предлагал ему два десятка вполне себе умных мужиков на эту должность, а он выбрал именно Вас — «глупую бабу». Стыдитесь!
Та растерялась под таким напором и чисто по-бабьи ляпнула:
— Извините, товарищи… Сглупила!
Делая вид, что ничего не слышал, продолжил:
— Никакой тайны: не государственной, ни какой другой — в том письме нет. Просто это Вам будет не интересно.
Делаю глоток и продолжаю:
— Ну сами подумайте: в преддверии большой войнушки, один взрослый мальчик просит у другого взрослого мальчика большие железные игрушки — машинки, самолётики, пушечки… Жаль танчиков не допросишься — их у того пока самого мало! Но если хотя бы машинки и пулемётики крупнокалиберные удастся выпросить — то это будет уже очень и очень хорошо! Вам это очень интересно, ответьте мне?
Улыбнувшись, Жемчужина согласно кивнула:
— Действительно, для меня — как «взрослой девочки», письмо про «машинки» — это совсем неинтересно…
Затем, не без основания вопрошает:
— …Но такое письмо можно передать и по дипломатической почте.
Сделав большие глаза и шёпотом:
— А вот здесь то и, начинается самое интересное!
Вновь указательный палец вверх и сделав как можно более интригующий вид:
— …И СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНОЕ!!!
Изрядно помурыжив чайными процедурами — Жемчужная аж этот самовар готова была голыми руками задушить, наконец начинаю:
— На словах Вы должны передать Рузвельту, что этим летом между Советским Союзом и Германией — начнётся большая война…
Та изрядно ошарашенно:
— Так война действительно будет?
Невольно подумалось:
«Блин, сидела же на совещании с утра… Неужели не слышала? Или слышала, но не восприняла мои слова всерьёз? Неужели и другие наркомы встали в «позу страуса»?».
Сожалея, что не совершенно не обладаю весьма нужными для попаданца прогрессорского типа навыками н нейролингвистического программирования и другими методами психологического воздействия — вплоть до тупо зомбирования, тем не менее — стараясь быть как можно убедительно:
— Будет война, обязательно будет: нашей разведке удалось выкрасть планы Гитлера… Однако, не перебивайте — вопросы будете задавать потом.
— Хорошо, я — само внимание.
Встав, обошёл кругом стол и сев на место:
— Скажите Рузвельту на словах, буквально следующее: «Красная Армия совершенно не готова к войне и будет обязательно разбита в первых же боях…».
Жемчужина непроизвольно вскрикнула, но прикрыла рот ладошкой и не перебивая вопросами — внимательно слушала, лишь несколько выпучив глаза.
Жестикулируя, машу руками:
— …Мы никогда не сдадимся — будем биться с врагом на суше, на море, в воздухе и если понадобится — под землёй, в самом Аду! Но Красной Армии придётся отступать — оставляя Третьему Рейху районы богатые ресурсами — углям, рудой, нефтью, зерном и лесом… Населением в первую очередь.
Сделав соответствующий знак:
— Заострите внимание президента Штатов именно на ресурсах(!!!), Полина Семёновна!
Кивает:
— Поняла Вас, Иосиф Виссарионович: заострить внимание президента на ресурсах — которые потеряет СССР и приобретёт фашистская Германия. Продолжайте пожалуйста.
— Скажите Рузвельту: «Вы, как человек умный, должны понимать: Соединённые Штаты Америки обязательно будут воевать с Германией Гитлера — вопрос лишь времени. И что ваша страна и, то — что останется к тому времени от нашего государства — станут союзниками, братьями по оружию. И Вы лично и весь американский народ — должны быть крайне заинтересованы, чтоб к тому времени, Советский Союз — потерял как можно меньше ресурсов, а Третий Рейх — приобрёл их как можно меньше. Ибо каждое ведро нефти добытое солдатами Вермахта на Востоке — будет стоить ведра крови американских парней, приплывших спасать Европу от нацизма»… Запомнили?
— Запомнила.
— Ещё постарайтесь подружиться с Элеонорой Рузвельт. Если это получится, у нас будет довольно сильное влияние на политику Штатов.
Усмехаясь, она:
— Вы думаете, президент Рузвельт подкаблучник?
Наливая себе в стакан ещё чаю и, как бы размышляя вслух:
— Большая часть мужчин — подкаблучники, хотя они до смерти боятся в этом признаться и тщательно маскируются. Оставшееся меньшинство — гомосексуалисты.
Посмеявшись вместе с нами, та затем сумела меня приятно удивить, заявив:
— А мы с супругой президента США уже давно знакомы: когда я в тридцать шестом году ездила в Америку, то вместе с женой Трояновского — тогдашнего посла, то была приглашена в Белый дом в Белый Дом на чашку чая к миссис Рузвельт.
Восклицаю:
— Ну, тогда и все карты Вам в руки, Полина Семёновна!
С хрустальным звоном помешивая в стакане чай, продолжаю:
— Однако, Полина Семёновна, это будет лишь первым шагом вашей нелёгкой миссии во славу нашего с вами Социалистического Отечества!
Вздохнув, та негромко:
— Я так и предполагала, что одним письмом и разговором не обойдётся.
— Знали бы Вы как я рад, что не ошибся предполагая в Вас умную женщину.
Обменявшись любезностями, продолжил:
— К сожалению после несколько непродуманной Советско-финской войны, отношения между нашими странами заметно ухудшились…
— Да, я знаю — «Моральное эмбарго», про которое мне рассказывал Вячеслав.
* * *
Моральное эмбарго — запрет поставок (эмбарго) из США в СССР стратегического оборудования и материалов для авиационной промышленности, введённый в декабре 1939 года — после нанесения советской авиацией бомбовых ударов по городам Финляндии, сильно ударил по советской оборонной и в первую очередь — по авиационной промышленности.
После его введения, произошло резкое сокращение экспорта в СССР стратегического сырья: кобальта, вольфрама, молибдена, алюминия и никеля. К примеру, если в 1939-м году в СССР ввезли 2893 тонны никеля и 5313 тонн алюминия из этой страны, то в 1940-м году США поставили в СССР всего лишь 15 тонн никеля и ни одной тонны алюминия.
Хотя зарубежные поставки этого металла составляли всего лишь примерно десятую часть от советского производства, зато около половины его шло в авиационную промышленность… Видно с советским алюминием, точнее с прокатом дюралюминия — было «что-то не так».
Из 848 станков, которые изготавливались в США по советским заказам (по состоянию на 21 мая 1941-го года) заказы на 809 станков были аннулированы, 42 станка реквизировало правительство США, а на исполнении остались только три десятка штук.
Кроме того, было реквизировано уже купленное — но не отправленное в СССР оборудование стоимостью 3,8 миллионов долларов, в том числе уникальный пресс для штамповки дюралевых деталей, заказанный в декабре 1939-го года. Аннулированы советские заказы на 20,9 миллионов долларов…
Моральное эмбарго в сфере высоких технологий, привело к замедлению развития советской авиационной промышленности, в частности к срыву доведения и запуска в производство новых мощных авиамоторов «М-90», «М-80» и «М-71».
Нефтеперерабатывающая промышленность тоже понесла тяжёлые, невосполнимые потери — так и не освоив до войны в должной мере производство высокооктанового авиабензина.
В «реальном» первом полугодии 1941-го года — ситуация нисколько не улучшилась, а значительно усугубилась!
Американское правительство провело ряд враждебных мероприятий против Советского Союза. США перешли к полному запрету экспорта в СССР всех сколько-нибудь важного промышленного оборудования и технологий и, не только авиационного предназначения. Помимо этого, американское правительство запретило советским инженерам посещение заводов, ограничило свободу передвижения советских дипломатов, конфисковало уже закупленный иридий, потребовало отъезда помощников военного атташе, организовало суд над служащими «Бук-книги» для того, чтобы доказать причастность Советского Союза к пропаганде в Соединённых Штатах коммунизма…
И так далее.
Американская пресса вела прямо-таки бешеную пропагандистскую кампанию против Советского Союза и поэтому вовсе неудивительно, что даже после нападения Германии на СССР — поправка к закону о «Ленд-Лизе», распространяющая его действие на нашу стран — была принята Конгрессом США с очень большим трудом.
«Моральное эмбарго» действовало до момента гитлеровского вторжения в нашу страну. В июле 1941 года были разблокированы счета советских торговых организаций и, СССР получил необходимые для авиационной промышленности станки и инструменты и, доступ к новейшим технологиям…
Но время было уже упущено: в условиях военного времени и упрощённого производства — заточенного на упрощённую технологию и низкоквалифицированную рабочую силу, наверстать отставание мы уже не смогли… Даже, с помощью «доброго и щедрого» заокеанского дядюшки — самого во Вторую мировую войну сносившего мирные германские и японские города до фундаментов и, ниже — за что ранее наказывал нас.
* * *
Однако, продолжаем:
— К сожалению (или наоборот — к счастью, здесь не угадаешь), президент США не волен в своих поступках — за всеми его действиями бдительно бдит Конгресс…
Как будто только что вспомнив, хлопаю себя по лбу:
— Кстати, Полина Семёновна… Как там поживает ваш брат — Сэм Карпинский?
Вижу — в глазах испуг и, враз охрипшим голосом он отвечает, стараясь казаться равнодушной:
— Совершенно без малейшего понятия — как он поживает и не знаю даже — жив ли вообще. Так как не переписывалась с ним с тридцать девятого года.
— А вот это Вы зря… Совершено зря! Про родственников забывать нельзя, тем более — про американских родственников… Миллионеров!
Грозя пальчиком:
— В завещании про Вас забудет упомянуть… Хахаха!!!
Мехлис меня поддержал:
— Хахаха!!!
Как и его сестра, Сэм Карп родился Одессе, в многодетной и очень бедной семье. Но в отличии от неё, он не стал «переделывать» этот мир для всех — подавшись в революционеры, а решил «сделать себя» под этот мир. С этой целью он скопив одиннадцать рублей наличными, уехал в Америку и начал там работать — «делая себя». Сперва он вкалывал чернорабочим, затем повысил квалификацию до маляра и, наконец — стал бизнесменом, сумев скопить достаточно денег на покупку бензозаправки. Сперва — «мелким и средним» бизнесменом, затем став владельцем уже целой сети АЗС в штате Коннектикут — успешным и состоятельным миллионером, имеющим особняк в Бриджпорте, на Миддл-стрит.
Но видать «Гросс-депресняк» поспособствовал, в 30-е годы сам шайтан дёрнул связать Сэма Карпинского со своими бывшими соотечественниками!
Конкурируя с небезызвестным «Амторгом», он по сути занимался промышленным шпионажем в пользу СССР, хотя и ни разу не попался. Американскому законодательству было сложно придраться к чему-либо: принадлежащая Сэму компания «Carp Export and Import Corporation» — умела прятать концы в воду.
И всё было ровно да гладко — пока «тырил по мелочи»…
Однако, аппетиты советских товарищей росли не по годам, а по месяцам!
Сперва им потребовались чертежи, а лучше — готовый образец крейсерской подлодки, затем — целого линкора, вооружённого шестнадцатидюймовыми орудиями.
А надо сказать, что военно-морской флот для США — эта такая «мозоль», на которую наступать нельзя!
Не захотев гореть на электрическом стуле, Сэм Карпинский лично ездил в Москву и пытаясь образумить своих партнёров, предлагал им чертежи дизелей для подводных лодок, готовый экземпляр Форда «V-8» с двумя ведущими осями…
Товарищи подарки приняли, но и от затеи с линкорами не отказались.
Долго или коротко, но кончилось всё это тем, что в сентябре 1939-го, шурина советского Наркома иностранных дел года вызвали «на ковёр» в «Специальную комиссию по расследованию антиамериканской деятельности» Конгресса США, где задавали всякие нелицеприятные вопросы. Сэм Карпинский выкрутился — видимо за ним действительно ничего не было, но с советскими «партнёрами» решил больше не связываться — что видимо и стоило карьеры его сестры52…
