Я было решил, что у человека какие-то напряги с головой. Спросил, почему не пробовал лечиться. И тут он мне объяснил, что у него с головой как раз всё нормально. Обычная человеческая голова. Какая задумана природой. Это нам всем из-за фукамизации вспоминать стало проще.
Потом я с Левиным на эту тему говорил. Он подтвердил — да, действительно проще. Хотя, конечно, тоже у всех по-разному. Это как бы такой бонус, который получили сразу все. Но бонус-то не абсолютный. А так у всех память разная. Кто-то лучше имена запоминает, кто-то даты, у кого-то вообще память фотографическая, а кому-то тяжело свой день рождения в голове удержать, зато любую мелодию насвистит на раз-два. Но в целом — да, бонус.
Вот я лично лучше всего запоминаю истории. Ну чтобы с сюжетом и каким-то смыслом. Тут я всё помню отлично. При этом важно, что для меня историей считается. Например, любой груз или вещь на складе — это история. Иногда такая, что хоть стой, хоть падай. И если в эту историю входит, например, инвентарный номер, так я его в жизнь не забуду.
Кстати и вспомнил сразу историю про память. И про аналитиков.
Был такой случай, чуть не кончившийся серьёзным факапом. Когда Комов в очередной раз штурмовал Слепое Пятно, ему понадобилась одна штука. Нет, не запороговики, это позже было, на третьи сутки. Одно специальное изделие. Небольшое. И даже не очень секретное. То есть очень секретное, но, как бы это сказать, не само по себе. А по другим причинам. Хотя и довольно увесистым.
Пёс! Теперь увяз ещё и в этой теме. Ладно, пусть будет и это.
Вот ты, Лена, с секретностью не работаешь. Её для тебя просто не существует. Не, ну, наверное, есть какие-то вещи, к которым ты не допущена. Хотя мне такое и вообразить себе сложно. Но это уже на уровне "а вот об этом только Горбовский знает". А систему секретности, снизу доверху, ты даже и не представляешь. Потому что незачем. А я с ней постоянно работаю. Для меня любая вещь и любой факт, помимо всего прочего, снабжён вот этим ярлычком. И с терминологией секретчиков я знаком, потому что контактирую с ними регулярно. А что делать? Такова се ля ви и не нам её ченч, как выражается Славин в таких случаях.
Ну так вот. Я раньше тему не трогал и писал что-то вроде — "секретная вещь", "ну очень секретная". Но вообще-то есть официальная терминология — "жёлтый минус", "красный-форсаж-три" или там "фиолетовый перманентный", со всякими цифрами и прочей лабудой. В которой забита масса информации — какие допуски требуются, сколько времени уровень держится, кто вправе отменить или усилить, в общем — около тридцати основных характеристик плюс всякие дополнения. Но есть ещё и жаргон секретчиков. Которые давно уже выделили типовые случаи и в разговорах друг с другом их названия используют. Например, есть типовой случай: какая-то вещь существовала, всем сказали, что её больше нет, а на самом деле спрятали. Они это называют "былина". Или: что-то разработали, но пока прячут, неважно по каким причинам. Это называется "холодильник". А есть ещё такой "чемодан без ручки". Это когда с какой-то штукой непонятно что делать, потому что не просчитываются последствия применения, так что её от греха подальше засекречивают. Ну ты общий принцип поняла, да?
Так вот, бывает особо противный случай, который они называют "небывашка". Это вот что. Есть какая-то штука, она не делает ничего страшного или опасного, и даже особо удивительного. Но есть у неё одна особенность: её существование противоречит современной науке. Ну, скажем, кто-то построил вечный двигатель первого рода. Такого не бывает. Или наша наука чего-то не понимает. Хотя, может, конечно, на самом деле он энергию откуда-то берёт, но наши методы это не диагностируют. Что так и так подрывает веру в нашу науку. Как таковую. А этого допускать нельзя, потому что общественность устроит грандиозный кипеш, научники тоже вскипят и займутся чёрт знает чем, и по ходу дела выплывут всякие моменты, которым выплывать пока не нужно. Ну там по углам закопанные. Из серии "спички детям не игрушка". Не буду вдаваться в подробности, не надо этого. Просто в наших учебниках пишут не всё. Чтобы дураки из общественности не лезли куда не надо. Особенно — учёные дураки. Есть такие люди, которым всё надо попробовать. Вот чтобы не пробовали мастерить из двух детских игрушек и одной безобидной деталюшки кварковую бомбу. Хватит с нас и тубусоида FH-92-U.
Вот и эта штука была из категории небывашек. Ну то есть по науке она существовать не должна. Хотя она существует и работает. Объяснять не буду — извини, Лена. Важно, что Комову она срочно понадобилась для обеспечения устойчивой связи с Землёй в условиях, когда устойчивая связь невозможна. До такой степени невозможна, что даже саму эту просьбу он мне может передать только через станцию, которая там рядом болтается. Самым примитивным способом — выныривать на своём корабле из кипящего вакуума отрицательной плотности и связываться по радиолучу. Потому что никакая нуль-связь не прокатывает, омега-пространство недоступно в принципе, а других средств мгновенной связи мы не разрабатывали. Ну, в общем, вот этот самый антинаучный приборчик проблему каким-то образом решал. Как — не знаю. А вот его инвентарный номер до сих пор помню. У Комова на личном компе он тоже был, разумеется, у него все мои базы имеются.
И вот он выныривает, устанавливает самую обычную радиосвязь и орёт в микрофон через дикие помехи: "срочно свяжитесь с Вандерхузе, пусть кинет вам по нулёвке две штуки..." — и дальше, чтобы не перепутали, диктует буквы по именам. Ну знаешь принцип: а — Анна, б — Борис и так далее. Надиктовывает таким способом инвентарный номер изделия, обещает вынырнуть через десять минут и его забрать. И снова, значит, пропадает в отрицательном вакууме.
По идее, сообщение должно было записаться и быть передано мне по нуль-связи. Оно и записалось. Но запись должен был кто-то передать. Буквально нажать две клавиши на компе. Беда была в том, что на станции в тот момент находилось ровно два человека — начстанции и девочка-практикантка. Совсем молоденькая — сиськи вчера выросли. Все остальные были внизу, у Слепого Пятна, разворачивали сеть энергосброса. Начстанции по инструкции не мог покинуть доверенный ему объект, но он был полностью загружен руководством операцией. Девочка совершенно неожиданно осталась за всё про всё ответственная, и это в ситуации разворачивающегося на её глазах факапа. И тут такое сообщение. Она его выслушивает, а как передать не знает, ну не учили её, на какую клавишу нажимать. Ищет инструкцию и понимает, что у неё нет времени вникать. Потом связывается со мной вживую, голосом. Говорит про комовское послание и зачитывает по памяти: "лена — лика — миша — иван — роман — тридцать шесть пятьдесят три чёрточка три".
Я тут же лезу в складскую базу данных, ищу единицу хранения ЛЛМИР3653-3. И с крайним удивлением вижу, что Комову зачем-то понадобилась автоматическая 12-рядная сеялка высокоточного высева для бобовых культур на планетах с повышенной влажностью.
Да, чушь. Но вдруг? А времени нет совсем. Потому что эту фигню надо снять с хранения, распаковать и передать по нуль-Т на станцию. Причём не факт, что она влезет в камеру. В общем, непонятно. Я снова связываюсь со станцией, требую от девушки, чтобы она снова сказала последовательность. Она говорит то же самое. Причём видно, что девочка уже на грани нервного срыва, потому что ей приходится делать вещи, которые она раньше не делала. Я на всякий случай переспрашиваю, она говорит ровно то же самое... А времечко-то тикает.
И тут мимо идёт Саша Ветрилэ из четвёртого аналитического отдела. Останавливается и спрашивает, что за беда. Я, пыхтя и набирая коды, быстренько рассказываю. Саша думает секунд пять. Потом просит меня связаться со станцией. И первым делом спрашивает девочку, как её саму-то зовут. Та — с красными глазами, на автомате — отвечает: "Лена". Саша и говорит — посмотри, что у вас там под номером ЕЛМИР3653-3.
Не понимаю, но смотрю. И вижу, что номерок помечен красным, а из описания видно, что это антинаучный прибор, используемый, в числе прочего, как средство установки сверхдальней связи. Я, даже не думая, снимаю его с хранения и через пять минут он на станции. И только после этого вцепляюсь в Сашу с вопросом "но, пёс побери, как?".
Саша и говорит: да всё ж понятно. Комов на самом деле сказал — "елена — лика — миша — иван — роман". Девочка в стрессе, при этом пытается запомнить последовательность. В памяти у неё остаётся: первое имя — как меня зовут. А она себя привыкла считать Леной, а не Еленой.
А для Комова эти имена очень разные, и он их никогда не перепутает.
День 121
Да, сегодня ещё сегодня. Уже и костюм проверил, вроде всё в порядке. Но вот захотелось ещё что-нибудь написать. Как-то в голове скрестились темы. Про Арканар, про фукамизацию и вообще.
Ну вот смотри, Лена. Чем ребёнок любой гуманоидной цивилизации отличается от земного? Много чем. Для начала — он довольно часто голодный и грязный. У него царапина на коленке заживает сутки, а не минуту. У него бывают синяки — это такие следы ушибов. И сопли. И вши. Вот ты, Лена, не знаешь, что это такое — сопли и вши, а прогрессоров этому учат. Это некрасивые вещи, поверь на слово... Если такого ребёнка всё-таки учат читать и писать, то у него начинает это получаться лет в десять. Ну, в восемь. Но не в три-четыре года, как у нас. У него хуже память, причём принципиально хуже. Он не владеет энергетикой тела. Когда он вырастет, то, скорее всего, будет ниже и слабее человека с Земли. И так во всём. Потому что земные дети развиваются раньше и развиваются лучше.
Но есть один момент. Девочка с какой-нибудь гуманоидной планеты может родить в пятнадцать-шестнадцать лет. И это не считается чем-то из ряда вон выходящим. Причём от мальчика, которому лет семнадцать. А то и пятнадцать: и такое бывает.
Нам это, конечно, дико. Мы напрочь отвыкли от того, что рожать в пятнадцать лет — это вообще-то биологическая норма. А то, что у нас — это так, побочка от фукамизации. Конкретно — от всё того же растормаживания гипоталамуса. Который в нестимулированном состоянии начинает производить гонадолиберин на десятый-двенадцатый год жизни, а стимулированный — где-то под двадцать лет в лучшем случае. Ну и, соответственно, выработка лютеинизирующего и фолликостимулирующего гормона в гипофизе начинается ещё позже.
С биологической точки зрения это не так уж плохо. Потому что базовый ритм старения задаётся, помимо всего прочего, интервалом между рождением и началом производства гонадолиберина. И тело успевает развиться лучше. Но самое главное — вся эта репродуктивная биология не мешает детям учиться и взрослеть. Поскольку половая система не просто не развивается, а подавлена. В земном ребёнке эротики не больше, чем в лягушонке. Зато когда обучение закончено и человек уже более-менее взрослый и осмысленный — тогда все эти дела постепенно включаются.
Ладно, чего уж там. Я же понимаю, почему я всё это пишу.
Лена, а ты помнишь, как рассказывала про первый лифчик? Тебе тогда сколько было? Двадцать два, кажется? И тебя этот предмет ужасно раздражал. И что бёдра растут, тоже раздражало. "Я буквально переучивалась ходить" — твои слова, помню.
Я вообще все твои слова помню, Лена. И последние, на Энцеладе — тоже. И ту гадость, которую ты мне на юбилей прислала, никогда не забуду.
Ну теперь точно всё.
На выход.
ФАЙЛ 3
День 122
Да уж, сходил проветрился.
Это АБ-19К СЕН КП. Номер 592653589793238, если быть точным.
Отмокаю. Думаю как жить дальше.
День 123
Что-то я психанул слегка. Ну хорошо, не слегка. Но всё-таки не каждый день узнаёшь такие новости.
Ладно, по порядку.
Вчера я всё-таки вылез на свежий воздух. То есть вакуум. Ну то есть покинул станцию. На пять минут. Точнее, на четыре с половиной.
Снаружи космос. Обычный. Крутится, конечно. То есть станция крутится, но тут всё зависит от системы отсчёта. Чуть не написал "отчёта". Скучаю по документикам, чего уж там... Видел звезду класса G и планету типа Юпитера. Правда, поменьше, чем раньше: она по своей орбите далеко уехала. А вот лиловая картофелина куда-то пропала. Хотя я её вообще-то и не искал. В протекающем гермике любоваться видами как-то не хочется.
Скребущий предмет я нашёл. Довольно быстро. Здоровенный конус с номером на ободе. Я сначала даже не понял, что это. Подумал, какая-то деталь самой станции. Если бы не цвет. Станция снаружи серая, а эта штука белая в красную полосочку. И надпись с номерком. Потом я её еле разобрал: запись в гермошлеме осталась, но на моём тутошнем компе посмотреть ничего нельзя. Пришлось пялиться через видеоблок шлема, а он неудобный. Ну да ладно, практического значения это всё не имеет.
Вот честно. Если бы я не лазил в сочинение Тёмкина-Карамаева про Единую Нумерацию, я бы ни в жизнь не вспомнил, что это за псятина такая.
Но я же книжку читал. Ну, вру, просматривал. И картинки в книжке помню. К тому же у Виттеля была парочка забавных историй, с этой техникой связанная. Так что конус я опознал как стандартный автоматический бакен СЕН КП. Конкретно — бакен-маркер кардинальной подсистемы.
Что особенно забавно. Как пилот, я эту штуку знаю отлично. И зачем она нужна — тоже знаю. Про неё даже в "Справочнике астрогатора" написано. Просто я никогда её не видел, так сказать, живьём. Только её работу. Которая на экране выглядит как красное пятно с розоватым дымком вокруг. У пилотов это называется запретка. В смысле — внутри этого пятна или небесное тело, или какая-нибудь бяка. Туда можно только на реактивном приводе и очень осторожно. Или вообще нельзя.
Как это всё устроено. Вся техника Системы Единой Нумерации имеет одну цель: поддержание координатной системы. С точностью, достаточной для нуль-транспортировки по протоколу ГПП/14МКС. Она же маркирует фарватеры в субсветовой астрогации. Хотя использовать СЕН для субсветовой астрогации — всё равно что заворачивать шурупы наноманипулятором. Но делать отдельную систему для полётов вышло бы ещё накладнее. Так что используют СЕН.
Внутри СЕН есть дифференциация на нормальную, супремальную, латеральную и кардинальную подсистемы. За нуль-транспортировку, как и за астрогацию как таковую, отвечает нормальная. Она довольно сложная — там есть маркеры обстановки, сигнальные маяки, створовые метки и много чего ещё. Они-то, собственно, и позволяют осмысленно перемещаться в пространстве.
В лётном нам всё это вдолбили на всю оставшуюся жизнь. Разбуди меня ночью и спроси — "пристанционный рейд, гравирежим пятнадцать, вакуум-возмущение четыре балла, рейдовый знак два, как портуемся?" И я сразу отвечу, что никак, потому что вопрос идиотский и на засыпку. Так как рейдовый знак меньше двенадцати быть не может, при четырёхбалльном вакуум-возмущении полёты запрещены, а гравирежим пятнадцать при станции не бывает в принципе, потому что такой гравирежим бывает только в экваториях тяжёлых планет. Если же на это мне скажут, что станцию затянуло в экваторию тяжёлой планеты, порты и стыковочные узлы разрушены, так что рейдовый знак действительно два, вакуум реально четыре балла, а на станции ещё живы пять человек — то я отвечу. Что как пилот я обязан известить непосредственное начальство об обстановке и, соблюдая все меры предосторожности, покинуть экваторию планеты и выйти в спокойный вакуум. И никто никогда об этом не узнает. Даже я сам. Потому что на Земле мне сотрут память, чтобы мне эта станция потом по ночам не снилась. А сведения о полёте будут оформлены как тайна личности... Ну а как человек я, наверное, прикину шансы. И если буду считать их достаточно серьёзными, то положу на лётный устав известно что, возьму нулевую статью и буду действовать по обстановке. И хоть убейте сразу, хоть судите потом семеро. Если от меня что-нибудь останется, конечно.
