— А ты говорил, без оружия — тихонько сказал я Сутягину, у которого глаза были, пожалуй, не меньше чем у Эдика, в момент кризиса. — Иди позови сюда охрану, скажи зовут их. Вася, только сначала человеческий вид прими.
— Лихо вы их. А этот, твой, сразу двоих прикончил, я и разобраться не успел, чего он им сделал.
— Иди давай, тебе что здесь, оперетта что ли.
Ларсу я сразу же жестом показал, что охрану стреляем. Не понравились мне их габариты. Скорее всего у меня мастерства не хватит, чтобы завалить одного из них голыми руками, а вот чего может не хватить Ларсу я и думать не хочу, так что стрельнём пару раз, а там посмотрим, чего за этим последует.
После прозвучавших выстрелов, мы стояли в палатке минут пять. Ждали, придёт ли к убиенным подмога или нет, но время шло, а её так и не было. Подождав ещё пять минут решил, что пора выходить наружу и созывать вече, ради которого мы всё это и начинали. Без лишних проволочек Василий и Ларс вытащили на улицу, из палатки, здоровенный дощатый стол, поставили его метрах в пяти от входа в штаб, в котором лежат его командиры, а я взял да и запрыгнул на него, прямо так, в грязных ботинках. И вот странное дело, после того, как я таким вульгарным способом стал привлекать к себе внимание снующих туда-сюда людей, они начали останавливаться неподалёку и вскоре сбились в приличную кучу, перед которой не грех было бы и выступить. Но я не торопил события, чем больше слушателей соберётся, тем всё спокойнее здесь пройдёт.
Стоя на столе, я уже подал условные сигналы тем, кто ждал их и теперь был уверен, нас, если что то пойдёт не так поддержат огнём, и это придало мне дополнительные силы. Когда дело дошло до выступления, голос у меня был таким, каким он должен быть в таких случаях, жёстким, безжалостным и уверенным.
— Уважаемые товарищи! В это раннее, солнечное утро я прежде всего хочу поблагодарить вас за то, что вы нашли время пообщаться со мной — начал я из далека.
— Хорош выпендриваться! Говори, чего на стол залез? — раздалось из задних рядов.
— Вот так всегда. Ты к людям по-хорошему, а они сразу об тебя ноги вытереть пытаются. Вы что же сукины дети думали, будите грабить нас, а мы это всё проглотим? Вам скотам жизнь спасли, позволив сюда приехать! А вы твари чего? Вместо того чтобы в ножки нам поклониться, решили, что сможете делать всё, что захочется?
— А ты кто такой, чтобы мы тебе кланялись? — снова кто то выкрикнул.
— А тебе не всё ли равно, кто я конкретно? Сейчас я для вас тот человек, который будет решать кому из вас жить, а кому и хватит этим делом заниматься.
— Не много ли на себя берёшь?! У нас свои решатели имеются! — снова кто то выкрикнул.
— Ваши решатели дохлые, у себя в палатке валяются! Теперь я у вас за главного — сказал я, сняв головной убор.
И буквально через несколько секунд после этого, над головами присутствовавших на стихийном собрании людей, что то просвистело. Потом ещё раз, а затем резко ухнуло, почти на вершине одного из холмов и тут же ещё раз, заставив всех пригнуться и потом только испугаться. Выстрелы произвели на тех, кто стоял и пытался слушать меня, большое впечатление, но к сожалению, они оказали обратное действие на людей, кому по штату полагалось охранять их спокойствие. Я даже не успел ещё чего либо сказать, а в той стороне, где стояли наши минометы прозвучали выстрелы. Сначала редкие, а потом оттуда пошёл такой грохот, что даже мне пришлось спрыгнуть со стола.
Стрельба, в районе дороги не стихала, а лишь иногда становилась не такой интенсивной, как была в самом начале. Придётся прекратить собрание по техническим причинам, не хватало мне только шальную пулю словить.
— Выходим к своим, разговаривать в таких условиях нет никакого смысла — сказал я мужикам и мы стали пробираться к одному из холмов.
Народ в лагере вёл себя странно. Никто не пытался куда то убегать или оказать помощь тем кто стрелял в моих солдат, люди просто попрятались в своих ветхих жилищах и стали ждать, чем всё это закончится.
Выйти к нашей цепи засевшей на склоне, труда не составило, а вот подумать над тем, как быть дальше, придётся, раз всё пошло не по плану.
— Ларс, передай своим по цепи пускай усилят стрельбу, но стреляют только в людей с оружием. И ещё, отдай команду, чтобы выпустили пару снарядов в тот район, где было собрание.
Ларс кивнул головой и убежал, а Сутягин вдруг возмутился:
— Ты что по ним из миномёта стрелять хочешь?
— Только попугать. В том месте куда мины лягут, живых нет, выстрелы будут больше психологическими.
— Ну не знаю, а вдруг эти легионеры промахнуться?
— Слышь ты, заткнулся бы, что ли! Не видишь, пошло всё не так и надо чего то делать. Не можем же мы их караулить до ночи. Если у тебя есть предложение по лучше, говори. Я его внимательно выслушаю и, если оно будет лучше моего, сделаем так, как ты скажешь.
— Нет у меня ни каких предложений — пробубнил себе под нос сержант.
— Тогда сиди Вася и жди команды. Когда потребуется твоя помощь, я тебе обязательно скажу.
Пока сидел и думал, что же ещё такого предпринять, чтобы сломить неожиданно возникшее сопротивление, стрельба вокруг усилилась. Затем в лагере ухнуло и в небо взлетел столб земли, рядом с палаткой, в которой так и продолжают лежать пять трупов. Через секунды земля встала на дыбы не много правее первой воронки, а потом, почти одновременно, прогремели ещё два взрыва, метрах в десяти сзади штаба переселенцев.
Наши прекратили стрелять только тогда, когда нам в ответ уже никто не стрелял. Правильно сделали, зачем напрасно тратить дефицитные боеприпасы. Вокруг вдруг стало очень тихо, у меня даже возникло такое ощущение, что лагерь вымер.
— Что Василий, может спустишься в низ, посмотришь, как у них там дела? Может воевать уже не с кем? — спросил я сержанта.
— Не а, не пойду я — категорично ответил разведчик.
— А чего так?
— Там все живы, во всяком случае те, кто в перестрелке не участвовал. Бинокль возьми и сам всё увидишь.
Я взял в руки протянутый мне немецкий трофей, который Сутягин самым наглым образом присвоил себе, в моё отсутствие и стал рассматривать территорию лагеря. Разведчик оказался прав, из шалашей и палаток высовывались люди, они осматривались, но выходить из своих хлипких убежищ пока не осмеливались.
— И чего, так и будем ждать у моря погоды? — задал я вопрос Сутягину.
— Тебе решать, как дальше быть — ответил он, хитро щурясь поднявшемуся солнцу.
Вот так всегда. Чуть что не понятное, так сразу мне решать, а ещё заместителем моим числится.
— Хорошо. Сидим пол часа и ждём, как будут дальше развиваться события. А ты давай, отправь кого нибудь, пускай нам обед сюда доставят. Чувствую на долго мы тут застряли.
Однако тревожился я зря. Стойкости у тех, кто возможно погорячился, вступив с нами в бой, хватило не на долго. Уже минут через двадцать, после того, как всё затихло, ко мне прибежал посыльный и сообщил, что из лагеря прибыли парламентёры и предложили провести переговоры. Пришлось топать к дороге, потому что переговорщики эти вышли именно туда. Пробираться сквозь густые, хотя и низкорослые кусты, дело не простое, но шёл я след в след за посыльным, поэтому до места добрался без повреждений, не хватало ещё вести переговоры в порванном камуфляже или того хуже, с расцарапанным лицом.
Парламентёров было трое и надо думать это не простые боевики, которые несколько минут назад палили в нас без разбору, а люди имеющие в этом месте какой то вес, и наверное обладающие определённой властью. Но именно их лица мне не знакомы, хотя где я с ними мог бы познакомиться? Когда в Универмаге было относительно тихо, ни я их, ни они меня не интересовали. После того, как началась стычка с легионом, они за своё поселение долго не воевали, а потом и вовсе бросили его и большую часть его жителей на произвол судьбы. Возможно их Сутягин знает и он бы смог мне прояснить кто они, но он сейчас обедом занимается, придётся самому выяснять, что это за переговорщики такие.
— Кого вы представляете? — спросил я их после того, как мы поприветствовали друг друга.
— Как это кого? Своё руководство! Я командир сводного отряда Универмага, это мой заместитель и начальник штаба. Ваш командир нас знает, поэтому мы бы предпочли с ним разговаривать — ответил мне представительный мужчина лет пятидесяти, с коротко стриженным, седым ежиком на голове.
— С ним это с кем? — решил я уточниться, хотя понял, что речь идёт, скорее всего, о Сутягине.
— С сержантом Сутягиным.
— Сержант свои полномочия сдал мне. Поэтому вы спокойно можете разговаривать со мной.
— Что же, могу и с вами. Хотел бы только уточниться, как мне к вам обращаться? — спросил меня командир сводного отряда.
— Здесь все зовут меня лейтенант, можете и вы так.
— Как лейтенант? Его же убили во время операции в Универмаге, Сутягин нам сам об этом говорил.
— Эта информация устарела, как видите он жив и здоров — усмехнулся я.
— Тогда понятно, что здесь происходит. Вы решили таким образом показать, кто в доме настоящий хозяин? — резко сказал, глядя мне в лицо, переселенец.
— Не буду от вас скрывать, именно это я и делаю прямо сейчас.
— Но не проще ли было вам обо всём договориться с Эдуардом Николаевичем. На сколько я знаю, вы знакомы с ним.
— Так мы с этого и начали, но потом вы вдруг стали обстреливать наши позиции и все переговоры пришлось временно прекратить.
— Мы нанесли по вашим позициям только ответный огонь, после того, как вы обстреляли наш лагерь — возмутился военный.
— Вас кто то ввёл в заблуждение. Мы нанесли два предупредительных выстрела и разрывы от них произошли на вершине холма, не принеся никакого вреда ни вашим постройкам, ни людям в них проживающим.
— Да. Об этом мне поздно доложили, так что соглашусь, вышло определённое недоразумение. Давайте тогда хотя бы сейчас не совершать новых ошибок. Я вас проведу к Эдуарду Николаевичу и вы с ним сможете обсудить все интересующие вас вопросы.
— К сожалению, это невозможно. Вот уже скоро час, как я сместил Эдуарда Николаевича с его должности и взял на себя обязанности руководства вашей колонией.
— Что значит сместил? — задал вопрос, начальник штаба.
— Ну если говорить по-простому, то убил его и всех, кто находился с ним, в его палатке — ответил я ему.
— Как это убил? — не поверил он мне.
— По приговору военного трибунала, такой ответ вас устроит?
— И что дальше вы намереваетесь делать? — снова вступил в разговор командир группы.
— Моё предложение такое. Вы сдаёте всё имеющиеся у вас оружие и дружно выводите свою армию в то место, куда вам укажут мои люди. Затем я снова вхожу в ваш лагерь и объясняю ситуацию его гражданским жителям. Ну а за тем вношу свои предложения, на тему вашей дальнейшей жизни и отвечу на вопросы, если таковые у вас появятся.
— Извините, я не понял. Вы что за нас хотите сами всё решить?
— Почему же, совсем нет. Я сказал у меня есть предложения, а выбор за вами, какое именно из них выбрать.
— И какие это предложения? — снова задал вопрос начальник штаба.
— Я их озвучу только после того, как будет выполнено требование о сдачи оружия.
— А если мы не согласимся его сдать? — снова спросил командир.
— Тогда мы вас всех уничтожим. Я надеюсь вы понимаете, что нам это под силу?
— Мы можем подумать? — спросил старший парламентёр, после долгой паузы.
— Конечно. Но только пол часа и ни минутой больше — ответил я ему.
После этих слов мужчины попрощались и пошли в сторону лагеря, о чём то тихо переговариваясь, а я тут же отправил человека искать Ларса. Если моё предложение будет принято, то мне надо будет срочно организовывать пункт приёма местных вояк и их оружия, а для этого надо собрать команду, и желательно из ополченцев, которым будет проще общаться с этими людьми. Всё таки они совсем недавно жили в одном поселении с теми, против кого мы сейчас не много повоевали и возможно некоторые из них знают друг друга.
Следить за временем и волноваться мне было некогда. Сначала объяснял Ларсу, чего я от него хочу, потом выбирал пригодное место, где можно будет временно разместить несколько сотен людей, затем инструктировал подошедших ополченцев, как вести себя с бывшими земляками. Так пол часа не заметно и пробежали, но по их истечению к нам никто не вышел, и мне пришлось дать команду готовиться к бою, хотя очень не хочется воевать не понятно ради чего. Правда прежде чем открывать огонь, я решил подождать ещё пол часа и только потом начинать активные боевые действия. Вот тут то время потекло очень медленно, потому что я без конца вынимал свои часы и смотрел сколько его ещё осталось, до того момента, когда решить мирным путём, возникшую проблему, больше не удастся.
Белый флаг и строй военных, из-за шалашей, показались на семнадцатой минуте моего ожидания. Не один я, наверное, выдохнул с облегчением заметив их. Умирать, без особой на то надобности, никому не хочется. Не захотелось этого и членам сводного отряда, а иначе почему они сюда пришли. Не стройная колонна остановилась метрах в двуустах от дороги. Затем, через какое то время, от неё отделилась совсем не приметная фигура её командира и двинулась по направлению к нашим позициям.
— Я прошу прощения, за наше опоздание — начал с извинений подошедший ко мне парламентёр, — но времени было очень мало. Пока мы убедились в правдивости ваших слов, относительно Эдуарда Николаевича, пока закончили прения, пока предупредили караульных, время и вышло.
— Могли послать кого нибудь ко мне, с известием о вашем решении. Честно говоря, пол часа, которые я прибавил к отведённому для вас времени, мне дались не просто — выразил я своё неудовольствие.
— Ещё раз прошу простить меня, но я надеялся на ваш разум. Стрелять в своих соотечественников, оказавшихся в затруднительной ситуации, нормальный человек не сможет. А я много хорошего слышал о вас от разных людей, вот и позволил себе понадеяться на то, что вы примете правильное решение.
— Хорошо, что всё хорошо закончилось. Я так понимаю вы приняли первую часть моих требований?
— Да, но с одной поправкой.
— С какой?
— Я хотел бы до того, как мы сложим оружие узнать, что с нами будет дальше.
— Можете не сомневаться, ваша жизнь и надеюсь дальнейшее существование в этом мире, находятся в неопасности.
— Вы даёте слово офицера?
Ну ничего себе. Первый раз, за время моего незаконного присвоения воинского звания, мне задают такой вопрос и вот как на него отвечать.
— Да. Я даю вам слово офицера — отчеканил я, после не большого раздумья.
Мой собеседник, наверное, по своему понял мою заминку, потому что глядя мне прямо в глаза сказал:
— Я верю вам.
После этих слов он дал отмашку своим людям и колонна медленно пошла в нашу сторону.
— Скажите своим, пускай следуют за нами. У нас подготовлено место, где мы примем ваше оружие, а потом сможем более конкретно обо всём поговорить — сказал я мужчине, прежде чем он ушёл.
Ларс насчитал в составе сводного отряда, исчезнувшего поселения Универмаг, двести восемнадцать человек. Ещё восемь человек, находятся в карауле, который несёт охрану ценностей, теперь не понятно кому принадлежащих, но по словам Никитина Ивана Петровича, так зовут бывшего командира этого отряда, эти люди обо всём предупреждены и готовы сдать пост нашим солдатам в любой момент. Кроме этого, мой бельгийский товарищ, уже разделил всех сдавшихся бойцов на две группы. В одну вошли все те, кто, по его мнению, может и дальше служить у нас в качестве человека с ружьём, а в другую, которая была раза в два больше, люди не способные служить в армии даже по внешним признакам. После беглого осмотра, каждой из групп, я с ним согласился, хотя предупредил о том, что и в первой группе наверняка ещё найдутся не пригодные.
