Мягко погасив скорость, он приземлился на необозримую сумрачную крышу. В небольшой надстройке нашлась ведущая вниз дверь, запертая, но ломать её не пришлось. Вэру вновь пустил в ход суперотмычку Файау. На эту дверь ушло всего несколько секунд. Анмай вошел первым.
Здесь, наверху, было темно, но внизу горел холодный люминесцентный свет. Толкнув первую же дверь лестничной клетки, Анмай попал в просторное, полутемное помещение, почти пустое. Его пол и потолок покрывали деревянные панели, у стен стояли другие громадные панели, обтянутые серой тканью. Айэт подошел к парапету напротив двери. Он увидел громадный, шириной метров в сто, квадратный зал, уставленный множеством столиков, очевидно, ресторан, но совершенно немыслимых размеров. Он смотрел на него с высоты третьего этажа. Подпертый круглыми колоннами зеркальный потолок был расчерчен на квадраты узкими полосами сияющего матового стекла. Пол был паркетный, гигантские стекла в стальных переплетах стен зияли темнотой. Всё выглядело так, словно люди ушли отсюда максимум день назад.
Они спустились по узкой лестнице, идущей вдоль глухой стены. Она отгораживала вдающуюся в зал сцену. Множество тяжелых темно-зеленых бархатных драпировок делали её похожей на таинственную пещеру.
Стараясь ступать бесшумно, — малейший звук раскатывался тут пугающим эхом, — они пошли вперед. Окна напротив сцены выходили на площадь, освещенную мертвенно-синими фонарями. Венцы каплевидных ламп возвышались над прямоугольниками низкой плотной зелени на четырех массивных столбах.
Соседние улицы были совершенно темными, но появление файа словно подняло занавес. На стены домов легли призрачные подвижные отблески, потом на площадь со всех сторон потекли струи страшного светящегося тумана. Он собирался в облако, разгораясь всё ярче. Свет фонарей тоже становился всё ярче, он уже резал глаза, и при этом всё сильнее мерцал. Вдруг начало твориться нечто, совершенно немыслимое: стальные трубы с каплями ламп стали извиваться, словно змеи. Затем волнение передалось самим столбам. В окутавшем всю площадь туманном свете ветви деревьев тоже стали извиваться, словно щупальца.
По коже Вэру волной прошел озноб. Все волосы на ней встали дыбом. Не от страха, а потому, что всё вокруг наполнилось электричеством.
Туманное облако уплотнилось, в бешеном мелькании света на площади двигались чудовищные тени. Это разноцветно-темное облако бурлило, всё ближе подступая к окнам. До него оставалось не больше двадцати шагов.
Из тучи волной катился многоголосый гул, похожий на гул огромной толпы, и Анмай замер, пытаясь понять, что это. Ему вдруг померещились зовущие его голоса. Вдруг он понял, что облако уже вплотную подступило к зданию. За стеклами колыхалось сплошное зелено-голубое море с ползающими коричневыми пятнами.
Едва Анмай направил в него луч дезинтегратора, оно вспыхнуло невыносимой белизной и окна взорвались тучей летящих осколков. Силовое поле защитило файа от них, но их сбило с ног и прокатило несколько шагов по полу. Сияющая мгла мягко потекла к ним, разливаясь в воздухе, словно краска в воде.
Анмай попытался вновь включить поле, но напрасно. Свет, звуки, странные, совершенно незнакомые ему ощущения, всё это становилось сильней и сильней, лишая его малейшей возможности действовать.
Чувствуя, что теряет последние связи с реальностью, Анмай попытался вскинуть оружие. Но прежде, чем он успел поднять дезинтегратор, язык мертвенного свечения врезался в него и обжег, словно по мокрой коже пробежал ток. У Вэру перехватило дыхание. Это свечение было плотным. Его захлестнул невероятной мощи гул, абсолютно беззвучный. Он выронил оружие, инстинктивно зажимая уши, — совершенно бесполезное движение.
Анмай ещё успел понять, что это какие-то помехи, забивающие его наносеть, а потом эта невыносимая какофония словно выбила предохранитель и упала тьма.
..............................................................................................
Айэту повезло больше. Он ничего не почувствовал, кроме, разве что, страха, выхватил лазер, но рубиновые лучи, ослепительными иглами вонзаясь во мглу, бесполезно в ней гасли. Поняв, что оружие его тут бессильно, он бросился бежать. Ранец колотил его по спине, не столько мешая своей тяжестью, сколько сбивая с ритма, и Айэт без рассуждений бросил его. Сейчас он подчинялся инстинктам, и они не подвели его. Он выбежал к двери в задней стене зала, как-то скатился по совершенно темной лестнице, и, на ощупь отперев тяжеленную нижнюю дверь, вылетел на улицу. Обернувшись, он увидел вертикальное море желтовато-сизого сияния. Вдруг в один миг оно вспыхнуло яростным белым огнем. Столь же быстро неистовый свет погас, и по ушам ударил адский грохот. Волна раскаленного воздуха вновь сбила юношу с ног, перевернула и несколько шагов катила по земле под плеск бьющихся повсюду стекол. Потом всё окутал мрак.
Какое-то время он вглядывался в него. Цветная муть в глазах гасла медленно, и Айэт не сразу понял, что там, где колыхалось море света, теперь клубится океан чернейшей тьмы. Она разбухала ввысь и вширь, медленно поглощая окружающие площадь здания. Это не было призраком. До оглушенного Айэта начали долетать странные шуршащие звуки, словно к нему ползло что-то очень тяжелое. Кое-как поднявшись, он снова бросился бежать, пока дорогу ему не преградили развалины, судя по всему, какой-то фабрики. Обхода видно не было. Айэт, не замедляя бега, влетел на захламленный двор, и, осмотревшись, нырнул в развалины. Часть массивных красных стен обрушилась, внутри здания громоздились груды битого кирпича и покореженного ржавого железа.
Он долго блуждал по развалинам, карабкаясь через завалы, лез, проползал в узкие щели, пробираясь по полуразрушенным подвалам, пока не перемазался, как черт, и не устал. Лишь сев отдохнуть у сырой стены подземелья, Айэт понял, что Вэру рядом с ним нет. Он остался в зале, и юноша даже не знал, что с ним. Он трусливо удрал, бросив друга и выбросив, вдобавок, все припасы. Ну не дурак ли? Кроме лазера-фонаря и рации у него ничего не осталось. Он убеждал себя, что должен вернуться, но не представлял даже, в какую сторону теперь идти.
Вдруг он заметил смутное движение. Что-то закрыло едва видимый свет в дальнем углу подвала. Через несколько секунд он понял, что это смутно отблескивающая темнота, и что она течет в воздухе, как жидкость.
...............................................................................................
Айэт включил атомный фонарь, чувствуя, как он рвется из руки — струя плазмы действовала, как выхлоп реактивного двигателя. В блеске огненного клинка весь подвал засиял, словно наполненный драгоценностями. Тьма сразу стала непроницаемой, и те отблески света, что делали её призрачной тенью, погасли бесследно. Но совершенно черная, похожая на мазут масса продолжала приближаться. Даже самый яркий свет оказался ей нипочем.
Опомнившись, он сдвинул предохранитель лазера. Ослепительная игла вонзилась в тень — и в ней угасла. Ничего не произошло, он словно пытался задержать воду палкой. То ли это была другая разновидность, то ли оружие Вэру использовало совершенно другой принцип, но тьма продолжала невозмутимо приближаться.
Чисто рефлекторно Айэт бросился бежать. Тьма следовала за ним, не отставая ни на шаг. Наконец, впереди показался широкий пролом. За ним виднелась улица, но в этот миг темная масса настигла и окружила его. Айэт застыл на дне расширявшейся кверху черной воронки, тщетно пытаясь сдержать бешеную дрожь. У него перехватывало дыхание от страха.
Темнота выпустила отросток, прикоснувшийся к его ноге. Прикосновение оказалось реальным и неожиданно сильным. Айэт не смог даже отстраниться. Все его силы уходили на то, чтобы не завопить от ужаса.
Темная лента раскачивалась в воздухе, поднимаясь всё выше. Она прикоснулась к груди, напротив бешено бьющегося сердца, и кожу Айэта противно защекотало от страха. Лента поднималась ещё выше — к глазам.
Юноша застыл. Ему нестерпимо хотелось побежать, но он чувствовал, что бросок в эту живую темноту убьет его мгновенно.
В нескольких дюймах от испуганно расширенных зрачков лента замерла, развернувшись воронкой. В её черной глубине что-то мерцало — странные быстрые сполохи, исчезающие и плывущие...
Айэт должен был испугаться ещё больше, но вдруг он с удивлением понял, что у страха тоже есть предел. Ему просто стало всё равно. Голова вдруг сделалась тяжелой, ему ужасно захотелось спать. Он смутно ощутил, что его мягко подхватывает и несет куда-то, а потом ничего не осталось...
...............................................................................................
Анмай очнулся в миг, когда терзавшая его буря ощущений обрела стройность. Он вновь мог рассуждать, но чувствовал, что не вернулся к реальности, а ещё больше отдалился от неё. Его ощущения...
Поток вверх. Удовольствие, глубокое, изысканное. Странное сочетание естественности и физического шока от остроты, силы ощущений, когда нервный ток, эмоциональный, страстный, но притом необъяснимо медленный и спокойный, мягко захватывает тело, расплавляя любое напряжение, создавая острое ощущение счастья в каждой частице души...
Вязкий, текучий, заряженный невероятной энергией покой, пришедший извне, рожденный внутри одновременно. Ясность, сияние, огненный, текучий мир, в котором душе невероятно легко, в котором тело невесомо, превращено в любовь...
Проникая в себя, его сознание обрело чувство цельности, единения с безличным и чудесным миром, недостижимое ни с помощью логики, ни с помощью рассудка. Его волевое воспринимающее "Я" двигалось внутрь себя. Его сознание возвращалось домой, к настоящему источнику комфорта, силы, удовольствия. Разотождествляясь с собственными образами, идеями, с прошлым и будущим, он получал невероятный заряд свежей энергии, получал свободу погружаться к настоящему источнику самого себя. Поток сознания вышел из привычных берегов, в один миг наполняя его чувством совершенного отдыха и обновления, освобождая душу от бессмысленных обязательств и надежд...
Причина и следствие больше не были связаны, каждый миг заполнился свежестью. Время уже не двигалось вперед. Оно мягким потоком увлекало сознание вглубь, открывая новые возможности легкого, свободного существования. Чудесное воскресало на грани между прошлым и будущим, обволакивая его осязаемой и люминесцирующей тишиной. Невесомость, как теплая река, увлекала и затягивала в состояние невероятной раскованности, освобождения от серьёзности и готовности бороться...
Раствориться без обязательств, без привычек, словно зависнув в первой фазе сердечного ритма, в начале возникающих мыслей и желаний, в начале ликующего сознания, и наслаждаться внутренней свободой, всецело наслаждаться теплым присутствием Вселенной...
Раствориться, чтобы стать невидимкой без лица, когда энергия жизни движется снизу вверх легко, не встречая сопротивления, выплескивая сознание за границы физического тела, растворяя его, как аромат в воздухе...
В мир вновь потекла темнота. Она проступала сквозь счастье, сквозь свет, а он беспомощно завяз в этом проклятом свете!..
Анмай пришел в ужас. Он чувствовал, что обречен. Шевелиться он не мог. Тьма поглощала его, обволакивая, проходя сквозь него. Коснувшись кожи, тьма мучительно жгла, но на самом деле она была прозрачной. Анмай увидел себя словно отраженным в бесчисленном множестве зеркал, других себя, иногда похожих, иногда очень странных. Казалось, будто он смотрит на себя сверху и сквозь себя, со стороны, и видит всё, что происходит с ним: и как он ходит по комнате, и о чем говорит, и какие мысли приходят ему в голову. Он видел и слышал всё, что делают и говорят люди, видел их лица, лица окружающих его, но не видел самого себя. Он никого не узнавал, ни с кем не разговаривал, никого не замечал, никого не любил и не ненавидел, ничего не чувствовал...
А впереди маячили какие-то смутные тени, беззвучно кричащие, зовущие его, но он не мог разобрать ни слова. Он хотел что-то сказать, и не мог, не было сил ни крикнуть, ни шевельнуть рукой. И вот он увидел, как из пустоты, из самого центра его существа, словно из какого-то закоулка сознания, в его душе, вспыхнуло пламя. Оно было ярким, горячим и живым, оно рвалось наружу, к темным теням, кричащим и зовущим его. И Анмай понял, что это — его душа, его сила, его жизнь.
..................................................................................................
...Он стоял в сердце плато Хаос, у того самого ядра деформатора, в котором юный Анмай хотел увидеть будущее. А сейчас он, взрослый, вновь корчился в мертвом свете, пытаясь войти в обжигающее синее пламя, и причиняемая им боль была реальной, такой сильной, что он не мог дышать — все мышцы свело судорогой. Он сунул в сжигающий огонь лицо, руки, всю голову, лишь бы избавиться от мучений. Но они стали лишь сильнее. Боль придавила его страшной, невыносимой тяжестью, сердце останавливалось, он потерял сознание...
...И проснулся, — проснулся уже мертвый, замурованный в безмерно огромной кристаллической глыбе, чьи грани видели всё вокруг, всё вместе, сразу, но он не мог ни двигаться, ни дышать. У него просто не осталось тела, только взгляд. Он стал мертвой, чужой массой, впитавшей в себя потерявший все чувства разум Анмая.
Ощущение себя мертвым, но сознающим оказалось наиболее мучительно. Он жаждал чувствовать, но не чувствовал ничего. Он только видел, так много сразу, что не успевал осознавать. Его разум плавился, рвался, растворялся в массе видений, необычайно противоречивых и странных, бился от невозможности совместить и понять их, выворачивался наизнанку, исчезал. Это оказалось хуже самой смерти.
Он видел черные, безликие фигуры, бродившие по улицам всех известных ему городов — и он брел среди них. Ему нужно было добраться до сияющей над крышами серебряной башни, пока багровое солнце не скрылось за горизонтом. Тогда тени увидят его, и он...
Это было не единственным, что он видел, но единственным, что он смог понять. Ощущение безысходной тесноты, растворения в потоке видений, в полноте совершенно чуждых образов стало невыносимо. С неистовой силой его сущность вырвалась и разнесла все заслоны. Он словно взорвался, или, скорее, взорвался мучительный мир вокруг. Анмай освободился.
И проснулся.
.............................................................................................
Он парил в пустоте, среди звезд. Это напоминало те, прежние видения будущего, и он неожиданно успокоился. Будущего он никогда не боялся. Оно было непонятным, но не страшным.
..............................................................................................
...Он сидел на плоском выступе камня. Вокруг простерлось скалистое плато, изрезанное, неровное. Его заливал чистый желтый свет пылающих на горизонте облаков — скорее туманности, чем заря. На их фоне чернел массивный купол корабля, стоявшего в отдалении. А рядом, напротив, сидел он сам, и два Анмая улыбались друг другу.
Вдыхая чистый, холодный воздух он подумал, что здесь хорошо сидеть... вместе. Но огонь перед глазами не гас. Он мучительно обжигал, делая всё неестественно, пугающе реальным, и звал его дальше.
