Гедимин перечитал открытку и задумчиво усмехнулся, прежде чем спрятать её в почти пустую коробку с чайным концентратом. "Эксперименты..." — он смущённо сощурился, вспомнив подробности. "Интересно, им-то это на кой? Любой представитель их вида согласился бы с ними спариться. Хоть с экспериментами, хоть без..."
По коридору прогромыхали торопливые шаги.
— Давай на выход, — буркнул Макнайт, заглянув в камеру Гедимина. — Есть работа.
Он стянул руки сармата за спиной так, что запястья прикоснулись друг к другу, и повёл его вниз, к помещению, где на стапеле пылился без присмотра тяжёлый скафандр. Рывком подняв опускающуюся створку, охранник всунулся внутрь. Робот-уборщик потянулся было за ним, но его пинком отбросили назад.
— Идём, — буркнул Макнайт, пристёгивая к экзоскелету ремонтную перчатку, снятую со скафандра. Гедимин разочарованно вздохнул — видимо, ремонт предстоял мелкий.
Он ждал, что его поведут к космодрому, но Макнайт развернул его к северу, и они, обогнув тюремный двор, вскоре вышли к шоссе. Вдоль него бродили двое мрачных "копов", пинками сгоняя к обочине какие-то обломки и крупные обрывки.
— Да чтоб им всем... — еле слышно пробормотал Макнайт, перешагивая через порванный пополам плакат с перечёркнутой мордой (похожую Гедимин видел на нескольких обложках местной фантастики).
— "Наша планета"? — спросил он, скрывая ухмылку.
— Слышал уже? — слегка удивился Макнайт. — Когда их уже нормально разгонят?! Мне вечером с работы идти, а у них тут "планета"!
— Ты ж в экзоскелете, — отозвался Гедимин, пытаясь вспомнить, как выглядит митинг, и что могут с собой притащить митингующие. Здесь, в Кларке, бластеров хватало.
— Думаешь, мне его на дом выдают? — проворчал Макнайт, дёргая сармата к себе. — Давай за угол, теск. Тут был запасной вход...
Приоткрытая дверь, у которой остановился конвоир, была Гедимину знакома — здесь его когда-то встречала самка из "Сюаньхуа". Тогда он приехал по делу и занимался именно им — и сейчас, судя по прихваченным с собой инструментам, его тоже ждала работа. В этот раз встречать никто не вышел.
— Обещали встретить, — буркнул Макнайт на его удивлённый взгляд. — Это пусть тут полежит.
Он бросил рукавицу от скафандра к стене и ушёл, плотно закрыв за собой дверь. Гедимин остался один в плохо освещённом коридоре, озадаченно мигнул — и только теперь обнаружил, что его руки по-прежнему скованы и крепко притянуты друг к другу.
"Вот мартышка!" — он пошевелил пальцами, убедился, что не дотягивается, и прислонился спиной к стене для дополнительной опоры. "И как, предполагалось, я буду работать?"
— А, мистер Джед, — из совершенно неприметного отнорка, сворачивая на ходу серую накидку и уминая её в маленький чехол, выбралась Мишти. — Надеюсь, вы не успели испугаться. Сейчас я освобожу вас.
Она была в рабочем — белые складки причудливого комбинезона стекали вниз, бесполезно болтаясь и оставляя открытым живот и почти всю грудь. Самка подобрала маленький предмет, оставленный рядом с ремонтной перчаткой, и деловито взялась за наручники.
— У вас массивные запястья, — говорила она, позвякивая браслетами. — А эти штуки всегда выставлены на минимум. И всё время сильно сдавливают... Вот так, это тоже не нужно. На самом деле тут хороший запас ширины, только надо заморочиться с подгонкой.
"А ты много знаешь," — думал Гедимин, растирая запястья и наблюдая за манипуляциями с гирляндой наручников. Мишти как будто в самом деле решила подогнать их по ширине — она возилась с ключами и стопорами несколько минут, пока не перебрала все браслеты.
— На самом деле, — сказала она, подняв взгляд на сармата и широко улыбнувшись, — я специально попросила всё это оставить. Сегодня оно пригодится. Вы ведь поняли, зачем вы здесь?
Гедимин мигнул.
— Ты уходишь из "Сю", — сказал он, глядя, как в тусклом свете золотится пух на её плече. Только в таком освещении, идущем из-за спины, можно было увидеть, насколько "мартышки" на самом деле пушистые... или на ощупь, если позволяла чувствительность огрубевших пальцев.
Мишти улыбнулась.
— Вы как будто этого... ждали?
Она встряхнула наручниками и небрежным движением прикрепила их к поясу. Он слегка отвис, но костюм не перекосило, — только заметнее проступили полосы ткани, отвечающие за жёсткость.
— В прошлый раз мы вас связали, — напомнила она, задумчиво разглядывая сармата. — И вы порвали верёвку. Сегодня я хотела бы закрепить вас понадёжнее.
Сармат смущённо сощурился.
— Я не хотел никого раздавить, — буркнул он и смутился ещё сильнее — он прекрасно помнил тот момент, и тогда ему было нечем замечать окружающих и тем более заботиться об их безопасности.
— У вас и не получилось, — хихикнула Мишти. — Я не боюсь быть раздавленной. Я хочу быть с вами, когда механизм сработает. Каждую секунду. Вы не против?
Гедимин мигнул. Её ладонь тронула его живот, и даже сквозь плотный комбинезон сармат почувствовал, как внутри, под солнечным сплетением, свивается тугая пружина. "Механизм," — повторил он про себя. "Верное название."
— Инструменты полежат тут, — сказала самка, покосившись на перчатку. — В коридоре тихо и сухо. В тот раз мы сильно поспешили, не дали подготовиться ни себе, ни вам. Сегодня начнём издалека. Снимайте куртку, мистер Джед. Я хочу на вас посмотреть.
Он спустил расстёгнутый верх комбинезона к ногам и обвязал рукава вокруг пояса, подставив плечи прохладному сквозняку. Мишти смерила его задумчивым взглядом и тронула пальцем свежий рубец чуть ниже рёбер — перекошенную звезду с тремя концами.
— Сюда оно ударило? Брр! — самка обхватила себя за плечи и вздрогнула. — Гадкая зверюшка. Здесь тёплые стены, Джед. Прислоняйтесь к любой на выбор, стойте молча и терпите.
Сармат мигнул — его слегка удивило слово "молча" — но пальцы Мишти уже сдавили его левый сосок, и он замолчал, прислушиваясь к пульсации тепла под кожей. Нервные окончания реагировали не сразу — сначала он не чувствовал ничего, кроме давления и прохлады чужой руки. Мишти крепко сжимала комок тёмной кожи, то перекатывая его в пальцах, то прищипывая и оттягивая, пока желёзка не отозвалась ноющей болью и вспышкой тепла, волной прокатившейся по телу.
— Пуск? — самка запрокинула голову, заглянула сармату в глаза и коротко усмехнулась. — Я слышу, как вы дышите.
Она сжала в пальцах правый сосок, и сармат резко выдохнул — обе желёзки незаметно набухли и отвердели. Все нервные окончания подключились; волны тепла, сходясь под солнечным сплетением, сталкивались и многократно усиливались. Гедимин двинулся вперёд — ему хотелось прижать эту точку, запустить третью волну. Мишти опустила руку и шагнула назад.
— Не сейчас, Джед, — её дыхание тоже участилось, а взгляд временами мутнел. — Надо ещё... добраться до места. Уберите руки за спину...
"В этой штуке есть карманы," — отметил про себя сармат, не зная, чему удивляться, — то ли тому, что до сих пор их не заметил, хотя раньше находил тайники на любой одежде, то ли тому, что ещё способен на такое отвлекаться.
— Зажимы, — коротко усмехнулась Мишти, поднимая на ладони два небольших предмета с прицепленной к ним цепочкой на карабинах. — Вы умеете терпеть. Терпите дальше...
Две короткие болевые вспышки практически мгновенно перешли в волны пульсирующего жара, и сармат, прижавшись спиной к стене, прикрыл глаза. Когда он их открыл, его штаны были расстёгнуты, подштанники приспущены, и самка, засунув в них руку, деловито приклеивала что-то к коже.
— Вот тут, — она прижала два пальца к основанию его выделительной трубки. — Здесь и здесь, и ещё одна сзади. Очень маленькие железы. Если повезёт, мы их расшевелим.
Она застегнула ширинку и коротко хихикнула.
— Ваше лицо, Джед. Это надо видеть. Теперь повернитесь спиной. Да, и руки сюда.
От предметов, приклеенных к коже промежности, её немного жгло и пощипывало. Гедимин вспомнил вещество, впрыснутое в его уретру, и решил, что это сходный состав, но более мягкий вариант воздействия. Он пошевелил выделительной трубкой, вызвав новый приступ хихиканья у Мишти. Самка, надев на сармата гирлянду наручников, обошла его спереди и остановилась, разглядывая его с прежним любопытством.
— Будь этот коридор короче и прямее, я бы завязала вам глаза, — она взялась за цепочку, свисающую с груди сармата и холодным звеном прикасающуюся к его животу, и легонько потянула на себя. — Но это, пожалуй, рискованно. Идёмте, мистер Джед.
Сармат повёл плечами — все браслеты сидели плотно, не в пример надетым Макнайтом или Матейкой, не врезаясь в мышцы, но и не сползая. Настороженно сощурившись, он выгнул запястье и ощупал наручники. Мишти ослабила цепочку и, убрав с лица усмешку, заглянула ему в глаза.
— Вы можете освободиться?
Гедимин не ответил. Волны жара перекатывались под кожей — две сверху, одна снизу, и от этого мутнело в глазах, и наползала предательская слабость. "Могу," — подумал он. "Если смогу сосредоточиться. Механизм начинает работать..."
— Только скажите, и я всё уберу, — сказала самка, понизив голос. — Если только вам станет тревожно или страшно... или захочется всё прекратить — тогда лучше прекратить. Мы идём?
Сармат молча кивнул.
Самка была очень осторожна — пожалуй, даже слишком. Сармат ждал, что она дёрнет цепочку на себя, дополнит сжатие растяжением и вызовет новый всплеск жара, но она примерялась к его шагам, и цепочка провисала свободно. Гедимин досадливо сощурился — ему казалось, что "механизм" вот-вот заглохнет. Он остановился — Мишти замерла вместе с ним и, оглянувшись через плечо, улыбнулась краем рта.
— Ещё далеко, мистер Джед. Не бойтесь, оно проснулось и уже не уснёт.
У очередной развилки сармат беспокойно шевельнулся — сквозь наплывающий со всех сторон красноватый туман ему почудились шаги. Через несколько секунд чужак вышел из-за поворота и остановился, растерянно глядя на странную пару.
— У вас тут запросто заблудишься! — услышал Гедимин слегка запинающийся голос Люнера и, вздрогнув, запоздало подался назад. Покраснеть он не мог, но и уши, и затылок обдало жаром, и сармат уткнулся взглядом в пол.
— Сейчас направо, а там до упора, — отозвалась Мишти без капли смущения. — На флиппере ты тут не плутал!
— На флиппере как-то не до того, — проворчал Люнер. — Ого... Это, небось, больно?
— В этом и смысл, — Мишти слегка натянула цепочку, и сармат от неожиданного вслеска боли и приятного тепла стиснул зубы. — Хочешь подёргать?
— Н-нет, — Люнер сунул руки в карманы и решительно замотал головой. — Надо же... Ну ладно, я пошёл. Значит, направо и прямо?
Мишти потянула за цепочку — пора было сворачивать налево, да и шаги байкера быстро стихали — возвращаться он не собирался. Гедимин не двинулся с места, только сузил глаза, — боль в сосках очень мешала сохранять ясность разума.
— Зачем ты это сделала? — спросил он, кивнув на перекрёсток. Пояснения не потребовались — видимо, его смутная догадка оказалась верной. Мишти усмехнулась.
— Чтобы вы изнывали от боли и смущения. И ведь сработало, верно?
Сармат смущённо сощурился. "Разнесёт же по всему космопорту," — мелькнуло в мозгу, но тут цепочка снова натянулась, и красноватый тёплый туман смыл ненужные мысли. "Ну и торий с ним..."
С какого-то момента коридоры стали знакомыми, но Гедимин понял это, когда узкая металлическая створка уже отодвинулась, стали слышны голоса, и запахло фруктовыми ароматизаторами и густым чайным концентратом. Дверь открылась чуть сбоку от длинного стола, накрытого в вестибюле; самки уже были там, только Мэрикрис, как обычно, сидела на своём месте с отдельной чашкой и маленьким чайником из тёмной керамики.
"Hasulesh!" — сармат сощурился от смущения. Самки развернулись на шум и одобрительно засмеялись, кто-то захлопал в ладоши, и другие подхватили. Гедимин, глубоко вздохнув, смерил их недовольным взглядом. "Успокойся. Это не Люнер. Эти видели и не такое."
— Я оставлю вам чаю, — пообещала Мэрикрис, подняв взгляд на сармата, и снова сосредоточилась на полупустой чашке. Одна из самок, встав из-за стола, пошла к завесе, закрывающей проход, и отодвинула её.
— Лиззи, — кивнула Мишти в её сторону. — Лиззи пойдёт с нами.
Гедимин не был уверен, что обращаются к нему, но на всякий случай пожал плечами. Завеса с шелестом и звоном опустилась за его спиной; ещё пара поворотов и приоткрытых дверей — и он вышел в одну из крошечных раздевалок.
— Отлично, отлично, — Мишти похлопала его по груди. — Вы хорошо продержались. Давай, Лиззи, мы всё это уберём, пусть тело отдохнёт. Видишь, он весь в испарине?
Сармат повёл плечами и только теперь заметил, что кожа блестит от мелких капель. Дело было, скорее всего, в наклейках в промежности, — когда Мишти сняла их, жар сразу схлынул. Сармат облегчённо вздохнул, покосился на ноющую грудь, — зажимы тоже сняли, но их следы разгладились далеко не сразу.
— Отлично, Джед, отлично, — Мишти погладила его по скованным рукам. — Вы готовы. Теперь... подготовимся... мы.
Она уже сбросила складчатую одежду и осталась в нескольких полосках белой ткани. Её грудь на секунду коснулась руки сармата. Она поднесла ненадолго руку к своей промежности — Гедимин не отследил, что она делает, но её дыхание слегка участилось.
— Крюк готов, — сказала Лиззи. — Думаешь, надо?
— Всё под контролем, — отозвалась Мишти. — Поднимите руки, Джед. Получится?.. Вот так. Мы подвесим его и немного приподнимем, он встанет на пальцы.
Вялое воспоминание о пытках Ассархаддона всплыло на секунду в памяти и тут же растворилось — "механизм" уже запустился. Больно не было... точнее, было, но это не имело значения.
— Хватит, — сказала Мишти, жестом отгоняя помощницу от пульта управления. Сармат по-прежнему стоял на полу — привстав на пальцы, не на всей ступне, но стоял твёрдо. Суставы сигналов не подавали; слегка натянулись мышцы, но это даже было приятно.
— Очень хорош, — отрывисто сказала Мишти, погладив сармата по горячему животу. В её руке блеснуло тоненькое лезвие.
— Помните, что это значит? — она поднесла скальпель ближе к лицу сармата и аккуратно закрепила на лезвии эластичную полоску. — Полтора сантиметра, как в прошлый раз. Но теперь кровь будет стекать...
Лезвие ушло в кожу и легко, не встречая препятствий, скользнуло вниз, оставляя за собой узкий, почти незаметный надрез, постепенно покрывающийся набухающими чёрными каплями. Кровь пошла не сразу — скальпель уже дошёл донизу, и самка выдернула его, когда первая капля сорвалась вниз. Сармат тихо зашипел, стискивая зубы. Мышцы непроизвольно напрягались, и края надрезов расходились, усиливая кровотечение. Регенерация включилась сразу же, и сармат снова зашипел — не так страшна была боль, как нарастающий зуд по всей протяжённости длинных царапин. На коже снова выступила испарина, и чёрные потёки, смешавшись с ней, превратились в тёмно-красные.
— Вот так, — еле слышно выдохнула Мишти, отступая на несколько шагов от подвешенного тела. Она слизнула кровь с тонкого лезвия и посмотрела сармату в глаза.
