— А ведь болтунам из Ценганя завтрашнее не понравится не меньше, чем инопланетянам, — широкоплечий ухмыльнулся. — Ох, хотел бы я посмотреть на их рожи! И тех, и других!
— Сам болтаешь много, — оборвал его Первый. — Я пошел. Вы за мной с интервалом в три минуты. Попадетесь паладарским шавкам — шею сверну. Если выживете, конечно.
И огонек свечи заметался и погас, сбитый ударом тяжелой грубой ладони.
09.03.1232. Хёнкон
Царящая в больнице тишина пугала.
Фуоко думала, что после нападения кольчонов люди должны вповалку лежать в коридорах. Накануне Дзии упоминала о множестве пострадавших в бессознательном состоянии, и девушке казалось, что она увидит нечто вроде прифронтового госпиталя из фильмов: матрасы на полу, стонущие раненые без рук и ног, обмотанные окровавленными бинтами головы, острые медицинские запахи... Однако ни на первом этаже, где их осматривала Дзии, ни на третьем, куда они поднялись с разрешения роботетки, не обнаружилось ни души. Над дверями горели зеленые лампы, обозначающие наличие пациентов, но тем все и ограничивалось.
— Четвертая палата... — Кирис почесал нос, оглядываясь. — Твоя бывшая, между прочим. Фучи, ты чего какая-то тусклая? Стремаешься, что ли? Дзии же сказала, что с мелкой все в порядке.
Девушка вздохнула и дернула плечом. Как ни крути, все равно именно она виновата в случившемся. Пусть даже повезло, что без последствий...
Сумела напакостить, умей и расплачиваться, словно наяву услышала она холодный голос отца. Имей мужество признавать допущенные ошибки, Фучи.
Еще и папа. Фуоко до сих пор страшно злилась, вспоминая о его тупом бессмысленном упрямстве, однако узнать, что он лежит в больнице после геморрагического инсульта и трепанации черепа... Что, если он умрет? Отец всегда казался недосягаемым небожителем, умным, властным и всезнающим, и представить его в гробу казалось решительно невозможным. Несколько раз в припадках ярости она желала ему смерти, но в глубине души понимала, что не всерьез. И вот теперь папа на краю могилы, а она в ссоре с ним, такой серьезной, что даже словом не перемолвиться...
Отогнав мрачные мысли, девушка осторожно постучала в дверь и заглянула в палату. Сидящая на постели десятилетняя девочка в ночнушке с зайчатами и медвежатами встрепенулась, и вместе с ней к двери обернулась черноволосая женщина средних лет, которую Фуоко уже видела раньше.
— Входите, — сказала женщина на катару.
— Здравствуй, Сато-тара! — небрежно бросил Кирис на кваре, протискиваясь мимо Фуоко. — Привет, Дза-тяма. Как брюхо, не болит? И не чихаешь больше?
— И вовсе у меня брюхо не болело! — обиженно заявила Дзара. — Я теперь самая настоящая эйлахо, понял, да? Меня теперь паладары исследовать станут и конфет дадут, вот!
— Дзара! — встревоженно сказала женщина, но Кирис только ухмыльнулся ей.
— Спокойно, Сато-тара, все свои, — сказал он. — Я тоже эйлахо. И она, — парень кивнул в сторону двери. — Эй, Фучи! Чего встала как неродная? Заходи.
— Ой, мама! — Дзара восторженно захлопала в ладоши. — Смотри, смотри, Кир свою девчонку привел, дочку Деллавита! Мам, она умеет волют руками делать! Она тоже эйлахо, да? Ой, мы теперь все эйлахо! Круто, да?
— Все? — Кирис удивленно взглянул на женщину. — Сато-тара, и ты...
— Вот такие дела, Кир, — развела та руками. — И я, и Дзидзи, и вообще, похоже, чуть ли не все люди в Хёнконе. По крайней мере, Дзии-атара именно так сказала. У всех внутри энерго... энергоплазма, и непонятно, откуда взялась. Э-э... дэйя Деллавита?
Фуоко вздрогнула.
— Дэйя... Сатотара? — неловко спросила она. — Простите, в Барне нас не представили толком...
— Сатокана. Сатокана Мэйдо. Но можно просто Сато, — напряженно улыбнулась женщина. — Большая честь для меня, дэйя Деллавита...
— Винтаре, — быстро перебила ее Фуоко. — Я сменила фамилию. А можно просто Фуоко.
— Как скажете, дэйя Винтаре. Простите, я непривычна к высшему свету, не знаю, как правильно общаться...
— Да забей ты, Сато-тара! — поморщился Кирис. — Она своя девчонка, правильная. Нос от людей не воротит, как некоторые богачки. Ну, тяма, как дела, рассказывай! — потребовал он, присаживаясь на корточки перед кроватью.
— Меня батончиками кормят, — сообщила девчонка. — Вкусными! Только все равно есть хочется. Мама ругается, что у нас пока что даже лапшичной нет, а так бы она меня сама кормила. Кир, а что ты умеешь? Тоже волют руками лепишь, как Фучи? Ой! — тихо взвизгнула она, заметив тихо крадущихся в палату парсов, до того скрывавшихся в коридоре. — Мама, мама, смотри, шестилапики! Я тебе говорила, а ты не верила!
Зорра и Гатто переглянулись и синхронно запрыгнули на кровать, пристроившись по бокам девочки. Та принялась гладить их обеими руками, наморщив нос и зажмурившись от счастья. Сатокана ошарашенно глядела на зверей.
— Э-э... — решилась напомнить о себе Фуоко. — Дзара...
— М-м? — спросила та, приоткрывая глаз.
— Ну... я прощения попросить хочу, — пробормотала девушка, отводя взгляд. — За то... за ту волюту... Я не хотела, чтобы она напала. Я вообще не ожидала...
— А, Дза-тяма, не обращай внимания, — отмахнулся Кирис. — Фучи уже третий день переживает. Думала, ты померла. Кинь в нее чем-нибудь, чтобы успокоилась, а то ведь башкой о стенку биться начнет.
— В нее нельзя ничем кидать, потому что она с тобой сбежала, — заявила наглая мелочь. — Мама говорит, из дома сбегают одни дурочки, а дурочек обижать нельзя. Верно, мам?
От неожиданности Фуоко зашипела сквозь зубы. Чтобы какая-то малявка! Называла ее дурочкой! Девушка вскинула взгляд, готовая дать отпор, но Кир заржал во всю глотку и так хлопнул ее по заднице, что чуть не сбил с ног. В отместку Фуоко ткнула его кулаком в макушку.
— Сдурел? Щас получишь! — угрожающе пообещала она.
— Да ладно, ладно! — тот слегка отодвинулся в сторону, насколько позволила тумбочка. — Подумаешь, дурой назвали! Кончай дуться, Фучи. Дзара на тебя не сердится, видишь? Верно, Дза-тяма?
— Не-а, не сержусь! — с энтузиазмом замотала головой мелкая. — Мне Дзии-атара рассказала утром, когда я проснулась, что ты не специально волюту сделала. А я тоже научусь волют руками лепить?
— Только этого не хватало, горюшко мое! — Сатокана слегка хлопнула дочь по затылку. — И так бедствие ходячее. Дэйя Делл... Винтаре, Дзии-атара сказала, что с Дзарой все в порядке. Энерго... плазма внутри появилась, но она сейчас почти у всех. Не переживайте так, прошу.
— Спасибо, дэйя Мэйдо, — поклонилась Фуоко. — Я и вправду не ожидала, что так выйдет. Всегда тусклый светлячок зажигался, а тут вдруг волюта.
— Да, волют мы в тот день насмотрелись, — качнула головой женщина. — Нас всех в убежище спустили, там же, возле пирсов, а потом вдруг твари начали одна за другой появляться прямо из воздуха. Страху мы натерпелись — жуть. Хорошо хоть не убили никого. Только девушка с ножом, что на них бросилась...
Сатокана замолчала и внимательно посмотрела на Кириса. С лица парня сползла усмешка, и он набычился.
— Кир, она тебе, случайно, не родственницей приходится? — спросила Сатокана. — Уж больно похожи вы, и лицом, и характерами.
— Сестра, — буркнул Кирис. — Мы не разговариваем.
— Аа-ра-ра... — протянула женщина. — Кир, нельзя так с родной кровью. Как бы ни поругались, все равно мириться нужно.
— Ей скажи, Сато-тара. Она со мной и отцом общаться не хочет, не мы.
— Все равно. Она такая же злая, как ты... раньше, до встречи... — Сатокана покосилась на Фуоко, и та почувствовала, что краснеет. — От одиночества люди звереть начинают. Не бросай ее одну, Кир. Никому лучше не станет, ни тебе, ни ей.
— Мама говорит, Варуйко-тара с ножиком на волюту напала! — с энтузиазмом подхватила Дзара. — Взяла и вот так ее чиркнула, наискосок!
Девочка вскочила на кровати и энергично замахала руками, показывая, как. Парсы, увернувшись от ее пяток, невозмутимо соскочили на пол и уселись у дальней стены. Фуоко могла бы поклясться, что на наглых мохнатых мордах явно держались покровительственные ухмылочки.
— А потом вторую, третью, а потом они все на нее как бросились! Пш-ш-ш! Паф! И она свалилась совсем как мертвая. Правда, мам, так и случилось?
— Почти, — улыбнулась Сатокана. — Я слышала, она здесь же в больнице лежит, но не знаю, в каком состоянии. Ты бы зашел к сестре, Кир, навестил.
— А Дзару выписывать не собираются? — осведомился Кирис, явно торопясь сменить тему. — Если все в порядке...
— Тетя Дзии говорит, что пока я много кушаю, меня отпускать нельзя, — с готовностью сообщила девочка. — Иначе я съем всех, кто под руку подвернется, а так нельзя. А вот когда наемся досыта, тогда отпустят.
Она с размаху плюхнулась на задницу, дотянулась до тумбочки, на которой лежал обгрызенный батончик, откусила от него сразу половину и принялась жевать с набитым ртом. Фуоко почувствовала, как забурчало в животе.
— Дзара, что за манеры! — строго сказала Сатокана. — Невежливо самой есть, а других не угощать.
— Угу! — с набитым ртом кивнула девочка. Она свесилась с кровати и вытянула из тумбочки уже знакомую Фуоко пластиковую упаковку с питательными батончиками. — Пожажшта, угожаштсь!
Кир как ни в чем не бывало взял батончик из упаковки и сунул в руку Фуоко.
— Лопай. У нее аналогично, — пояснил он Сатокане. — Тоже жрет в три горла, а куда девается, непонятно.
— Ты, между прочим, сам жрешь не по-детски! — фыркнула девушка, все сильнее чувствуя неловкость. — На меня только...
Внезапный приступ головокружения заставил ее пошатнуться и опереться о стену, и живот свело голодным спазмом.
— Дэйя Винтаре, вам нехорошо? — встревоженно спросила Сатокана. — Я позову Дзии.
— Не надо... — Фуоко посмотрела на батончик. И в самом деле дура. Почему не перекусила перед выходом из общежития? Пора бы уже себя выучить. Но глупую гордость демонстрировать тоже не стоит: если свалиться от слабости на пути домой, Киру придется тащить ее на себе. — Простите, дэйя Мэйдо, вам бесплатно еду дают? Дзаре, я имею в виду?
— Ну, денег пока что не требовали.
— Простите, я верну. У нас такие же есть. Просто Дзии сказала, что я обязательно должна есть, когда приступ голода случается. Вы не возражаете?
— Нет, конечно, — удивленно откликнулась женщина. — Вообще вы плохо выглядите, дэйя. Совсем исхудали, кожа да кости, словно неделю не ели. Помнится, еще недавно в Барне вы совсем иначе выглядели: и лицо сытое, и волосы черные...
— Да она на ногах еле стоит, — Кирис озабоченно вгляделся в Фуоко. — Фучи, ну-ка, ешь быстро, а то силой запихаю. Или Дзии позову, чтобы принудительное кормление устроил.
Он подхватил девушку под мышки и перенес от стены к кровати, почти силой усадив рядом с подвинувшейся Сатоканой. Фуоко попыталась дотянуться до его уха, но не сумела. На дальнейшую борьбу сил уже не оставалось, и она быстро сунула в рот батончик, принявшись судорожно жевать и глотать, давясь обильной слюной от нетерпения.
— Дза-тяма, — сурово сказал Кирис, — и чтобы ты тоже ела сколько нужно. Иначе исхудаешь. Я серьезно, между прочим.
— Ну, по крайней мере с едой у нас в лапшичной проблем не планируется, — улыбнулась Сатокана. — Дэйя Винтаре, обязательно заходите, когда откроемся...
Улыбка сползла с ее лица.
— Если откроемся... — тихо добавила она. — Когда мир рушится, боги наказывают слишком самонадеянных.
Когда рушится мир... Интересно, ей сказали, что паладары — сплошной обман? Нет, наверное. Зачем расстраивать людей лишний раз?
— Ничего с миром не случилось, Сато-тара! — резко сказал Кирис. — Кольчоны как пришли, так и ушли. Раньше если кольчон город накрывал, трупы с улиц грузовиками вывозили, а сейчас? Подумаешь, фигня какая-то внутри засела. У Фучи вон уже много лет сидит, и ничего, жива она до сих пор. И паладары нам помогают.
— Ты всегда был упрямым мальчиком, Кир, — снова улыбнулась женщина. — Поднимался в драке, даже когда живого места не оставалось. Если наш мир и выживет, то благодаря таким, как ты. И как вы, дэйя Винтаре.
— Я? — удивилась Фуоко, сглатывая остатки батончика.
— Бросить уютный безопасный дом и отправиться в неизвестность ради мечты не каждый рискнет, дэйя. Прямая наследница семьи Деллавита — вы последняя, от кого я ожидала подобного.
Фуоко почувствовала, что краснеет. Она поспешно встала.
— Спасибо, дэйя Мэйдо, — неловко поклонилась она. — Могу я чем-то помочь?
— А можно мне еще с шестилапиками поиграть? — немедленно осведомилась Дзара.
— Вот уж нет, тяма. Забыла, что мыться пора? — строго сказала ей мать, кивая в сторону душа. — А потом Дзии-атара тебя обследовать и лечить будет. Или мультики уже не хочешь посмотреть? Успеешь еще, наиграешься с... э-э...
— Парсы они называются, — усмехнулся Кирис. — Парсы. Мой вон тот, черно-белый. Его Гатто зовут. А цветастая — Зорра. Такая же дурная, как хозяйка.
Зорра покосилась на него двухзрачковым глазом, широко зевнула, чихнула и отвернулась с презрительно-высокомерным видом, словно говорящим: делать мне больше нечего, кроме как с идиотами связываться.
— Тогда мы пойдем, да? — нерешительно спросила Фуоко.
— Ага, валим, чтобы не мешать, — кивнул Кирис. — Дза-тяма, когда гулять начнешь, забегай к нам. Заодно и с парсами наиграешься. Наша общага неподалеку, вон в ту сторону, а кто в какой комнате, на щите у входа написано.
В коридоре, прикрыв за собой дверь и задумчиво глядя на парсов, Кирис остановился.
— Ну вот, глупо как-то получилось, — Фуоко оперлась на стену. — Пришла извиняться, а вместо того сожрала чужую еду и похвал наслушалась. Интересно, а где Дзии, в самом деле? Когда мы тут валялись, все время взад-вперед ходила.
— Дубина! — Кирис слегка дернул подругу за свисающую прядку волос. — Тебе же сказали — все дроны разосланы. К кому ей подключаться?
— А, точно. Кир, к сестре зайти не хочешь? Она ведь здесь же находится, Сато сказала.
— Во-первых, она уже очухалась, и ее в казармы отпустили, я спрашивал. Живучая она, как кошка. Во-вторых, еще раз по морде как-то не хочется получить.
— Ну, тогда домой. Таня утром предупреждала, что зайдет в два часа, а сейчас уже почти час. Пока доплетемся, пока отдышусь...
— Поднести? — поинтересовался Кирис.
— А?
— Два! — парень ухватили ее за талию и перекинул через плечо, после чего вразвалочку зашагал к лестнице. Какое-то время Фуоко висела задницей вверх, ошеломленно соображая, что происходит, потом тихо взвизгнула и замолотила его кулаками по пояснице.
— Отпусти, урод! — шепотом, чтобы не беспокоить людей в палатах, закричала она. — Офонарел? Поставь меня, быстро!
— Станешь рыпаться — уроню! — пообещал тот. — И не посмотрю, что инвалидка.
— О, похищение Данаи! — раздался чей-то жизнерадостный голос. — В роли золотого дождя — гопник уличный обыкновенный, в роли жертвы тоже некто почти знакомый.
Кирис остановился и стряхнул Фуоко, устанавливая ее на ноги.
— Привет, дэй Палек, — небрежно бросил он. — А... добрый день, дэр Каллавиро.
Убирая с лица упавшие волосы, Фуоко обернулась. Сумасшедший белобрысый паладар стоял перед ними голый, лишь с чреслами, обмотанными грязным вафельным полотенцем. Он широко лыбился, словно только что выиграл миллион в лотерею. Чуть позади него возвышался здоровый дядька в кайтарском камуфляже с малыми лейтенантскими ромбами в петлицах и нарукавной нашивкой, изображающей два скрещенных штыка. На поясе висела кобура большого пистолета.
