Никто, кроме одного человека в тяжелых круглых очках, что в этот самый миг шел за ней след в след.
Если мысленно поставить их рядом, но вряд ли можно найти двоих более различных людей. Сила, излучаемая светловолосой девушкой, ощущалась почти физически, заставляя даже обычных прохожих шарахаться в сторону с ее пути и почтительно отводить взгляд. Не просто внутренняя сила воли, на которую часто обращают те, кто успел пообщаться с харизматичными правителями, но мощь стихийная, непокорная, исходящая словно от самой Земли. В противоположность ей, молодой человек, державшийся от нее на удалении нескольких метров, казался воплощенной пустотой. Тихая, безмолвная тень, мелькающая на самом краю зрения. Он мягко двигался скользящей, не фиксирующейся глазом походкой, совершенно не похожей на поступь девушки, как бы неспешно, но в тоже время стремительно. Ни один из окружающих людей не смог бы удержать его в темпе своего восприятия. Его не замечали, но юноша ни разу ни с кем не столкнулся, скользя по одному ему ведомой тропе.
Как охотник, крадущийся по своим угодьям.
Девушка тоже не ощущает его присутствия, хотя ее чувства несоизмеримо острее, чем у любого человека. Знай она о слежке, то смогла бы определить положение охотника по пустоте в пространстве. Но ее преследователь движется, не оставляя ни следа, ни запаха, полностью скрывая свое намерение убить. На этих двоих никто не поднимает глаз даже тогда, когда они заходят внутрь многоэтажного отеля — девушка бессознательно подавляет людей вокруг себя, юноша же просто движется по 'мертвым зонам' камер наблюдения.
Поднявшись на нужный этаж, блондинка заходит в свой номер и захлопывает за собой дверь. Молодой человек замирает, глядя на запертый замок. А потом медленно, невыносимо медленно снимает очки.
Мир хрупок. Мир хрупок. Мир хрупок...
Он знает это как никто. Знает и боится этого знания. Стены, пол, потолок — все покрыто сотнями страшных багровых линий. Повредишь одну — и мир начнет рушиться. Очки не давали ему их видеть, кто-то давным-давно дал их ему и сказал не снимать их без крайней нужды... но сейчас юноша не может даже вспомнить именно своего благодетеля. При ближайшем рассмотрении, его лицо перекошено смесью похоти и безумной ярости, приправленной толикой страха.
Он едва ли контролирует себя и отдает себе отчет в своих действиях. В голове стучит единственная мысль, простая и ясная по своей сути. Эта женщина... светловолосая женщина в юбке, зашедшая внутрь. Он... хочет... хочет ее... Правильно, поэтому он так завелся? Да кто бы не возбудился при виде такой красотки, да... и под рукой есть подходящий инструмент.
Небольшой продолговатый предмет словно сам оказывается у него в руке. Нажатие на небольшой рычажок — и из торца с щелчком выскакивает короткое лезвие. Не бог весть какое оружие. Но убивает рука а не клинок. А свободная рука тем временем давит на кнопку звонка.
Вероятно, светловолосая девушка была полностью уверена в своем превосходстве и не расценивала человека как угрозу себе. Иначе как объяснить то, что она отворила дверь, не задав ни одного вопроса. Впрочем, спустя ничтожную долю секунду ей уже нечем было спрашивать.
Висок... шея... челюсть... плечо...
Идеальная точность движений, плод не просто тренировок, но навыки, впитанные на уровне дремучего инстинкта. Шаг перетекает в поворот, поворот становится атакой, атака превращается в уклонение, уклонение порождает шаг. Совершенная техника убийства.
Предплечье... пальцы... локоть... кисть... ладонь....
Нож движется со скоростью, недоступной пониманию. Кажется, что само пространство стонет, пока блестящий лепесток чистой смерти прорезает себе путь на встречу живой плоти и крови.
Грудь... талия... поясница... бок...
По красным-красным линиям, красный-красный нож, легко и непринужденно — разрезает жизнь.
Бедро... колено... голень... ступня.
Юноша замер, тяжело дыша. Дикое, почти сексуальное возбуждение разом схлынуло, оставив после себя лишь шок от содеянного. Он стоял над грубо порубленными кусками, которые еще недавно были белокурой красавицей. Сердце дико ухало в его груди, готовое вот-вот разорваться от перегрузки.
Все произошло в единый миг. Он расчленил ее на семнадцать частей.
* * *
День спустя
У любого человека есть свой персональный список антипатий. Чего-то такого, что он не просто не переваривает, но сам факт контакта с этим вызывает неистовое желание взять и больно стукнуть. Кто-то не любит евреев, кто-то панков, кто-то геев, а кому-то больше всего на свете ненавистен сыр с плесенью. Мато Синдзи всей душой ненавидел отели.
Отель — это такое место, куда ты приходишь, платишь много или очень много денег, и за это имеешь право спать в помещении, а не под открытым небом. Если заплатишь много — то будет тебе условно чистая комната-коробка, где при нехилых акробатических навыках можно развернуться вокруг себя, но практически невозможно выпрямиться. Если заплатишь очень много, тебе гарантирован едкий запах прошедшего через химчистку постельного белья, стерильный запах прибранных помещений, чистота, вызывающая ассоциации с операционной, и бездушные, фарфоровые улыбки персонала. В отелях даже самая вкусная еда отдает не то ватой, не то пластиком, поскольку приготовлена не для насыщения или для того чтобы порадовать домашних, а потому что повару за это платят. Фальшивый уют и фальшивая забота, которую предоставляет фальшивое жилье в обмен на пачку шуршащих бумажек. Или несколько байт информации, если расплачиваешься кредиткой.
Отель 'Century' не был исключением. Швырнув на кровать кейс, Синдзи плюхнулся в кресло и тусклым взглядом обвел номер. Брать люкс душила жаба, а обычный был настолько тесным, что вызывал приступ клаустрофобии, так что выбор был остановлен на полу-люксе. Что значит 'полу-люкс'? Это такое волшебное слово, которое мистическим образом увеличивает площадь номера в полтора раза, а сумму чека — в два раза. Причем делает это в обход принципа эквивалентного обмена, на котором стояла современная магическая система, и который был широко известен как закон сохранения энергии.
На часах — девять часов вечера, переговоры назначены на завтра, на пять часов вечера. В сухом остатке — ночь в воняющем искусственным уютом номере и параноидальное ощущение близкой слежки. Конечно, можно было выехать из Фуюки завтра утром, и прибыть в Мисаки за два часа до начала, но потратить почти день на возможный сбор информации — это может дорогого стоить. Задрать цену не получится, но можно попытаться не дать ее сбить. И... что еще? Возможный задел для сотрудничества в будущем? Вероятность мала, но это не ноль. Сегодня утром Аозаки-сан прислала электронной почтой новость, что прежний глава семьи Тоно на днях умер после продолжительной болезни, и его место заняла дочь — Тоно Акиха. Несмотря на юный возраст, всего шестнадцать лет, столько же, сколько самому Синдзи, за дела она взялась сразу и круто. Даже слишком круто. Потянувшись, Синдзи выудил из кейса ноутбук. С раскрывшегося экрана на него глянуло строгое личико новоявленной владелицы Tohno&Saeki Inc. Жаль, нет видеозаписи, нельзя оценить манеру двигаться, но и по фотографии можно было сделать определенные выводы. Почти полное отсутствие косметики, одежда относительно простого покроя, но в то же время изящная и опрятная, длинная юбка до щиколоток, волосы собраны в ободок. Учитывая, насколько богата эта семья, глупо подозревать ее в экономии, так что имеет место более чем строгое воспитание вкупе с серьезной самодисциплиной. Да, к такой на хромой кобыле не подъедешь. Да хоть на арабском жеребце — эта штучка тебя на землю уложит, вместе с конем, и не вспотеет.
Легким постукиванием по тачпаду Синдзи увеличил изображение. Хотя снимок был сделан всего на следующий день после смерти Тоно Макихисы, девушка выглядела спокойной, если не сказать расслабленной. Потемнений под глазами, неестественного цвета лица или морщинок не наблюдалось, значит спала спокойно. Натянутые отношения с отцом? Вполне правдоподобно, с таким-то воспитанием. Общая беда всех богатых наследников: не важно, кто ты, балующийся кокаином клубный прожигатель жизни или атлетичный оксфордский отличник, но нормальных отношений с родителями у тебя не будет никогда, дело для них всегда на первом месте с колоссальным отрывом. Ведь именно поэтому они и богаты.
Самое интересное — глаза. Сталь, точнее слова и не подберешь. И в то же время — какая-то неуловимая тень в уголках, свидетельствующая о бреши в казалось бы непрошибаемой броне. Да, именно в броне. С духовно сильной девушкой Синдзи дело иметь приходилось постоянно, но если Сакура казалась стальным стержнем, завернутым в толстый слой ваты, то леди Тоно выглядела скорее комком ваты, упакованным в сталь. Впрочем, эта семейка широко известна в узких кругах как носители мощной демонической крови, так что ничего удивительного нет. Интересно, как эта девчонка отнесется к тому, что он прямо причастен к смерти одного из ее сородичей? Вероятно, это зависит от того, насколько длинным оказался язык у Кугамине. А он вряд ли станет широко распространяться о таких компрометирующих вещах. То есть, прямой угрозы нет. Это хорошо, на встречу можно идти самому, а не посылать фамилиара, который наверняка не упустил бы случая подложить какую-нибудь свинью.
Захлопнув ноутбук, Синдзи поднялся с кресла и размял затекшие мышцы. Спать не хотелось, делать было особо нечего, но зато хотелось есть. Ресторан внизу еще должен был быть открыт, но цены... любая критика будет слишком мягкой. Следующие несколько минут он потратил на проверку установленных по периметру сторожевых барьеров, закрепил на дверях и шкафах несколько волосков, нанес зубной пастой метки на внутренние поверхности ручек и замерил уровень воды в сливном бачке туалета. Кто-то скажет 'паранойя', и получит ответ 'стандартные проверки на обыск'. Когда речь идет о больших деньгах, никакие меры предосторожности не будут лишними. Особенно если твои контрагенты — жители скрытого от глаз обывателей мира, не являющиеся людьми в полном смысле слова.
'Ладно, этого должно хватить, — подумал он, смахивая со лба мнимый пот. — Еще бы парочку растяжек с ядовитыми стрелками и муляж кейса с баллончиком зарина...'.
Но чего нет, того нет. С другой стороны, ни один обычный человек зайти внутрь просто не сможет, а 'необычных' ждет немедленное обнаружение и несколько фамилиаров, под завязку накачанных тетродотоксиновой вытяжкой. Да, в мусорных мешках фугу-ресторанов Кобе можно найти массу интересного. Наконец, Синдзи вывесил кейс с ноутбуком на балкон, зацепив его за ручку тонкой металлической проволокой, и покинул номер, оставив на ручке бирку 'не беспокоить'. Просто на всякий случай.
А на выходе из отеля ощущение чужого взгляда, до этого притупившееся во время пребывания в помещении, навалилось с новой силой. Не тяжелое давление враждебной жажды убийства, не свербящее скользкое ощущение магической активности, а именно дремучий инстинкт, на который гуляющие рука об руку со смертью профессионалы порой полагаются больше, чем на любые приборы или информацию. Осторожно, стараясь не привлекать внимания, Синдзи осмотрелся. Скверно, очень скверно, как сказал бы Шики. Улица не забита битком, но народу довольно много для половины десятого. Надежно скрыться в такой ситуации сможет даже дилетант. Плюс к этому высотные здания вокруг, в половине окон погашен свет — а вдруг с целью маскировки? Плюс проезжающие мимо или стоящие у обочины автомобили. Рай для шпиона или киллера.
С усилием погасив нервную дрожь, Синдзи шагнул с места. Он поймал себя на мысли, что уже прикидывает, где занять позицию для стрельбы, куда бежать при отступлении и пытается определить мертвые зоны камер наружного наблюдения. Меры предосторожности? Или все таки паранойя? Вокруг полно людей, а Япония это не какой-нибудь Техас, где друг друга на улицах стреляют негры и мексиканцы.
'Ага, конечно. А демоны и призраки — всего лишь вымысел и сказки'.
До ближайшего кафетерия было триста метров, которые Синдзи показались тремя километрами битого стекла. Достигнув цели, он еще раз оглянулся но ощущение угрозы не исчезало. Дав себе зарок дополнить снотворное чем-нибудь седативным, он развернулся было к входной двери, и с размаху налетел на какого-то крупного мужчину.
— Изви... — машинально начал парень и осекся, взглянув ему в глаза.
Совершенно стеклянный взгляд. Нет, стеклянный не взгляд, а сами глаза. Радужная оболочка и зрачки были грязно-мутными, словно принадлежали не живому человеку, а покойнику, который был мертв уже минимум несколько часов. Покачнувшись, странный человек несколько секунд не мигая смотрел на него а потом медленно развернулся и побрел прочь.
'Парень. Ствол в зубы и за ним!' — непривычно резко приказал Шики.
'В чем дело?'
'Ты видел его глаза. Это уже не человек'.
'Тогда кто?'
'Если я хоть что-то в этом понимаю — вурдалак'.
Молодого мага продрал мороз по коже.
Вурдалаки. Живые мертвецы, одержимые жаждой крови. Вторая из четырех фаз развития вампира. На преодоление первой фазы, гуля, требуется от нескольких часов до нескольких месяцев, в зависимости от интенсивности питания и силы Мертвого Апостола, проводившего инициацию. Гулем способен стать в среднем одна из десяти выпитых жертв, в зависимости от врожденного магического потенциала. Один из десяти гулей имеет шансы развиться в вурдалака. И если сейчас даже один фамилиар неизвестного Мертвого Апостола спокойно бродит по улицам — убито не менее ста человек. А раз в городе до сих пор не орудуют отряды экзекуторов, святыми клинками и молитвами выжигающие трупную заразу, инициации начались совсем недавно. А это значит — здесь орудует не случайный гастролер, а древний и сильный кровосос, который плевать хотел на Ассоциацию и Церковь. Возможно, один из двадцати семи Прародителей.
Сбросив оцепенение, Синдзи бросился вдогонку за вурдалаком. С Мертвым Апостолом ему не справиться, это факт, но лишить его фамилиаров — необходимая мера, почти любой маг поступил бы на его месте так же. Медленнее будет собирать кровь — меньше накопит сил. Меньше накопит сил — работа церковников будет облегчена. Правда, что они будут делать, если в городе действительно объявился Прародитель — большой вопрос.
Тем временем цель свернула в какой-то переулок. Спрятаться решил? Какая-то мизерная часть мозгов еще осталась? Ничего, не поможет. Синдзи шагнул в тень и вытащил из-за пазухи 'Зиг Зауэр'. Несмотря на отсутствие каких-либо магических улучшений, это надежное и неприхотливое оружие продолжало верно ему служить. А если подойти к делу с умом — оно справится даже с вампирами.
'Сенсей, посоветуешь чего? Из личного опыта'.
'Из личного опыта я бы посоветовал тебе бежать, быстро и далеко. Но у нас другой случай, так что слушай внимательно. Вурдалаки не чувствуют боли, физически они равны людям, но благодаря погасшему разуму куда эффективнее используют свое тело. Стрелять в конечности бессмысленно, в корпус тоже. Однако они телепатически связаны с хозяином, поэтому их уязвимые места — мозг и позвонки с первого по пятый. Не подпускай их вплотную. Одна пуля — один труп'.
