Рванул я вперед, к дальней стене сада — благо, туда было рукой подать. Эдейро показался на пороге в тот самый момент, когда я перемахнул через каменную ограду...
Бабах! Спину осыпало градом мелкого щебня. Кометы! Что я люблю в боевиках, так это простоту и непосредственность. Отгороженный завесой поднявшейся пыли не хуже, чем маскировочной плетенкой, я со всех ног припустил к выходу.
Пожилой садовник, любовно подстригающий ветки розового куста, так и застыл с раскрытым ртом и округленными глазами, не глядя щелкнул ножницами, и куст завалился на бок, подрезанный под корень целиком. Сущий пустяк по сравнению с дырой в заборе и всем, что тут еще, чую, будет порушено.
Следующая ограда оказалась чугунной, кованой. Эту разорвало почти беззвучно. Точнее, я едва различил жалобный металлический скрежет за грохотом боевых контуров. Падучие звезды, скоро сюда сбежится весь боевой факультет с Ал-Малиром во главе!
Не знаю, что получилось бы из общения с Эдейро лицом к лицу. Взяли бы верх его выучка и разрушительные контуры, или я задавил боевика превосходящей силой, но проверять это не было никакого желания. Малейшая задержка, и вместо одного незадачливого командира, клюнувшего на стройные ножки, невинную мордашку и берущую за душу историю, врагов набежит большая толпа.
Я не стал искать укрытия за стенами и заборами. Каждое препятствие, на которое я тратил время, а Эдейро разносил на подходе, сокращало преимущества полученной форы. А как насчет того, чтобы побегать взапуски? Не схлопотать бы только в спину какую дрянь...
Улица шла под уклон, бежать было легко. Кометин хвост, ну и порастратил же я форму! Одно утешение, чародею приходилось туже моего. Он-то бегать вообще не привык.
— Стой, мерзавец! — донесся сзади полный ярости выкрик.
Ага, сейчас. Остановлюсь, еще и сам себя сетью спутаю для верности. Интересно, почему в меня до сих пор не зашвырнули никакой пакостью? Расстояние не то или сложно плести контуры на бегу?
Возможно, драгоценнейший Нис и впрямь далеко не худший из здешних парней. Даже наверняка, если вседозволенность не убила в нем простых человеческих чувств. Ему бы еще извилин побольше, чем пресловутая сеточка от боевого контура! Чтоб соображал, кому верить. Впрочем, чего там — сам ведь на то же купился! Тай может гордиться собой. За неполные два года стать причиной сразу двух нешуточных разборок — такое не всякой красотке из легенд удавалось.
Так я думал, пока расстояние, отделяющее меня от погони, продолжало расти. На месте Ал-Малира я не интриги бы плел, а гонял подчиненных тяжелой суковатой палкой! Глядишь, побольше бы толку с того вышло!
Я почти поверил в благополучный исход этой дурацкой истории, когда из-за перекрестка мне навстречу вылетел второй боевик. Только что носами не столкнулись.
Гадство, делать нечего! Щит у меня вышел почти бессознательно — спасибо магистру Илиро за выматывающую тренировку с риском для жизни. На щит и свалился первый подарок от нового участника. А потом боевик обнаружил печать посвящения на моей ауре и, кажется, не поверил собственным ушам. Пока противник растерянно хлопал глазами, я попросту выдернул плетенку из-под его контроля, да и отправил обратно. Понятия не имею, что это была за сеть, но парню явно пришлись не по вкусу собственные гостинцы...
Эдейро уже стоял шагах в десяти за спиной, сооружая что-то неприятное. Я едва успел обернуться на этот низкий, нарастающий звук, чтобы увидеть сверкающую, как фейерверк, конструкцию, приготовиться и... Сеть зависла в ладони от моего щита. Кометы, это еще что за ящеролюдовы шуточки?
Чародей шевельнул пальцами, словно перебирая невидимые струны. Эту привычку я замечал уже не за первым слухачом. По управляющему контуру пробежали огненные искры, и в тот же момент в локте от основной плетенки начала прорисовываться ее слабенькая, бледная копия. Возникла она прямо в верхнем слое моей ауры, и щит оказался ей не помехой.
Кометы, кометы, кометы! За мгновенной обжигающей болью пришло онемение. Как будто все тело разом заковали в ледяную глыбу. Я не чувствовал ни рук, ни ног, ни, самое скверное, ауры. Гадство, неужели все? Вот так глупо, из-за вздорной девчонки быть прибитым жаждущим справедливости парнем, которому задурила голову маленькая лживая дрянь?
Мощная волна чистой магии смела ящеролюдову внешнюю плетенку, растворила на лету брошенный Эдейро щит и окутала чародея сияющим коконом... Нет, не чистой. Это было тончайшее полупрозрачное кружево с извилистыми узорами ринской магии. Оно накрыло боевика с головой, и тот рухнул замертво, не успев "Кометы!" сказать. Да, не повезло тебе, Тай, поставить не на того парня!
Вторым контуром мастер (а это был именно он) успокоил второго боевика, как раз выпутавшегося из собственной сети, затем подошел ближе и, нахмурившись, принялся вслушиваться в окружающее меня магическое безобразие. Мой-то щит не только устоял, но и спас от разрушения обездвиживающие контуры!
Несколько мгновений спустя мастер явно заключил для себя что-то, нахмурился еще сильнее и резко взмахнул рукой с багровым следом наручника на запястье.
Получившаяся плетенка напоминала первую, но на этот раз сила шла не широкой волной, а сосредоточилась вся в узкой, напоминающей клинок полоске. Она вспорола превратившийся в помеху щит, как острый нож полосует ветхую тряпку. После этого наступила пора спутавшей меня сети. Трехвостые звезды, окажись я следующей целью для уничтожения, сопротивлялся бы не лучше безответных плетенок! Гадство, омерзительнее этого может быть только приставленный к горлу нож!
Но, как оказалось, истребление новоиспеченного отступника входило в планы мастера не больше, чем убийство дикого мага.
— Откуда... — начал он, явно имея в виду ящеролюдову печать, затем махнул рукой: — Позже разберемся. Идти можешь?
Я кивнул, закусывая губу, и сделал первый шаг. Ногу словно пронзило раскаленными иглами — от пятки до самых верхних суставов, аж в позвоночнике отдалось. Второй шаг забил невидимый гвоздь еще выше по хребту. Падучие звезды! Кометы! Ну погодите у меня, уроды! Вот выберусь из этой истории, подучусь и навешаю вам — до конца дней так же ковылять будете! На третьем шагу стальные обручи схватили ребра, сбивая дыхание. К ящеролюдам, не дождетесь!
Краем глаза я успел разглядеть плетенку, готовую сорваться с пальцев ринского мага. Хрупкая сеть разбилась о подставленный щит, а я получил общее представление о том, как чувствуют себя праведники, перерожденные к небесной жизни. По крайней мере, звезд вокруг я видел куда больше, чем всего остального. Сквозь шум в ушах я слышал ругань мастера, успевшего подхватить меня за плечи, а затем аккуратно опустить на мостовую, куда я уже наметился было приложиться носом.
— Вот же звереныш бешеный! — завершил мастер список куда более обидных прозвищ. — Лежи смирно! Я не меньше некоторых заинтересован доставить кое-кого на ринский берег!
Я не видел новой плетенки — наверное, она была копией той, уничтоженной. Ощущалось оно приятным холодком, растекающимся по спине. А затем пришло все то же ящеролюдово онемение. Падучие звезды! Похоже, я только что добровольно положил лапу в капкан...
— Давай пробуй, шевелись! — донесся голос мастера. — Размечтался, что на закорках потащу?
Кометин хвост! Что он вообще со мной сотворил? Глядя на собственную ладонь, я представил, что сжимаю пальцы... Пальцы сжались — стиснулись, врезаясь ногтями в ладонь, но я по-прежнему не чувствовал ничего.
— Что, перестарался? — хмуро осведомился ринский маг. — Отпускаю понемногу, говори, пока терпимо. И чтобы без геройства. Своими ногами будешь топать.
И тотчас же ящеролюдовы иголки впились в меня со всех сторон. Подобрать грань, на которой можно двигаться относительно безболезненно и притом не терять контроля над онемевшими членами, получилось не с первой попытки. Наконец мне удалось встать на ноги и сделать несколько неуверенных шагов.
— Дотопаю, — заключил я. — Кометы, а полезная штука.
Мастер явно придерживался другого мнения о своей работе.
— Ты прыгать-то не спеши. Не целитель я, отключил как смог. И боль, и остальное. Тебе сейчас голову снесут, а ты не заметишь и дальше пойдешь. Хочешь остаться целым — гляди точно, что творишь.
Да уж, высокого он мнения о пользе моей головы! Не знаю почему, но подобная оценка именно от этого человека обидно меня зацепила.
— Постараюсь, — буркнул я и добавил неохотно: — Спасибо. И за то, что спасли, тоже.
Маг нахмурился и промолчал, отвернувшись. Это меня даже успокоило. Пока человек недоговаривает, пока ему есть что скрывать, это понятно и нормально, в отличие от заверений в бескорыстном желании помочь.
Уже уходя, я заметил, как шевельнулся со стоном Эдейро. Живой, значит? Ну и ящеролюды с ним. Похоже, Тай повезло-таки угадать свой редкий шанс. Перед сочувствием парню по этому поводу меркло даже желание поквитаться за безумную пробежку и парализующую сеть.
Ринский маг тоже не спешил добивать беспомощного противника, хоть заметил все не хуже моего. Глупый поступок — оставить за спиной живого врага? Однозначно. Но странная штука, я был рад такому исходу. Против моей воли, против всех доводов разума, мастер Талдиан нравился мне все больше и больше. Этому человеку хотелось довериться. Айхерн пытался влезть в мою голову грубо и бесцеремонно. Как знать, не ушла ли алатанская ветвь дальше в развитии подобных техник, научившись незаметно, исподволь внушать вот такую ничем не подкрепленную симпатию? Кажется, для этого нужно все-таки объединение аур... Или нет?
Не успели мы миновать и квартала, как я приноровился ковылять на одеревенелых ногах с обычной своей скоростью, наплевав на предостережения об осторожности. Мастер не возражал против такого пренебрежения своими рекомендациям. Мы оба понимали: лишь быстрота, с которой мы отсюда уберемся, способна спасти от очередных нежелательных встреч.
— На той стороне ниранские адепты не посмеют нас тронуть, — заявил мастер после долгого молчания.
Я поморщился:
— До сих пор они смели там что угодно.
Ответный вздох был крайне глубоким.
— Верю. Но не против адептов ринской школы на территории их регии. На такое нарушение договора они не пойдут.
— А это ничего, что вы тут положили парочку этих самых ниранских адептов в их регии для начала? — поинтересовался я.
— Я-то как раз ничего, — отозвался мастер. — Я защищал посвященного своей школы. Никого не убил и даже особо не покалечил. К вечеру будут на ногах. Проблемы у нас с тобой.
— Как это посвященного?! — спросил я недоверчиво.
Мой собеседник лишь развел руками:
— Это тебе лучше знать как. Печать ветви Далаара отличается в нюансах. Но по стандартным официальным признакам она принадлежит ринской школе. Она действительна. И сомневаюсь, что кто-то из посторонних вообще заметил отличия.
Хм... Собственно, это были уже не новости. Я и сам собирался пользоваться чужой невнимательностью, выдавая себя за ринского адепта. Но заявление мастера озадачило меня крепко. Айхерн утверждал, что алатанская ветвь без колебаний уничтожит любого отступника. Полагаться на суждения урода, выжившего из ума от ненависти, глупо. Но и мастер может недоговаривать — лишь для того, чтобы спокойно, без проблем с моей стороны, увести на тот берег. А там, да при поддержке учеников, еще неизвестно, что и как обернется.
Лучшим местом, где можно дать тягу от любезного спасителя, виделся мне рынок с его толчеей.
В своем теперешним виде главное торжище Нижнего города возникло столетие назад. На месте пестрого базара у реки прадед нынешнего князя отстроил внушительную площадь. Берег Дилы оделся каменной дамбой и обзавелся пристанью для небольших речных суденышек, что ранее предпочитали не подниматься выше Эртеса, большого торгового города на западной границе Рина. Прибрежный холм был срыт плоскими террасами, на которых лабиринтом почище ринских катакомб расположились торговые ряды. Три широкие каменные лестницы соединяли между собой уровни рынка.
Плохо то, что место замкнутое. Войти на рынок можно было из города через верхнюю террасу или с дороги, соединяющей ворота Высокого города с мостом через Дилу. Но более удачного шанса бежать по пути все равно не представится. Осталось понять, стоит ли это делать. Не надо ходить к астрологу, чтобы понять: от правильного решения этой задачи зависит вся моя дальнейшая жизнь.
Я размышлял над непростым выбором, не зная, что насмешницы-звезды уже все сделали за меня.
Боевой отряд настиг нас на одной из улиц, прилегающих к рынку. Мы были примерно на середине, когда чародеи показались на дальнем перекрестке позади.
— Вперед, не останавливайся! — рявкнул мастер, переходя на бег. — К мосту, живо!
То, что пятерка всего лишь загоняла добычу в ловушку, стало ясно сразу, стоило нам очутиться на верхней террасе. Площадь была пуста. Запертые лавки, брошенные навесы. Кое-где замешкавшиеся торговцы собирали в спешке мелкий товар, который можно было спасти. Но большая часть уже покинула рынок. Даже базарные воришки не прельстились открывшимся раздольем. Казалось, люди спасаются от неумолимого бедствия: пожара, урагана, наводнения, перед которыми все равны, и спешное бегство — единственный способ остаться в живых.
Воплощение грядущей стихии уже прибыло на место планируемого светопреставления. Сверху как на ладони были видны пять человек в черных мантиях, цепочкой растянувшихся у выхода на мост. Подтянутая фигура Ал-Малира, высокая даже на фоне боевиков элитной пятерки, маячила по центру этой компании. Еще два отряда рассредоточились по краям террас, перекрывая все пути к бегству.
Несколько мгновений я колебался, пора ли начинать панику или впадать в бесконтрольную ярость прижатой в углу крысы.
— Спокойно продолжаем идти вперед, — предупредил мастер, не поворачивая головы.
Выбор, уже почти совершенный в пользу ярости, резко принялся склоняться в направлении паники. Это так просто — взвинтить до предела нервы и сорваться в отчаянный бой, пусть он и станет последним. А вот попробуйте держать себя в руках, прогуливаясь под прицелом двух десятков смертельных плетенок и делая вид, что жрешь по пятерке таких вот боевиков каждое утро на завтрак и заедаешь деканом на обед!
Хорошо, что я почти ничего не чувствую. Мерзкое это дело — ощущать, как постыдно трясутся твои коленки!
— Если дойдет до крайности, — продолжил мастер объяснение, — будешь держать щиты. Я создаю, ты подбираешь, и дальше мое дело — только нападение. Уяснил?
Да уж чего тут неясного! Нас двое, их пятеро. А через некоторое время еще пятнадцать набегут.
Пока все выглядело спокойно. Мы шли, боевики ждали. Видать, и впрямь суровая штука, этот Соринский договор, что даже такие нетерпеливые ребята предпочитали изображать грозные изваяния в надежде, что у нас первых сдадут нервы. Был даже такой момент, когда мне показалось — пропустят, не решатся.
И тут Ал-Малир сделал шаг вперед.
