Утром третьего дня пришло письмо из Торговой гильдии с просьбой о встрече. У меня намечались дела в городе, поэтому я не видел причин отказывать им. К слову, пока я путешествовал, стараниями Бристл мы обзавелись двумя новенькими повозками. Одной небольшой, для разъездов по столице, и второй точно такой же, как у семейства Блэс для дальних путешествий. С печкой, вместительной багажной полкой и высокими широкими колесами. Я пока смог увидеть только первую и был приятно удивлён. Если снаружи она выглядела неказисто — почти так же, как и обшарпанные городские повозки, то на отделку салона денег не пожалели.
Торговая гильдия. Насколько я знаю, официально в неё не входил ни один землевладелец. Сделано это было для того, чтобы наместники не имели на гильдию влияния. Так как большинство герцогов, как тот же Кортезе, предпочитали самостоятельно торговать всем, что производила провинция, конкуренция и борьба за рынок среди первых и вторых велась ожесточённая. Взять, к примеру, Блэс. Даниель лично контролировал продажу меха, серебра, драгоценного и полудрагоценного камня. Но он физически не мог следить за тем, чтобы в северные города поступали самые простые товары с юга. Не хватало провинции соли, простой ткани, того же железа. И чтобы привлечь товар на свой рынок, ему приходилось платить торговой гильдии.
Очень тесно с гильдией был связан покойный Лоури. Почти всё, кроме серебра, он сдавал им по той цене, которую считал приемлемой. Его не интересовало, сколько будет стоить белый мрамор на юге, и как его туда собираются доставлять. Главное было получить прибыль здесь и сейчас. Другие герцоги не одобряли подобный метод ведения торговли, но признавали, что личная галера для перевозки товаров — слишком расточительное удовольствие.
С одним из глав гильдии я был знаком. Это на их галере доставляли купленный мною скот с юга. И мне пришлось отсыпать золота за простой судна, так как свободных мест для животных на складах не нашлось. А ещё платить за уборку галеры от навоза, и ещё за сброс его в реку. Нет, второй раз я на такое не пойду. 'Бесплатная' доставка мяса мне обошлась в круглую сумму. И о тратах я никому не рассказывал по той причине, что мне было стыдно.
Здание Торговой гильдии находилось не в самом центре города, но на одном из широких проспектов, где всегда много людей. Именно здесь велись переговоры о покупке и продаже всего, что можно купить или продать в Империи. Иногда гильдия брала деньги только за то, чтобы свести покупателя и продавца, а также предоставить услуги посредника в вопросах выполнения обязательств. На купчих бумагах, оставшихся от Герриха, помимо имперской канцелярии стояли печати гильдии. Которая и должна была следить за тем, чтобы без разрешения на землях Лоури ничего не добывали, и данный товар не продавался. В случае нарушения, я мог потребовать от них возмещение ущерба в полной его стоимости. Поэтому я и не переживал, что без моего ведома бароны Лоури возьмутся за разработку карьеров и рудников.
В гильдии меня ждали. Стоило только появиться на пороге, и уже через пару минут я входил в кабинет главы. Точнее, кабинет глав, так как гильдией руководили двое. Не знаю, с чем это связано, и как они делили обязанности и полномочия. С одним из них, как говорил выше, я был знаком. Бенедикт Штейн, упитанный мужчина лет сорока. Крепкого телосложения, светловолосый, любитель дорогих колец и золотых цепей. Второй — Томас Бельц, низкорослый, пузан лет на десять старше. Хотя, я думаю, что над его здоровьем пекутся не самые простые целители, и он гораздо старше. Просто взгляд у него тяжёлый, как у древнего старика.
— Господин Хок, — наигранно и очень профессионально обрадовался Бенедикт. — Мы Вас ждали. Очень ждали.
— Доброго дня, барон Хок, — голос Томаса звучал нейтрально-деловым.
— Доброго утра, уважаемые, — поздоровался я, проходя к высокому и удобному креслу для гостей. — Чем могу быть Вам полезен?
— С порога и сразу о делах! — всё ещё радостно сказал Бенедикт. — Вот что значит деловая хватка. Многим баронам стоит у Вас поучиться.
— Не обращайте внимания, барон Хок, — вставил Томас. — Бенедикт любит заливать гостей потоком словесной патоки. Если хотите, мы можем выпить чаю и послушать. Он в этом деле мастер, поверьте мне на слово.
— Злой ты, — проворчал Бенедикт, разом посерьёзнел, прошёл по кабинету и сел в кресло.
— Мы знаем, барон Хок, что Вы читаете мысли и желания людей, как открытую книгу, — спокойно сказал Томас. — А Бенедикт пока не умеет льстить от чистого сердца.
— Ты ещё скажи, что не уверен, есть ли у меня вообще сердце, — хмыкнул тот.
— Скажите, это проницательность или что-то более? — спросил у меня Томас. — Строго между нами, — добавил он вполне искренне.
— Врождённый талант и немного практики, — я пожал плечами, как бы говоря, что ничего в этом особенного не вижу.
— Эх, если бы не законы... — покачал головой Бенедикт. — Барон, если Вы захотите немного заработать, то мы готовы щедро платить Вам за консультации во время торговых переговоров. Естественно, не раскрывая Вашу личность. Не отказывайтесь сразу, подумайте, — быстро добавил он, поймав мой взгляд.
— Мы пригласили Вас поговорить о купчих, — сказал Томас. — Тех самых, которые наделали в торговой среде много шума. Гильдия хочет выкупить их. По честной цене, без обмана.
— Простите, но продавать бумаги я не стану. Ни Вам, ни кому бы то ни было.
— Вы ведь рассудительный и умный человек, — Томаса мой отказ ничуть не удивил. Он был уверен, что я откажусь. — Я вижу три главные причины, почему это выгодно Вам, и всего одну, по которой это не выгодно. Во-первых, это исчерпает конфликт между Вами и герцогом Янда. Герцог, который имеет весьма серьёзные планы на провинцию Лоури. Хотя теперь её уже надо называть провинцией Янда. При этом гильдия не отдаст ему бумаги. Мы готовы заплатить за них огромные деньги и планируем извлечь прибыль, которая покроет все затраты.
— Во-вторых, — поддержал его Бенедикт, показав два пальца, на каждом из которых красовался огромный золотой перстень, — использовать бумаги по назначению не так просто, как Вы думаете. Деньги, доверенные люди, пошлины, взятки — всё это потребует огромных затрат. И привлечь людей Блэс вряд ли получится по многим причинам.
— Третья причина — личное время, — сказал Томас. — Готовы ли Вы посвятить себя такой банальной деятельности как добыча и продажа мрамора или леса? Если предположить, что нет, то пройдёт не так много времени, и Император задастся вопросом, почему богатая земля перестала приносить прибыль. Деньги всегда, поверьте мне, всегда выше и важнее таких вещей как личная симпатия или дружба. Сегодня Император благоволит Вам, а завтра опала.
— Есть ещё с десяток менее важных причин, почему эти бумаги проще и выгоднее продать, — подытожил Томас. — Но, вместе взятые, они не перевесят и одну из озвученных выше, поэтому их можно опустить. Так как, мы смогли Вас убедить?
— Действительно, звучит очень убедительно, — согласился я. — Только я не планировал нырять с головой во всё это прямо сейчас. За пару лет сумею наладить и добычу, и продажу.
— Мне нравится, что Вы говорите об этом так уверенно, — выдал дежурную улыбку Бенедикт. — Но чаще всего людей губит именно самонадеянность. Пусть это не прозвучит как оскорбление.
Помолчали. Томас Бельц встал, сходил за неказистой глиняной чашкой, в которую налил что-то горячее. Затем засыпал знакомые высушенные корешки. Они выглядели как маленькие монетки, цвета потускневшей кости.
— Позвольте полюбопытствовать, — спросил я, показывая на шкатулку с корешками.
— Прошу, — он передал мне её.
— Вас мучает головная боль или бессонница? — я взял один, потёр между пальцами. В воздухе запахло горечью.
— И то, и другое, — сказал он. — Господин Сильво говорит, что это возраст и переутомление. Магия тут бессильна.
— Конский редис, причём не самого высокого качества, — сказал я. — Предположу, что после приёма головная боль утихает, и Вы стараетесь уснуть минут за двадцать. Но если не успеть — тошнота, головокружение и чувство, словно голову набили мокрой шерстью.
— Всё именно так, — кивнул он.
— Не пейте эту гадость, — серьёзно сказал я. — Убить она Вас не убьёт, но я бы и за деньги не стал так издеваться над своим телом. Лучше вскипятите ещё воды. У меня есть средство и от головной боли, и от бессонницы.
В помещение заглянула Ивейн.
— Принеси из повозки сумку с травами, — не оборачиваясь, сказал я на языке асверов.
— Уважаемые главы торговой гильдии, — улыбнулся я, глядя на немного недоумевающих мужчин. — Я планирую открыть в Витории лавку Алхимика и создать соответствующую гильдию. Нет, не такую, которая уже есть. Не собираюсь варить мыло и дорогие духи. Это будут зелья. В основном для магов. Но и простым людям мне есть что предложить. О сотрудничестве мы поговорим позже, а сейчас, в знак дружбы, я приготовлю для вас особый отвар. Он избавит от головной боли днём и позволит легко уснуть ночью.
— Это будет очень кстати, — немного недоверчиво сказал Томас. Он встал и снова прошёл в дальний угол кабинета к пузатому чайнику.
— Мне запретили заниматься магической практикой, — добавил я. — Но никто не запрещал мне лечить людей другими способами.
Бенедикт пожал плечами, как бы говоря: 'Делайте что хотите, я никуда не спешу. Какие такие важные переговоры, о чём вообще речь?'
Через минуту появилась Ивейн и вручила мне небольшую сумку с травами, которые я хотел отвезти в поместье Блэс. Достав пару тряпичных мешочков, взвесил их в руке.
— У вас не найдутся две ёмкости для трав? — отдавать всё я не собирался. Томас вернулся с кружкой и двумя серебряными шкатулками. — Вот здесь, чёрные корешки — это от головной боли. Достаточно трёх-четырёх жилок, в зависимости от того, как сильно болит. Добавляете на кончике ножа порошок из второй шкатулки. Вода должна чуть-чуть остыть, но можно и не ждать. Заваривается в течение пяти минут. Так что вы предлагали по поводу купчих?
— Золото. Мы предлагаем много, непомерно много золота, — сказал Бенедикт. — Этого хватит и Вам, и вашим потомкам на многие поколения.
— Давайте будем откровенны, — сказал я, убирая оставшиеся травы в сумку. — Я хочу сделать так, чтобы герцог Янда проклинал тот день, когда связался с провинцией Лоури. И при этом самому получать прибыль. Я не отдам эти бумаги. Но мы можем договориться вот о чём...
* * *
Император Вильям, тюрьма для магов, полдень
Карета Императора в сопровождении двух отрядов гвардии въехала во двор бывшей крепости. Вильям не раз бывал на территории тюрьмы, и каждый раз его не покидало ощущение, что место это проклято. Словно тёмные маги, мучительно умершие, или те, кто ещё мучается, отравляли не только воздух, но и пропитали чистым злом камень, из которого была сложена крепость. Отец Вильяма говорил, что удерживает подданных от преступления не то, насколько сурово наказание, а его неотвратимость. Но, попадая на территорию тюрьмы, Император сомневался в этом утверждении. И жалел о том, что академия перестала водить сюда студентов, чтобы они в полной мере осознали, что ждёт их, вздумай они коснуться тьмы или пойти против Империи.
Дверь кареты открыл лично хозяин крепости и начальник тюрьмы — Рене Ламбер. Когда-то красивый, но потерявший стройную форму мужчина. Многие считали его помешанным из-за долгого пребывания в замке, но Вильям знал, что это лишь образ. Рене был проницательным и умным человеком. Он хранил столько тайн и секретов, что его самого стоило бы заточить здесь, как можно глубже под землей.
— Ваше Императорское Величество! — Рене поклонился, отступая в сторону, готовый подать руку или поймать за локоть Вильяма, если он оступится, выходя из кареты.
— Барон Ламбер, — Вильям кивнул ему, ступая на крупные каменные блоки двора. Несмотря на тёплый день, камни крепости казались холодными, а по двору гулял сквозняк.
Вильям обернулся, посмотрел на сопровождающую его пару асверов. Женщина со шрамом, перечеркнувшим красивое лицо, коротко кивнула. Ещё одна пара, находившаяся с другой стороны кареты, спешилась, пристально разглядывая стены, на которых расположились люди с арбалетами.
— Простите, что не вовремя, но это происходит всегда вот так, неожиданно, — Рене щёлкнул пальцами, как бы демонстрируя степень неожиданности.
— Веди, — коротко сказал Вильям.
— Конечно, следуйте за мной, — он сделал жест в сторону главного входа.
Вдвоём они вошли в пустой зал крепости. Почти сразу от входа Рене свернул в сторону боковой лестницы, ведущей наверх. Вильям только порадовался, что не придётся спускаться в подвалы. Ему докладывали, что на верхних этажах сейчас заключены семеро магов, трое из которых попали туда совсем недавно, по указанию гильдии. При этом гильдия настаивала, чтобы их подержали на первом уровне подвалов, но не предоставила обвинительный лист. Вильям старался не лезть в их внутренние дела, но то, как вела себя гильдия в последнее время, заставляло его всё чаще задумываться о самых радикальных методах наведения порядка. Именно поэтому он не подписал указ о наказании, попросив барона Ламбера поселить магов на самом верху. И, по словам начальника тюрьмы, заключённые сами не знали, за что именно их так сурово наказали. У Вильяма были доверенные люди в гильдии магов, и они обещали в ближайшее время выяснить, что же там всё-таки происходит.
Ламбер остановился на третьем этаже, который являлся средним уровнем тюрьмы. Влияние пагубного артефакта ощущалось здесь едва заметно, и сюда переселяли провинившихся магов из подвалов, чтобы дать им немного прийти в себя. Пройдя по узкому коридору, Рене остановился у нужной двери. Сдвинув заслонку на глазке смотровой щели, он приложил к ней глаз и долгих тридцать секунд смотрел внутрь. Только после этого он коснулся одного из амулетов на груди, и в двери перед ним что-то щёлкнуло.
— Прошу не пересекать черту, — предупредил Рене, открывая дверь. — Мы держали его слишком близко к сердцу тюрьмы, и он уже не будет прежним.
Любая камера на среднем уровне могла похвастаться высокой кроватью с мягкой периной, парой удобных стульев и низеньким столиком. При желании заключённый мог попросить у начальника книгу чтобы скоротать время за чтением. После тёмного подвала подобная обстановка казалась поистине королевской. А ещё заключённых сытно кормили и иногда баловали хорошим вином. Вильям знал, что всё делалось только для того, чтобы быстрее сломить волю мага. Чтобы он готов был на всё, лишь бы не возвращаться в мрачное и лишённое света подземелье.
На койке, в луче света, падающего из узкого окна, сидел тёмноволосый маг в сером бесформенном балахоне. Если раньше сложно было определить его возраст, то, после недолгого заключения, он выглядел лет на шестьдесят. Лицо похудело, осунулось и покрылось мелкими морщинками. Рафаэль Соллер, бывший глава гильдии магов, сидел с задумчивым и отрешённым видом, грызя ноготь на большом пальце. Он даже не заметил вошедших, погружённый в свои мысли. Вильяму достаточно было посмотреть на кровать и стул, стоявший рядом, чтобы понять, что маг старался сидеть в узком лучике света, двигаясь вслед за ним.
