Безбожие. Злая Игра

— Теперь твоя очередь отвечать на вопросы. Мы же ведём диалог.

Хозяин Кокона фыркнул.

— И правда. Что ж, задавай. У тебя их тоже всего два. Я, к сожалению, иногда испытываю нетерпение, а сейчас мне очень хочется подраться.

— Что случилось с Гаспом, когда его настиг Корд?

— Уф... твои вопросы, судя по всему, будут требовать более долгих ответов. Что ж, умрёшь осведомлённым.

Корд настиг нас здесь, в этом лесу. Хотя тогда леса-то здесь ещё не было, но, скажем так, саженцы торчали повсюду. Гасп понимал, что нам не спастись — слишком мало силы он успел скопить. Поэтому он разослал всех, кто успевал уйти, по самым потаённым уголкам этого мира, а сам вместе с оставшимися принял безнадёжный бой.

Как и любой другой безнадёжный бой, длился он долго, до полного уничтожения одной из сторон. Я тогда спал в своём укрытии, но чувствовал, как Гасп сопротивляется, даже не пытаясь тянуть силу из меня. Её всё равно бы не хватило, а разрушать только что построенное старый бог не хотел.

В конце концов, Корд разорвал тело Гаспа чуть ли не на семь частей, лишь одна из которых сохраняла жизнь — голова, шея, кусок позвоночника и правая половина груди с рукой. В таком виде Гасп не смог бы сделать ничего плохого даже мыши. Корд бросил его здесь, ушёл на какое-то время, а вернулся уже с собранным воедино молотом. Он, конечно, знал, что один бог другого убить не может, особенно тот, что был сотворён тем, кого он собирается убить. Но был уверен, что сил в Гаспе осталось столько же, сколько и в тех недоучках, которых сам Корд когда-то убивал.

Ну, у него не получилось. Молот опять развалился на куски, а сам Корд едва не потерял все свои силы. А Гасп с раздавленной головой всё равно продолжал подавать признаки жизни, да ещё и умудрился проклясть последователей нового бога. Предсказал им, что их сожрёт такая гниль, как и его самого. Этого Корд допустить не мог. Он поместил живые останки Гаспа в самое надёжное, как ему показалось место — в гробницу Изменённой Алу, где по его мнению, его жёг бы её Свет, не давая восстановить силы, а сам ушёл искать тех, кто бы смог убить бывшего бога. По логике вещей это те, у кого много сил, но сами они ещё не стали богами. Второй вопрос.

— Значит, Корд сам поспособствовал уничтожению своего Культа и осквернению Сердца Мира. И, полагаю, те, кого он хотел привлечь к уничтожению Гаспа, сейчас правят этим миром.

— Это не вопросы, а твои догадки, их я подтверждать не обязан. Задавай уже вопрос и давай драться.

— Кто сейчас собирает сосуды в Сердце Мира?

— Это мне не известно. Но знаю, что останки Гаспа и Изменённая Алу ему помогает. А теперь... — минога-переросток совсем по-человечески склонилась, выставляя вперёд лапы, — давай проверим, сможешь ли ты забрать мою силу.

Хозяин Кокона бросился на меня, стараясь смять одним ударом. У меня не было ни оружия, ни даже плаща, но и он мог пользоваться только своей пастью и верхними конечностями. Конечно, не считая силы, что переполняла нас.

Я ушёл от удара, зашёл противнику в правый бок и хлестнул по его белёсой плоти левой ладонью, из которой послушно высунулись щупальца. Они рассекли плоть Хозяина, практически не встретив сопротивления, но с отвратным чмоканьем рана заросла за какую-то секунду.

Мой противник отдалился от меня на приличное расстояние и остановился. Его толстое студенистое тело нервно подрагивало.

— О-хо-хо, подрастерял я прыть с прошлого раза. Как-то, лет сорок назад, ко мне приходил один охотник за чужой энергией. Вот мы с ним побегали. Когда я победил его, ему пришлось поклясться, что он отдаст мне всех своих детей, а когда я потребую, откроет для меня разум. Его звали...

— ... Нервил. Его я тоже убил.

Я атаковал. Но не Хозяина, а его постамент. Не знаю, думал ли он, что я не замечу эти тонкие белёсые нити, соединяющие его с камнем, или это была ловушка, но я привык полагаться на единственный шанс.

Из-за моей спины выстрелило несколько Клинков Тьмы, они посекли камень, выбив из него целый ворох щебня, но ни одна нить не пострадала. А Хозяин Кокона предугадал моё движение. Он смял меня, его лапы вцепились мне в бока.

И тут пришло время для силы. Тень и Тьма смешались, режа, коля и разрывая друг друга на куски. Несколько зубастых щупалец упали грязь, отсечённые Тенью, но два других успели разодрать плоть на груди до самых рёбер.

Мы стояли какое-то время, стараясь пересилить друг друга чистой энергией, но, кажется, в этом плане силы у нас были близки. Тогда я воткнул левую ладонь в живот Хозяина Кокона, а Комок, сейчас полностью подчиняющийся моей воле, проделал в нём дыру размером с мою голову.

— Бесполезно, — сказал мой противник.

— О, нет, дружище, совсем нет.

Я подсёк чудовище под правое колено. Хозяин Кокона припал к земле, и я распорол ему туловище до самой пасти. Лишь смех в ответ, но он быстро сменился на недоумённый вопль — я оставил несколько отравленных шипов в его теле. И сейчас они принялись терзать то, что скрывалось под белесой плотью — тело карлика, заключённого в оболочку.

— Нет! Как ты...

Я отступил от Кокона и потянул правую руку назад. В мою ладонь удобно легло костяное копьё, когда-то бывшее человеческой берцовой костью.

— Как ты заметил я догадлив, — сказал я. — А ещё наблюдателен. Я заметил, что нити, связывающие тебя с камнем, торчат из определённого места. Чуть выше того, где у человека задница. У карлика же там будет голова. Я это проверил, разделав тебе живот. И увидел твою лысину. Зачем пытаться оторвать нити, если можно ударить туда, куда они ведут? Да и признайся, — я пнул стеклянную полусферу, валяющуюся в грязи, — не может же это быть Коконом?

— Паскуда! Эти кости меня всё равно...

— ... а вот эти вполне.

Я метнул копьё в Кокон, прошив его насквозь.

— Это моя сила... неужели...

— Это обычная кость, она ни с чем не соединена. И вот это — обычные кости, когда-то принадлежащие людям.

Сотни человекодеревьев ступили в грязь. Их исковерканные руки-ветви тянулись к Хозяину Кокона.

— Ты сам признался, что ты всего лишь хранитель. А хранители, которых я раньше встречал, были слабы. Зачем тому, кто создал этот тайник, конкурент? Что случилось бы с Гаспом, если бы там решил использовать эту энергию? Потому-то вы и есть всего лишь хранители. Хотя, пара козырей у вас в карманах, конечно, есть. Например, ловушки, расставленные настоящим хозяином тайника. Попытки свести с ума иллюзиями...

Та, что изображала моих погибших товарищей, доползла до Кокона первой. Её левая рука вонзилась в плоть. Хранитель Кокона завыл от боли. А за ней уже следовали другие. Их руки, ноги, зубы принялись терзать Кокон.

И тогда он поддался. Мёртвая плоть принялась рассыпаться под напором чёрной жижи, хлещущей из хранителя Леса Трупов. Его визг был последним, что я услышал перед тем, как мир раскололся.

Смерть VII

Из-за низких туч выглянуло солнце. Оно осветило чёрную жижу, в которой я стоял, и та неожиданно оказалась зелёно-коричневой, под цвет обычного болота. Человекодеревья толпились у камня, не понимая, что происходит. На их деформированных костях нарастала плоть, да и сами кости начали укорачиваться, возвращая себе привычную форму.

Тысячи вытянутых лиц, которые впервые за сотню лет изменили выражение, повернулись ко мне. Тысячи принимающих обычную форму тел расступились, когда я шагнул к камню.

Именно он был хранилищем, и его чернота не изменилась, даже когда засветило солнце. Я закрыл глаза и протянул к нему левую руку. Комок — который уже что-то бессвязно верещал у меня в голове — послушно раскрыл свою пасть.

Я ударил своей силой, силой Комка и Тенью в самый центр камня, и он послушно развалился, а после рухнул куда-то в глубину. Зыбкая земля и болотная жижа закрыли его.

"Что ты делаешь? Ты уничтожил канал!".

"Нет, я открыл новый. Свой".

Я чувствовал этот остров. Всё болото, что его окружало, всех его жителей. И они питали меня.

Сотни тысяч когда-то живых людей разбредались по округе. Они медленно обретали разум и воспоминания. Пусть я не вернул их к настоящей жизни, как и Оскала, но это лучше бесконечных мучений.

Найдя тропу, я принялся возвращаться. Через какую-то четверть часа я вышел к ельнику, ещё пять минут потребовалось на то, чтобы найти хижину Лесника. Урод сидел у ящика и перебирал мои вещи. Завидев меня, он икнул и поспешил взяться за недоеденный ужин.

— Карлик, — сказал я ему, принимаясь разбирать ящик. — Что это был за карлик?

— Кто его знает. Обычный цирковой карлик, который ненавидел всех людей. Его били и унижали, насиловали и заставляли насиловать всякую животину на потеху простому люду. Вот он и согласился на то, чтобы стать хранителем, надеясь, что это поможет уничтожить человечество. А чего это, тучи что ли? Ты сломал карман?

— Да, — кивнул я.

Изуродованное лицо Хранителя Леса осветилось.

— Я что, могу идти? Я свободен?

— Нет, — покачал я головой. — Потому в этом случае ты опять возьмёшься за маленьких девочек. — Я выпрямился, поправляя ремень. — Поэтому я убью тебя.

— Я же говорил...

Он замолчал навек. Его глаза закатились под лоб, будто он пытался рассмотреть тесак, раскроивший его макушку. Тремя ударами я отделил его голову от тела. Труп повалился на траву и остался лежать неподвижно, лишь густая багровая кровь нехотя струилась из шеи. Голова не торопилась прирастать обратно.

На тропе появились первые человекодеревья, уже больше напоминающие обычных людей. В местных болотах добавится нежити. И им, и местным старожилам придётся побороться за место под солнцем, но разве жизнь, пусть и не полноценная, не борьба?

Оскал ждал меня на прежнем месте. Он даже вильнул пару раз хвостом, приветствуя меня. Синеглазка встретила меня с недоумённым выражением лица.

— У тебя не вышло пройти к Лесу? Тебя же час всего не было.

— Всё вышло. Давай возвращаться. Заночуем на острове.

Синеглазка заволновалась так, что чуть не затанцевала на месте. Она указала на запад.

— Видишь, дыма меньше стало? Какие-то странности творятся.

— Наоборот, всё логично. Давай, поторапливайся, я ещё хочу закрепить успех в создании маленьких утопцев.

Синеглазка кокетливо улыбнулась и, принюхиваясь к болоту, принялась искать обратную тропу.

Люди I