| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Ванда в задумчивости хлебнула кофе и отложила бутерброд.
Крошечную. Ошибку.
Пора рассмотреть Денанция Морато Кара в микроскоп.
— — —
Оператор трансляционного пакета — и бог, и раб.
Когда личность оператора растворяется в бесчисленных тёмных нитях по которым стремительно скользят строчки синта, составляющих суть трансляционного пакета, когда обретает возможность видеть и понимать ранее сокрытое, когда распахивает окна душной обыденности, обретая взамен яростный свежий ветер, сдирающий всё наносное, искусственное, шелуху привычного и малоценного, являющий взгляду важное, коренное, истинноценное... груб синт и неуклюж, не подходят его слова для описания мира, в коем оператор обретает нечеловеческие возможности, поднимается над тем презренным, кем он был еще миг назад.
Беден, беден язык! Невмочно очертить им то поистине божественное расширение, распухание, взрыв! Одно сказать можно — вот ты один из многих, и вот — един в едином с тобой мире. И нет образа и подобия тебя... ведь кто сможет уподобиться богу в его завершённом мире?!
Трансляционный пакет.
Солипсический вирус.
Мир внутри мира, вселенная во вселенной, что понимает и пересказывает саму себя. И ты — точка истинного бытия, центр средоточия, что раз за разом раскладывает личный универсум на части, мельчайшие компоненты, капли, в которых — совершенные отражения мира.
И как же ты мелок, грошов и ничтожен, когда теряешь сей мир!
Что от тебя осталось? Человек?!..
...Через час трансляции выяснилось — инфопоток боя отредактирован. Через два — Ванда нашла ниточку. Через три — нити умножились и превратились в канат, на котором десантур решила повесить губернатора.
Золотая волшебная палочка в очередной раз ужаснула и спасла. Ванда поклялась, что завтра же созвонится с родителями и уж постарается расписать пользу от такого дорогого вложения в их дочь. Без трансляционного пакета девушка ни за что бы не подумала связать политическую жизнь Черванны и то, что происходило на орбите планеты во время боя. Казалось даже, что солипсический вирус с особенным удовольствием рылся в делах внешников, не столько направляемый Вандой, сколько увлекая её за собой.
И это пугало. Однако важен результат, и он — есть.
Когда солипсический вирус раскидал подлинные куски инфопотока и отделил дописанное, десантур замерла в ледяной ярости. Разобранный вирусом и разложенный Вандой по временной шкале инфопоток выглядел заношенной до дыр одёжкой бродяги. Полотно событий зияло огромными дырами, топорщилось грубо сшитыми складками, резало взгляд кривыми заплатками. Кто бы ни готовил фальшивку, он был неумел и груб, а еще — сильно спешил.
А на Черванне — выборы, буквально на днях.
Но Ванду разозлил не сам факт подделки (никто из её временных коллег-маркетёров не верил, что Фабриканты отдадут чистые данные), а то, что в нынешней тяжёлой для Внешности ситуации конгрегатам слили почти полностью фальшивый конструкт, который заявляли едва ли не сырцом. На основе этих данных штабные офицеры флота ОКСН в последующем разрабатывали бы стратегию и тактику будущей войны.
А значит — неизбежны потери или даже военная катастрофа.
Дипломатическая часть миссии "Нардорера" Ванду не касалась, но догадаться о ней просто. С давних пор на помощь атакованным ксеносами стали приходить соединения Добровольческого флота ОКСН. Это длилось уже тысячи и тысячи лет; с тех самых пор, когда самой Конгрегации помогли выстоять эскадры Древней Империи. С тех времён ОКСН возвращала долг — не Империи, но человечеству, неся на своих плечах серьёзную часть бремени войн с чужими.
Сыновья и дочери ОКСН гибли в боях за десятки тысяч световых от своего дома, оставляя на планетах или в пустоте обитаемых систем памятники деяниям и храбрости своей. Никто из добровольцев не считал те края чужими, ведь там жили люди, а Раса — едина!
(Свет наш путь! — дёрнулась Ванда.)
Вот и сейчас, как сообщали инфирные трансляторы, вслед за "Нардорером" двигался крупный флот добровольцев — десятки мобильных баз, тысячи кораблей. Маркетёры же должны были обеспечить военным достаточно данных для разработки успешной тактики и стратегии кампании.
А тут вот — насквозь гнилая фальшивка. И откуда? С того места, где внешники хоть и с трудом, но смогли отбить атаку! И почему? Потому что губернатор Черванны и владелец "Триуннера" явно заключили некую сделку. В разобранном на части инфопотоке боя Ванда нашла и следы полёта корабля от флота ганстера к местной орбитали, и возврат реквизированного челнока под управление торговца.
Полезно быть богом, пусть и временно. И плохо быть губернатором внешников, солгавшим Конгрегации. Губернатор Черванны поставил под удар тысячи жизней и просто так это ему не сойдёт.
Ванда собрала новую версию симуляции, снабдила её короткими комментариями и отправила вар-танеру. Сил ни на что уже не было, в слиянии с солипсическим вирусом она провела куда больше, чем полагала и устала жутко. Девушка заставила себя подняться и только собралась доползти до гигиенички, как Царкин выдернул Ванду в инфир.
— Что это? — вар-танер с недовольной миной потряс пакетом.
— Я проверила бой у Черванны. Симуляция почти полностью фальшива.
Царкин пожал плечами.
— И что?
— Вы... знали, что они нам лгут?
— Когда это жареная рыба прямо из реки прыгала на тарелку? — проворчал вар-танер. — Учись работать с любыми данными, даже с такими. Это ведь хорошо, что внешники врут, если бы сразу дали чистый нефильтрат, я бы сильно забеспокоился.
— А... почему?
— Ну, во-первых это означало бы, что ситуация у Фабрикантов куда хуже, чем мы думаем. И, значит, мы опоздали со своей миссией...
— А во-вторых?
— Тебе достаточно "во-первых". Остальное сама сообразишь. И не буди меня больше по ночам, из-за... х-ха-а... — Царкин с трудом сдержал зевок, — ...ерунды.
Вар-танер махнул рукой и отключился.
Несколько минут Ванда размышляла над тем, чего же она сделала неправильно. Такового не нашлось. И плевать, что там говорит Царкин! Томас Кин Латти подставил добровольцев ОКСН и она, Ванда, не позволит ему...
Десантур составила требование на информацию и отправила её на Черванну. Лакуны требовалось заполнить, событийные нити необходимо восстановить и увязать в цельный холст.
Она вытрясет из скользких внешников честные данные!
...Из-за спины вышагнул Дж.К.Т. и сварливо проворчал:
— Наигралась? Тебя дело ждёт.
— Что?!
— Сама знаешь. Я уж не стал тебе мешать, пока ты пускала пузыри от умиления и наслаждалась липовой божественностью...
— На завтра перенести нельзя?! Я уже сутки без сна!
— Не ворчи, десантур, молодая ты ещё — спать каждый день. И вообще, поторопись, окно событий закрывается.
Ванда сжала зубы и потащилась в трюм. Там её ожидал четвёртый по счёту зверь. Он сидел у стенки пенала, собранный и спокойный, щурился и постукивал хвостом по стеклу. Пенал распахнулся, морф сам вылез на руку девушке и подождал, пока не установится кровавая связь.
Затем он зевнул, блеснул зубами и сунул голову под гильотину.
Смерть прошла куда тяжелее прежних.
Ванда ухнула во тьму и там в неё вцепились, её рвали и терзали, тянули в разные стороны и выкручивали как мокрую тряпку. Она пыталась вырваться из тягучей трясины, но её упорно тащили глубже и глубже, протаскивая через узкую щель... С оглушительным треском преграда лопнула, Ванда упала на колени, сползла по стенке контейнера и легла ничком, обхватив руками живот. Всё тело ныло от перенапряжения, тёмные круги в глазах медленно рассеивались.
Над ней склонился озабоченный Дж.К.Т.
— Извини, не думал, что тут всё так плохо.
Он поскрёб подбородок.
— Дела хуже, чем я рассчитывал. Во Внешности появились барьеры, сеть деградирует куда быстрее... — он запнулся и с подозрением покосился на девушку.
Видимо ментальный пакет выдал какую-то свою белластерскую тайну. Но девушке было наплевать, она никак не могла прийти в себя. Если в словах Дж.К.Т. и есть тайна, Ванда подумает об этом позже.
Тут Ванду осторожно подняли на руки, перед глазами мелькнуло злое лицо Энтоса, и кто-то из близнецов прорычал:
— Иди отсюда, старик!
Дж.К.Т. поджал губы и исчез.
Сорги отнесли Ванду в каюту. Энван укутал девушку в одеяло и осторожно усадил, вздув подушку и приподняв ложе кровати. Энтос ненадолго исчез и появился с большой кружкой горячего какао и пакетом крепко солёных печеньев. Когда Ванда жадно выхлебала какао, тут же метнулся в рубку и приволок ещё кружку.
После чего сорги испарились, оставив Ванду одну.
Та допила какао, сунула в зубы печенье и выбралась из кровати. Оставаться в "Делле" Ванде совершенно не хотелось, устала она от пеллаты. Устала. И пусть весь мир идёт куда хочет. А она — поползёт гулять, благо уже четыре по корабельному, все спят и в коридорах авианосца безлюдно.
Сегодня Ванда нашла больше впечатлений, чем в неё помещалось.
И людей... к четверти людей!
Больше часа она бродила по кораблю, прогуливалась по аллеям оранжерей, пробиралась по техническим коридорам, поднималась лифтами меж палуб и долго стояла в обзорной галерее, бездумно рассматривая тьму за окном и натыкаясь взглядом на булавочные уколы звёзд.
На обратном пути она проскользнула мимо казарм боевой группы "Нардорера" и сунулась в Колизей, втайне надеясь, что по ночному времени там никого не будет. Увы, ошиблась. В зале грохотало: полная сотня дриллеров отрабатывала бег по пересечённой местности и штурм укреплённых позиций. Все как один — упакованы в тяжёлые скафы и только одна знакомая человеческая фигура металась по полю в тренировочной форменке.
Выход в зал был через балкон, который нависал над полем на высоте метров пяти и потому Карский заметил Ванду далеко не сразу. Увидев же — остановился, задрал голову и махнул рукой, предлагая присоединиться. Пересчитывать ступеньки было лень и Ванда спрыгнула, чувствительно отбив пятки.
Ингвар подошёл, сверкая улыбкой и утирая пот с лица стянутой с тела форменной рубашкой.
— Чего не спишь, саранча?
— Ищу чего сожрать, — мрачно ответила девушка.
— И как?
— Повезло им, дрыхнут, а то бы назавтра парочки не досчитались...
Дриллеры завершили тренировку и собрались гурьбой за спиной у командира.
Ванда обозлилась:
— Чего пялитесь?
Карский хихикнул. Ближние скафы откинули шлемы; внутри — пусто.
— Это что ты выдумал? — сегодняшний день оказался богат на события, потому Ванда даже не особо удивилась.
— Да вот, решил развить идею, раз уж с тобой на Арене не прокатило.
— Что, все пустые? — не поверила Ванда.
— Ага. Я задал искинам пределы самостоятельности в хаотических координатах и перебор паттернов по методам схождения фракталов... С накоплением опыта. В общем, со временем они должны стать похожи на людей.
— А как сейчас?
— Издалека — более-менее, но ты же сама знаешь, запрещено нарушать границы разумности...
Скафы безмолвно пялились на Ванду. Ей вдруг стало зябко.
Холодно. Надо согреться.
— Пойдём!
— Куда?!
— Ты мне ещё вопросов дурацких позадавай! Идём, говорю! — Ванда схватила Карского за мокрую от пота руку и потащила за собой. Дриллер едва успел натянуть форменку.
Скафы проводили их синхронным движением шлемов. Да, с хаосом у них пока не складывается, — подумала Ванда. — Или с фракталами.
К Ванде ехали молча, сидя напротив друг друга в большой капсуле лайна, подрагивающей на стыках и посвистывающей на поворотах. В глазах дриллера девушка иногда читала: "а оно мне точно надо?" и скупо усмехалась. Ей — надо, а Ингвар и потерпит, если что.
В пеллате она затащила парня в свою каюту, толкнула в сторону кровати и обещающе улыбнулась:
— Я в душ. Тебе не предлагаю, и так сойдешь.
В гигиеничке Ванда пустила воду погорячее, постояла под жесткими струями, устало опустилась на пол и обняла руками колени...
Через минуту спала.
...и утонула в глубоком мягком кресле.
По левую руку от неё в таком же кресле совершенно беззвучно размахивала руками незнакомая светленькая девчонка; тараторила, вспыхивала краткими улыбками, сверкала сияющими глазами, изредка хихикала, тыча пальцем куда-то в сторону. Ванда послушно обернулась: там на низкой подставке воздвиглась широкая чёрная доска.
На доске светился экран с непривычно зернистым изображением, а на том экране плоские люди в белых рубашках и потешных коричневых обтягивающих штанишках бренчали на дурацких инструментах. Посреди этой группы гордо торчала мужская фигура, обряженная в совсем уж вычурную одежду с кружевным воротничком и широченными рукавами. Фигура разевала рот и издавала ужасающе немелодичные звуки, время от времени вытаскивая из-за спины живчика-толстячка, который немедленно принимался верещать.
Басовито лопнула невидимая струна и Ванда, наконец, услышала не только крики с экрана, но и соседку.
Лики Великих!
Девчонка говорила на аркесте! Но что за аркест, где она его учила?! Плоский, примитивный, упрощённый до одномерности, до потери смысла. Он был так груб и шершав, что его можно использовать вместо мочалки, а то и как щётку — для вычёсывания длинношёрстых коллинов. Ужасный акцент девчушки буквально царапал слух Ванды, заставлял морщиться, но содержание речи так и оставалось тайной.
Малышка чем-то делилась с Вандой, иногда заливалась звонким колокольчиком, а то закрывала лицо ладонями и хихикала оттуда, иногда же — придвигалась ближе, оглядывалась и со сладким ужасом шептала тайное; спешила вывалить на гостью всё самое важное и яркое в своей жизни.
Ванда могла поклясться: еще минута, две, три такого разговора — и придётся залечивать ссадины на ушах. Но девчонка и не думала останавливаться — трещала, смеялась, дергала Ванду за рукав пышного белого платья, из-под которого нелепо серела броня скафа.
Ванда вскочила, зажала руками уши и бросилась прочь, из комнаты... на балкон.
Балкон был устроен на втором этаже строения, с высокими потолками, светлыми стрельчатыми окнами и пышной архитектурой, пусть и обветшалого. Трёхэтажное здание подковой охватывало широкий двор, а там, дальше, виднелась прямая аллея, обсаженная вязами и пирамидальными тополями. Слева торчала водонапорная башня из потемневшего от времени красного кирпича.
То ли загородный дом, то ли целое поместье.
Внизу, на тёсаных плитах двора топтались скафы. Внешний слой брони помят, поцарапан, местами даже обколот. Скафов оказалось с десяток, и все — разные: тощие и толстые, дылды и карлики. Увидев Ванду, они выстроились полукругом, в центре оказался самый высокий. Он молитвенно протянул руки к девушке, откашлялся и взревел дурным басом:
— Вы чудо Расы, великолепнейшая Ванда!
— Вы сладостны форматом, прозрачен ваш инфир!
— Деянием же коварного оффира, я поражён, я отключён!
— Но покажу, я покажу, твёрдость мою, верность мою!
— И я не брошу, не отпущу я никого!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
