Имя твоё - Тьма

"Еще бы ты слышала", — в голосе, безликом и спокойном, впервые прозвучала отдельная нотка каких-то эмоций. Возможно, гордость или самодовольство. — "Я самая охраняемая тайна нашего народа!"

"Но ты же мне показалось!"

"Я не показывался. Ты увидела меня сама. А значит, как и все представители нашего народа, ты имеешь право задать три вопроса. Подумай, хорошенько подумай, что ты у меня хочешь спросить".

"Ничего не хочу спрашивать", — отозвалась Андра. — "Хочу просто поболтать".

"Какая восхитительная девочка!" — голос зеркала неожиданно раздвоился, и в голове ведьмочки зазвучал еще один, теперь женский голос. Более капризный и требовательный. — "Кто она?"

"Человеческое дитя. Хочет просто поболтать!"

"Какая прелесть! Я женское "я" зеркала. Можешь называть меня Инь. А он", — словно кто-то невидимый махнул рукой, указывая в сторону еще кого-то невидимого. — "Я — мужское. Янь. Мы можем с тобой поговорить. Но только в том случае, если ты не будешь ничего спрашивать. Каждый твой вопрос будет засчитываться, как "вопрос", и после трех нам придется лечь спать. А спать уже надоело".

"Долгий сон идет на пользу организму", — "мудро" заметила Андра, вспоминая, как ее саму раздражала необходимость спать, пока она была под домашним арестом. Заняться всё равно было нечем, поэтому сейчас Инь и Янь она отлично понимала.

"С каждым мгновением и каждым словом ты нравишься мне еще больше", — в женском голосе зазвучала улыбка. Словно ласковая теплая волна обогрела Андру. — "Хочешь, мы послушаем твою историю? Может быть, мы что-то подскажем".

"Это будет нечестно. Да и не хочу я... ничьих советов и подсказок. Я устала..."

"Ты не понимаешь, от чего отказываешься!" — возмутилась Инь.

Янь, более сдержанный, рассмеялся.

"Антрацитовое дитя, что с нее взять?"

"Никогда не понимала, почему меня так называют", — неожиданно для себя самой пожаловалась Андра. — "У меня серые глаза. Рыжие волосы. Белая кожа. Никакого отношения к антрациту я не имею".

"Причем здесь эта бездарная, надетая на тебя маска?!" — удивился Янь.

На этот раз пришел черед торжествующе смеяться Инь, первой догадавшейся о возможной причине:

"Дитя, разве ты не видишь своей настоящей внешности за этим посмешищем?"

Только бескрайнее удивление помогло Андре не нарушить правила игры и не задать коварный вопрос. Как и все настоящие женщины, она услышала только "посмешище" и вполне закономерно обиделась.

"Я может и не красавица, но посмешищем назвать меня точно нельзя!"

"Не злись на Инь. Твоя... оболочка миловидна", — дипломатично заметил Янь. — "Но по сравнению с тобой настоящей, она лишь тень. Тень чужого, хотя и довольно бездарного мага. Ты — настоящая гораздо красивее".

"Точно, точно", — поддержала Инь. — "Мне даже немного завидно, но ты действительно красива. Хочешь, взглянуть?"

Андра задумалась. Хотелось. Действительно хотелось узнать, какое отношение она имеет к дивному антрациту. И всё же что-то ее останавливало. Некое не предчувствие, но предощущение того, что лучше ей этого не видеть.

Зеркало гневно задрожало. По серой глади прошла рябь.

"Ты что, боишься?"

"Нет. Сомневаюсь, что мне нужно это знание", — честно ответила девушка.

В комнате воцарилось молчание. На какую-то долю мгновения и Инь, и Янь словно куда-то исчезли. Потом Янь осторожно спросил:

"Почему?"

"Пока ничего хорошего от своей наследственности я не вижу. И меня не очень радует идея узнать, в какую яму я встряла полным ходом".

Снова молчание.

"Это всё-таки трусость", — заметила Инь. — "К тому же мы можем тебя только показать. Мы не сможем снять с тебя эту маску. Но если ты захочешь, мы скажем тебе, как это сделать. Соглашайся, дитя. Мы покажем тебе — тебя настоящую".

"В таком знании нет ничего полезного".

"Ты мыслишь человеческими категориями. А ты не человек".

"Наполовину суккуб. Об этом я узнала недавно. От кого вторая моя половина, не имею ни малейшего понятия".

"А варианты есть?"

"Полный ноль", — отозвалась Андра грустно.

"Кстати говоря", — голос Инь звучал задумчиво. — "Дитя, а ты хотя бы знаешь, как выглядят суккубы?"

"Нет".

"Тогда, в определенной доле логики тебе отказать нельзя. Ты боишься увидеть свое отражение, потому что не знаешь, сможешь ли после этого оставаться человеком, верно?" — голос Яня звучал сочувствующе. — "Бедное дитя. Насколько ты запуталась..."

"Я знаю только, что суккубы прекрасны, и они владеют мужской похотью. Вызывают ее... Умеют использовать...."

"Кто наговорил тебе такую чушь?!" — единодушный выклик зеркала заставил Андру усмехнуться.

"Наши сказки, легенды. Те книги, которые я "находила с подачи моего тюремщика, наверное. Не знаю даже как и назвать то его. В любом случае, там было сказано, что вид суккуб прекрасен и развратен. Стан их как тонкое дерево. Они гибки, как прутья ивы. Они волооки и голосом дивным способны разжечь желание в любом мужчине".

"Бред!" — снова хором отозвались Инь и Янь. — "Суккубы — воины. Они прекрасны, как может быть прекрасно оружие призванное убивать! Они смертоносно великолепны. Их тело действительно гибкое, но не как прутья ивы, а как удавка!"

"И после этого вы хотите, чтобы я взглянула на это?!"

"Но ты же не суккуб! Ты полукровка", — указала на очевидное Инь.

А затем из рам, прямо из змеиных сплетений, показались две руки. Одна — безукоризненно черная с белоснежными когтями. И вторая — алебастрово-белая с черными когтями.

И обе руки тянулись к Андре.

"Давай, иди сюда. Мы покажем тебе настоящую суккубу. Мы покажем тебе, как они прекрасны, и насколько красива ты. А то кто знает, до чего ты дойдешь, неправильно оценивая свою жизнь".

"Ни до какой степени безумия доходить я не собираюсь!" — мгновенно отреагировала Андра.

"Да, да", — с тяжелым вздохом согласился артефакт. — "Все вы так говорите. Ну же, иди к нам!"

Несколько минут Андра еще не решалась. Она смотрела на зеркало, на переплетение змей. И думала о том, хочет ли она узнать о том, насколько она не человек. Хочет ли она узнать о том, насколько прекрасны были суккубы...

А потом девушка решилась и вложила ладони в протянутые к ней руки. Чужие ладони напряглись, а потом Андру протащили сквозь светящуюся и мгновенно погаснувшую гладь.

...В кабинете в камине плясал огонь. На дровах, сложенных пирамидкой, грелся огненный дух, принявший форму саламандры. Лил молчал. Молчал и предусмотрительный Эльен, глядя на языки пламени.

— Что пишет? — наконец, нарушил он тяжелое молчание.

— Ты про Его Темнейшество, Князя демонов? Или про первого наследника? — иронично спросил Лилиар, отрываясь от письма, доставленное несколько минут назад саламандрой.

— Пожалуй, я про того, от кого письмо пришло.

— Тогда ты об отце, — Лил рассеянно посмотрел на друга.

— Какие новости?

— Ничего хорошего. Всё как мы и предполагали. Отцу надоели дрязги наследников. И он повелевает нам собраться вместе.

— Отличный способ быстро и качественно проредить список наследников, — усмехнулся Эльен. — Если не справится четвертый наследник, подсобит ему третий. А уже потом они передерутся между собой.

Лил неохотно кивнул. Друг попал в самое яблочко со своей оценкой ситуации:

— Верно. Всё это очень дурно пахнет. Но видишь ли в чем дело...

— Этикет темных домов. Не имеем права отказаться, и всё тут? — балагур и весельчак исчез, оставив циничного демона. Когда надо было, Эльен снимал маску шута. А сейчас надо было подумать. Очень хорошо подумать, что делать. — Когда бал?

— Через неделю. Не так уж и много времени, если подумать.

— Но и не так мало. Мы вполне можем подготовиться.

— К чему, Эльен? К смерти или к убийству? Я не хочу умирать сам. И не хочу убивать братьев, чтобы там про меня не говорили!

Эльен отвел взгляд. В этом горячащегося друга он не только понимал, но и поддерживал. Лилиара могли обвинять в чем угодно, но из них двоих, убийцей был именно Эльен. Что его совершенно не тяготило, так уж он был устроен.

— Может, не придем? — предложил он.

— В приглашении сказано, что у неявки может быть только две уважительных причины. Смерть и спасение мира. Предлагаешь умереть? Или будем искать способ спасти мир? Например, от нас самих?

— Не прокатит, ни первое, ни второе... Значит, — Эльен жизнерадостно улыбнулся, глядя на друга. — Лил, значит, за неделю нам надо найти способ, как появиться на балу и как оттуда исчезнуть таким образом, чтобы нас не убили!

— Ты оптимист. Как настолько прожженный циник, как ты, можешь быть настолько неисправимым оптимистом? — озадачился Лилиар. И снова в комнате удушливыми волнами начала перекатываться тишина.

Лил о чем-то задумался, Эльен не хотел ему мешать. Мысли второго наследника ходили самыми разнообразными путями, как и он сам никогда не задерживались на одном месте. И что самым главным, Лил был гением. Гением темного искусства. Гением войны и разведки. Планы второго наследника сложно было исполнить. Но они никогда не зависели от мелочей, а начинались зачастую с самых бредовых предположений.

— Ну что, — через полчаса демон отмер, посмотрел на друга. — Эльен.

— Я?

— Ты готов к операции по спасению мира?

— Никак нет, — испуганно отозвался Эльен, понимая, что с военного гения станется и придумать злодея, и даже стать им. В этом случае Нижнему миру, как минимум, а всей Земле, как максимум, грозила нешуточная встряска.

— Ну и не надо, — легко согласился Лил. — Я только сейчас понял, что у нас есть козырь, подобного которому нет ни у одного демона. Хотя и у этого козыря есть недостаток. Нам придется довериться одной ведьмочке. Кровные чары не останавливаются щитами демонов. Если она согласится — мы сможем пройти во дворец. Побывать на балу. А потом с ее помощью безопасно его покинуть.

— Это безумие, — было первым, что сказал Эльен, после того, как к нему вернулся дар речи.

Лилиар кивнул.

— Доверять девчонке, которая и даром-то своим владеть не умеет.

Демон снова кивнул.

— Она же слабая.

Очередной кивок.

— Она же безумно слабая!

— Не сказал бы, — Лил подался вперед. — Подумай головой, Эльен. Мы связаны контрактом. Ей тоже будет выгодно помочь нам. Потом мы спрячемся в какой-нибудь складке и тихо-мирно проживем несколько лет, прежде чем она не повзрослеет. Для демонов, живущих сотни лет, такой небольшой перерыв не скажется ни на чем. Третьему и четвертому придется сосредоточить свои усилия друг на друге. Впрочем, они могут попробовать свои клыки на первом наследнике, и тот быстро их обломает. Я займусь тем временем чисто разведкой.

— Лил.

— Что?

— Почему именно эта рыженькая? Почему своей этели ты нарек девочку, даже не догадавшейся о значении тех слов и той связи, вас связавшей?

— Сам не знаю, — передернул плечами Лилиар и улыбнулся. — Но интуиция меня еще ни разу не подводила. И я уверен мы не пожалеем, что эта девочка вошла в нашу жизнь.

— Дай-то Тьма... — прошептал Эльен. — Дай-то Тьма...

...Оказавшись в зазеркалье, Андра растерялась. Комната, куда она попала, в плане обстановки ничем не отличалась от той, из которой ее затянули. Та же кровать, те же мягкие пуфики, тот же ковер. Те же двери. Но отличия всё же были. В красивой женщине, которая разлеглась довольной кошкой на кровати. Кожа красотки была алебастрового цвета, зато глаза, когти и волосы — беспредельно черные. Казалось, что этот черный цвет поглощает то неяркое сияние, которым была окружена женщина.

"Инь".

Подмигнув, Инь села на кровати.

— Верно. Здесь можно говорить. И тебя никто не услышит, ну кроме нас естественно. К тому же здесь не соблюдаются правила вопросов. Ты уже не в своей реальности, а в нашей. И здесь мы не зеркало демонов, а просто Инь и Янь.

Взгляд Андры скользнул дальше, к Яню, стоящему у двери в гардеробную. В противоположность Инь, он был черным. И сияние его окружающее тоже было черным. Белыми были глаза, когти и волосы.

— Инь и Янь. Почему?

— Сейчас увидишь, — Янь поманил ведьмочку к себе. — Иди ко мне. Я тебе покажу кое-что.

— И я! — обрадовалась Инь. — Я тоже хочу посмотреть!

— Не устраивай балаган, — попросил Янь. Девушка ответила ему улыбкой, обнажившей черные клыки.

— Никак не могу!

Мгновенно переместившись, Инь схватила Андру за руку, прижала ее ладонь к своей груди, сердце алебастровой красотки частило как ненормальное.

— Слышишь? — спросила она. — Слышишь? Давненько у нас не было гостей, который мало того, что смогли услышать наш зов, так еще и не пожелали задавать вопросы! И более того, решили просто поболтать с нами, придя в наш мир зазеркалья.

— Одиноко?

— Часто да, — с обезоруживающей откровенностью ответила Инь. — Но иногда — нет. Идем. Вот это, — ткнула она пальцем в овальное зеркало, раму которого представляли две змеи, пожирающие друг друга. — И есть истинное зеркало. Тот, кто смотрит в него, видит не то, что отражается в глазах окружающих, а истину. Без прикрас.

Андра осторожно взглянула на свое отражение. Инь и Янь заглянули в зеркало вслед за ней. И именно на них внимание девушки и застряло. Потому что там, по ту сторону зеркальной глади, был коридор. Еще было бело-черное сияние, постепенно рассасывающееся, мало-помалу отпускающее из своего плена какую-то фигуру. А над левым и правым плечами зазеркальной девушки были капли, отражающие что-то. Одна капля была белая с черным вкраплением, вторая черная — с вкраплением белым.

— Инь-Ян... — прошептала Андра, наконец, поняв, откуда у нее ощущение недосказанности в то же время определенности ситуации.

Инь и Янь переглянулись.

— Да. Мы были созданы на востоке. Демоном, который сошел к людям и остался с ними, не в силах их покинуть. Мы олицетворяем вечный круг жизни и смерти, истины и лжи, ответственности и последствий. Мы олицетворяем с собой вечность и конечность всего сущего.

Андра задумалась.

— Да. Я понимаю...

— Смотри в зеркало. Смотри... — пропела Инь. — Мы еще успеем поговорить. А это тебе нужно увидеть...

Не понимая причин такой настойчивости, девушка вновь вгляделась в свое отражение.

И улыбнулась. Инь и Янь ошиблись. Там была только она, настоящая. Рыжие волосы по плечам. Серые испуганные глаза. Белая кожа.

В какой момент начали происходить изменения, ведьмочка не уловила. Просто вдруг поняла, что ее кожа приобрела искорки. Стальные искорки, редким всполохом звездной пыли в ночи, распускались на ее коже.

Потом заострились черты лица. Скулы стали четче. Подбородок чуть-чуть выдвинулся вперед. Кости стали на вид тоньше и хрупче. Лоб — выше. Нос более тонким, и крылья носа перестали так гневно трепетать.

Губы стали тоньше и нежнее. Вообще все краски приглушились. Кожа по-прежнему была белой, но эта белизна больше не напоминала чистый лист бумаги. Скорее, белый снег тронутый сумерками и отдаленным сиянием луны.