Цр: О верности крыс

Мальчишка почесал голову. Если бы волосы отмыть, они оказались бы красивого медного цвета. Ошта подумал, что это первый из кхади, кто с виду босяк босяком: все остальные выглядели куда состоятельней.

— Ты кхади? — спросил мэтр.

— Не, ещё нет, — без удовольствия признался мальчишка. — Меня Шонек зовут. Но я скоро уже кхади буду, я пишу лучше всех, а она говорит, что ей нужен, кто хорошо умеет бумаги рисовать. Скоро уже принимать будут, вот дорисую, что нужно, и если получилось, то будут принимать. А твою лошадь как зовут? Красивая!

— Ветеран. Это конь.

— Здорово! А я верхом почти не умею, лошади неоткуда взять, а то бы конечно... Дед меня только читать-писать учил, а полезного ничего. Но я ещё драться умею, меня это Лорд учил, немного... Вон там налево, где дерево!

Дорогу до настилов мэтр запомнил, а в самой Собачнице после восьмого поворота запутался. Доски гулко подавались под копытами, звук робко тыкался в стены, не находя сил отразиться. Здесь, над Арном, морось сделалась ещё мельче, окончательно стала туманом и загустела. Разглядеть что-то дальше, чем в десяти шагах, было сложно. Стена из кривоватого кирпича, потому, подпустила всадника к себе почти вплотную, прежде чем проступить из белёсой мути. Дом казался узким и вызывающе высоким для этого района. С одной стороны дома была полоска настила, обрывающаяся в реку. С другой — тянулся высокий забор, почти частокол.

Пока Ошта оглядывался, пёс успел подойти к узкой двери и толкнуть её плечом. Дверь не открылась, пёс сел под неё и обернулся к мальчишке. Шонек спрыгнул.

— Давай, я лошадь отведу, а ты...

На уровне головы Ошты качнулся наружу ставень, открывая обзор чёрному лицу в обрамлении нескольких косичек. Девочка лет пятнадцати кивнула Шонеку, остановила глаза на мэтре. Потом одним движением перекинула ноги наружу и спрыгнула; косички взметнулись; когда она мягко приземлилась на настил, по левой руке обратно к запястью скользнули несколько узких браслетов. Ветеран недовольно фыркнул на неё и отшагнул назад.

— Мэтр Ошта? — уверенно сказала девочка. Невысокая, плотно сбитая, со странным взглядом огромных глаз. В первый момент этот взгляд показался рассредоточенным, направленным куда-то в пространство, сквозь предметы. Потом как-то вдруг оказалось, что девчонка в упор смотрит на мэтра. А в следующий миг оба впечатления наложились друг на друга, и стало ясно, что взгляд направлен внутрь мэтра и дальше...

— Да, — кивнул он, спешиваясь.

— Это Теотта, — сказал Шонек, принимая поводья. — Она... — и запнулся.

— Они думают, что я чокнутая, — пояснила Теотта. — И думают, будто я злюсь, что они так думают.

— Ага, "будто"! А кто Воробью башку чуть не пробил? — крикнул Шонек из-за коня, уводя его во двор. Крикнул и прибавил шагу, пригибая голову. Пёс почесал ухо и потрусил следом.

— Идём, — сказала Теотта, приглашая последовать их примеру. Дверь, в которую они прошли, вела под узкий навес; между стеной длинного дома и пустым двором тянулась дорожка, чтобы уткнуться прямо в сарай у дальнего забора. Крыша дома выдавалась над стеной примерно на метр, демонстрируя проходящим дранку поверх почти чёрных от времени потолочных балок. Шонек вёл коня через мокрый двор, зябко поднимая плечи, а мэтра Теотта ввела в дом.

— А почему тебя считают "чокнутой"? — полюбопытствовал Ошта, заходя в дом следом за девочкой.

— Потому что я про Вечных знаю, и будущее иногда, и всё такое. В общей комнате тут посиди пока. Ужинали сегодня кто когда, тебя тоже угостим, хоть и поздно.

Общая комната, через высокую ступень от крохотной прихожей, оказалась просторной, хоть и сильно вытянутой в длину. Вдоль двух стен — короткой с окном на улицу и длинной глухой, — тянулся буквой "Г" стол. На скамьях вдоль стола, на самом столе, на шкурах в дальнем углу комнаты, между двумя дверьми, расположилось человек пятнадцать, всё — подростки, не старше сорока порогов. Мэтра они заметили сразу, и теперь старательно делали безразличный вид. Теотта быстро растворилась где-то. Ошта усмехнулся в усы, подошёл к скамье у окна и сел, пожелав доброй ночи своим ближайшим соседям; в первую очередь, — усталому старику в одежде бродячего учёного, а потом уже — разнополой компании из пяти подростков и двух альдзелов.

— Вы учите грамоте этих оболтусов, почтенный? — предположил Ошта.

— Верно. Неужели они вспоминали меня на уроках фехтования? — улыбнулся старик.

(Компания с альдзелами пошушукалась и откочевала на шкуры. Один из ребят по дороге перемахнул через стол, задев кого-то ногой, и получил предупредительный тычок в ребро: "Умник, хал тиргэ!")

— Грамотные люди иначе изъясняются, — ушёл от прямого ответа Ошта. — К тому же, мальчик, который проводил меня сюда, упоминал, что должен подготовить для Кхад какие-то бумаги...

Учёный как-то заметно сник.

— Верно, так я их и учу. Я учу их понимать гимн Верго, а они спрашивают про интриги ол Ратхо против Аджонигатш. Я преподаю каллиграфию, а они учатся подделывать почерки.

Он говорил так устало, что даже горечи в голосе не слышалось. Ошта поспешил увести разговор в сторону, не позволяя себе задуматься над последней репликой.

— Откуда вы, почтенный?

— Из Сейнледа. Янек из Сейнледа. Работал в тамошнем храме, покуда не выставили за дверь с пустым мешком да с внуком. Уже бы Кеила повстречал1 где-то на дороге, если бы сюда не забрёл. Обязан, выходит, Кхадере жизнью и благополучием...

Старик рассмеялся кашляющим смехом, Ошта решительно отправил ближайшего мальчишку за водой; тот быстро вернулся.

— Выпейте, почтенный.

Янек послушался, стёр каплю с бороды, потом продолжил.

— Своими глазами увидите то же, если ещё не успели. Я, помнится, как пообвыкся, возомнил Тиарсе знает что, будто вот оно: истинное призвание учёного, открыть свет для детей, указать им верный путь... Много ещё такого думал, да всё возвышенным слогом. Что ж, учить я их учу, оно так. А учатся они ещё быстрее, чем я учу. Таких учеников у меня никогда не было. Да вот выходит... — он приподнял руку для какого-то жеста, остановился, глядя на тонкую кожу на тыльной стороне ладони, вздохнул и положил руку обратно.

— Шонек — внучок мой, — как-то безнадёжно тихо сказал он. — Ночами не спит, чтобы только в кхади поскорее приняли.

Старик говорил дальше, что Кхад их подчиняет полностью, что они до мельчайших деталей послушны, что и воли своей у них нет, а она играет, как неживыми куклами. Ошта думал, как учит ребят равновесию, контролю и умению понимать противника, а они все учатся только убивать.

— Неправда! — почти возмущённо раздалось совсем рядом. — ...почтенный, — добавил Лорд, немного стушевавшись под двумя взглядами. — Доброй ночи, мэтры.

— Здравствуй, Дзойно, — не сдержал улыбку Ошта: очень уж серьёзно обиделся мальчишка. А больше почти никого в комнате не осталось, кроме ребят с альдзелом в дальнем углу.

— Угу. А только неправда. Кхад нас не использует, и своя воля у нас есть. Только вы же сами говорили, почтенный Янек: правитель — голова, а вассалы — тело. Если бы мы вместе не были и ей бы не подчинялись, мы бы не были кхади. Мы — за неё, а она — за нас. Вы же и сами видели, да хоть когда Тисса попалась коричневым, как Наркафу влетело, что он её бросил? И Кхад же тогда её сразу выручать пошла! Или когда за выходки Ютши безухие мстить хотели, а Кхад сказала, что за своих людей она отвечает? Или когда... тётку мою... Рашек...

— Прямой вассалитет получается, — усмехнулся Ошта.

— Ну да, — не смутился Лорд. — И будет прямой вассалитет потом, если всё получится.

— Ну-ка, объясни вкратце, что такое прямой вассалитет, — предложил Янек ученику.

— Вкратце — мы её не предадим никогда, а она — нас, — с вызовом сказал тот.

— Похоже, будто ты и не слышал тот урок, — укоризненно сказал старик.

— Вы напрасно стыдите мальчика, почтенный, — вступился Ошта. — Он очень верно уловил суть.

Янек смолчал, но выражение лица не сменил. Лорд вздохнул.

— Да помню я, — уныло сказал он. — Прямой вассалитет — род отношений между вассалом и сюзереном. Со стороны сюзерена характеризуется полной защитой и покровительством, а со стороны вассала — полным подчинением и преданностью. За все проступки прямого вассала несёт ответственность сюзерен. Прямой вассал не попадает ни под чью юрисдикцию, кроме юрисдикции своего сюзерена. И налоги платит только ему. И в суде не выступают друг против друга. И... ну не в этом же дело!

— Ты забыл сказать про способы титулования и гербовые знаки, — напомнил старик.

Ошта рассмеялся.

— Оставьте, почтенный! Дзойно очень верно уловил суть: главное в прямом вассалитете — это абсолютная верность. А остальное — мишура.

Янек посмотрел на него укоризненно, покачал головой.

— Пойду-ка я, пожалуй, спать.

Да и альдзелды утихомирились, и все остальные, только откуда-то из глубины дома слышалась придушенная возня.

— А вы тоже думаете, что Кхад нас заколдовала? — спросил Лорд, когда старик ушёл.

— Я думаю, что если бы отказался тогда вас учить, сейчас бы жалел. Ты мне скажи, что у вас сегодня приключилось, что на урок прийти не смогли?

— Да так... — Лорд хмуро смотрел в сторону. — Ребята одного клиента ловили...

— В каком смысле — "клиента"?

— Ну... — мальчишка ещё больше насупился. — Пацана одного, илирца, у него отец умер на днях, так он теперь глава дома. А они богаче Нактирра, кажется. Ну и Кхад решила, что они должны поделиться, потому что нам скоро много денег нужно будет. А Танте этот сегодня по всему городу по делам мотался, а завтра уезжать должен был. Так что ребята бегали тоже по всему городу и искали. Кошка с Нарком и Теотта с Хриссэ. А сейчас, значит... обрабатывают.

— Всей дружной компанией?

— Да нет, так-то вообще обычно Кошка и Хриссэ, а сегодня ещё и Нарк, сам вызвался. Он вообще-то не любит такие задания, но раз уж нашла Танте — Теотта, он точно вызвался бы, это и заранее ясно.

— Почему?

— Ну как... Они с Теоттой друг друга терпеть не могут. А тут Теотта отличилась, а он что же, хуже, что ли? Их Кхад потому и поставила в разных командах искать, что они и город, и всю Равнину перевернут, только бы не отстать от друг дружки.

— А Кошка и Хриссэ — по зову души "обработкой" увлекаются? — полюбопытствовал Ошта. Вспомнил, что именно эти двое с особенным интересом относились к болевым приёмам. Оживившийся было Лорд снова нахмурился.

— Ну... да. Кошка, она с кхади замечательная, её мелюзга обожает, а когда до посторонних дело доходит, то она тоже... увлекается. А Хриссэ — вообще какой-то... Его и наши некоторые побаиваются, даром что между своими драки запрещены. Но, знаете, он странный какой-то просто. Как-то ограбил в порту одного купца, чуть ли не до нитки всё забрал, избил, а потом его к нему же домой отвёз, на его же лошади. Мол, как бы тот иначе домой добрался, избитый и ограбленный. Это мне Нарк рассказывал, они вместе тогда бродили. Да и Нарк: он же купил его, Хриссэ — Нарка, чтоб поиздеваться, он говорит, что илирцев ломать интересней. А тут передумал и в кхади его протащил. Перед Кхад его отстаивал, как брата, что ли. Говорит, любопытно ему.

Ошта качнул головой и усмехнулся. Упускать случай повыспрашивать было бы верхом глупости.

— А Теотту за что чокнутой считают? За то, что она на беззащитных воробьёв кидается?

— Это вам кто рассказал? — рассмеялся Лорд.

— Шонек.

— Ну, Воробей её сам постоянно дёргал: за то, что браслеты плетёт, песни какие-то странные поёт, а истории рассказывает ещё страньше. Правда, она и в самом деле кидается. Воробью пару подзатыльников дала, а вот Нарка то и дело прирезать норовит, а мы с Кошкой разнимаем. Хриссэ иногда помогает, но чаще только посмеивается: мол, это так, не всерьёз всё. У него всё не всерьёз. А Теотта, она просто будущее иногда видит, и считает, что менять его нельзя. А если всё равно так должно случиться, выходит — она всегда права и всё можно. Да вон, — Лорд очевидно боролся со сном; пока получалось, — позавчера рассказывала: шла где-то на Глинянке, а ей навстречу — парень с девушкой, гуляли, наверное. Может, что-то спросили у неё, а может, она так просто разозлилась, а она если разозлится, то дерётся не хуже меня, а может, и лучше, хотя не училась, вроде. В общем, девушка сбежала, а парня она ногами пинала, да так, что сапоги разбила себе. Домой потом как пришла, рассказывала, как обидно за сапоги, и как она от злости за сапоги этого парня чуть вообще не убила... — мальчишка широко зевнул. — Ох, вы простите, мэтр, но я тоже спать уже пойду, а то мне завтра вставать рано нужно. А вы там на шкурах ложитесь спокойно, там и укрыться есть чем, и вообще хорошо. Это для вас нарочно место освободили.

Лорд зевнул, улыбнулся и пошёл к двери. Ошта по его совету направился к постели. Сел, и спросил прежде, чем Дзойно вышел:

— Я одного не понимаю, зачем всё-таки меня сюда сегодня пригласили?

— Это Кхад спрашивать надо, — развёл руками Лорд.

— Если уж на то пошло, зачем было вообще показывать мне ваш дом? А если я вас однажды сдам? — лениво спросил Ошта. Ответ Лорда на его провокацию огорошил мэтра больше, чем провокация — Лорда. Тот пожал плечами:

— Так ведь ясно же, что вы, во-первых, настоящий дворянин, а во-вторых, — наш учитель. А это похлеще любого прямого вассалитета. Хорошей вам ночи, мэтр.

— Хорошей ночи, — автоматически повторил Ошта. Он лёг, повозился, устраиваясь. Шкуры пахли сухо, тепло и чуть кисловато, очень по-домашнему. Мэтр глядел в высокий балочный потолок и думал: но в самом деле, зачем? Единственный ответ, который приходил на ум, был совершенно нелогичен: чтобы услышать слова Лорда о связи учителя с учениками, которая "похлеще любого прямого вассалитета". Но ведь не по приказу же он это сказал? Слишком искренне. И не могла же маленькая ведьма знать, что об этом вообще зайдёт речь? Или могла?

_____________________

1Кеила повстречал — зд. умер.

Нохо, герцог ол Баррейя

Зелёный мост, Глинянка, Эрлони

В "Маэтишеной" говорили о том, что здравые мысли приходят иногда в любую голову, и в этом Кошка склонна была со здешними завсегдатаями согласиться. Нактирра то ли околдовали, то ли ударили по голове, то ли подменили на время, но Его Величество император умудрился за один вечер напакостить всем столичным подводникам так, как не напакостил за всю предыдущую жизнь. Он сменил тэрко. Прежнего, мирного пьяницу, состарившегося от избытка радостей к тридцати годам, в голос благословляли все: от кхади, безухих и лис, до любой мелкой рыбёшки, — и сквозь зубы проклинали все законопослушные горожане. Нынешний за пол-луны зарекомендовал себя так, что шипеть сквозь зубы впору стало подводникам.

За вечер, потраченный на элитный чай, Кошка замечательно отдохнула, выяснила, что о новом тэрко говорят с уважением, но немного... А полезной информации — пшик: слабых мест у лорда Нохо, герцога ол Баррейи выявить не удалось. Брак по расчёту, все силы на карьеру, образцовый порядок у подчинённых, налоги платит честно, в интригах и интрижках не замечен, взяток не даёт и не берёт, не пьёт, пыль не употребляет, в дуэлях не участвует, в азартные игры не играет. Любит игру в шаги да хороший чай, а потому бывает в "Маэтишеной". Где его очень уважают, за стратегическое мышление и гениальную игру в шаги.