Кайнозой

На улице их уже ждали. Крю по обыкновению отдыхал с трубкой в устах, но кроме него на ратушной площади стоял еще один высокий и статный мужчина со смуглым, суровым лицом. Он привел троих черных, как смоль тарбанов и теперь ходил меж ними, что-то шепча и наглаживая животных по длинным мускулистым шеям. Его гладко выбритая голова так ярко блестела на солнце, что при взгляде на нее Кирилл был вынужден прищуривать глаза, рискуя временно ослепнуть.

Пользуясь небольшой паузой, Кирилл сходу наладил контакт с одним из тарбанов. Все получилось так, как он ожидал. Быстро и легко.

Для понимания темперамента могучего животного хватило одного мгновения. Да, с тарбаном нужен глаз да глаз. В нем крылась спокойная мощь травоядного, совершенно не такая, как у хищника, но ничуть не менее опасная. Даже напротив — дай этой силе волю, и она сомнет все, включая и своего обезумевшего хозяина. Переступать незримую красную черту в общении с тарбанами не стоило ни при каких обстоятельствах, не то потом хлопот не оберешься. Каресан был совершенно прав.

— Вот в этом самом месте объявился Горак, вернувшись с Хмурого острова, — негромко произнес Каресан с оттенком грусти. — Мы тогда долго говорили. Но он не пожелал остаться, отправился на небо, когда за ним прибыли...

Старик указывал пальцем на неровную брусчатку, которой давным-давно вымостили площадь. Место, выбранное им, ничем не выделялось. Те же обшарпанные подошвами и колесами камни, та же чахлая травка, все тужащаяся, рвущаяся наружу. Рано или поздно она одержит победу над камнем, ведь упорство всегда побеждает.

Наконец, Каресана и ребят заметил лысый здоровяк. Он коротко и хмуро кивнул им и сказал, обращаясь к старику.

— Все готово. Лучшие седла, лучшие стремена. В тюках еды и воды впрок, там же они найдут все остальное, что может им пригодиться. Для разведения огня пользуйтесь порошком, на каждого по мешочку. Потрите его руками и бросайте на тонкие сухие ветки или на что-нибудь другое, что хорошо горит.

— Тарик, скажи, нужно ли чего-то остерегаться на юге? — осведомился Каресан.

— Разве что птиц шау, — пожал плечами лысый. — Крю сказал, что они уже их видели и уцелели. Птицы умны, страшно умны... Однако у нас с ними имеется соглашение. Они не трогают нас, а мы — их. Но если ненароком обидите шау, считайте, что подписали себе приговор. А что там, по той стороне пролива — того не ведаю, уж извиняйте. Не хаживал туда и не думаю.

Убедительности ради Тарик придал последним словам слегка обиженную интонацию, как будто кто-то в чем-то его подозревал.

— Что ж, — Каресан пожал тощими плечами, от чего старая, местами худая хламида мягко всколыхнулась. — Поспешите. Надеюсь, что мне не придется прощаться с вами, и вы также решите вернуться. Удачи.

Он оттолкнул руку Кирилла, на которую только что опирался, и заковылял назад, к ратуше, согнувшись в три погибели. Казалось, старика может сбить с ног даже легкое дуновение.

Глядящий вслед Каресану Тарик покачал головой с сочувствием.

— Сдает, сдает... Уйдет он — и что с нами будет?

Повернувшись к Кириллу, он добавил.

— Когда доберетесь до мыса, они сами вернутся в Хаву. Они — в смысле тарбаны. Не пугайтесь этого, поблагодарите и отпустите их. Тарбаны прекрасно выучены, они будут служить вам верой и правдой. Доброго пути!

Он пожал Кириллу руку, и, не дожидаясь 'спасибо', уверенно взял курс на здание ратуши вслед за стариком, который, казалось, обитал там совершенно один, ибо никого другого Кирилл так ни разу и не встретил.

Остался только Крю. Прощание с ним было, пожалуй, самым легким, потому как и сам Крю был простым, как два рубля. Искренне улыбаясь, он похлопал всех по спине и дождался, пока все разберутся со стременами и взберутся в седло. Дабы избежать рискованных акробатических движений, Крю притащил бочку, откуда все по очереди садились на своих тарбанов.

Что ж, на этапе знакомства животные подтвердили свою репутацию и прекрасную выучку. Они терпеливо стояли, позволяя новым наездникам освоиться в седле, и задумчиво смотрели куда-то вдаль. Крю же все напутствовал, рассказывая, что тарбаны не любят громких звуков, а также когда седок резко и без достойной на то причины оттягивает поводья назад. Напоследок он быстро показал Кириллу, как можно поправить съехавшее набок седло и как настроить длину стремян, если в дороге станет неудобно, напомнив, что следует тянуть пятку вниз, чтобы плотно держаться на тарбане.

— Езжайте туда же, откуда мы приехали — пройдете лес и поедете дальше. И не потеряйте карту! У нас здесь не заблудишься, не бойтесь, к мысу ведет одна-единственная дорога, там есть деревенька, и мы с ними часто ездим друг к другу в гости.

— Спасибо тебе, Крю, — ответил ему Кирилл и, вспомнив, спросил. — Слушай, а что у тебя на лбу нарисовано такое, если не секрет?

— Никаких секретов, — рассмеялся Крю. — Одиннадцать точек — это одиннадцать бусин Рыйзы, только и всего. Я из древнего рода, и у нас есть обычай — когда мальчику исполняется пятнадцать, ему на лбу рисуют этот узор. Благословение.

— Что ж, благословляю тебя, — хмыкнул Кирилл, на что Крю вновь залился смехом.

Кирилл похлопал тарбана по крупу, и тот, верно истрактовав посыл, затрусил легкой рысью.

12.

— У меня хозяйство при одном виде этой кобылы взвыло, — в который раз ворчал Арсентий. — Я уж думал, что после скачек на динозавре у меня там полный швах, отбилось все намертво. Но нет, оказалось, нет...

И тут он переключился на свою новую любовь, внезапно вспыхнувшую, аки промасленная тряпка от брошенной спички. Начал причитать, что не дали нормально попрощаться, переживать, что же подумает о нем Ори, и сетовать, что навряд ли им еще доведется встретиться.

— Средние века, Сеня, понимаешь? — утешал его Кирилл, заодно отвлекая себя разговором — ему досталось самое неудобное седло, где никак не получалось устроиться. Кирилл вертелся, крутился и так, и этак, но ничего не выходило. Терпеливый тарбан легонько рысил себе, со снисхождением относясь к телодвижениям горе-седока.

Пару раз ноги вылетали из стремян, и перед Кириллом возникала вполне реальная угроза свалиться с двухметровой высоты, однако тарбан тотчас замедлялся. Животное переходило на шаг, стоически ждало, пока седок вденет свои кривые клешни в стремена, худо-бедно усядется на крупе, и лишь после этого пускалось догонять своих сородичей.

Рысь тарбана была не такой тряской, как того ожидал Кирилл. Милан, имевший кое-какой опыт верховой езды, подтвердил это. Мол, на рысящем горбуне вполне можно расслабиться и особенно не подпрыгивать, как на лошади. Вскоре ребята приноровились даже разговаривать, не сильно отвлекаясь на остальное. Только мышцы ног, сжимающих крепкие крупы тарбанов, уже подустали.

— Дело житейское, — продолжал Кирилл. — Здесь люди живут сегодняшним днем, на сантименты им начхать. Ну, помер благоверный или уехал в заморские земли — и шут с ним. Некогда горевать, когда твой век такой короткий.

Покинув город, тарбаны ощутимо ускорились, а потом и вовсе перешли на мощный галоп. Стало не до разговоров. Чахлый лесок, в ночи казавшийся зловещими дебрями, просквозили на одном дыхании, вырвавшись в широкую и просторную степь.

К облегчению Кирилла, усидеть на галопирующем тарбане оказалось легче, нежели на тарбане рысящем. Животные шли быстрее, но в то же время ровнее. В самые непростые моменты, когда тарбан чуть спотыкался или оскальзывался — дорога после ночи была мокрой — Кирилл вцеплялся в горб, так удобно расположенный спереди. Сзади же поясница упиралась в седло — пусть не самое удобное, но прикрепленное на совесть.

Кирилл теперь смотрел на мир с той же высоты, что и ужасный цератозавр. Да, рогатые хищники остались далеко, а вот птицы, к сожалению, нет. Еще неизвестно, кто из них страшнее.

По обеим сторонам тянулся вполне себе летний, но несколько скупой на краски пейзаж, что немного напоминало просторы Крулевского воеводства. Вдали на западе поблескивали холодом крохотные озерца, облюбованные утками или кем-то похожим на них. На востоке же, куда ни глянь, колыхалась высоченная трава. Та самая, куда ребят вынесло с Тайи. Лишь присмотревшись, у самого горизонта можно было заметить темный частокол леса.

Никаких следов человеческой деятельности помимо наезженного тракта в округе не наблюдалось, кроме изредка мелькавших навстречу повозок. Люди везли разное — сено, испачканную землей свеклу, какие-то мешки и тюки, набитые не пойми чем. Один раз попалась широченная крытая повозка, сделанная куда добротнее всех остальных, виданных Кириллом.

Возницу и крепкого вороного тарбана, тянущего все это добро, сопровождали два хмурых всадника. Косая сажень в плечах, насупленные изветренные лица, на поясах — короткие топоры, какими явно не дрова рубят.

Арсентий, не скрываясь, пожирал глазами каждую деталь их внешнего вида, от пыльных подошв сапог до макушек. Не смущало его даже то, что в ответ на него устремилась пара настороженных и откровенно недовольных взглядов.

Сопровождающие были закутаны в просторные плащи. На серебристых фибулах читалась гравировка, изображающей лист какого-то местного растения.

Кирилл цыкнул на Сеню, и тот отворотился от греха подальше, продолжая тихонько коситься на бойцов. Возможно, эти ребята везут какой-то чрезвычайно важный груз, и тут навстречу выезжают три непонятных субъекта в нездешней одежде, с гладко (или не очень) выбритыми физиономиями, по которым видно, что гости издалека...

К счастью, перестрелка глазами длилась недолго. Тарбаны мчались, соперничая в скорости с ветром, и спустя считанные мгновения встречные остались далеко позади. Впрочем, Кирилл еще какое-то время ощущал на спине взгляды стражей.

От них сквозило решимостью и хладнокровием. Без сомнения, они обладали недюжинной силой и немалой выдержкой, не то наверняка устроили бы Кириллу, Сене и Милану теплый прием. Кто знает, может, здесь галоп на тракте считается дурным тоном?

Тарбаны, наконец, решили сделать передышку. То ли притомились, то ли смилостивились над неопытными всадниками. Не сговариваясь, они синхронно перешли на быстрый шаг. Кирилл с удовольствием распрямил спину, вытянул ноги, чуть размялся. Впрочем, особенно он не раслаблялся — кто знает, вдруг горбатые опять сорвутся с места, как ошпаренные.

— Что будем делать с келенкенами? — Милан будто прочитал мысли Кирилла. — Мы ведь прямо к ним в гости едем.

— Да, Тарик — это тот лысый — так и сказал, что с птицами могут быть проблемы, они обид не прощают. Людей не трогают, но если кто им насолит — кранты. Это все его слова, не мои. Если что, попробуем отстреляться, да бежать. Видишь ведь, как наши лошадки наяривают. Такого стрекача дадут! Да и ведь как-то ездит народ по этой дороге, верно? Значит, на самом деле не боятся птиц, иначе ров бы какой возле обочин вырыли или еще что-нибудь придумали.

— Хорошее название у наших коняшек, — одобрил Сеня и панибратски похлопал тарбана по тугому боку. Тот вдруг вскинул морду и фыркнул, шлепая хоботком по своему же подбородку. Сеня испуганно ойкнул, отнял руку. — Настоящий тарбан, блин. Все пытаюсь его погладить, как-то наладить дружбу, но он что-то не спешит идти на контакт...

— У нас патронов мало, — вздохнул Милан. Они с Кириллом ехали рядом, а Сене места на узкой дороге не нашлось, и он тащился позади, вынужденно общаясь главным образом сам с собой. Идти по обочине его скакун не возжелал, игнорируя потуги Арсентия, тщетно тянущего вожжи направо.

— Возможно, я смогу воздействовать на вожака, — предположил Кирилл. — Во всяком случае, попытаюсь. Мне нельзя надолго отвлекаться от тарбанов — контролировать их особо не надо, а вот наблюдать, пожалуй, стоит. Крю говорил, что они пугливые, могут переоценить угрозу и потерять над собой контроль. Что станет с нами, если такая скотина взбеленится, объяснять, думаю, не надо.

Пока все шло хорошо, благо дорога была одна-единственная, славно накатанная, и незаметно сойти с нее, да еще и заплутать не представлялось возможным. Убедившись, что все в порядке, Кирилл позволил себе немного отвлечься.

Да, келенкены находились в зоне действия радара, но и не слишком близко — как раз где-то возле тех лесов, что маячили на востоке. Стоял жаркий безветренный полдень, птицы-гиганты дремали, поджав лапы и лежа на траве, в тени раскидистых кленов.

Они пока не заметили приближения людей, с обонянием у них и впрямь туговато. А вот зрение — что твоя бритва, острое, но все же до орнитохейруса им далеко... И слух хороший. Келенкены слышат каждый шорох, каждый шелест, даже как машет крыльями бабочка, летящая в паре десятков метров, однако шум копыт и голосов был для них слишком далеким. По крайней мере, пока.

— Я нашел их, — отрапортовал Кирилл. — С дороги, наверное, все-таки имеет смысл сойти — так, для подстраховки. По запаху они нас не учуют, а вот слышат и видят они отменно, так что чем черт не шутит... Возьмем левее, господа. Дорога как раз изгибаемся, так что мы даже срежем немного.

Несмотря на надоедливое брюзжание, Сеня приятно удивил и Кирилла, и себя, когда на удивление легко взобрался в седло, не доставив при этом никому проблем. К счастью, он продолжал удивлять, ничуть не отставая от друзей и хорошо управляясь с могучим животным. Тарбан Арсентия ласку, быть может, не любил и временами капризничал, но в случае реальной необходимости подчинялся безоговорочно. Даже такому растяпе, как Сеня.

А может, просто воздух здесь хороший, живительный, помогающий быстро учиться. Тогда, если так пойдет и дальше, Арсентий перестанет быть обузой в команде, а это не может не радовать.

Раскочегарившееся солнце припекало нещадно, заставляя забыть о ночной холодрыге. Сейчас та и вовсе представлялась нереальной. Разве может ночь быть ледяной, когда днем стоит такая жарища?

Здешний климат, в отличие от лорданского, был все же посуше, поэтому дышалось полегче, да и пот не заливал глаза.

Все-таки ненормально это, как можно жить при таких перепадах температур? Да еще по четыре земных месяца каждый год! Нет уж, здесь бы Кирилл остаться точно не хотел. Даже темные времена, в которые Первые добровольно вернулись, страшили меньше злого ветра. Стоит порыву накрыть тебя, и кажется, что ты совсем беспомощен, жалок и слаб, и холод пронизывает каждую косточку и леденит кровь... Ветер здесь совсем нехороший, совсем.

Поле с келенкенами осталось позади. Ребята удачно обогнули опасных птиц, но далеко удалились от тракта, незаметно потеряв его из виду. По этому поводу никто шибко не горевал — недаром ведь их снабдили картой. Кирилл, во всяком случае, был только рад проверить ее в деле.

Стоило признать, что картограф постарался на славу. Практически все мало-мальски заметные объекты окружающего мира присутствовали, включая огромные камни необычной формы (и откуда они здесь?), каждое маленькое озерцо, каждое болотце и даже особенно заметные особенности рельефа.

— Тракт убежал западнее, но мы убежали еще сильнее. Нужно взять немного правее, — велел Кирилл, определившись с маршрутом. Он несильно ткнул пятками в бока тарбана, и тот перешел на рысь, что незамедлительно повторили двое других тарбанов.