— Я Алекс! — Возмутился парень на коверкание своего имени. — И почему ты спрашиваешь у меня, перед тобой ведь эта, как её...
— Миша Михайлович я... — Ненавижу повторять...
— Русская азари? — Походу парень словил нехилый разрыв шаблона. — Ты из штата Москва?
— Нет, я с Иден Прайм. Папа из Сибирской республики. Кто спросит в третий раз — дам в морду. Понятно?
— А если я спрошу? — Высунулась довольная мордашка японки.
— А тебя укушу за нос. — Фыркнул я. — Дайте поесть человеку!
— Ты же не человек. — Алекс сел напротив меня. Рядом с ним пристроилась японка... Юме? — Но всё равно, как это... Как это может быть, вот!
Я грустно посмотрел в тарелку. Прости, овсянка, но не дадут нам с тобой побыть сегодня наедине...
— Иначе говоря, ты хочешь знать, как на свет вообще появился я?
— Ты ещё и парень?! — Вопль души бугая я стойко проигнорировал.
— Всё началось примерно семь лет назад на Шаньси...
* * *
Сбитый челнок пришельцев густо дымил, при резких порывах ветра накрывая гарью отряд. К счастью, в основном ветер дул в другую сторону, давая солдатам и учёным Альянса свободно вздохнуть. Вниз по склону горы, у приметного камня скапливались силы противника.
— Ким, что слышно? — Михайлович, не отрываясь от прицела, швырнул гранату.
Не отрывающиеся от терминалов учёные только вздрогнули от взрыва, продолжая сохранять ценные данные.
— Глуха всё, командира! — Отрядный радист Ким Чен Гон сдвинул один наушник. — Пришельца глушат наша, наша глушат пришельца и ругаются. Кажется, стягивают всех к Тяньгу, но я с такой помеха не быть уверен, командира.
Традиция Альянса собирать в одном отряде интернационал порой аукалась проблемами с общением. Спасало только обязательное знание английского, да крепкие нервы.
— Продолжай слушать, и попробуй снова достучаться до штаба — нам нужна эвакуация, иначе trindets данным. — Примерившись для ещё одной гранаты, Михайлович вздохнул и отложил её — гранат оставалось не так много. — Доктор, вы там надолго?
— Уже заканчиваем. — Отозвался один из учёных. — И я не доктор, а...
— Мне pohrien, — отрезал лейтенант. — Мюллер, Смит, что у вас?
— Пришельцы, много, стреляют. — Прошипел из рации флегматичный голос с лёгким акцентом.
— Аналогично. — Отозвался другой голос, с предвкушением шутки. — Командир, может на них хоть камень побольше скинем?
— Можешь даже нагадить на них, главное позицию не демаскируй.
Отряд Альянса во время атаки неизвестной расы пришельцев оказался зажат на исследовательской лаборатории в горах Шаньси. Благодаря рельефу, по земле противник мог подойти лишь по одной тропе, а сектор возможного обстрела с воздуха был ограничен. Лишь благодаря этому четырём людям с минимумом боезапаса удавалось оборонять позицию от превосходящих сил противника.
— Эй, доктор? — Михайлович оторвался от прицела. — На кой хрен вас вообще сюда воткнули?
— Я уже говорил — мы искали полезные ископаемые...
— Вот только врать мне не надо — я и раньше не поверил. У вас это может и было целью, но явно неосновной — оборудования недостаточно.
— Вы так хорошо в этом разбираетесь? — Скептически взглянул учёный на лейтенанта.
— У меня девушка из Новосибирского Горного, — хмыкнул тот, вновь приникая к прицелу. — Сами понимаете, доктор, что про геологию я немного вынужден знать.
— В таком случае — это секретная информация, лейтенант. — Отрезал учёный. — Данное выражение вам понятно?
— Так точно. Разрешите продолжить спасать ваши жизни?
В углу внезапно зашевелился радист.
— Командира! Срочное сообщение из штаба!
— Что говорят?
— Говорят... — Радист прислушался. — Генерала Уильямс приказывать отступать к космопорт и эвакуироваться! Кто не мочь эвакуироваться — сдаваться!
— Да они что, совсем... — Дальнейшее высказывание лейтенанта заглушил шум камнепада.
— Командир, я запас геологической взрывчатки нашёл! — Довольный голос Смита резко контрастировал с настроением Михайловича. — Может бабахнем?
— Обязательно бабахнем. И не раз! Слышали Кима?
— Приказы начальства требуется выполнять... — Мюллер, потомственный немец, был верен себе.
— Может, сперва постреляем? Ну или взрывчатки скинем... А потом уже можно и сдаваться, так ведь? — В голосе Смита чувствовалась грусть пироманьяка.
— Кто будет сдаваться, сперва сдаёт оружие мне! — В голосе лейтенанта зазвенел металл. Предположительно сталь. — Потом уже можете прикрываться приказом Уильямса. Остальным — ни шагу назад, ни мысли о сдаче! У меня здесь гражданские и данные, попадания которых к пришельцам я допустить не имею права.
— Так... — Замялся Смит. — Что со взрывчаткой делать?
— Как что? — Не смотря на шумы, в голосе немца послышалась лёгкая улыбка. — Взрывать!
* * *
— Это действительно так было? — Кажется, Алекса серьёзно увлёк мой рассказ. Да и не только его.
— Мне так отец рассказывал. — Пожал я плечами, пытаясь спереть шоколадку с его подноса. — Кто знает, что там действительно было, а что нет. Например, про те данные я так и не услышал больше ни разу.
— И что было дальше? — Сидящая на коленях парня Юме вперила в меня вопрошающий взгляд.
Краем глаза я отметил на другом конце стола ту странную девушку. Вроде бы её здесь раньше не было...
— Отец держал высоту ещё два дня. Смит и Мюллер погибли, под конец даже учёные отстреливались из чего могли. Их взяли в плен, сперва контузив связкой светошумовых гранат, а затем ранив при штурме. Так что очнулся отец уже в лагере для военнопленных, в лазарете...
* * *
Голова лейтенанта Михайловича не болела так сильно с того момента, как он обмывал погоны лейтенанта. Открыв глаза... Наверное открыв, ибо в глазах как мелькали искры и световые полосы, так и продолжили мелькать, он направил взгляд в потолок. На потолке кружились по часовой стрелке шестнадцать расплывающихся лампочек.
— Уже очнулися, командира? — Откуда-то справа раздался отвратительно живой голос Кима.
Вместо ответа Михайлович только что-то прохрипел, но подчинённый его вполне понял.
— Это лазарет пришельцев, командира. Вы лежали два дня, сперва от контузии, потом после операции.
— Воды... — Более ясно выразился лейтенант. Шестнадцать лампочек уже превратились в восемь, но продолжали кружиться.
Чья-то рука нежно приподняла его голову, и в горло полилась чуть тёплая, но такая приятная, мокрая и освежающая вода! Напившись, Михайлович обессилевши рухнул обратно.
— Спасибо, Ким... — Слабым, но внятным голосом произнёс он. Лампочек осталось всего четыре, и уже виднелись сквозь туман на глазах стены палаты.
— Не того благодарите, командира! — Голос Кима был полон весёлого ехидства.
Повернув голову на звук (лампочек стало почему-то шесть), лейтенант увидел синий расплывающийся овал, с едва различимыми контурами глаз и рта.
— Ааааа... — Кратко высказал неожиданно глубокую мысль Михайлович.
От резкого мозгового напряжения лампочки резко сократились в количестве до двух, стены палаты стали типовыми мобильно-госпитальными, а лицо обзавелось синими щупальцами на макушке и широкой улыбкой.
— Ким, ты где эту маску взял? — Нашёл самый логичный выход из ситуации Михайлович.
— Уж извините, но я не ваш друг. — С улыбкой ответило лицо нежным женским голосом под громкий смех корейца. — Разрешите представиться — Деина Джикина, ваша добровольная медсестра. И если интересно, моя раса называется азари, а воевали вы с турианцами.
— Феномен — медсёстры всегда красивые... — Прикрыл глаза лейтенант, пока лампочек не стало снова шестнадцать. — А вот на синего старичка с бородкой и в белом халате я бы посмотрел...
Азари фыркнула от представшей картины, а затем, не сдержавшись, засмеялась в ладошку.
— Командира, ты не поверишь, — перед глазами так и вставала довольная корейская морда, — но все азари — красивые синие девы!
Эта информация добила уставший организм Михайловича, и он забылся крепким здоровым сном больного человека.
* * *
— И как твоя мать оказалась в госпитале турианцев для военнопленных? — Увлёкшийся Алекс не обращал внимания на то, что я догрызал уже вторую его шоколадку.
— Это другая эпичная история. — Отмазался я. — Если кратко — её наёмный отряд наняли защищать журналистов, которые вещали с поля боя. Ну а в госпиталь её занесло, как отрядного врача.
— Если это кратко... — Задумчиво протянул какой-то парень из толпы, окружившей нас. — То я хотел бы как-нибудь послушать полную версию.
— Там видно будет.
— Эй, так что дальше-то? — Мелкая японочка чуть ли не подпрыгивала на месте. — У них был бурный роман на больничной койке? — От такой богатой фантазии и я, и "Арексу" чуть не подавились воздухом.
— Завязывай с хентаем, мелочь. Нет, всё было одновременно проще и сложнее. После контратаки Второго флота часть пленных отбили, а после завершения войны оставшихся обменяли на пленных турианцев. И когда мой отец вернулся к своим, возникла нехилая заковыка — с одной стороны, он героически защищал данные и учёных, но с другой стороны, не подчинился приказу и всё равно попал в плен, да ещё и с потерями. Так что его судьба осталась в несколько подвешенном состоянии. А с матерью он встретился в следующий раз в довольно непривычном для себя месте...
* * *
Лейтенант Альянса Пётр Борисович Михайлович с отвращением смотрел на синюю жидкость внутри стакана. Хотя, согласно его знаниям биологии, спирт могли употреблять любые белковые организмы, даже растения, если бы у них была печень, но вот инопланетные добавки к спирту вызывали желание вспомнить дедушкины уроки и добыть самогонный аппарат. К сожалению, до бара в "Логове Корры" ни земное вино, ни водка ещё не добрались, чистый спирт не продавался в принципе, а 80-градусный ринкол спокойно пить не отрубаясь с одного стакана могли только кроганы, к которым лейтенант себя не относил.
Громкая музыка с танцпола неподалёку вгоняла мужчину в тоску и грусть — это танцевальное чудо из двух нот, "Тыц" и "Дыц", пробуждало в живом организме природные, но противоестественные для высокоразвитого организма желания. Например, допить стакан, заказать ещё один и пойти в зал игровых автоматов. Или попробовать подкатить вон к той синелицой азари в броне...
С девушкой, студенткой Новосибирского Горного института, у Михайловича сложилось как-то неудачно. До перемирия и обмена пленными, его считали погибшим на той высоте. А девушки в столь юном возрасте недолго грустят по погибшим героям... Смерив взглядом уровень жидкости, лейтенант отхлебнул из него ещё глоток, чтобы с полным основанием предаться иному философскому вопросу.
— Чего сидишь такой грустный, командир?
Неведомо как нашедший его в одном из десятков баров на Цитадели, Ким был раздражающе весел, впрочем, как обычно. Не дожидаясь приглашения, он подсел за столик.
— Как ты думаешь, — подперев одной рукой голову, и подняв вторую со стаканом в воздух задал вопрос Михайлович, — стакан наполовину пуст или наполовину полон?
Сквозь синюю жидкость в стакане улыбка корейца смотрелась вельми сюрреалистично.
— Стакан наполовину полон воздухом, и наполовину полон жидкостью. — Дал неожиданно трезвый для данного вопроса ответ Ким. — И всё же, командир?
— Да какой я командир... — Лишившись глубокой мысли и приобретя навязчивого собеседника, Михайлович одним глотком допил стакан. — Мюллера и Смита потерял, в плен попал, данные не сохранил... Меня только батино покровительство сейчас спасает от почётной отставки по ранениям, так как выслуги лет маловато. — Обернувшийся к бармену Ким, несмотря на отрицательный жест собеседника, заказал ещё два стакана. — А может и правда, уйти в отставку... Устроюсь в какой-нибудь колонии в местную СБ, заведу жену из аборигенок, настругаю с ней детишек... А сына отдам в космодесант! — Стукнул он по столу новопринесённым стаканом, в котором колыхалась на сей раз зелёная жидкость. — Пусть продолжает семейную династию военных. Как-никак, со Второй Гражданской все военной службой живём...
— А если будет дочка? — Задал каверзный вопрос Ким.
— Буду строгать, пока не появится сын! — Твёрдо ответил Михайлович. — Ибо — династия!
Сидящие за соседним столиком азари в бронекостюмах громко рассмеялись рассказу одной из них, и Ким с Михайловичем против воли прислушались.
— ... он так и сказал, что "девы-врачи все красивые, а вот посмотрел бы он на пожилого турианца в белом халате"?
— Нет, не так, — смеясь ответила рассказчица, в которой лейтенант постепенно начинал замечать знакомые черты. — Он не знал, что азари однополы, и представил себе стереотип людей про врачей, но только с окрасом синего цвета.
— Между прочим, — не выдержал Михайлович, — я тогда впервые увидел пришельца без бронешлема, и вообще был немного контужен. Грешно смеяться над больными людьми!
— Так ты и есть тот смешной человек, что очаровал моего отрядного врача? — Вопросительно подняла отсутствие брови одна из азари.
— Разрешите представиться, — встал по стойке смирно Михайлович, отдавая честь, — лейтенант космофлота Союза Сибирских Республик Пётр Борисович Михайлович!
— Сержант космофлота Альянса, — вытянулся рядом кореец, — Ким Чен Гон! Рад знакомству!
— Вояки... — Хмыкнула азари. — Можете хоть недолго обходиться без официоза? Среди нас, наёмников, он не особо приветствуется.
— Почему бы и нет? — Ким, как более языкастый, перехватил инициативу у своего командира. — В таком случае — места за вашим столом для двух вояк не найдётся?
* * *
— Ну и? Чего ты замолчал? — Тормошила меня Юме.
— А дальше всё, — развёл я руками. — Они дружно и весело посидели, а через девять месяцев родился я. Отец подал в отставку, её не приняли, отправив вместо этого защищать Иден Прайм. За несколько лет он дослужился до капитана, чем теперь и доволен.
Конечно, о многом я умолчал. О том, как мама с папой расстались на следующий же день после очень бурной ночи; как снова случайно встретились, уже в госпитале на Цитадели, где обменявшись парой фраз и взглядов с почти незнакомой ему азари, отец понял — если он сейчас уйдёт, то не сможет простить себя до самой смерти; как ругался мой дед, майор Борис Михайлович, когда узнал про залёт своего сына, а главное, кто именно залетел... В конце концов, сказка детям на ночь должна быть красивой, а не правдоподобной, не так ли?
Открыта уникальная особенность "Легенда о Мише Михайлович"
"Иногда вовремя рассказанная история может стать вечной"
Ваша жизнь настолько интересна, что о ней уже начинают рассказывать другие люди. И однажды, возможно, вас начнут узнавать в лицо. Но потом.
Слава +1
Интересная особенность... А главное, прокачивается она самостоятельно, в течении всей жизни. Учитывая, где я планирую оказаться, я её так прокачаю... Ня кавай!
Увидев, что "Шахерезада закончила дозволенные речи", слушатели разбежались за свои столы — до конца обеденного перерыва оставалась пара минут. За моим столом осталась сидеть только та странная девушка, смотрящая в пространство невидящим взглядом. Интересно было бы её разобрать на программы... Но интереснее, что будет после обеда. Какая теория у биотиков?
